Не выражайте слишком бурно свою скорбь по умершему: это мешает ему сосредоточиться на его новой внутренней реальности

Такие нормы поведения родственников получили широкое распространение в материалистических культурах. С одной стороны, разлука с близким человеком кажется вечной, а с другой — о нем никто и не думает заботить­ся, поскольку он вроде бы уже не существует. Чем громче мы выражаем свое горе, тем больше любви к умершему себе приписыва­ем. Поэтому некоторые де­монстрируют даже преуве­личенную, театральную скорбь, чтобы уверить окру­жающих (и самого себя) в своих чувствах к покойному. Но если исходить не из материалистической кон­цепции, то лучше не подда­ваться бурным пережива­ниям, а, наоборот, старать­ся утихомирить свою боль, наполняя ее светлыми, ли­рическими воспоминани­ями. Вполне возможно, что разлука с близким челове­ком еще не окончательная и мы можем встретиться с ним при других условиях. А сейчас ему необходимо уйти, оторваться от Земли.

Ему и так очень трудно. И уж если мы не в состоянии помочь ему в этом переходе, то не надо хотя бы препятствовать.

Некоторые современные люди считают, что мысли о смерти мешают жить. Эта идея была заложена даже в основу социологиче­ского исследования, в котором благополу­чие пожилых людей среди прочих факторов оценивалось и по тому, думают они о смер­ти или нет. Авторы этого исследования счи­тали, что благополучные старики должны жить исключительно земными интересами и не думать о приближающейся смерти. Но с этим вряд ли можно согласиться. На са­мом деле все обстоит как раз наоборот. Весь вопрос в том, как тленно думать о смерти. Если считать ее ужасом, концом всего, то, возможно, действительно думать о ней не имеет смысла. Именно так и воспринимают смерть те, кто призывает не думать о ней. В этом случае мы загоняем мысль о смерти в подсознание, и она оттуда руководит нашими бессознательными стра­хами, которые иногда внешне могут прояв­ляться в чем-то другом. Например, человек боится самолетов, лифтов, крови и т. д. — всего того, что бессознательно ассоциирует­ся у него с уничтожением, хотя он себе в этом не признается. Страх смерти может проявляться в безудержной погоне за на­слаждениями, в стремлении взять от жизни все, что она якобы может дать, и тем самым заглушить «ненужные» мысли. За многими нашими непонятными страхами скрывается более глобальный страх — страх смерти.

Знаменитая американская исследова­тельница вопросов смерти доктор Э. Кюблер-Росс выделила пять ста­дий, которые проходит человек с типичным западным менталитетом, неожиданно уз­навший о том, что он неизлечимо болен. Вначале он не желает этому верить. «Нет, это невозможно, этого не может быть». Док­тор Кюблер-Росс назвала первую фазу от­рицанием. Как правило, страшный диагноз застает западного человека врасплох, он не готов всерьез думать о собственной смерти, поэтому ему кажется, что такое может слу­читься с кем угодно, только не с ним. Он на­деется на врачебную ошибку или на чудо ис­целения. Многие люди считают себя (или хотели бы считать) особенными, неподвласт­ными общим неумолимым законам. И в эти непростые минуты власть захватывает на­иболее инфантильная часть в человеке.

Инфантильное «я» не верит в возмож­ность своего уничтожения. В сущности, оно не так уж далеко от истины. Только оно пу­тает исчезновение физической формы с уничтожением «я» вообще и поэтому испы­тывает невротический страх. В действи­тельности проходить первую стадию приоб­щения к смерти совершенно не обязательно.

Все зависит от нашего общего отношения к смерти. Теоретически мы знаем, что она ра­но или поздно должна наступить, но удер­живаем это знание на поверхности, не давая ему проникнуть в глубину нашей психики. Фактически это трусость, которая искажает видение реального жизненного пути. Счаст­лив тот, кто готов принять неизбежное в лю­бое время. Смерть от болезни — это не самый худший вариант смерти, если только физи­ческие страдания не чрезмерны. Ведь бо­лезнь дает время завершить земные дела и психологически подготовиться к переходу.

Вторая стадия начинается, когда смертельно больной человек пони­мает неотвратимость близкого кон­ца. Тогда, по данным Кюблер-Росс, отрица­ние сменяют гнев и возмущение. «Почему именно Я? Это несправедливо! Ведь я не самый грешный и пока еще не самый ста­рый. Почему же вон тот старик, который го­раздо старше меня и который уже давно ни­кому не нужен, все еще живет, а я обречен на смерть?»

На такие вопросы ответа в принципе не существует. Все мы пришли в этот мир только временно, на условиях ухода из него в неизвестное для нас время. Таковы прави­ла игры, установленные не нами. Но, если мы глубоко ощущали это в течение всей своей жизни, нам будет не так уж трудно принять назначенные свыше время и обсто­ятельства ухода. Так что и вторую стадию проходить совсем не обязательно.

Третью фазу Кюблер-Росс называет сделкой с Богом или Судьбой. Эта сделка заведомо односторонняя, это все то же наивно-инфантильное навязыва­ние своих правил объективной Реальности, управляемой не нами. «Если я буду по­слушным, то что ты мне за это дашь?» — спрашивает ребенок своих родителей. «Ес­ли я буду очень-очень хорошим, ты про­длишь мою жизнь?» — спрашивает смер­тельно больной человек Бога или Судьбу. Вначале он еще надеется на положитель­ный ответ свыше. Он становится более чут­ким к окружающим, старается не лгать и де­лать то, что, по его разумению, хочет от не­го Бог. Ответ дает только время. Если чело­веку не становится лучше, он начинает по­нимать, что Бог не заключил требуемой сделки и вовсе не собирается награждать его за «правильное» поведение.

Дата добавления: 2015-12-07