Читайте также:
|
Сколько лет прошло. Как постарела мама. Как вырос Альфонсито. Он похож на отца. На него наверняка заглядываются юные девчонки-одноклассницы.
Как похорошела Гавана. И одновременно осталась нетронутой.
Набережная Малекон, обдуваемая соленым ветром океана… Что может быть прекраснее этих колониальных домов, выкрашенных в пастельные тона и вместивших в себя все архитектурное наследие мира от узорчатых неомавританских балконов до барочных фасадов с изогнутыми линиями, колоннами и мозаичными витражами. От Плаза-де-Армас, ее района, окруженного старинными зданиями в стиле барокко, рукой подать до небоскребов «запретного» Ведадо. Как она соскучилась по Гаване!
Летисия Родригес любила свой город безумно. В нем столичная суета присутствовала с размеренной кубинской ментальностью, пропитанной ромом и сигарами, смешением рас, эклектикой жанров, времен и стилей. Здесь она снова превращалась в восторженную девчушку, улыбающуюся и удивляющуюся каждому незнакомцу, неважно, или туристу. Правда, теперь не поймешь, кого больше на калье Меркадерес. Ее родная улица кишела как, впрочем, любой бульвар-пасео Гаваны и окрестностей, любая авенида и каждая калье.
Законсервированную в конце 50-х Гавану с ее изящными американскими «Кадиллаками» и «Шевроле» откупорили в конце 90-х. Фидель сделал туризм одной из самых доходных отраслей экономики. Бюджетный сосуд стал стремительно наполняться, при этом вытесняя сидящего на самом его донышке джинна стяжательства. Зеленое газообразное чудище вырвалось из кувшина и заполнила все городские щели.
Куба зарабатывала евро. Много евро. Люди просто помешались на этой валюте. И подшучивали над своим неконвертируемым песо. Глумились над национальными купюрами на вечеринках «стэнд-ап-комеди», устраиваемых в клубах, звидовали шмоткам, в которых щеголяли «продвинутые» туристы из Канады, Европы и России. Угробит ли побочный эффект здоровье нации?..
Нет, ее Гавана не потеряет самобытность. Не испустит дух под натиском глобального мира. Ей
не даст этого сделать остальная Куба. Куба, которая почти полвека вдыхает упоительный воздух свободы.
Его аромат кому-то кажется тонким запахом марипозы в букете с нежными орхидеями.
Житель западной провинции Пинар-дель-Рио осязает в нем едва уловимый аромат аромат табачных полей, разбросанных среди холмистых хребтов Сьерры-дель-Органос. Королевские пальмы здесь соседствуют с соснами. И это совместное произрастание дает еще один повод сказать: «Я знаю, как пахнет моя Куба!»
Обитатель восточной части острова острее всех чувствует, как отличается чистейший запах бунта, веющий с гор Сьерра-Маэстры, от сухой горечи в воздухе утыканного кактусами засушливого побережья Гуантанамо. Чтобы там век на своей базе куковали янки! Пусть они там спекутся на солнце!
На крохотных островках Куба больше всего пахнет морем, в долинах и тропических лесах – буйным концентратом зелени, на плантациях – бананами и кофе, а в «каса партикуляр» - частных жилищах – пахнет страстью.
Но все уроженцы острова сойдутся в одном – запах Кубы есть запах Свободы. Свободы и Революции, совершенной гордым духом, несокрушимой честью, уважением к человеку и верой в Бога.
Она вернулась домой. Здесь она чувствовала себя, как в раю. Ее мечта свесить ноги на гамаке и закурить сигару сбылась. Старуха-мать, опытный торседор[A64], тоже поддалась веяниям времени по добыче Евро. Мама принесла на террасу потертый хьюмидор с контрафактными сигарами фабрики «Партагас», отрезала кончик украденной стальной гильотинкой и подожгла сигару, собственноручно скрученную из листьев табака гуахиро Робайны, спичкой из коробка, прихваченного в баре «Бодегита-дель-Медио».
Летисия затянулась, выдержала паузу и выпустила дым. Пока он плавно растекался по террасе, она сделала глоток выдержанного рома, не сразу заметив в дымчатой пелене загадочную улыбку матери.
