Прислали мента — отворяй ворота!

Глава 1

Общее собрание прошу считать открытым!

Наполеон перед Ватерлоо

Не нравится мне Вирупакша, хоть хвост купируйте! Чует мое породистое сердце, что с этим богом дело нечисто. Кошачье даже, можно сказать! Взгляд у него все время бегающий, с морды подобострастная улыбка не сходит и руками постоянно края своих длинных одежд теребит, словно спрятал под рубахой ворованную с кухни мозговую кость и только ждет момента, когда все отвернутся, а он ее втихомолку сожрет. Да еще и хитростью от него пахнет за версту.

Что вы так недоверчиво смотрите? Хитрость, так же как страх и радость, да и все прочие человеческие эмоции, имеет свой запах. Вы, люди, давно разучились распознавать их, да и мы, жители городов, немного нюх поутратили. Но не настолько, чтобы такие запахи не распознавать. Откуда эти запахи берутся, вам лучше меня какие-нибудь ученые объяснят. Про гормоны, запаховые выделения и прочее им лучше знать. Хотя я вообще сомневаюсь, что ученые хоть что-то действительно знают. Взять хотя бы то, что псы цвета почти не различают… Впрочем, об этом я уже говорил.

Спрашиваете, чем же хитрость пахнет?.. Чем-чем…

Хитростью она и пахнет. Как вам еще объяснить? Вы чай каждый день пьете? Вот и скажите мне, чем он пахнет? Не можете? Вот и я не могу объяснить, чем запах хитрости от запаха страха отличается. Это все равно что попытаться слепому объяснить, чем голубой цвет не похож на красный, например. В общем, не приставайте ко мне с глупыми вопросами. Табак пахнет табаком, перец — перцем, а хитрость — хитростью. А именно хитростью от Вирупакши так и разило. Иногда с примесью страха и какой-то непонятной радости, но это редко. А про его естественные запахи я вообще не говорю. Неделю ношеные носки приятней пахнут!

Я этому хитровато-трусоватому богу с самого начала не доверял. А теперь, когда они еще и с Лориэлем спелись так, что водой из брандспойта не разлить, я ему еще меньше доверять стал. Хотя бы потому, что прекрасно знаю, какой коварный и хитрый народ эльфы. А как бы сказал мой Сеня, рыбак рыбака видит издалека. Вот и я думаю, что неспроста Лориэль с Вирупакшей так быстро общий язык нашли. Хоть, может быть, наш маленький дебошир и не задумывает сейчас никаких гадостей против нас, но родственную-то душу он сразу почувствовал.

Мои менты объяснениям Лориэля о его странном исчезновении с поля боя верить долго не хотели, но я знал, что он не врет. И потому, что краем глаза видел, как эльф попал в звуковую волну Попова во время атаки бандерлогов, и оттого еще, что нюхом чувствовал правдивость его рассказа. Скорее всего, он действительно, перед тем как потерять сознание после контузии децибелами, непроизвольно перенесся в то место, которое считал безопасным.

Это сомнению не подлежит. А вот то, почему именно дворец Брахмы эльф посчитал таковым и что там делал Вирупакша с женой Брахмы в отсутствие хозяина, вопросов вызывало немало. Впрочем, я их задать, сами понимаете, не мог, а моих коллег эти факты почему-то не насторожили.

Но в одном Вирупакша был прав — глупо было препираться в месте заточения Кали, когда ее пленитель мог вернуться в любую секунду. А у нас на вооружении против его магии лишь потерявшая силу богиня, не восстановивший свои способности эльф да трехглавый ученик младших классов чужого измерения, едва-едва научившийся ставить энергетические щиты. Мы с коллегами сами по себе, конечно, сила не малая, но боюсь, что против магии мы мало что сделать могли. Ушинасу и Дакшу в расчет можно было вообще не брать. Первый, кроме необычного страхолюдного вида, по большому счету звания демона не оправдывал, а второй в качестве танка еще годился, но молнии метать или там какое-нибудь захудалое любовное заклятие творить был не обучен.

К счастью, все эти факты понимал не я один. Остальные с предложением Вирупакши смыться подальше сразу согласились и дружно полезли на слона. Без склок это дело, естественно, не обошлось, но Вирупакша закончил их быстро, искупав нас в водовороте красок. Этот способ перехода между мирами я уже описывал, так что повторяться не буду. Скажу только, что до сих пор не мог решить, что приятней: на несколько минут потерять сознание по воле эльфа или на то же количество времени ослепнуть от яркого света по вине Вирупакши.

И то и другое особого комфорта не обеспечивало. И хотя ощущения и были разные, но схожие по степени неприятности: в первом случае болела голова и звенело в ушах, во втором — ломило глаза и перед ними пару минут плавали разноцветные круги, мешавшие нормально видеть. А у меня и без того близорукость, как я уже говорил. Не подскажет никто, как мне заставить Рабиновича очки для меня купить? Хотя не глупо ли будет выглядеть кобель в очках? Рекс с Альбатросом от смеха сдохнут. Впрочем, последнее было бы весьма приятным.

Но я опять отвлекся! Несколько секунд после переброса мы неподвижно восседали на спине Дакши, ожидая восстановления зрения, а затем смогли наконец увидеть, что находимся перед воротами дворца Брахмы. Те же два серых элементаля земли стояли на страже, рассматривая нас с тупым недоумением, намертво приклеенным к их физиономиям.

— Слушай, по-моему, я эту компанию уже где-то видел, — задумчиво проговорил один из дуболомов.

— И я тоже! — согласился второй. — Может быть, на прошлой ярмарке?

— Точно! — поддержал его первый. — Они там, в балагане, сценки всякие смешные показывали. А вон тот, толстый, постоянно спотыкался и падал. Помню, мы здорово смеялись над ним.

— Это кого ты, урод пустоголовый, толстым назвал? — взвился Попов. Оба элементаля заржали так, словно Андрюша выдал вдруг самую лучшую на свете шутку.

— Во! Он и сейчас нас смешить пришел, — пророкотал один из стражей. Второй зашипел:

— Тихо, начальство идет.

А потом оба рявкнули:

— Смертных пускать не велено!

— А ну, кыш с дороги, придурки! — заорал Вирупакша, выступая вперед. — Эти люди со мной, и они гости Брахмы и Сарасвати.

— Нам никаких распоряжений на этот счет не поступало, — пророкотал один из великанов.

— Вон начальник стражи идет, с ним и разбирайтесь, — поддержал коллегу второй.

Я уже собрался на них рявкнуть как следует, чтобы знали, с кем и как разговаривать следует, но тут подошел начальник охраны. Не знаю, тот ли это был демон, который встречал нас во время прошлых визитов, или нет. Выглядели все они, на мой взгляд, совершенно одинаково, да и пахли так же — воняли гнилью, помойной ямой и старыми мешками так, что запах от Вирупакши уже благоуханием казался. В общем, были еще более схожими, чем братья-близнецы. Но этот демон, вместо того чтобы, как в прошлые разы, манежить нас у ворот, немедленно приказал элементалям пропустить гостей внутрь и почтительно склонился перед нами.

Правда, без недоразумений опять не обошлось. Дакшу с Горынычем снова внутрь не пустили, Ушинасу сам не решился входить, но в этот раз начальник стражи потребовал, чтобы и меня — как вам это понравится! — оставили за воротами. Я, естественно, разозлился и зарычал. Сеня тут же вышел вперед.

— Этот пес идет со мной. А если ты попробуешь помешать, я твою противную рожу так разукрашу, что ты ее потом в зеркале не узнаешь, — заявил мой хозяин.

Демон с сомнением посмотрел на него, видимо, отыскивая у Рабиновича на поясе футлярчик с красками и кисти. Может быть, он и решил бы проверить, как Сеня выполнит свое обещание, но конфликт уладил Вирупакша. Да уж, что-то он слишком сильно стремится полезным быть! Наорав на начальника стражи, этот член клана Чатурмахараджи заявил, что псы для чужеземцев столь же священны, как для индусов коровы, и задерживать таковых означает нанести страшное оскорбление гостям. А за это, дескать, Брахма демона отнюдь не похвалит! Начальник стражи перепугался и мне дорогу больше не закрывал. Ну а в отместку, проходя мимо, я коротко рявкнул на него. Демон подскочил как укушенный и спрятался за спину элементаля. Вот так-то лучше. Знай наших, кошачий сын!

