Возможность нового глобального кризиса

В двух предыдущих частях этой книги я постарался показать логику действия основных механизмов самоорганизации, их своеобразную стихию и некоторые особенности того эволюционного процесса, который они породили. Процесс этот обладал определенной направленностью. Он был, как я это не раз подчеркивал, процессом восхождении к Разуму, в котором непрерывно растет роль информационных взаимодействий. С появлением нервной системы и мозга эти взаимодействия постепенно становятся определяющим фактором эволюции. Тем не менee, даже усиливающаяся роль процессов информационного взаимодействия не повлияла сколь-нибудь существенно на функционирование РЫНКА. Только во все большей степени процесс селекции, отбора стал использовать аргументы, которые ему обеспечивал Разум. Со становлением человеческого общества начинает формировать­ся Коллективный Интеллект, но и он пока еще (даже в конце XX века) не внес в проблемы эволюционного развития человека и общества за­метного элемента целеполагания: стихия самоорганизации продолжа­ет оставаться стихией! Поэтому в оценке современных тенденций раз­вития общества мы должны ориентироваться на те сценарии, которые отвечают нашему современному представлению о самоорганизации сложных нелинейных динамических систем, и не строить никаких ил­люзий. Попробуем с этих позиций представить себе наиболее вероят­ный ход развития событий ближайших десятилетий.

Я уже не paз старался показать, что развитие общества, как и любо­го динамического процесса, неизбежно встречает на своем пути кри­зисные ситуации, последствия которых практически непредсказуемы. Понимание этого факта я отношу к числу важнейших эмпирических обобщении науки XX века и философии истории, изучающих один из таких динамических существенно нелинейных процессов: антропогенез и его современный лап, который мы называем просто историей. К сожалению, подобная оценка разделяется далеко не всеми.

Такое эмпирическое обобщение не просто факт теории, а основа для «руководства к действиям»: оно имеет глубочайшее практическое значение. В самом деле, из него следует, например, что задача науки и управленческих структур состоит прежде всего в том, чтобы Предуга­дывать приближение надвигающихся кризисных ситуаций в обществе и разыскивать способы действия и формы перестройки условий жиз­ни и поведения человека, которые позволили бы избежать втягивания общества в очередную кризисную ситуацию. Или, во всяком случае, оказались бы способными предельно уменьшить ожидаемые негатив­ные последствия.

И значение этой задачи pacтeт пo мере развития могущества циви­лизации. Обратим внимание на то, что не только предсказать особен­ности посткризисной ситуации практически невозможно, но и с раз­витием могущества цивилизации скорость разрушения условий коэво­люции, то есть степень разрушения природных условий жизни человека, катастрофически растет. А это означает, что опасности экологических кризисов непрерывно возрастает. И кроме того, в современных услови­ях последствия кризисов, даже локальных, мог иметь катастрофичес­кие последствия для всего человечества. Любой локальный кризис в современных условиях может легко стать причиной кризиса глобаль­ного, кризиса общепланетарного масштаба.

Следует различать, кризисы локальные, затрагивающие судьбы од­ного народа или нескольких стран, и кризисы глобальные, имеющие общепланетарный масштаб. Локальные кризисы могли и вменять харак­тер развития отдельных народов и их судьбы, могли влиять и на осо­бенности течения исторического процесса в отдельных частях плане­ты, могли приводить даже к гибели отдельных наций, к деградации той экологической ниши, в которой жили эти сообщества, но не меняли общего русла развития человечества как биологического вида, не ме­няли основных механизмов его развития. Грубо творя, люди после ло­кальною кризиса оставались теми же самыми, а исходы этих кризисов могли быть самыми разными. В одной из предыдущих глав я привел примеры двух локальных экологических кризисов. Один из них завер­шился гибелью великого государства Шумер и превращением благодатнейшей долины Шатт-эль-Араб в солончаковую степь, а другой, напротив, привел к расцвету древнекитайского государства, хотя при­чина кризисов была одной и той же — изобретение поливного земледе­лия и неукротимое стремление получить от земли все больше и больше, не сообразуя желания с ее возможностями! Примеры показывают, что одним и тем же изобретением можно добиться совершенно разных ре­зультатов.

Глобальные же кризисы — это нечто качественно другое. Они гово­рят об утере организации человечества как целого своих важнейших качеств, утере человечеством своей способности реализовать принцип коэволюции человечества и биосферы; глобальные, то есть общепла­нетарные, кризисы перестраивают сам канал развития вида homo sapiens, формируют новую парадигму развития, И вовсе не очевидно, что человечество сможет к ней приспособиться, ибо люди, по суще­ству, должны стать другими. Что я и старался показать в предыдущих главах. Последний глобальный кризис, который пережило человече­ство и который почти на памяти человечества,— это неолитическая революция, положившая начало всем современным цивилизациям.

В результате неолитического кризиса возникла та форма цивилиза­ции, которую мы теперь называем обществом потребления. В результа­те ее утверждения на планете бесконечно выросло могущество челове­ка. Возросла возможность удовлетворять его потребности, в том числе и новые, возникшие вместе с этим могуществом. И человек постепен­но превратился в абсолютного монополиста в мире живого. И уровень монополизма рос и продолжает расти по мере развития цивилизации. Но, обретя свое могущество, человек сохранил основные физиологи­ческие и психологические черты своих далеких предков: агрессивность, стремление к сиюминутному успеху и т. д. Кроме того, он не извлек никаких уроков из происшедшей неолитической революции.

В одной из глав я говорил о судьбе монополиста и его экологичес­кой ниши. Экологический кризис, связанный с разрушением условий коэволюции ниши и монополиста, в такой системе неизбежен. И он имеет, как правило, два исхода. Либо гибель вида-монополиста и кар­динальная перестройка той экосистемы, к которой принадлежал ис­чезнувший вид, либо переход вида в новую экологическую нишу. То, что мы наблюдаем в мире животных, справедливо и для человека: чело­век не способен нарушать законы Природы. Но он потенциально спо­собен создавать новую нишу и перестраивать себя и свой образ жизни. Он это доказал перестройкой своей жизнедеятельности в период нео­литической революции, изобретя земледелие, скотоводство, использо­вание полезных ископаемых.

Я думаю, что потенциальные возможности развития той формы цивилизации, которая возникла на заре голоцена, то есть потенциаль­ная возможность развития «цивилизации потребления» в рамках коэ­волюции с остальной биосферой, ныне уже исчерпана или близка к ис­черпанию: нравственное наследие кроманьонца доледниковых эпох, этo стремление к сиюминутному успеху, его агрессивность, его страсть к потребительству пришли в противоречие с современными условиями жизни, с современным уровнем технического могущества человека и его возможностями удовлетворять все расширяющейся спектр людс­ких потребностей. И при нынешних тенденциях развития человечество ожидает неминуемый экологический кризис, причем кризис глобаль­ного масштаба.

И он неизбежен - подобный общепланетарный кризис. Другой исход возможен лишь в том случае, если человечество, осознав однаж­ды эту опасность, само не перестроит свои потребности, свои нравы, не создаст новую экологическую нишу человечеству. Другими слова­ми — если люди сами не выберут новый канал эволюционного разви­тия, в котором будут соблюдены принципы коэволюции с окружаю­щей природой, не создадут качественно нового типа образа жизни, что и будет означать новую экологическую нишу, или новый канал эволю­ционного развития.

Дата добавления: 2015-11-26