- Как-то странно ты улыбаешься, мама.
- Не хочешь вернуться в комнату? Там пришел Альфонсито, он не один, - лукаво прошептала мать.
- Небось с какой-нибудь красоткой-одноклассницей… - не удивилась Летисия. – Он весь в отца.
- Да ты зайди, сама все увидишь.
Ни капельки не заинтригованная Летисия послушалась маму только из уважения к ее возрасту. Вечно она что-то придумывает, делает из мухи слона, преувеличивает незначительное и приуменьшает важное. Охает и суетится почем зря. Ей так уютно сиделось в гамаке-качалке с сигарой во рту и стаканом рома в руке. Летисия вошла обратно в комнату и… упала в обморок.
Такой реакции даже на столь изысканный сюрприз от многоопытной кубинской разведчицы, способной совладать с любыми эмоциями, не ожидал никто из присутствующих. Ни мать, ни сын Альфонсито, ни… Карлос.
- А я-то думал, что ты обрадуешься, - ласково произнес Карлос, когда Летисия очнулась.
- Негодяй, ты жив, - заплакала она.
- Точно. И этот факт, судя по всему, тебя расстраивает, - демонстративно обиделся он и прыснул остатками воды из стакана ей в лицо. – Ну тогда мне здесь нечего делать!
- Почему ты не сказал мне? Почему молчал шесть лет? – зарыдала она на руках у любимого, и деликатная мама вывела Альфонсито из комнаты, оставив голубков ворковать наедине.
- Ну, шесть лет еще не прошло, - поправил Карлос. – А руководство посчитало, что Рамона нельзя отвлекать мелочами. Он слишком хорош в качестве резидента и руководителя оперативной группы.
- Что это у тебя на щеке и над бровью? – Летисия наконец обратила внимание на следы от ожогов и глубокие шрамы.
- Это явилось еще одной причиной моего долгого отсутствия. Следовало хорошенько подлечиться у самых лучших в Латинской Америке медиков. Семьдесят процентов кожного покрова в ожогах – это
не шутка. Но согласись, они постарались. Сделали, что смогли. Левая сторона в первозданном виде. Только правая слегка кривовато залатана. Квазимодо получился. Не переживай, я тебе всегда буду стоять левым боком, чтобы не напугать. Ведь ты же в обморок упала из-за этого? Увидела урода и шмяк на пол! А еще боец невидимого фронта.
- Что за чушь ты несешь! Так мне даже больше нравится, - пожалела она Карлоса.
- Ты еще не видела мой героический торс. Он как фреска Рауля Мартинеса «Че навсегда». Тебе понравится. Огонь даже выплавил остроконечную звезду в области сердца. Вот, полюбуйся. Она почти идеальной формы. Говорят, сейчас шрамирование даже в моде.
Летисия прислонилась щекой к здоровенному шраму на груди и нежно поцеловала его.
- Теперь ты только мой, - вымолвила женщина.
- Значит, ты все-таки признаешь, что кроме тебя я теперь никому не нужен, - выдал очередную провокацию мужчина.
- А тебе меня недостаточно, кабальо?! – ощетинилась словно дикая кошка на коня, свирепая собственница.
- Ты имела дело с этим с этим грязным мальчишкой, обнажил дежурную брутальность Карлос. – Раньше все так и было. Только не теперь. Огонь не пощадил то, что делало меня животным. Взрыв изменил меня. Ныне меня не назовешь гомофобом. Я стал гораздо терпимее относиться к людям с нетрадиционными взглядами на любовь.
Ужас заискрился в глазах. Благо панику подавило сострадание. В раскрывшемся веере чувств самым слабым и незаметным звеном было любопытство. Но именно оно явилось единственным рычажком, подтолкнувшим руку Летисии к месту прежней гордости, а ныне печали и перерождения Карлоса.
- Грязный подонок! – отдернула она свою шаловливую руку. – Твой инструмент цел!
- И затвор передернут! – подтвердил Карлос. – И мы одни в этой комнате.