Кали, которая после перехода погрузилась в какую-то странную задумчивость, не ругалась с Лориэлем, не обращала внимания на Попова и, вообще, вела себя как сомнамбула. Видимо, осознание утраты собственного могущества наконец-то довело богиню до того, что она полностью погрузилась в какой-то ступор, совершенно не обращая внимания на окружающую действительность. И в себя Кали пришла лишь тогда, когда увидела Сарасвати.

— Ах, милочка, рада видеть тебя в добром здравии! — елейным голоском проговорила жена Брахмы. — Надеюсь, похититель не надругался над твоей невинностью?

— Нет, он вел себя, как истинный джентльмен. Был галантен и даже предложил мне сесть на лучшее место, как это принято в приличном обществе, — слова Кали так и сочились патокой (читай — ядом!).

— Значит, у него нашлась достаточно крепкая лежанка, способная выдержать вес такого шикарного тела? — с восторгом поинтересовалась Сарасвати.

— К счастью, да, — расплылась в улыбке четырехрукая богиня. — Но тебе в гости к нему заглядывать не советую. Там страшные сквозняки. Боюсь, что такой хрупкой красавице, как ты, из-за этого даже усидеть на одном месте не удастся.

— Да что ты говоришь?! Какой ужас! — всплеснула руками хозяйка дворца. — А я-то думаю, что это у тебя с голосом? Что-то он стал совсем немелодичным. Наверное, ты просто застудила горло?

— Нет, просто много пела, — горестно вздохнула Кали. — Похититель вынудил меня к этому. А когда он сказал, что теперь лучше будет слушать карканье ворон, чем вопли Сарасвати, я ему чуть голову не разбила. Так обидно за тебя стало, милочка, но я даже пошевелиться не могла. Он сковал меня чарами, когда я спала.

— Так, говоришь, и сказал? — изумилась Сарасвати. — Ну, его стоит простить. Очевидно же, что у этого типа совершенно нет музыкального слуха…

— Так, девочки! Полюбезничали друг с другом, обменялись приветствиями, и хватит, — встрял в разговор мой Рабинович, видимо, окончательно потеряв терпение от выслушивания насквозь пропитанных ядом любезных слов. — Хочется вам напомнить, что у нас еще кое-какие дела остались. Спасение этого мира, например.

— И возвращение моих способностей, между прочим, — встрял в разговор эльф. — Как ты думаешь, Кали, такой пустячок, как спасение твоей задницы, стоит того, чтобы снять с меня заклятие?

— А ты разве не знаешь… — начал было говорить Попов, но Кали так посмотрела на него, что Андрей стих и покраснел.

— Чего я не знаю? — вытаращился на него маленький дебошир.

— Лориэль, потом об этом поговорим, — попросил мой хозяин, но было уже поздно. Сарасвати вцепилась во фразу криминалиста, как кот в карася.

— Что случилось? — ласково поинтересовалась она.

Никто не ответил, тогда жена Брахмы повернулась к нашей четырехрукой девице.

— Милочка, действительно, пришельцы, и Лориэль в том числе, спасли твою жизнь. Может быть, тебе стоит отменить наложенное на них взыскание? Это же такой пустяк. Тебе только стоит сказать вслух: «свободны», — и наши гости избавятся от наказания.

— Да что вы все к ней прицепились? Хреново ей, — неожиданно вступился за богиню Жомов. — Она силу свою потеряла, а вы ей на психику давите.

Кали зашипела на него не хуже, чем кошка на кобеля. Ваня замолчал, но было уже поздно — он проговорился о том, о чем Кали предпочитала пока умалчивать. Да-а! Наш омоновец, конечно, всегда отличался тактом, воспитанностью и умением читать между строк. Сегодня он всем лишний раз доказал, что его дело — морды бить. Ко всему остальному Жомова лучше не подпускать. А рот ему и вовсе следует зашить!

В принципе, ничего страшного в том, что Сарасвати узнала о беде Кали, я не видел. Рано или поздно, но жена Брахмы получила бы информацию об этом. Но, насколько я понял, Кали как можно дольше хотела сохранить от всех эту тайну. Брахме и Вишну, так сказать, нашим нанимателям, о потере четырехрукой богиней силы сказать бы пришлось. Но Кали могла взять с них клятву хранить свою тайну до тех пор, пока это будет возможным. Хотя бы для того, чтобы узнать, кто именно будет распространять слухи об этом, и по ним найти похитителя. Ведь кроме него, нас и верховных божеств индусов о горе Кали никто бы не знал. Но теперь на этом плане придется поставить крест. Ведь давно проверено — что знает женщина, то знает весь мир. Саму четырехрукую мегеру за женщину можно было не считать. Или считать с натяжкой.

В общем, Жомов оказал нам всем медвежью услугу, что вполне естественно. Трудно ждать от медведя, что он будет вести себя как страус или барсук. Омоновца испепелили несколькими взглядами, и лишь Сарасвати благодарно улыбнулась ему. Лориэль же на Ваню вообще не посмотрел. Он круто развернулся в сторону Кали.

— Так, блин, я не понял! — заверещал он. — Что это за выкрутасы, мать твою оркам в няньки, паучиха бестолковая?! Как это ты силы лишилась? И что теперь? Прикажешь мне до конца жизни в ваших зачуханных мирках гнить? Да я тебе уши отгрызу, мутантка доисторическая!..

— Лориэль, а не заткнуться бы тебе? — рявкнул на него мой хозяин. — Ты и сам прекрасно знаешь, как это хреново — без сил оказаться.

Эльф захотел было и на Рабиновича наорать, но вовремя одумался. Повисев несколько времени в воздухе, он махнул рукой и, опустившись на подоконник, с досады принялся плевать в демонов, шныряющих под окнами, и пролетающих изредка мимо элементалей воздуха. Когда попадал, те удивленно поднимали голову и, проворчав:

«Кажется, дождь начинается», стремились спрятаться под крышу, даже не видя на небе ни облачка.

— Милочка, какое несчастье! — никак не могла успокоиться Сарасвати. — Как же ты теперь? Из богов уволишься? А куда пойдешь? Боюсь, тебе даже замуж трудно будет выйти, так как пары для такой, как ты, попросту в природе не существует. Разве что демоны…

— Сарасвати, помолчи, пожалуйста! — резко повернулся к ней Рабинович. — Во всех религиях говорится, что над чужой бедой смеяться грех. Или боги — исключение? Они сами тем законам, которые для людей выдумали, не подчиняются?

Проняло! Сарасвати впервые за все время нашего знакомства покраснела, хотя на смуглом лице это было не очень заметно, и замолчала, потупив взор. А Кали, с губ которой была готова сорваться ответная колкость, неожиданно проявила истинно мужское, можно даже сказать, песье благоразумие. Говорю же, женщиной ее можно считать с большой натяжкой!..

Нет, вы только не подумайте, что я к женщинам плохо отношусь! Человеческие самки… девушки то есть нравятся моему хозяину, и без их общества он впадает в депрессию. Это значит, что они ему нужны для поддержания хорошего настроения. Следовательно, приносят пользу. А к любому существу, которое полезно, я по-доброму отношусь. Люблю даже, можно сказать… Хотя вру! Не ко всем и не всех. Некоторые вон котов полезными считают. Дескать, те успокаивающе на людей действуют, да еще и мышей ловят. А по мне, так от кошек одно только раздражение нервной системы, и уж лучше бы мышей больше было, чем их. В конце концов, мышь, хоть и противное существо, но не такое вредное и пакостное, как кошка.

Впрочем, бог с ними, с котами! Все равно, что я тут ни скажи, отношение людей к кошкам не изменится, а сами коты, я уверен, читать ни фига не умеют. Поэтому постараюсь больше о них не говорить. Тем более мне есть что поинтересней высказать, чем свои взгляды на степень полезности семейства кошачьих в целом и отдельных его представителей в частности.

— Сарасвати, — тем временем обратился к супруге Брахмы мой хозяин. — Ты можешь муженька домой вызвать?

— Могу, — кивнула головой та. — Но на это потребуется время. У нас сотовых телефонов еще не придумали.

— Ну что же, вызывай. И пусть он с собой Вишну и Шиву прихватит, — согласился Рабинович. — А мы пока…

— Пообедаем, — закончил за него Попов и, увидев выражение лица моего Сени, пожал плечами. — А что? Вспомни, когда мы последний раз ели.

Я вспомнил. И у меня тут же предательски заурчало в животе. Причем так сильно, что все повернули головы в мою сторону.

Я от стыда был готов провалиться сквозь землю и принялся усердно делать вид, что ищу у себя блох. А Попов довольно улыбнулся.

