Читайте также:
|
В мире есть 3 марша отчаяния, не считая марш мино-мётчиков-минетчиков. Но, скорее, он затесался туда случайно. Итак, заунывные марши: «Свадебный» Мен-дельсона, «Похоронный» Шопена и «Прощальный» композитора Славянки.
К нашей отправке командование решило сделать мили-тари-шоу и выделило музыкальный взвод.
В то время в стране уже образовались и армейские и паци-фистские музыкальные коллективы: такие как группа «Голубые береты» и «Белые билеты», но нам выделили музыкаль-ный взвод, состоящий из хлюпиков, негодных к строевой службе, но годных к нестроевой.
Среди них я узнал еврейчика Геню Цида со второго этажа В городском Дворце Пионеров и Школьников было 2 этажа На первом располагалась секция по тяжёлой атлетике (куда я ходил до ДЮСШ «Спартак»), а на втором кружок художественной самодеятельности и музыкальная школа.
Вся группа виолончелистов из кружка и школы весила в половину нашего тренера по тяжёлой атлетике….
Штангисты не любили скрипачей. Скрипачи – музыку.
В этом и состоял пионерский геноцид, которого боялись музыканты и Гена Цид.
Для нас в перспективе были стадионы и спортивные комплексы, для них и Гены Цида - концертные залы.
Для нас болельщики, для них зрительская публика.
Хотя в ближайшие 2 года у меня была другая перспек-тива: казарма и отцы-командиры.
Так вот: один из этих скрипачей/виолончелистов Геня Цид дудел в какую-то дуделку, широко раздувая щёки.
Мух.взвод из бравурной музыки умел играть только «Прощание славянки», ибо был создан при областном военкомате главным образом для похорон. Впрочем, если военный марш призывников исполнять неторопливо, в темпе, спускающемся от граве до ларго, то вполне полу-чится романтический танец молодожёнов, а если в уско-ренном темпе от виваче до престиссимо – то запросто сойдёт для чарльстона и кадрили.
Но сейчас они играли «Марш славянки», под который мы шли на казнь по перрону/эшафоту, как верблюды – друг за дружкой, навьючены, нахлобученыНавстречу шла,движимая делами и бездельем толпа прохожих.
Не плюйте в верблюдов - караван уходит в небо…
…Прозвучала команда «стой» и наш караван замер. Кто-то достал сигареты. Десятки огоньков озарили туск-лые лица. Я посмотрел на время. Перед отправкой сестра подарила мне часы «Слава» (наверно они предназначались бывшему Таниному жениху Славке Чунихину, с которым сейчас она была в ссоре, но это было уже неважно).
Я стоял на перроне, провожаемый восторженным мол-чанием друзей и визжащим щебетанием подруг.
На одних были печальные лица, на других радостные и только на Насте не было лица.
Дождётся ли меня моя Пенелопа?
У Одиссея стоял выбор между Родиной и бессмертием. Ему было проще: у него был выбор.
У нас тоже был выбор.
Но он был один. Готовность - умереть за Родину.
Я стоял на перроне в полной боевой готовности и на мне была дырявая одежда побеждённого тореадора и новенькие часы. А также, чемодан с оторванными в двух местах железными уголками, да школьная сумка для сменной обуви из мешковины с синим оттиском ансамбль СМОУКИ. Только в ней вместо пары чешек лежали 2 пузыря «Столичной» 40-го размера.
Вновь грянуло «Прощание Славянки» и я, перекосясь от чемодана и, позвякивая «чешками» был подхвачен, смят и подброшен толпой провожающих, как тренер спортивной команды, выигравший важный международный турнир.
Паровозик из Рышково*, в отличие от своего пыхтящего и романтичного коллеги из Ромашково, без опоздания повёз нас в Пункт Назначения -1.
Под стук колёс я прикимарил на третьей полке, и пока-чиваясь в такт движения поезда, мне снился сон:
Я в порванной тельняшке с бескозыркой, связанный. На бричке меня отвозят враги революции. Колёса скрипят, а ТЫ, как верная жена, бежишь за телегой по слякоти, дождь, ты спотыкаешься, падаешь в грязь: "Вася, Васенькааа" Руки тянешь к небу, шаль спала на плечи, а холодный ноябрьский дождь хлещет по щекам.... "Васенька... касатик".
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 76 | Нарушение авторских прав