В полумраке ослепительно блестели ее глаза, и совсем не было видно его шрамов…
…Искупавшись в водопаде желания, они отправились в город пешком. По дороге в гаванскую Мекку для туристов «Каса де ла мусыка», где новогодний концерт, приуроченный ко Дню освобождения, давала кубинская «Тропикана», Карлос рассказал историю своего чудесного спасения. Его неприятие «мориконов[A65]» исчезло с появлением шлюпки в бесконечной морской глади океана в ту самую ночь, когда снайпер Канозы подбил реанимационный вертолет. Карлос не выжил бы, не окажись рядом спасительной лодки со связанным геем Чучо с подбитым глазом и застывшим страхом в глазах.
Страх Чучо был настолько велик, что усилить его не смогла даже окровавленная рука с полопавшейся от ожогов кожей. Она вынырнула из воды и уцепилась за бортик. За ей в шлюпке оказался мокрый демон, который распутал бывшего шоу-менеджера, перевязал высвободившейся веревкой и взявшейся неизвестно откуда красной бабочкой кровоточащие раны на обоих руках, и приказал грести веслами.
Компас, метко запущенный в Чучо после спуска шлюпки на воду, теперь держало в руках морское чудище, так что онемевшему Чучо оставалось лишь следовать его указаниям. Возможно, Чучо прозрел бы, узнай он, что лодка направляется на юг, в сторону архипелага под названием Куба, и что место штурмана занял не морской владыка Посейдон, а тот самый парень, из-за которого его не только уволили без выходного пособия, но и бросили а произвол судьбы прямо в открытый океан.
В итоге он проявил почти спортивную прыть гребца, доставив себя и Карлоса в территориальные воды Республики Куба. Шлюпку обнаружил пограничный катер, и ее пассажиров сперва подняли на борт, а затем препроводили в Гаванский порт. В присутствии сотрудников госбезопасности Карлос представился, коллеги доложили куда следует, и кубинского резидента скоро опознали. Обоими «перебежчиками» занялись врачи.
Первого прямиком отправили в реанимацию вытаскивать с того света из-за многочисленных ожогов и колоссальной потери крови. Второго, замычавшего подобно скоту, которого ведут на убой, от известия о своем пребывании в социалистической Кубе, отвезли в центр по лечению стрессов в Топес-де-Кольянтесе, расположенный на высоте восемьсот метров над уровнем моря в горах на окраине Тринидада.
Восхитительные пейзажи нетронутой природы с водопадом Кабурни и знаменитыми термальными источниками долины должны были благотворно сказаться на сломленной психике Чучо. Что и произошло. Надо признаться, не сразу, а лишь спустя год. Когда из Гаваны приехал его навестить вставший на ноги Карлос, в администрации санатория визитеру сообщили, что Чучо едва не задержали при попытке продать билеты иностранным туристам у входа в пещеру Батата. Из этого следовало, что дела Чучо действительно пошли на поправку, и настала пора его забирать. Иначе он начал бы торговать здешним бамбуком в промышленных объемах.
Но чтобы предприимчивый организатор вечеринок окончательно оправился и свыкся с новой аурой, Карлосу пришлось употребить все свое влияние для подходящего трудоустройства Чучо, который разглядел в Гаване непаханое поле для жаждущего деятельности и уважения маэстро индустрии развлечений. Развлечений в Гаване было хоть отбавляй, у клубов промышляли зазывалы и кустари-одиночки, отбивающие друг у друга клиентов, но это-то в понимании Чучо и не являлось индустрией.
Чучо хотел восполнить данный задел собственным телом. По другому он не умел. Статус промоутера популярной у туристов «Каса-де-ла-мусыка» удовлетворил взыскательным требованиям амбициозной натуры. О такой должности после реабилитационного периода в антистрессовой лечебнице Чучо и не мечтал. Поэтому он простил Карлосу все свои обиды и с головой окунулся в шоу-бизнес. Как он его понимал.
Провозглашенная властями толерантность в отношении геев и трансвеститов позволила Чучо действовать со своим нехитрым планом открыто, а мелкая коррупция развязала ему руки почти целиком. Его костюмированный перфоманс с фриками и мориконами начался.