— Видишь, и твой Мурзик жрать хочет, — тут же использовал урчание моего живота криминалист. — Ты же не будешь любимого пса голодом морить.

— Действительно. Простите меня, пожалуйста! Я очень нерадивая хозяйка, — встрепенулась Сарасвати и хлопнула в ладоши. — Сейчас вам принесут поесть. Располагайтесь на кушетках и отдохните с дороги. А я пока пойду прикажу Брахму о вашем возвращении известить.

Хрупкая, по сравнению с Кали, конечно, богиня легко поднялась с кресла и скрылась за одной из дверей. Четырехрукая скандалистка презрительно посмотрела ей вслед, а затем решилась забраться на один из низеньких топчанов, покрытых коврами. Мои коллеги расположились поодаль от нее, а Кали настояла, чтобы Попов был рядом. Сеня что-то язвительно шепнул криминалисту на ухо. Тот послал моего хозяина туда, где холодно, голодно и женщин нет, но просьбу богини выполнил и до того момента, как элементали воздуха притащили еду, развлекал Кали разговорами. Точнее, позволял ей беспрестанно говорить, задавать вопросы и самой отвечать на них, изредка выдавливая из себя непонятные звуки, чаще всего состоявшие из одних гласных.

Когда же обед был подан, шикарный, между прочим, хотя я и половины блюд не попробовал, поскольку не давали, Попов наконец мог вздохнуть с облегчением. Кали принялась есть с таким аппетитом, словно ее не кормили лет пять. Что, может быть, и не так далеко от истины. Все-таки она пару дней проспала, а я сомневался, что похититель был настолько заботлив, что догадался хотя бы изредка кормить ее.

Попов с Жомовым от Кали не отставали, да и мой Сеня не воробышком крошки клевал! Четырехрукая богиня успевала и есть, и умиленно восхищаться Андрюшиным аппетитом. Мне же поставили блюдо с какой-то бурдой, вкусом и цветом напоминавшей недоваренный ливер.

Я возмущенно заворчал, Сеня, посмотрев в мою сторону, потребовал от элементалей, чтобы мне дали мяса, и я лишь тогда успокоился. Мой Рабинович разомлел до того, что разрешил всем выпить по кубку вина. Кали хотела было возмутиться тем, что Сеня командует «ее мачо», но Попов мягко коснулся руки богини, и та замолчала. Удивительный факт! Что только с людь… в смысле с богами любовь делает.

К тому моменту, когда мы заканчивали есть, то есть я и Сеня насытились, вернулась Сарасвати. Она сказала, что Брахма извещен и скоро прибудет, а затем схватила со стола апельсин и, отщипывая от него по дольке, потребовала рассказать о том, как мы нашли и спасли Кали. Мой хозяин, вспомнив, что он все-таки первый парень на деревне, довольно пространно и живописно расписал наши приключения, немного приврав для порядка. И едва он закончил разговор, как дверь в зал отворилась и к нам влетел словно бешеный Брахма.

— Кали, что с тобой случилось? Расскажи, что за козел посмел поднять на тебя руку? — вместо приветствия завопил он с порога.

— И ты здравствуй, милый, — процедила сквозь зубы Сарасвати.

Та-ак! Кажется, снова начинается. Ну не могут Сарасвати с Кали находиться рядом и не цапаться. Я уже приготовился выслушивать новый поток завуалированных оскорблений, но Брахма вовремя изменил тактику. Круто свернув с прежнего курса, он бросился к жене, упал перед ней на колени, по очереди поцеловал ее всеми четырьмя лицами и сграбастал своими восьмью руками, даже умудрившись не выпустить из них ни одной вещи.

Я не помню, говорил или нет, но в руках у Брахмы был целый арсенал из лавки старьевщика. Этот многоликий бог постоянно таскал с собой четыре веды — это что-то вроде книг, жезл, сосуд с водой из Ганга, странную ложку, цветок лотоса, жемчужное ожерелье и лук. На фига ему все это было нужно, я не знал. Да и остальные мои спутники, думаю, тоже. А Сеня, словно прочитав мои мысли, спросил:

— А почему ты с этим мусором никогда не расстаешься?

Брахма посмотрел на него, не поворачивая головы. Да и зачем, если у него морды на всех четырех сторонах черепа. Кстати, ни одного уха! Чем он слышит, хотелось бы мне знать.

— Положено мне так, — вздохнул он. — Какой-то придурок написал, что я постоянно должен носить эти вещи, вот теперь с ними и таскаюсь, сам не зная, для чего именно. Вы даже не представляете, как руки устают! Только и отдыхаю тогда, когда рядом никого нет.

— Ну так можешь их положить. Мы никому не расскажем, — разрешил мой хозяин.

— Конечно! Знаю я вас, путешественников, — фыркнул бог-творец. — Стоит вам домой вернуться, как тут же мемуары начинаете кропать. Да иной раз такого понапишете, что потом людям в глаза смотреть стыдно.

— Ну и таскай тогда на здоровье, — пожал плечами Рабинович.

— Брахма, ты жену сто лет не видел? — встряла в разговор Кали. — Я думала, тебя сохранность нашего мира куда больше бабьих юбок интересует.

— Естественно, больше! — улыбнулась Сарасвати. — Но если бы все думали так же, а не пытались залезть каждому мужику в штаны, нам не пришлось бы теперь спасать этот мир.

— Девочки, перестаньте! — не дав Кали ответить, взмолился Брахма, вставая с колен. — Как вам не надоедает цепляться друг к другу? Давайте лучше о делах поговорим.

Кали с Сарасвати дали по паре залпов глазами друг в друга, но свои остренькие язычки решили придержать. Сеня воспользовался секундной паузой и заново, но уже кратко, пересказал богу-творцу все наши злоключения, происшедшие в последние дни. Брахма слушал молча, недовольно морщился, а когда мой хозяин закончил говорить, принялся расхаживать взад-вперед. Я немного потерпел, глядя на это мельтешение перед глазами, а затем тихо зарычал. Брахма как вкопанный остановился.

— Кто пустил собаку в мой дом? — оторопело уставился он на меня.

Что ты сказал, урод восьмиглазый? Кого ты собакой назвал, кандидат в кунсткамеру?!

— Мурзик, фу! — как всегда, цыкнул на меня Рабинович, а затем посмотрел на Брахму. — Мой пес, я подчеркиваю, именно пес, а не собака, такой же член нашей команды, как и все остальные. Если его присутствие кого-то не устраивает, спасайте свой мир сами. Мы откажемся от работы и вернем гонорар.

Сказал, конечно, красиво, но блефовал! Во-первых, хоть Сеня и назвал спасение этого мира работой, для нас это теперь насущная необходимость. Отсюда следует во-вторых — отказаться помогать Брахме мы просто не можем. Бог-творец, видимо, этого не знал или просто не подумал об этом, забыв за насущными проблемами о нашей неспособности вернуться домой. Именно поэтому Брахма извинился и меня больше не пытался трогать.

— Что вы собираетесь делать? Как будете искать этого террориста? — спросил он.

— А есть у нас подозрение, мил-человек, что ты не тот, за кого себя выдаешь, — усмехнулся Сеня.

— Не понял, — оторопел Брахма.

— А что тут непонятного? — усмехнулся Попов, поддерживая Сенину игру. — Кому может быть выгодно разрушение этого мира и кто вообще может справиться с такой задачей? Только трое! Ты, Вишну и Шива. Больше некому. Стало быть, ты можешь просто дурачить нас, потихоньку делая все, чтобы этот мир был разрушен.

— Да как вы смеете?! — вскочила со своего места Сарасвати. — Мой муж своими руками создал этот мир. Разве может он желать его разрушения?

— Может-может, — рассмеялась Кали. — Для того и может, чтобы построить новый, лучший, по его мнению. И как я сама до такого не додумалась? Что скажешь на это, Брахма?

— Ничего. — К моему удивлению, бог-творец оставался спокойным. — Признаюсь честно, такая мысль не раз приходила мне в голову. Но если бы я и решился на это, то действовал бы по-иному, Просто нейтрализовал бы Вишну и позволил Шиве сделать то, о чем он давно мечтает.

— А может быть, ты так и поступил, только решил начать не с Вишну, а с Кали? — пристально посмотрел на него мой хозяин. — Все-таки эта богиня сейчас считается главной ударной силой Шивы.

— Ты забыл, что она еще и богиня смерти, — поправил его Брахма. — Без нее разрушить мир будет проблематично. Кому-то придется брать на себя обязанности по умерщвлению всяких тварей, начиная от насекомых и кончая людьми, а заниматься этим брезгуют все. Хотя каждый из нас кого-нибудь когда-нибудь да убивает. Правда, не в массовых количествах.

