В условиях новой экономической политики

В истории Самарского края особое место принадлежит 20-м гг. XX века. С начала 1922 г. главным в жизни страны и нашего края стали задачи мирного строительства. Специфика этих лет состояла в многообразии форм социально-экономического разви­тия, в остроте политической борьбы, потребовавших отмены поли­тики "военного коммунизма", выработки и внедрения новой эконо­мической политики (НЭП).

После окончания гражданской войны страна столкнулась с глубоким экономическим и политическим кризисом. В результате почти семи лет войны Россия потеряла более четверти своих на­циональных богатств. Объем валовой продукции уменьшился в 7 раз. В 1920 году объем перевозок железных дорог составил 20% по отношению к довоенному. Товарность сельского хозяйства упала в 2,5 раза. Произошло резкое падение жизненного уровня и условий труда многих слоев населения.

Первая мировая война, иностранная интервенция и граждан­ская война нанесли громадный урон и хозяйству Самарской губер­нии. Свернулось производство на многих фабриках и заводах, резко сократилось число рабочих. Работало лишь две трети крупных предприятий, но и они давали только 12 процентов довоенного выпуска продукции. На крупнейшем в Самаре Трубочном заводе, где до Октябрьской революции числилось около 30 ты­сяч рабочих, в 1921 году осталось всего 500 человек. Большин­ство цехов стояло. Очень сильно пострадало сельское хозяйство. Валовой урожай зерновых уменьшился к 1920 году более чем в 7 раз по сравнению с 1913 годом, не хватало рабочих рук, тягло­вой силы, сельскохозяйственного инвентаря. В городах остро ощущался недостаток топлива и продовольствия. Бушевала эпиде­мия тифа.

Крестьянство больше не хотело мириться с продразверсткой. Многие районы страны, в том числе Поволжье, были охвачены крестьянскими волнениями и восстаниями. Начавшаяся демобили­зация армии привела к притоку в деревню людей, хорошо владею­щих оружием, но не находящих себе места в мирной жизни.

Начало 20-х годов XX века было тяжелейшим для жителей Самарской губернии.

В 1921 году голод охватил Поволжье и ряд других районов страны. Самым тяжелым он оказался в Самарском Заволжье Несмотря на семенные ссуды государства, яровой клин был засеян не полностью. Из-за страшной засухи в конце мая погибло 50% озимых хлебов, а в южной части губернии появилась саранча, которая уничтожила остатки урожая хлебов. В целом по губер­нии он составил ничтожную цифру – 2,7 млн пудов. Этого могло хватить на очень короткое время. Население стало убивать ра­бочий и молочный скот, покидать родимые места. В лесных уездах губернии целое лето полыхали гигантские пожары, горели и села. Вспыхнули эпидемии, в том числе холеры. К концу лета 1921 г. началась паника. Засуха, пожары, холера – все это подняло на ноги население губернии. По проселочным дорогам губернии, по водным и железнодорожным путям хлынула волна переселения.

С июля до ноябрь 1921 г. от голода и болезней умерли 14 700 человек. Тысячи детей остались без родителей, а на стан­ции Самара ежедневно подбирали и отправляли в больницы около 200 умирающих детей. Люди ели траву, березовый лист и шишки. Распространялись желудочные болезни. Катастрофически росли цены на хлеб. На 1 января 1922 г. в губернии голодало 86,1% населе­ния, т.е. вдвое более, чем в Саратовской и Симбирской губер­ниях. И это положение до осени не менялось.

В июне-июле 1921 г. правительством разрабатывалась система чрезвычайных мер, направленных на ликвидацию голода. Постанов­лениями ВЦИК был снят налог с посевных площадей Нижнего и Среднего Поволжья, созданы центральная и местные комиссии по­мощи голодающим. Председателем Центральной Комиссии помощи был назначен Председатель ВЦИК РСФСР М.И.Калинин (т.е. высшее должностное лицо в государстве), а председателем Самарской губернской комиссии (Губкомголод) – председатель губисполкома В.А.Антонов-Овсеенко.

Решающее значение для спасения голодающего Поволжья имел сбор продналога в тех районах страны, которые не пострадали от засухи, особенно в губерниях центральной России и Сибири. В Тульской губернии, например, откуда собранный хлеб шел в Са­марскую губернию, местными властями была проведена большая разъяснительная работа. Состоялось около 2 тыс. собраний и митингов, 230 беспартийных крестьянских конференций, большими тиражами издавались листовки, организовывались рейсы агитавтомобилей и агитпоездов. Крестьяне губернии полностью сдали про­довольственный налог. Большая работа по сбору продналога по­стоянно контролировалась правительством.

