Читайте также:
|
Леший, – улыбнулась она.
Леший – мужчина.
А я жена лешего. Леший – хозяин леса, а я его душа.
У леса есть душа?
Конечно. Это я и есть. Я помогаю всем заблудившимся, утешаю их, забочусь, чтобы они нашли путь к дому. Пойдем, я отведу тебя домой.
Я не хочу домой!
Обидели? Не горюй. У тебя теперь есть защитница. Придешь на опушку, позовешь меня – и я выйду.
А как тебя позвать?
Ты покричи: А-нн-н-н-а! А-нн-н-н-а! Три раза прокричишь – и я выйду.
Значит тебя зовут Анна?
Да, мы с тобой еще обязательно встретимся. Вон твой дом светится.
Откуда ты знаешь, что мой?
Везде уже спят, только твои не ложатся, тебя ждут. Когда придешь в лес, я всегда буду рядом. Дай я тебе слезы вытру, а то так и пойдешь, весь заплаканный.
Макаров проснулся от этих тихих и ласковых прикосновений. Он по-прежнему лежал под самой большой елью, которая теперь, как вспомнил из сна, стала его матерью. Повернувшись на бок, он погладил шершавый, облитый смолой ствол.
Весь лес был пронизан солнцем и запахами медленно нагревавшейся земли. Посреди поляны стоял в высокой траве лось и смотрел на него.
Привет, командир! – заорал Макаров.
Лось встрепенулся, отскочил в сторону, но потом, сохраняя достоинство, не спеша потрусил в чащу.
Наскоро перекусив, Макаров пошел дальше, строго на юго-восток, постоянно оборачивался, и поляна еще долго просвечивала между деревьев. Вдруг он остановился и крикнул:
Дорогие мои! Не грустите, я к вам обязательно еще приду!
Ты приходи, приходи… Мы теперь здесь навсегда… – кольнуло ему в сердце острой иглой.
Макаров читал, на ушах у него были наушники, в которых орала музыка. Чудом услышав телефонный звонок, он твердо решил не подходить, но телефон звонил и звонил. Пришлось вставать и тащиться в коридор. Это была Анна.
Ну что, путешественник, вернулся наконец?
Нет, я утонул в болоте посреди Мещеры.
А со мной говорит твой брат?
У меня нет братьев.
Так тебе и надо. Я жду тебя завтра на Белорусском у пригородных касс в девять утра.
С чего это вдруг?
Во-первых, я тебя почти месяц не видела и ты должен заслужить мое прощение за это свинство. Во-вторых, мы поедем на поминки к моим родственникам. Три года как умер мой дядя, последние поминки. Там прекрасные люди и прекрасные места.
Макаров сидел на диване рядом с Анной, задвинутый столом, ни встать, ни выйти, среди незнакомых людей. Он уже порядочно выпил, съел и теперь слушал разговоры. Все они сводились к одному: как тяжело и трудно жил покойный, хотя был прекрасным человеком, имел золотые руки, как трудно и тяжело жили они все. Сидевшие за столом были намного старше Макарова, помнили войну и послевоенный голод, пережили тысячи гонений и унижений, которым подвергала их власть, и уже давно вполне овладели искусством выживания – искусством, которое, как известно, принадлежит народу.
– Ох, ребята, – вздохнула сидевшая напротив Макарова грузная, расплывшаяся тетка, в чертах лица которой еще и сейчас угадывалась былая красота. – Хорошо бы нам сейчас скинуть лет по тридцать-сорок и пожить хотя бы пару дней в том возрасте. Как бы мы были счастливы!
– Да хотя бы пару часов, – поддержал ее солидный толстый мужчина, посаженный во главу стола, поскольку много лет был замдиректора совхоза.
– И что бы ты сделал за пару часов?
– К тебе бы побежал в чайную. Вспомните, какая она была красавица, все проезжие шоферюги буфет осадой брали. Уж ты бы от меня в этот раз не открутилась.
Все засмеялись.
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 82 | Нарушение авторских прав