— По-моему, он не врет, — сказал свое веское слово омоновец.

— Или давно готовился к этому разговору, — усмехнулся Сеня. — Кстати, а где Шива и Вишну? Мы же просили тебя привести их.

— Как же, прибегут эти фигляры по первому моему зову! — усмехнулся бог-творец. — Им нужно сначала поломаться, цену себе набить, а уж потом они явятся. Причем постараются сделать так, чтобы соперник появился у меня раньше его самого. Но они придут, никуда не денутся. Потому что знают, что оба на подозрении. — Мои коллеги удивленно посмотрели на него. — А вы думали, что одни такие умные? Как только пропала Кали и нарушилось шаткое равновесие между нашими мирами, я в первую очередь подумал, что в этом замешан кто-то из этой парочки. И, скорее всего, это Шива. Он уже не первый раз пытается сделать что-то подобное. Да и Вишну хорош. Если он почувствует, что в новом мире может занять пост верховного бога, то не постесняется наплевать на свои обязанности хранителя и разрушить старый мир. Вот такие дела у нас творятся.

— И ты, если поймешь, что сможешь создать новый мир лучше старого, не будешь мешать разрушать этот, — хмыкнул Рабинович

— Твоя правда! — улыбнулся Брахма. — Но если бы ты только представлял, насколько это тяжелая и нудная задача — создавать новые миры, ты понял бы, почему я не стремлюсь расстаться с этим, хотя он и далеко не так совершенен, как мне хотелось бы.

Что же, с этим трудно не согласиться! Мой Сеня вон однажды решил заменить в кухне тумбочку под мойкой, разделочный стол и прочую мебель. Из-за своего скупердяйства… извините, бережливости!.. Рабинович покупать готовую мебель не стал, а решил сделать ее из тех материалов, которые отшил у одного частного предпринимателя после проверки документов на товар. В первые же выходные мой хозяин взялся за работу и трудился не покладая рук до тех пор, пока не понял, что талантов к столярному делу у него не наблюдается и вместо тумбочки выходит ящик. В лучшем случае — гроб! Уставший Рабинович плюнул на все, продал стройматериалы соседу, добавил денег и купил готовую кухонную мебель.

Это я к тому рассказал, что если так трудно создать стол, стул или тумбочку, то возиться с изготовлением новых миров даже бог может решиться лишь раз в жизни. А потом, вместо того чтобы разрушать неугодные ему вселенные, станет лишь насылать на них кары, принуждая эти миры вести себя прилично. Думаю, и Брахма скорее устроит потопы, землетрясения и ураганы, но возиться с созданием новых миров не станет. Тем более что еще неизвестно, каким получится конечный результат. Он же, когда и эти миры создавал, считал, что они будут идеальными.

Судя по всему, мои менты думали так же. Впрочем, и раньше в списке подозреваемых Брахма был не на первом месте. Он хоть и желал быть верховным божеством, получая заслуженные, по его мнению, хвалы, но особо не обижался, видя, что почитают и других богов. К тому же в созданном им мире будды из числа людей имели куда больше возможностей, чем сами боги, а все вместе они подчинялись карме, которую никто и в глаза не видел.

Впрочем, не мне о богах и религии судить. Я хоть и со многими богами общался, но религиозным фанатиком от этого не стал. Хотя и атеистом меня назвать нельзя — все-таки знаю, что боги существуют и есть миры, в которых находится место для каждого из них. В общем, оставим споры о целесообразности тех или иных богов и их роли в жизни миров теософам. Я всего лишь милиционер. Хороший милиционер, правда, но рассуждать о религии не буду. Моя задача — помочь навести порядок во вселенной, спасти очередной мир и как можно быстрее вернуться домой. Потому как в гостях хорошо, а дома — лучше! Это даже коту понятно.

— Слушай, Брахма, а ты сам кого считаешь главным подозреваемым? — впервые с того момента, как узнал о потере Кали силы, подал голос Лориэль. Бог-творец задумчиво посмотрел на него.

— Вас, — неожиданно ответил он. Мы все просто оторопели. — Или таких же, как вы.

— Что-то я не понял, это наезд? — грозно поинтересовался омоновец.

— Не обижайтесь, но я думаю, что никто из своих разрушать сейчас мир не решится, — усмехнулся Брахма. — Создать мир без моей помощи вряд ли кто из богов способен. Шива только и умеет, что все ломать, а Вишну просто цепной пес. Они, конечно, справятся и с творческой работой, но сами понимают, что больше одного мирка, да и то крайне ограниченного, ничего не создадут. Разве что копируют что-то из уже существующих. Поэтому им выгодней просто захватить верховную власть над имеющимися мирами. Про остальных богов я и вовсе не говорю. Эти даже комфорт в своих домах создать не могут, не то что вселенные строить.

— А если кого-то обуяла мания величия? — спросил Попов.

— Не исключен и такой вариант, но слишком маловероятен, — покачал головой бог-творец. — Я знаю всех богов давно и в определенной степени могу считаться отцом каждого. Чтобы решиться уничтожить этот мир, нужно быть сумасшедшим, а признаков этой болезни я ни у кого не видел.

— Но ведь сумасшествие может начинаться незаметно, — задумчиво проговорила Сарасвати.

— Да, милочка, ты об этом должна знать куда лучше других, — тут же пустила шпильку Кали. Брахма недовольно посмотрел на нее и на жену одновременно, и обе решили замолчать.

— В общем, я считаю, что в бедах, происходящих с моими мирами, виноваты чужаки, — проговорил Брахма, осматривая моих сослуживцев. — Не обижайтесь, но вы главные кандидаты на эти роли. Согласно вашей репутации, сами вы все время попадаете в неприятности и втягиваете в них других. Да и ваше присутствие здесь началось со скандала. И если бы не то, что о вас идет слава как о спасителях миров, я бы давно попытался вас уничтожить. — Брахма, как бы извиняясь за свои слова, развел в стороны все восемь рук, став похожим на баобаб. — Насколько мне известно, больше чужаков в моих мирах нет, хотя этот туманный бог и кажется чрезвычайно странной и загадочной личностью. Вполне вероятно, что он, как и вы, чужак. Таково мое мнение… Ага! А вот сейчас вы сможете услышать и мнение других заинтересованных лиц. Шива с Вишну прибыли. Одновременно! Сговорились, что ли?..

Я навострил уши, пытаясь услышать шаги двух других богов, вызванных на общее собрание, но поначалу ничего не разобрал. Удивившись, как это Брахма мог узнать, что Шива и Вишну уже здесь, не видя их и не слыша, я едва не тявкнул, а потом вспомнил, что Брахма все-таки бог, а они и не на такие вещи способны. Мои менты тоже повернулись к дверям, ожидая прибытия еще двух членов местного пантеона, и тут я услышал… цоканье копыт по мраморному полу. Когда это Шива с Вишной успели обзавестись новыми конечностями? Дверь открылась.

— Не помешаю? — просунув рогатую голову между створок, поинтересовалась корова.

— Нет, конечно, — ответил бог-творец.

— Вот, блин, и сюда добралась! — одновременно с ним изумился Рабинович. — Наплавалась уже?

— Я с хамами не разговариваю, — махнула головой буренка. — Между прочим, мог бы и прощения попросить.

— Это за что? — удивился мой хозяин.

— За свое скотское поведение и недостойное мужчины обращение с дамами, — высокопарно заявила рогатая путешественница.

— Эх, вот это ни фига себе! — оторопел Сеня. — Чья бы корова мычала…

— Вы это, помягче с ней будьте, — робко посоветовал Брахма. — Она все-таки священное животное. Ей поблажку на юродивость нужно давать.

— И этот туда же! — возмутилась корова и посмотрела на богинь. — Скажите же, девочки, все мужики свиньи?! — Кали и Сарасвати, впервые проявив единодушие, кивнули в знак полнейшего согласия. — Я знала, что хоть кто-то меня здесь поддержит. Вы построже с ними будьте, а то эти скоты распустятся совсем и напрочь забудут о хороших манерах.

После чего рогатая голова буренки исчезла из дверей и послышался удаляющийся стук копыт. Мои менты с раскрытыми от удивления такой наглостью ртами все еще пялились на дверь. Брахма смотрел и туда же, и на обеих богинь, и еще куда-то одновременно. Причем на лице, обращенном к двери, сквозило недоумение, те, что смотрели на девиц, светились немой мольбой, а последней морды Брахмы я видеть не мог, поэтому и не скажу, что на ней отображалось. Может быть, она ухмылялась, строила рожи и показывала всем язык!.. А что? Разве можно за что-то поручиться, когда дело с богами имеешь?.. Не знаете? И не надо. Не советую с ними связываться вообще. Не слишком они приятные создания.