По решению IX съезда Советов из-за неурожая общая сумма продналога по стране была уменьшена наполовину. Но зато он был собран полностью. В сентябре Самарская губерния получила более 2 млн пудов зерна. Было засеяно 440 тыс. десятин. К весен­нему севу было получено почти 2,8 млн пудов семян, засеяно 850 тыс. десятин.

В это тяжелейшее для России время на помощь к ней пришли другие советские республики, международная общественность, вы­дающиеся деятели культуры, различные неправительственные орга­низации. Большую помощь оказала Украина. Население Киева, Харькова, Одессы и других крупных городов принимало детей из Поволжья. Тоже самое происходило в Белоруссии и других республиках.

С призывами о помощи голодающим выступали такие крупней­шие деятели мировой культуры и науки, как А.М.Горький, А.Франс, А.Барбюс, Мартин Андерсен Никое, Альберт Эйнштейн, Т.Драйзер. Они и сами вносили для этого немало средств. Анатоль Франс, например, отдал на эти цели Нобелевскую премию 1921 г., М.А. Нексе содержал на свои средства детский дом в Самаре. Разно­образная помощь приходила от рабочих, солдат, моряков. раз­личных стран. В организации международной, помощи голодающим активное участие принял известный норвежский полярный исследо­ватель Ф.Нансен. Он резко выступал против политических спеку­ляций в связи с голодом. Осенью 1921 г. Ф.Нансен совершил поездку в Самарскую губернию, где масштабы голода резко воз­росли. Вот что сообщал об этой поездке на IX Всероссийском съезде Советов председатель Самарского губисполкома В.А. Антонов-Овсеенко: "Его (Нансена) повезли недалеко от Самары в одну из волостей Дубовый Умет. Там более 1500 человек, опухших от голода. В селе Калывань умерло голодной смертью 423 чело­века. В Дубовом Умете умерло 145 человек за ноябрь месяц. Из 4000 лошадей осталось 125. Когда Нансен там побывал и через переводчика говорил с крестьянами, то женщины бросались ему в ноги, показывали своих истощенных детей и просили о помощи. И тогда заплакал этот человек, который не плакал перед лицом смертельных опасностей, который привык видеть смерть в глаза и не дрожать перед нею". Эта жуткая картина голода, увиденная в Самарской Губернии, навсегда врезалась в его память, она его потрясла. "Мне казалось, – говорил он, – что я-то уж знаю, ка­ково бороться с зимой, но тяжесть борьбы, идущей в Восточной России, превзошла все самые смелые предположения. Я заранее был готов увидеть страдания, смерть и человеческое горе. Но я и не предполагал, что увижу целые селения и даже провинции,где все только и живут в ожидании смерти – избавительницы. Я не был подготовлен к тому, что увижу мужчин и женщин, которые до­ведены голодом и страданиями до самых черных деяний (нередко были случаи, когда голодающие съедали не только кошек, собак и крыс, но и собственных детей). То, что мы видели, описать не­возможно... Пять недель прошло с тех пор, как я в приволжских степях видел обращенные ко мне огромные умоляющие глаза детей. Ради них и во имя милосердия обращаюсь я теперь к Вам, к об­щественности, а через Вас к правительствам. Давайте начнем действовать! Не то будет поздно!"

Призыв Нансена был услышан, и голодающему Поволжью была оказана широкомасштабная помощь. Ф.Нансен гордился тем, что Норвегия больше всех приложила усилий для борьбы с голодом в России. Норвежский комитет по борьбе с голодом собрал 875 444 крон, союз норвежских священников – 60 355 крон, студенты – 375 тыс. крон, норвежское правительство выделило 770 тыс. крон и представило кредит на 585 тыс. крон, государственные железные дороги сократили на 50% тарифы на перевозку продоволь­ствия, медикаментов и одежды. Был создан международный комитет рабочей помощи (Межрабпом), оказывали помощь общества Красного Креста некоторых стран и другие организации.

В обеспечении питания и детей, и больных взрослых приняла участие АРА (американская организация помощи). Всего продуктами питания снабжалось 768 тыс. детей, из них комитетами АРА – 273 тыс.

Русский народ, все россияне с глубокой благодарностью вспо­минают помощь американского народа.

Для оказания помощи голодающим была использована и такая исключительная мера, как изъятие церковных ценностей. 23 февра­ля 1922 г. по этому поводу был принят декрет ВЦИК. В церквах Самарской губернии было собрано более 170 пудов серебра, 3 фун­та золота, 328 бриллиантов, а также много других драгоценностей. Часть из них была реализована, и губерния получила весной 1922 г. за этот счет 32 вагона зерна. Это было спасением для тысяч людей.