Взяв на вооружение тот факт, что выручка от продажи билетов и напитков всех клубов и дискотек поступает не в частный карман, а в госбюджет, Чучо убедил свое новое руководство, что ломать голову над развлекательной программой Дома музыки не следует. Все и так на мази. Туристы нескончаемым потоком будут идти сюда и без рекламы благодаря гостиничным гидам и путеводителям.
Раскручивать надо сферу негласных услуг. Туристам надо предложить не стандартный набор, а предоставить им то, чего они действительно хотят, - настоящую ночную Гавану, самое ее дно. Иностранцев надо перехватывать на подходах «Каса де ла мусыка», «Каса де ла Трова» и подобные им заведения с фольклорным уклоном и провожать до кишащих элитными проститутками клоак типа «Кафе Кантанте» и «Макумбы», любителей нетрадиционного секса надо гнать на набережную Малекон «к голубой лагуне».
Тех же, кто уже вошел и купил бутылку рома, чтобы занять столик, надо обрабатывать буками и портфолио с прелестями не скупящихся на агентские жриц любви. И конечно же, комнаты, много комнат. Здесь Чучо развернулся на славу, стараясь и для себя. Скоро в колониальных зданиях Малекона Чучо узнавали в каждом подъезде. На благодатной почве спонтанной торговли живым товаром он обрастал субподрядчиками. Бизнес пошел в гору.… И тогда Чучо в первый раз арестовали.
Выпустили под поручительство Карлоса и честное слово бросить глупую затею стать самым известным в Гаване сутенером.
В полицейском участке Карлос обрушил на Чучо праведный гнев, пытаясь объяснить, что в мире существуют люди, которые действительно любят этническую музыку и мечтают научиться танцевать сальсу, румбу и меренге. Что таких людей великое множество, и совсем не обязательно окунать их в дерьмо, которого в их странах ничуть не меньше, а скорее во сто крат больше, чем на Кубе. Что своими действиями Чучо лишает людей романтики и способствует превращению их в животных.
Политинформация подействовала, а удар в зубы от конкурента-хинетеро устроившего в момент отсутствия задержанного промоутера передел сфер влияния в китайском квартале, охладил пыл освобожденного Чучо. Чучо на какое-то время взялся за голову, но очень быстро заскучал.
В состоянии депрессии он пребывал недолго, так как вскоре влюбился в заезжего итальянца и вновь прославился, начав кампанию по регистрации на Острове свободы первого в его истории однополого брака. Второй арест последовал незамедлительно. И на выручку снова пришел Карлос.
- В последний раз я спасаю твою задницу. Запомни, отныне мы квиты, - процедил сквозь зубы Карлос, когда дверь камеры предварительного заключения распахнулась, и из нее выпорхнул на волю взлохмаченный птенец в образе человека. С объятиями и лобызаниями, от которых Карлоса чуть не стошнило. – Больше я не буду за тебя просить и ручаться. Никогда.
- Меня посадили ни за что. Здесь свободная страна! Я имею право на открытое выражение своих чувств, - оправдывался Чучо.
- Так ты диссидента из себя строишь! А та страна, которую ты до этого называл свободной? Разве там законны однополые браки? А твой итальянец, почему он так осмелел здесь, на чужбине, а не в своей стране? – насел на него Карлос.
- Ты сам знаешь, Штаты – пуританское государство, где правят ханжи и лицемеры, а в Италии до сих пор у власти иезуиты. Но Куба! Я так надеялся на революцию! Она должна дать свободу и окончательное раскрепощение полов! – изложил свой политический манифест гей Чучо.
- Тогда тебе придется собрать всех мориконов с набережной и свергнуть законное правительство.
А потом делай, что хочешь. Пожени, к примеру, фламинго на крокодиле! А потом раздуй пожар мировой гей-, нет, зоореволюции. Скрестишь в Австралии кенгуру и коалу. Рожденный от этой парочки зверек уснет на лету, и его сонная тушка упадет на твою пустую голову… - резюмировал Карлос и ушел по-английски,
не попрощавшись.