Тем временем, пока мои сослуживцы все еще таращились на дверь, я услышал приближающиеся шаги, и в зал вошли Шива с Вишну. Одновременно! Впрочем, вошли — это еще слишком громко сказано. Просто открыли дверь и застыли на пороге, оторопело глядя в лица моих ментов.

— Что? — удивленно поинтересовался Вишну. — У меня костюм по шву разошелся?

— Вы что так уставились? У нас рога выросли, что ли? — поддержал его Шива.

— Нет, не у вас, а у коровы, — ответил Рабинович.

— У какой коровы? — Оба бога окончательно растерялись, и на их лицах явственно читался вопрос: «Мы случайно не ошиблись адресом? Что-то это место на палату номер шесть похоже».

— У рогатой, — отозвался Попов. — Вы ее разве по пути сюда не встретили?

— Брахма, что с ними? — посмотрел на творца Вишну. — Что, спасти Кали было так трудно, что они умом тронулись? — Шива постучал пальцем по лбу. — Есть шансы, что поправятся?

— Сами вы умом тронулись! — обиделся Жомов. — Еще раз такую ерунду скажете, я вам котелки в подносы переделаю, раз они все равно не варят.

— Он может, — раздался голос из угла, и тут только я сообразил, что мы совсем забыли про Вирупакшу.

Этот подозрительный божок, сразу после того как мы сюда пришли, уселся в стороне и вел себя так тихо, что мы напрочь забыли о его существовании. Мне стало не по себе. Все-таки кто знает, что у Вирупакши на уме? Может быть, он союзник туманного бога или, что тоже кажется вероятным, сам этот вражина и есть! А мы при нем о своих подозрениях рассуждаем и всякие теории вслух проговариваем. Может быть, рявкнуть на него, чтобы сбежал отсюда?..

— Вирупакша? А ты что здесь делаешь? — удивленно посмотрел на него Брахма.

— Ты же сам сказал, чтобы я за нашими гостями присматривал и помогал им всем, чем могу, — пожал плечами член клана Чатурмахараджи. — Я их сюда доставил, как они и просили. Любезная Сарасвати угостила нас обедом, и он был настолько вкусен и сытен, что я задремал после еды. Извините, пожалуйста!

— Ладно, раз уж ты тут с самого начала, можешь оставаться и дальше, — поморщился Брахма. — Все равно я из своего мнения секрета никогда не делал.

— В конце концов, нам кто-нибудь расскажет, что здесь происходит? — возмутился Шива.

— Проходите, располагайтесь, — сделал широкий жест бог-творец. — Сейчас вы все узнаете.

Теперь все пошло по третьему кругу. Правда, мой хозяин на этот раз отказался пересказывать историю наших последних похождений, и это пришлось делать Попову. Тот велеречивостью не страдал и выдал только сухие факты, уложившись в пару минут. Примерно так это звучало: «Прибыли на место, допросили подозреваемых, нашли соучастника, отыскали следы, пошли по ним и добрались до Кали. Спасли ее, узнали, что она потеряла силу, и вернулись сюда». И все это было сказано с монотонностью, достойной нерадивого церковного служки, читающего акафист на не самый большой православный праздник. Я так и навострил уши, ожидая, что Андрюша скажет «аминь!», но он решил обойтись без этого.

— И все? — удивился Вишну, выслушав криминалиста. — А кто же Кали похитил?

— Неизвестно, — ответил Попов. — Мы думаем, что кто-то из вас, а Брахма утверждает, что это мы.

— Что за чушь! — скривился Шива.

Теперь пришлось богу-творцу пересказывать свою теорию относительно личности существа, желающего разрушить этот мир. Он был еще более красноречив, приведя в поддержку своей теории еще больше доводов, чем в первый раз. Пересказывать их все не имеет смысла, поскольку ни один из них особой оригинальностью не блистал. Я даже зевать начал, пока его слушал. Да и мои менты тоже. Неудивительно, что Вирупакша и в первый раз умудрился уснуть. Если, конечно, он не врал, когда говорил об этом. Наконец Брахма закончил.

— Что же, с тобой поспорить трудно, — согласился с ним Вишну. — Я и в самом деле никогда не скрывал, что хотел бы единолично считаться верховным богом, поскольку занимаюсь самой важной работой — сохранением этого мира.

— Хреново ты ею занимаешься, если какие-то чужаки умудряются разрушать его у тебя под носом, а ты ничего не видишь, — фыркнул Шива.

— Я-то вижу, и кое-кому не поздоровится, когда я найду его, — парировал бог-хранитель. — А вот ты просто от зависти лопаешься, понимая, что кто-то смог сделать то, на что у тебя сил так и не хватило!..

— Господа, не ссорьтесь! — взмолился Брахма. — Как вам не надоедает цепляться друг к другу? Давайте лучше о делах поговорим…

Он не успел договорить, как обе дамочки, присутствующие на собрании, зашлись истерическим хохотом. Мои коллеги сначала удивленно посмотрели на них, а потом тоже начали ржать, как сивые мерины. Вишну с Шивой оторопело уставились на хохочущую толпу. И без того красный Брахма стал и вовсе пунцовым.

— И чего это мы смеемся? — обиделся Шива.

— Ничего особенного, — с трудом справившись с хохотом, ответил мой Рабинович. — Просто Брахма полчаса назад точно такую же фразу сказал Кали с Сарасвати, когда они стали чесать друг о друга свои язычки.

— А-а, понятно, — улыбнулся Вишну. — Девочки опять не смогли встретиться, без того чтобы не поддеть друг друга.

— А вы с Шивой чем лучше? — поинтересовалась Кали, и обе девицы засмеялись еще веселей. Интересно! Получается, что ничто так не сближает былых врагов, как появление нового, общего объекта для насмешек… Надо запомнить сей факт. Может быть, когда-нибудь он мне в жизни и пригодится.

— Ладно! Посмеялись, и хватит, — довольно сердито проговорил Брахма. Обе дамочки затихли, пытаясь стереть улыбки с лиц. Бог-творец повернулся к моим ментам. — Что вы теперь делать собираетесь?

— Для начала не мешает хорошенько помыться, — ответил мой хозяин. — Потом отдохнуть, поужинать и поспать. Надеюсь, в твоем дворце найдутся подходящие комнаты для спасителей мира?

— И это все? — в три голоса изумились боги.

— На сегодня — все! — отрезал Рабинович. — Как у нас говорят, утро вечера мудренее, а одна голова — трех глупее…

— К тому же не забудьте, что подозрения с вас не сняты, — вставил эльф. — В свои планы посвящать вас мы не намерены.

— А зачем звали тогда? — удивился Вишну.

— Во-первых, отчитаться о проделанной работе и передать последнюю информацию, — ответил Сеня. — А во-вторых, на физиономии ваши посмотреть и увидеть вашу реакцию на наши слова.

— И что вы увидели? — язвительно спросил Шива.

— То, что и хотели, — ответил Рабинович. — Никому из вас доверять нельзя. И ни один из присутствующих, за исключением Сарасвати и Кали, из списков подозреваемых не вычеркивается.

— А почему такая половая дискриминация? — усмехнулся Брахма.

— А потому, что Кали сама себя не могла поймать в ловушку и лишить силы, — ответил Рабинович. — А у Сарасвати просто недостаточно сил для такой операции.

— Ну, не скажи! — хмыкнул Шива. — Женщина, если захочет, может горы свернуть. Тем более если у нее есть союзник.

— Ты на что это намекаешь? — вспыхнула супруга Брахмы.

— Ни на что, — осклабился бог-разрушитель. — Просто хочу, чтобы индульгенции никому не раздавали. И Кали в том числе! Если подозревать, так всех, пока не будет доказана чья-то невиновность.

— Справедливо, — согласился Брахма. — Ну что же, пусть каждый приведет доказательства своей невиновности или докажет причастность кого-либо другого к разрушению этого мира. А наши уважаемые гости с высоты своего сыскного опыта рассудят, кто из нас прав, а кто виноват.

— Но не сегодня, — отрезал мой Сеня. — Мы не боги, а потому устаем. К тому же нам нужно переварить полученную информацию и решить, что с ней делать. Сегодня мы берем выходной, а завтра начнем трудиться с новой силой.