Конфликт между государством и Православной церковью, не­смотря на неизбежную в тех условиях остроту, был разрешен. Пат­риарх Тихон и большинство православного епископата признали советскую власть. Как отмечает протоирей В.Цыпин, нэп создавал условия для построения правового государства, "в котором Пра­вославная церковь могла занять принадлежащее ей место." Этого, к сожалению, в тот период не произошло.

К концу 1922 г. губерния стала выбираться из тисков го­лода. Решающую роль в этом, как уже отмечалось, сыграла новая экономическая политика. Из 25 млн пудов семян для яровых посевов, выделенных по решению IX съезда Советов, самарские крестьяне получили до 10 мая 1922 г. более 2 млн пудов. Они делали все возможное и невозможное, чтобы провести весенний сев. В Бузулукском уезде, например, где весенний разлив рек уничтожил все переправы, все население вышло наводить новые. Не дожидаясь окончания работ, мешки с зерном переносили на руках. В 1922 г. валовый сбор хлеба в губернии составил 23782 тыс. пудов. Это означало ликвидацию голода. Покончено было, в основном, и с бандитизмом.

Последствия голода были тяжелыми. Сократились посевные пло­щади. Из 636 тыс. голов рабочего скота осталось 185 тыс., резко уменьшилось поголовье крупного рогатого скота, овец, свиней. Многие крестьяне, особенно бедняки, во время голода за бесценок продавали свои избы, инвентарь, надворные постройки.

Руководители губернии, местные советы энергично занимались ликвидацией последствий голода. Комиссия помощи голодающим бы­ла преобразована в комиссию по ликвидации последствий голода (Губпоследгол). Ее возглавил в конце 1922 г. новый председатель губисполкома Ф.И.Голощекин. Эта комиссия, губсоюз потребитель­ской кооперации и другие организации выделяли крестьянам креди­ты, за счет которых было закуплено 68 тыс. лошадей. К весне 1923 г. поголовье рабочего скота в губернии составило около 231 тыс. голов или 35% от уровня 1913 г. Но все-таки начиналось медленное восстановление хозяйства.

Важную роль в восстановлении сельского хозяйства играла на­логовая политика государства. Суть ее в годы нэпа заключалась в том, чтобы государственные органы руководствовались интере­сами поднятия сельского хозяйства, тщательно учитывали реальную платежную силу крестьянских хозяйств с учетом региональ­ных особенностей. В течение нескольких лет эта линия выдержива­лась достаточно твердо.

В 1923-1927 гг. в развитии торговли и кооперации в губер­нии были сделаны крупные шаги. В условиях "военного коммунизма" кооперация носила интегральный характер, т.е. все виды коопе­рации (потребительская, сельскохозяйственная, кустарно-промыс­ловая) были слиты. Преобладали распределительные функции. Те­перь начался процесс дифференциации кооперации и самостоятель­ного развития каждого из ее видов. Произошел переход к добро­вольному членству. С 1 октября 1923 по 1 октября 1925 г. число членов потребительской кооперации в городах возросло с 10 до 21 тыс. человек, а в сельской местности – с 42 до 87 тыс. Теперь люди вносили в кооперацию свои сбережения. Число членов коопе­рации непрерывно росло. Произошло объединение рабочей коопера­ции в городах с сельской потребкооперацией.

В течение 1922 г. в Самаре возникает сеть розничной тор­говли, в аренду частным лицам сдаются торговые помещения. В 1923 г. в руках частных торговцев оказывается более 90% роз­ничных торговых предприятий. Но затем происходит значительный рост кооперативной и государственной торговли. Возрождается роль Самары как крупнейшего торгового центра Поволжья и Рос­сии. В 1923-1925 гг. здесь развернули деятельность отделения трестов и синдикатов, в том числе Мосторга, Пензенского спичкотреста, Илецкого сольтреста и других. Возрождается также и хлеботорговля, в которой участвовали Средневолжское отделение госторга, хлебопродукт, губсоюз, госбанк, Средневолжский сель­хозбанк. Возросла роль банковских операций. Увеличилась доля зерна, идущего на экспорт. В самарских архивах хранятся доку­менты, подтверждающие, что цена за пуд самарской пшеницы была наивысшей на биржах Амстердама и Лондона.

В развитии торговли отражались серьезные противоречия, существовавшие в стране в годы нэпа. Начиная с 1923 года они проявились в виде "ножниц" в ценах на промышленную и сельско­хозяйственную продукцию. Из-за этого платежеспособность крестьян уменьшилась наполовину, а сельхозпродукция в городах не становилась дешевле. Здесь сказывались высокие накладные расходы всех видов торговли и слабость промышленности.