Это была их последняя встреча. Слухи о похождениях Чучо больше не достигали ушей Карлоса. Теперь заскучал бывший резидент кубинской разведки. Неужто Чучо пал духом и иссох из-за невозможности законно зарегистрировать свой противоестественный союз на приглянувшейся ему Кубе?
Карлос поведал эту почти юмористическую историю о своем случайном спасителе Летисии еще до того, как они дошли до «Каса де ла мусыка». До концерта «Тропиканы» осталось пять минут. Билеты в кассе были. Отлично. Они успели.
Не сказать, что столик, который им с Летисией удалось занять, находился рядом со сценой. Честно говоря, и от танцпола он был на приличном расстоянии. Да и от барной стойки тоже. Надо приходить вовремя… Неожиданно до боли голос окликнул Карлоса:
- Для вас я могу организовать места из личного резерва. Бронь для членов Политбюро. Местная царская ложа…
- Чучо?! Не может быть! И опять ты здесь работаешь? Ходили слухи, что ты ушел на покой. Летисия, это Чучо. Тот самый Чучо, это Летисия.
- Я? На покой?! – обиделся Чучо. – С какой стати? Я подал заявление в партию. У меня есть рекомендации. Я уважаемый предприниматель. Звезда! Владелец первого на Кубе частного туалета! Думаю, впоследствии это будет сеть. Придет время. Оно настанет, как только партия разрешит коммерческим ресторанам расширяться. Три столика – разве это бизнес! Разрешат ресторанам – позволят и туалетам! Пока у меня только три унитаза. Итальянских! Сливные бачки – что надо! Не как в ваших убогих жилищах, а как в отеле «Мелия Кохиба». Белоснежная керамика и мраморная плитка. Кстати, мое заведение находится неподалеку. Оплата при выходе. Первое посещение бесплатно. Нецелевое использование – по двойному тарифу…
- Чучо, ты неисправим, - прервал старого приятеля Карлос, несмотря на то, что тот до коликов рассмешил Летисию. Началось представление «Тропиканы». Неутомимый Чучо проводил своих знакомых к своему столику, где сидел его бойфренд-итальянец, и предложил выпить рому. Все чокнулись и стали наслаждаться дивным концертом. Бывшая прима майамской «Тропиканы» призналась после выступления кубинских танцовщиц, что родина шоу – Куба. Чучо давно это понял, поэтому и не собирался обратно в Штаты. Здесь даже ему было беззаботнее, комфортнее, а главное, спокойнее…
Через два месяца Карлос и Летисия поженились. Свадьба была скромной. Присутствовали коллеги по разведуправлению, котором экзотичный Чучо не преминул прямо за столом раздать визитки со схемой прохода к его заведению. Он налегал на еду больше всех и вполне серьезно рекомендовал своим новым друзьям терпеть как можно дальше, чтобы потом насладиться истинным удовольствием, превращая физиологическую потребность организма в настоящее искусство. В одной из кабинок он уже установил биде, правила пользования которым объяснял посетителям мужского пола лично. Ничего такого, просто
не доверял никому из наемных рабочих руководство по эксплуатации дорогостоящей техники.
Однако фурор на гостей произвел не эпатажный хозяин первого в стране платного туалета, а слух о беременности новоиспеченной супруги, который был выпущен из уст ее не в меру болтливой матери.
Просто мама уже успела сходить на кладбище Колумба с целью навестить «чудотворную» могилу Амелии Гойри де ла Ос – покровительницы беременных женщин и ушла у от нее, как принято,
не поворачиваясь спиной. А потом растрезвонила подругам – скрутчицам табака с «Партагаса», что получила в Некрополе Колон нечто большее, нежели просто благословение. Не тронутое тлением тело Амелии издало из-под земли трубный звук, отчетливо назвавший имя будущего ребенка. Родится девочка.
В процедуре «узи» теперь не было необходимости. Точно девочка. Ее надо будет назвать Алисия. В честь родной бабушки, матери Летисии. Так пожелала Ла Милагроса – «Чудотворная»…
Руководство Карлоса и Летисии нисколько не сомневалось в правдивости данной информации, но никак не могло взять в толк, как беременность агента Летисии Родригес отразится на выполнении Рамоном очередного задания…
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 82 | Нарушение авторских прав