— Да как вы можете отдыхать, когда… — попробовал было возмутиться Вишну, но Рабинович оборвал его.

— Я все сказал! — отрезал он. — А если кому наши поступки, нравы и обычаи не нравятся, может потребовать нашего увольнения, как я уже говорил Брахме. Или вы нам не мешаете делать то, что мы считаем нужным, или катитесь вы все к кузькиной матери! Надоели нам уже ваши проблемы и интриги.

— Ну, не надо так горячиться, — миролюбиво проговорил Шива. — Я хоть вас и не нанимал, но готов внести часть вашего гонорара. Брахма прав. Я хоть и бог-разрушитель, но предпочту править этим миром, чем разрушить его до основания, а затем пытаться что-то создать. Хотя, — хитро прищурился он, — пару-тройку из существующих миров я все-таки когда-нибудь разрушу.

— Ну, это еще Ганеша надвое сказал, — усмехнулся Вишну.

— Спорить идите в сад, — отрезал мой хозяин и посмотрел на Брахму. — Прикажи, чтобы кто-нибудь показал нам наши комнаты и приготовил ванны. Как я понимаю, бань у вас тут нет.

— А что такое баня? — поинтересовалась Сарасвати.

— Когда-нибудь я тебе это покажу, — ухмыльнулся мой хозяин, и богиня потупила взор, явно поняв по интонации, что Рабинович имеет в виду какую-то пошлость.

Подозрительно посмотрев на обоих, Брахма что-то пробормотал себе под нос, а затем позвал элементалей воздуха и отдал им необходимые распоряжения. И через пару минут мы уже наслаждались тишиной и покоем, а Сеня первым залез в ванную мыться.

Глава 2

Зачем вы, девушки, красивых любите?

Квазимодо

Российским милиционерам действительно жутко надоела Индия с ее интригами и путаницей богов. Они устали спасать миры вместо обещанного отдыха и замучились искать злодеев гитлеровского масштаба вместо поиска нормальных воров, насильников и убийц. Никто из троих, отправившись в комнату, выделенную им Брахмой, даже и думать не желал о том, чем они будут вынуждены заниматься в ближайшее время. Лориэль попытался заставить ментов говорить об этих делах, но на него наорали, пообещав прихлопнуть чем потяжелее, и настырный эльф вынужден был заткнуться. Исключительно из уважения к мнению товарищей, а не из чувства самосохранения!

Ванна была единственной и каменной, больше напоминавшей поилку для скота, чем она, может быть, на самом-то деле и была, чем приспособление для избавления от грязи. Рабинович воспользовался ею первым, а к тому моменту, когда помылись все — эльфу для купания хватило и большой миски, — Вирупакша дважды заглядывал в их комнаты, спрашивая, не нужно ли чего еще. Его дважды выгоняли. А когда он приперся в третий раз, Сеня потребовал доставить к ним Горыныча.

— Может быть, и слона вашего сюда привести? — съязвил божок и за свое остроумие едва не получил берцем по носу — к счастью, успел дверь вовремя захлопнуть.

Вернулся Вирупакша минут через десять, неся Горыныча на руках. Оба оживленно беседовали. Точнее, Ахтармерз расписывал прелести своего мира, а член клана Чатурмахараджи внимательно его слушал. Вместе с ними пришел и Ушинасу.

Демон испуганно озирался по сторонам и постоянно спрашивал, не рассердится ли Брахма на то, что посторонний демон ходит по его дому.

— Я не понял, ты кого боишься, его или меня? — оторопел Жомов.

— Тебя, товарищ командир, — отрапортовал демон. — Но и его тоже!

— Ну и дурак, — обиделся омоновец и заставил Ушинасу двести раз отжиматься от пола.

Если с первой сотней отжиманий демон справился довольно легко и быстро, то вторую одолеть так и не смог. Выдохся где-то на сто пятьдесят четвертом или сто пятьдесят пятом разе. За это он удостоился от Жомова эпитета «слабак» и был отправлен бегать пятьсот кругов вокруг забора, ограждавшего дворец Брахмы. Ушинасу тут же умчался туда, ужасно обрадованный тем, что пусть и не будет поближе к кухне, но зато окажется подальше от начальства, выполнив хоть одну заповедь счастливой солдатской жизни.

— Что-нибудь еще хотите? — снова сунул нос в комнату Вирупакша, стоило только демону скрыться с глаз долой.

— Пошел вон, — приказал Рабинович.

— Жрать тащи! — скомандовал вечно голодный Попов.

— И выпить. Вина! — дополнил омоновец почти без надежды в голосе. Однако, к всеобщему удивлению, Сеня возражать по этому пункту обслуживания не стал.

Рабинович и сам хотел напиться, чтобы хоть на вечер забыть о том, что снова надо кого-то искать, усмирять и наказывать, дабы спасти этот мир и самим не сгинуть. Не вышло! То есть напиться-то менты напились, но вот забыть о том, где они и что их ждет дальше, никак не могли.

Первые признаки того, что доблестные российские милиционеры несколько злоупотребили алкоголем, появились ближе к полуночи. Сначала из комнаты ментов долетели до дворцовой прислуги звуки песни, а через некоторое время добрались до упомянутых слуг Брахмы и сами менты. То есть поначалу они собрались идти в кабак, по девкам и бить морды, но тут же выяснилось, что кабаков в окрестностях дворца нет. Девки есть, но поскольку все они принадлежат к роду элементалей воздуха, то для российских ментов по прямому назначению не пригодны. Осталось только бить морды, что Ваня и сделал, надавав по шее двум демонам из дворцовой стражи.

Попову с Рабиновичем подобное мордобитие быстро наскучило, и они вернулись в свою комнату, а Ваня решил припомнить все старые обиды элементалям земли, охранявшим вход во дворец. Конечно, вероятность успеха омоновца в этом предприятии была ничтожно мала, и быть бы Ване битым, но в дело вмешался Брахма. Услышав шум во дворе, он появился на балконе и приказал элементалям земли бежать куда подальше. Те распоряжение выполнили и от омоновца удрали. Пару месяцев их пытались искать по окрестностям, затем плюнули на это дело, решив поставить на пропавших элементалях крест. Но они, обогнув Землю, вернулись обратно и пали в ноги Брахме, умоляя его простить их за то, что не смогли выполнить приказание «сбежать куда подальше». Впрочем, это совсем другая история…

Жомов за стражами, естественно, никуда не побежал, да и желание драться у него пропало. Он вернулся назад, выпил остатки вина и завалился спать. А утром вся доблестная троица болела с похмелья, и если бы не Рабинович, кто знает, до какой бы степени наопохмелялся Жомов. Сеня же разрешил друзьям выпить по кубку вина утром, за завтраком, а когда Ваня потянулся за добавкой, вышвырнул кувшин в окно.

— Дурак, что ли, такими вещами разбрасываться? — удивился омоновец, облизывая губы, и тут за окном вырос элементаль воздуха, державший в руках утраченный навеки кувшин.

— Это не у вас упало? — поинтересовался он, но, прежде чем Жомов протянул вперед руки, Рабинович заорал:

— Пошел вон, скотина, и больше на глаза мне не показывайся.

Элементаль скрылся, омоновец горестно вздохнул, осознав, что добавки к алкогольному рациону не предвидится, а Рабинович успокоился. Он кое-как проглотил несколько кусков, с отвращением глядя, как уплетает пищу Андрюша Попов, ни при каких обстоятельствах не терявший аппетита. Жомов тоже едва поковырялся в еде и жалобно вздохнул, взывая к человеколюбию Рабиновича. Но такового в наличии не оказалось.

— Андрюша, как ты можешь столько жрать с похмелья? — с отвращением посмотрел на криминалиста Семен. — Неужели не противно?

— Нет, нормально, — пожал плечами Попов, не переставая жевать. — А вот этот соус к мясу вообще великолепен.

— Тьфу! — сплюнул Рабинович и подошел к окну. — Есть какие-нибудь соображения о том, что нам дальше делать?

— Есть, — с набитым ртом проговорил Андрей.

— Какие? — подозрительно посмотрел на него Сеня.

— У Жомова спроси, — посоветовал Попов. — Скажи ему, Ваня.

— А что, и скажу, — пожал плечами омоновец. — Морды всем надо бить, пока не сознаются. А когда сознаются, еще раз набить, чтобы больше не врали, блин.

— Гениально! — обрадовался кинолог. — Примерно такого уровня идиотизма я от вас и ждал. Особенно утром и с похмелья.