Осенью 1925 г. Поволжье, включая Самарскую губернию, за­няло третье место в стране по заготовкам хлеба после Северно­го Кавказа и Украины. Доля Поволжья в экспорте хлеба состави­ла 14,2%. По этому показателю оно заняло второе место после Северного Кавказа. Цены на хлебопродукты в 1924-1925 гг. и в последующие два года стабилизировались и приблизились к дово­енным. Они были даже несколько ниже (кроме пшеницы) цен в Центральном районе и на Украине.

Стабилизации хлебных цен способствовало снижение цен на металлоизделия, сельхозинвентарь, керосин, соль, мануфактуру, другие товары. Цены на керосин, например, за 1924-1925 гг. со­кратились в Самаре на 24%. Емкость крестьянского рынка возрос­ла. Резко увеличился спрос на потребительские товары. Приведен­ные данные показывают известную эффективность новой экономичес­кой политики в области сельского хозяйства. Однако обозначивша­яся проблема товарного голода могла быть решена лишь на базе продолжения начавшейся еще в конце XIX в. индустриализации страны.

В восстановлении сельского хозяйства и развитии торговли, как уже отмечалось, велика была роль кооперации. Наибольший успех ее деятельности в губернии приходится на 1925-1926 гг. В это время численность крестьянских дворов, входивших в раз­личные формы кооперации, достигла 187 тыс. из 382 тыс. дворов, насчитывавшихся в губернии.

Создавались семенные, животноводческие, машинные, кредит­ные товарищества, ТОЗы, сельхозартели. Губернский союз потре­бительской кооперации стал довольно сильной в экономическом отношении организацией. Он принимал участие в развитии сети школ, клубов. В Самаре регулярно выходил журнал "Сеятель прав­ды", содержащий полезную информацию для крестьян и целиком ориентированный на сельского читателя. Издавалась также газета "Деревня". В Самаре был открыт Дом крестьянина.

Конечно, урожайность зерновых к концу нэпа была ниже, чем в 1913 г. Урожай хлеба в 1925 г. составил 64,8 млн пудов. Все еще сказывались последствия засухи и голода. В то же вре­мя посевные площади почти сравнялись с довоенными. Вся посев­ная площадь Самарской губернии составляла в 1928 г. 2818 тыс. га (в 1913 г. 2950,0 тыс.га), посевная площадь зерновых – 2524,2 тыс.га (в 1913 г. 2950). Таким образом, была создана некоторая основа для подъема экономики губернии.

В течение 1921-1922 гг. государственные предприятия гу­бернии перешли на хозяйственный расчет. При этом шел процесс концентрации производства, совершенствовалась система оплаты труда. Летом 1921 г. на крупных предприятиях Самары было вве­дено коллективное снабжение. Фонд денежной и натуральной оп­латы устанавливался в зависимости от производственной програм­мы и производительности труда. Но это была очень несовершенная система, основанная на уравниловке в оплате труда. В конце 1921 – начале 1922 г. стала вводиться тарифная система опла­ты труда, учитывающая квалификацию работника. Концентрация производства сопровождалась жестким сокращением штатов. В же­лезнодорожных мастерских ст.Самара из 1400 рабочих осталось 150, на Трубочном заводе – всего 500 рабочих. В результате ре­организации из 347 государственных предприятий, подчиненных губсовнархозу (ГСНХ), в 1922 г. сохранилось только 125. На государственном снабжении и финансировании были только Трубоч­ный завод и некоторые другие крупные предприятия. Остальные объединялись в тресты или самостоятельно должны были покрывать свои расходы и зарабатывать прибыль.

С переходом к новой экономической политике государство стало проводить более гибкую линию по использованию частного капитала. На IV съезде совнархозов России в 1921 г. А.И.Рыков высказался в пользу разгосударствления ряда мелких и средних промышленных предприятий и передачи их отдельным обществам, кооперативам или отдельным лицам. Такой подход был очень ва­жен для губернии, так как большинство мелких предприятий без­действовали (около 80% мукомольных и почти 90% кожевенных). Период наибольшего развития аренды пришелся на 1922-1925 гг. В 1925 г. 48% мельниц в губернии находились в руках частных лиц. Доля частных предприятий в пищевой промышленности (1924 г.) составила 33%, в кожевенной – 19%, текстильной – 10%. Они по­лучили большое развитие и в сфере торговли.

Наиболее распространена была краткосрочная аренда (от трех до пяти лет). Исключение составляли крупные предприятия. По решению Самарского губэкономсовещания был сдан в аренду бывшему владельцу фон Вакано пивоваренный завод сроком на 12 лет. В начале 1923 г. было учреждено "Жигулевское акционер­ное общество пивоварения" с акционерным капиталом в 30 тыс. руб. Производство пива на заводе быстро росло. Он успешно конкурировал с государственными предприятиями, завозившими пиво в Самару. Это был пример удачной работы акционерного пред­приятия в стране.

Дата добавления: 2015-12-08