— А чего тогда спрашиваешь? — буркнул в ответ Андрей. — Ты у нас генератор идей, вот и придумай, как нам из этого дерьма выбираться.

— А если и у меня идей нет? — язвительно поинтересовался Семен.

— Ну тогда готовимся к концу света, — пожал плечами Попов. — Интересно, приличные саваны модного фасона здесь можно купить где-нибудь?

— Смешно, — констатировал Рабинович. — Если бы ты такими шутками зарабатывал себе на жизнь, умер бы с голоду.

— Перестаньте вы друг к другу цепляться. И без вас тошно, — простонал Жомов.

Сеня что-то хотел ответить, но в этот момент дверь отворилась, и в комнату сначала влетел Лориэль, а затем вошел улыбающийся Вирупакша. Не успел божок сделать и двух шагов, как Жомов подскочил со своего места, в одну секунду оказался рядом с Вирупакшей и врезал данному члену буддийского пантеона по носу. Вирупакша вылетел обратно в коридор и стукнулся о стену, потеряв сознание раньше, чем успел сообразить, что случилось.

— Ты чего, сдурел? — вытаращился на него Лориэль.

— А в следующий раз будет знать, как в комнату входить положено, — буркнул омоновец, возвращаясь обратно. — Распустились тут. Ни разрешения войти не спрашивают, ни здороваются, ни о прибытии не докладывают.

— Да-а, — протянул эльф. — Менты, они и в Индии менты. А Вирупакша, между прочим, сегодня с утра нам помочь старался. И очень здорово помог, между прочим.

— Это еще не значит, что он может ходить по нашим комнатам, как хозяин, — поддержал друга Рабинович. — Так чем же этот идиот мог нам помочь?

Лориэль рассказал довольно занимательную историю. Оказывается, в этих мирах в разные времена появлялись великие прорицатели, ясновидцы и пророки, предсказывающие судьбу. Большинство из них просто шарлатаны, но некоторые действительно наделены редким даром предвидения. Здесь говорят, что такие люди видят карму и иногда даже боги спускаются к ним за советом.

Маленький интриган еще вчера подумывал о том, чтобы попытаться использовать такого провидца, но не имел представления, где его искать среди миров, а богам по понятной причине не доверял и обращаться к ним с таким вопросом не хотел. Но в итоге все-таки решился и остановил свой выбор на Вирупакше, как на наиболее лояльном к путешественникам и наименее заинтересованном в крушении этого мира существе.

— Ну и дурак ты, — перебил его Сеня. — Я же говорил, что сейчас мы только Кали с Сарасвати доверять можем. И то лишь до определенного предела. Меня вчера плохо слышно было?

— Да нет! Слышно тебя вчера было отлично, — осклабился Лориэль. — Особенно когда ты своим писклявым голоском бессмысленные шлягеры на всю округу пел. И вообще, дятел длинноклювый, вместо того чтобы меня критиковать, сказал бы, что ты сам сделал для нашего спасения?!

— Пока еще немного, — огрызнулся Рабинович. — Но вот когда прибью одного слишком наглого и самоуверенного эльфа, можно будет считать, что половина дела сделана.

— Сеня, дай ему договорить, — миролюбиво предложил Попов. — Может быть, он и в самом деле что-нибудь толковое скажет.

Рабинович махнул рукой: дескать, делайте что хотите. Лориэль несколько секунд сердито пялился на него, а затем продолжил. Встав с утра пораньше, пока российские милиционеры еще спали, эльф отыскал Вирупакшу и попросил проводить его к хорошему провидцу. Член клана Чатурмахараджи с радостью согласился и доставил Лориэля туда, куда, по его словам, не раз обращались и некоторые боги. Вирупакша сказал, что даже сам Брахма несколько раз тайком ходил к этому прорицателю… Точнее, прорицательнице, поскольку ясновидцем оказалась древняя старуха, уже даже не пред, а посмертного возраста. Бабка почти ничего не видела, слышала еще меньше, но пророчества выдавала легко, и, по словам Вирупакши, еще не было случая, чтобы она ошиблась. Божок даже заявил на ухо Лориэлю, что ходят слухи, будто эта пророчица и есть та самая карма, которую никто не видел, но законам которой все неукоснительно подчиняются.

Бабка у эльфа ничего не спрашивала, да она сослепу и не видела его, наверное. Скрипучим голосом потребовав, чтобы гость подошел к ней ближе и коснулся руки, старуха таращилась на Вирупакшу, застывшего в дверях, а эльф подлетел к ней ближе и сел на открытую ладонь. Бабка на несколько секунд замерла, видимо, удивляясь, как это нежданный гость мог протянуть свои конечности на такое расстояние, а затем повелела думать о том, что его сейчас больше всего заботит. Лориэль подумал о том, как отыскать урода, лишившего Кали силы, и старуха выдала:

— Капли росы на челе не познавшего плача скажут тебе, как достигнуть нирваны и победить в мире зло, позабывшее память о страхе.

Лориэль замолчал, торжествующе рассматривая ментов. Те переглянулись между собой. Жомов с Поповым пожали плечами, Рабинович фыркнул и повернулся к эльфу.

— Ну и что значит вся эта галиматья? — поинтересовался он. — Ты уж объясни нам, дуракам, человеческим языком, а то мы сегодня с утра плохо соображаем.

— Я же говорю, мента за версту видно, — фыркнул Лориэль.

— Что же в пророчестве непонятного? Не познавший плача — это Рудра. Капли росы на его челе — это те слезы, которые мы добыли для Сарасвати. Достигнуть нирваны — это добиться гармонии в душе и в теле, то есть избавиться от забот. Ну а зло, позабывшее память о страхе, это похититель Кали, потому что…

— Страх совсем потерял, — закончил за него Рабинович. — А с чего ты решил, что твое толкование верно?

— Как это? Все же очевидно! — изумился эльф.

— Вовсе нет, — отрезал Сеня. — Не познавший плача — это камень у дороги. Капли росы на его челе — это метки Мурзика, бронирующего себе территорию. Достичь нирваны, согласен, значит избавиться от земных забот, но достичь этого можно только вместе со смертью. А зло, позабывшее память о страхе, это алкоголь. Потому как каждый выпивший бояться чего-либо совсем перестает. Вот и получается, что провидица тебе сказала: «Напившись, ты станешь задирать Мурзика. Из-за этого умрешь, и, по иронии судьбы, на могилу тебе поставят тот самый камень, на который пес помочился». Логично?

— Ты издеваешься? — взвился Лориэль.

— В некоторой степени, — согласился с ним кинолог. — Просто не верю я в эту чушь с предсказаниями, гаданиями и прочей мистической ерундой.

— Ты и в параллельные миры не верил, а во скольких из них уже успел побывать? — поинтересовался маленький мистификатор.

— Сеня, а может быть, Лориэль прав? — неожиданно поддержал эльфа Попов.

— Очень даже может быть, — встрял в разговор Горыныч. — Согласно теории Лютохрюкуса-Питенейкера, квантовые волны, составляющие суть межпространственного информационного потока…

— Ты хоть помолчи, керосинка говорящая, — цыкнул на него кинолог и посмотрел на Попова. — Хорошо, допустим, вы правы и не все ясновидящие — шарлатаны. Но если так и они могут предсказать будущие проблемы и способы их решения, то почему ни в одном месте вселенной этих проблем не убывает?

— Сеня, но ведь это нам понятно, что сказала предсказательница, а что подумал бы Брахма, услышь он такое? — спросил Андрей. — Точно так же, как и ты, все растолковал бы, если не хуже.

— Вот я и говорю, что каждый толкует предсказания так, как ему удобнее и понятнее, а потом и заявляет, что очередной шарлатан предвидел его будущее, — фыркнул кинолог.

— Но ведь попробовать использовать слезы Рудры при поисках нам труда не составит? — поинтересовался Лориэль. — Что мы от этого потеряем?

— Ничего, кроме времени, которого у нас и так мало, — отрезал Рабинович.

Дискуссия по поводу предсказания древней старухи длилась еще десяток минут, но уже без прежнего жара и энтузиазма. Сеня сопротивлялся больше из принципа, чем из-за несогласия с доводами оппонентов, и в итоге уступил. Никто, в том числе и сам Лориэль, не знал, как именно им следует использовать слезы Рудры для поимки злодея, но все решили, что следует сначала забрать их у Сарасвати, а уже потом искать способ, как ими пользоваться. Путешественники дружно двинулись к выходу, и в этот момент дверь снова отворилась.

— Мужики, что это было? — поинтересовался Вирупакша, тыча пальцем в распухший нос.

— Тебе показать? — грозно поинтересовался Жомов, но Сеня удержал его.

— Ванечка, прекрати уродовать наше транспортное средство, — осадил омоновца Рабинович. — Нам на нем, может быть, еще ездить сегодня придется.

— А что он, баран, двери без стука открывает? — недовольно буркнул Ваня, но показывать Вирупакше то, что именно встретилось с его носом, не стал.

В тронный зал, где обычно проходили встречи с Сарасвати, путешественники отправились дружной толпой. Впереди шли менты, за ними Горыныч с Мурзиком, а замыкал процессию Вирупакша, так и не понявший, что случилось с его носом. Лориэль по дороге выловил одного из элементалей воздуха и отправил его вперед, доложить хозяйке дворца, что гости срочно желают ее видеть. Элементаль умчался выполнять распоряжение, и к тому моменту, когда менты добрались до зала, богиня уже была там. И не одна! С Брахмой и Кали. Сеня поморщился.

— Что случилось? — удивленно спросила Сарасвати. — Зачем вам понадобилась я, а не Брахма?

— Действительно, что вам нужно от моей жены? — чуть недовольно поинтересовался бог-творец.

— Сарасвати, нам нужна твоя помощь, — проигнорировав его, проговорил Сеня. — Помнишь, мы принесли тебе слезы Рудры? — Богиня кивнула головой. — Одолжи их, пожалуйста, на время. Они нам очень нужны.

— Не поняла, что еще за слезы Рудры? — удивилась Кали. — Этот монстр никогда не плакал.

— А у нас заревел как белуга, — хмыкнул Рабинович, а Сарасвати пришлось рассказывать Кали историю появления этих слез.

Богиня говорила отрывисто, подозрительно поглядывая на Кали. Явно ждала очередной порции насмешек, но ошиблась. Едва Сарасвати закончила говорить, как Кали грустно посмотрела на Попова.

— Красавчик, и ты хотел сбежать, даже не попрощавшись со мной? — спросила она, и Попов как-то неопределенно пошевелил плечами. — Эх, мужчины, имя ваше — коварство! А я-то, дура, думала, что хоть немного нравлюсь тебе.

— Ну-у… это… немного нравишься, — выдавил из себя криминалист. Коллеги удивленно уставились на него, а Кали радостно рассмеялась и, вскочив со своего места, заключила Попова в четырехрукие объятия.

— Вы слышали, он сам это сказал. В первый раз! — радостно завопила она. — Я так счастлива.

— Ты это, пусти меня. У нас дела еще есть, — окончательно обретая дар речи, проговорил Андрей.

— Конечно-конечно, милый. Я понимаю — мужчины рождены для подвигов, — залепетала Кали, возвращаясь на место. — Ты спасай мир, а я буду тебя ждать.

— Бабе триста сорок пять, баба ягодка опять, — чуть слышно фыркнула Сарасвати. Брахма разобрал слова и, укоризненно посмотрев на жену, покачал головой. Та пожала плечами и дальше комментировать странное поведение воинственной Кали не стала.

— Так что там со слезами Рудры? — прервал всеобщую идиллию Сеня.

— Странно все это, — неожиданно проговорил Брахма. — Как-то с большого бодуна я написал предсказание, что Рудра заплачет в год гибели мира и ее слезы опалят разрушителя. Само это предсказание я куда-то засунул, а может, и сжег, но свой бред, неизвестно откуда взявшийся, до сих пор помню. Неужели слова о слезах Рудры были пророческие?..

— А я не помню, куда их положила, — не обратив внимания на ворчание мужа, пожала плечами Сарасвати. — Я так и не придумала, как их можно применить, повертела в руках и куда-то засунула. Даже и не скажу куда.

— Ой, милочка, с этим не шутят! — с деланой заботой встрепенулась Кали. — Покажись доктору. Ты же все-таки почти ровесница этому миру. Мы бы все страшно опечалились, если бы у тебя начался склероз или, не дай Ганеша, маразм. Кто же тогда будет скрашивать наше общество?

— Ну, дорогая, не волнуйся так, — улыбнулась Сарасвати. — Желающие скрасить твое общество всегда найдутся. Рудра, например. Да и десяток-другой демонов его ничуть не испортят…

— Девочки, вы опять начинаете? — взмолился Брахма. — Да сколько же можно?..

— Действительно, Сарасвати, может быть, пойдешь и поищешь слезы? — предложил Рабинович. — Поверь, это действительно очень важно.

— Ну, сейчас посмотрю. Ждите, — проговорила богиня и скрылась за одной из дверей, ведущих в зал.

Несколько секунд никто из присутствующих не говорил ничего. Брахма задумчиво смотрел в окно, почесывая четырьмя правыми руками четыре своих носа, Кали влюбленными глазами дырявила Попова, а путешественники чувствовали себя крайне неуютно в обществе этих богов и хотели побыстрее уйти. Но побыстрее не получилось! Из комнаты Сарасвати послышался какой-то шум, а затем раздался и голос богини.

— Дорогой, помоги мне убрать этот ларец с драгоценностями, а то я его сейчас уроню, — проговорила Сарасвати, а затем раздался жуткий грохот. — Ну, просила же тебя помочь. Вот, теперь уронила! Смотри, что ты наделал?! Моя любимая цепочка порвалась!

Брахма пулей метнулся в комнату жены. Оттуда сначала донеслось едва слышное бормотание, затем еще больший грохот, слова о том, что все слуги оборзели, и в этом жутком бардаке, который они устроили в комнате, найти что-нибудь совершенно невозможно. До ментов долетели какие-то тупые удары, звон металла и всхлипывания. Испугавшись, как бы не случилось чего-нибудь непоправимого, менты дружно бросились к дверям. Остальные от них не отстали, однако опасения по поводу возможного нападения на хозяев дворца не оправдались. Брахма растерянно стоял посреди комнаты с золотой цепью в руках, а Сарасвати крушила все, стряхивая украшения с полок, высыпая их из ларцов и ящичков. Увидев путешественников, она остановилась.

— Видите, какой бардак тут творится? — пожаловалась она. — Эти противные элементали никогда и ничего не кладут на место. Даже не знаю, как я в этом хаосе смогу хоть саму себя отыскать.

— Не волнуйся так, — успокоил ее Сеня. — Сейчас мы поможем все расставить по местам и найдем слезы Рудры.

Однако благодушие Рабиновича разделяли не все. Увидев погром в комнате и груды украшений, на разборку которых могло уйти немало времени, Лориэль и Мурзик с каким-то одинаковым подозрительным выражением на физиономиях посмотрели на Сарасвати. И действительно, ее действия мало напоминали работу человека, хорошо, пусть бога, желающего найти утраченный предмет. Скорее всего, устроенная богиней свалка могла что-либо скрыть, а не помочь найти. Но разве кому-то дано постичь женскую логику?

Поиски пропавших флаконов со слезами Рудры действительно заняли немало времени. Затруднялись они еще и тем, что Сарасвати постоянно отвлекалась на то, чтобы примерить на себя какое-нибудь украшение, требуя непременно, чтобы каждый похвалил ее вкус. Менты послушно выполняли пожелания взбалмошной богини, и только Кали презрительно фыркала каждый раз, когда Сарасвати устраивала очередной показ мод. А примерно через час поисков, когда груды украшений были разложены по местам, флаконы с благовониями заняли исходные позиции на полках, а пузырьки со слезами Рудры так и не были найдены, менты сдались. Уселись прямо на пол и вопросительно посмотрели на Сарасвати.

— Ну, не помню я, куда эти флаконы дела, — пожала она плечами. — Откуда мне было знать, что они кому-то могут понадобиться. Я их даже выбросить на помойку могла.

— И что теперь будем делать? — спросил у кинолога Попов.

— А чего тут думать? — хмыкнул Жомов. — Пойдем к этой Рудре, дадим по кумполу, заставим плакать, соберем слезы и назад, блин.

— Не выйдет, — встрял в разговор Лориэль. — Было сказано, что только у не познавшего плача… — И, поймав на себе взгляд Брахмы, эльф замолчал.

— Что было сказано? И кем? — поинтересовался бог-творец.

— Не важно, — отрезал Лориэль. — Тайна следствия, и вам, как подозреваемым, ее знать не положено.

— Значит, ты считаешь, что раз Рудра уже плакал или там плакала, то теперь нам не годится? — встрепенулся Рабинович. — Выходит, что из двух слезинок нам только одна нужна — самая первая.

Дата добавления: 2015-11-26