Глава 4. И вновь приключения

Глава о том, как панки пытались немного разукрасить серую Англию, и какую выгоду извлек из всего этого Мартин Гор.

Англичане по своей натуре — невеселый народ. Подчас они слишком много говорят, и даже шутят, вот только юмор у них в основном черный. В большинстве случаев жители страны от Ньюкасла до Довера убеждены, что вряд ли их родину можно отнести к благословенным уголкам земли. Ведь одна только погода чего стоит. Форменное наказание!

Англичанин всегда найдет повод пожаловаться на Господа и на весь белый свет. И с такой же легкостью найдет себе компаньонов, чтобы пропустить кружечку-другую чего-нибудь горячительного.

В середине семидесятых настроение в Англии было хуже некуда. Экономика находилась в рецессии. Страной правили лейбористы, которые решили, что пришло время «урезать» заработную плату населения. Впрочем, социал-демократы — при всем уважении — тоже не видели иного выхода. Количество безработных увеличилось до показателей, которые регистрировались в стране во время Второй Мировой войны. Британский музыкальный журналист и хроникер панковского движения Джон Саваж написал в 02 декабря 1975 года в своем дневнике: «Пригороды Лондона: стерильность – цинизм – скука, перерастающие в насилие; начало радикального противодействия. Будь проклят Лондон за его глупость, британский народ — за уныние, а погода — за тьму и холод!»

Доброе унылое утро. Прекрасная Великобритания появится лишь несколько лет спустя. Бернард Самнер из New Order рассказывал, что будучи ребенком, проживавшем в Манчестере, впервые увидел настоящее дерево только в девятилетнем возрасте. Оно и понятно — в промышленных районах серый цвет становится особенно серым. Англия середины семидесятых не была той страной, где подростки хватались за гитары от избытка жизненной энергии. Основным мотивом для занятий музыкой была хандра и настоятельная потребность хоть как-то избавиться от скуки. Если рассматривать то время с точки зрения истории поп-музыки, то почти апокалиптические семидесятые стали второй по важности эпохой для всей страны. Этой эпохе предшествовали шестидесятые, ознаменованные так называемым «британским вторжением». Основными вехами его стали The Beatles и Rolling Stones. Правда, в 1975 году роль этой музыки стала, скорее, второстепенной. Стареющие последователи «битлов», успевшие обзавестись солидными животиками и растерявшие большую часть роскошных шевелюр, продолжали играть на небольших сценах в недорогих пивных. Это музыкальное направление называли «паб-рок»: далеко не блестящая музыка, закостеневшая в устоявшихся стандартах. Ни малейшей искры новизны. Никакого намека на протест.

А что же британская молодежь? А молодежь продолжала ходить в те же пивные, потому что других мест, где можно было выпить, в Англии попросту не существовало. И уж точно не было их в Бэзилдоне. Мартин Гор при первой же возможности тоже стал посещать самые обычные питейные заведения своего городка. Он слушал уютные напевы «паб-рокеров», без зазрения совести ворующих и репертуар знаменитых идолов шестидесятых, и традиционные песни из музыкальных автоматов. Он слушал их — и ему это нравилось. Его пристрастие к традиционной рок-музыке мешало придирчиво отнестись ко всему этому «ресторанному» мейнстриму. Первая группа Norman & The Worms, в которой он участвовал, играла ни что иное как этот самый паб-рок, правда, немного видоизмененный. Впрочем, видоизменение мало что решало.

Чтобы, находясь здесь, в Бэзилдоне, лучше понять настроение лондонца Джона Саважа, осмелившегося во весь голос прорычать свое «Проклятье!» всей британской нации, оставим ненадолго Мартина Гора и перенесемся в Лондон.

Первая остановка: Челси. В те годы здесь жил и работал дизайнер и профессиональный продюсер Малькольм Макларен. Он считал, что британская молодежь заслуживает лучших музыкальных команд, чем динозавры прогрессивного рока и паразиты паб-рокеры. Именно поэтому он создал проект, позже получивший название Sex Pistols. Причину создания проекта он объяснил музыкальному журналу Sounds в 1977 году: «Я хочу вызвать волнение среди тинейджеров, хочу дать им группу, у которой есть некое содержание и ценность. Я хочу превратить их жизнь в приключение, подарить им уверенность в собственных силах, чтобы они могли высказывать то, что хотят. Это единственная причина для того, чтобы играть рок-н-ролл».

Разумеется, о таких понятиях как «содержание» и «ценность» в отношении Sex Pistols можно было и поспорить, но все остальное попало точно в цель: и волнение, и приключения, и осознание собственных сил. Как раз в тот момент, когда упадок духа в Англии достиг своего апогея, вместе с панк-роком возникло музыкальное движение, мощь которого надолго определила массовую культуру страны. Sex Pistols позволили себе растоптать всю пресловутую английскую традиционность. Анархисты, антихристы, антимонархисты, антикапиталисты — из всех английских святынь они не тронули только спорт, потому что у Sex Pistols нет ни одной песни, в которой они бы высказали свою ненависть к футболу, крикету или Уимблдону.

Особо любопытные жители Бэзилдона, разумеется, не остались в стороне: волна, зародившаяся в Челси, вскоре захлестнула всю страну. Несколько выступлений группы Sex Pistols на телевидении мгновенно стали легендой, и в 1976 году первые панк-рокеры заиграли свою музыку в клубах Бэзилдона и окрестностей. Sex Pistols, The Damned, The Stranglers, The Clash, The Adverts, The Vibrators — каждую неделю новое имя, каждую неделю новые события и приключения. Происходящее на сцене было прямо противоположно событиям, происходящим в политической жизни страны: положение партии лейбористов во главе с Джеймсом Каллаханом становилось все более шатким, а в тени этого колосса на глиняных ногах все чаще звучало имя Маргарет Тэтчер — новой надежды консерваторов. Ее называли «железной леди» уже в 1976, и те жители страны, у которых было хотя бы немного здравого смысла и политического чутья, в середине и конце семидесятых уже знали, что ожидает Англию в ближайшее время.

Впрочем, положение было скверным и без Железной Леди во главе государства. Особенно худо приходилось молодым. Внешний долг страны был огромен, а от мероприятий, призванных экономить средства, страдали, прежде всего, юные англичане: после окончания школы они вдруг понимали, что никакой поддержки не получат и совершенно не знали, что же дальше делать.

Хватание за музыкальные инструменты в тот момент тоже выглядело весьма сомнительно. Панк-рокеры заверяли: в умении играть нет никакой необходимости. Более того — оно нежелательно. И если представители прогрессивного рока говорили, что музыкант должен быть музыкантом в прямом смысле этого слова, девиз панков звучал так: Раз группа сказала, что играет музыку — значит, это музыка. Главное, чтобы звук был громкий. Все это оживление привело к тому, что в Бэзилдоне появился ряд новых команд.

Винс Кларк (которого тогда звали Винс Мартин) принадлежал к числу тех самых тинейджеров без всяких перспектив. Кто знает, стал бы Мартин Гор успешным автором песен, если бы у Кларка получилось устроиться после школы на работу и сделать карьеру в другой профессиональной сфере. К счастью, с работой ничего не получалось, зато у этого юноши, не владеющего в совершенстве ни одним музыкальным инструментом, вдруг появилась мечта, возникшая не в последнюю очередь под влиянием девиза панк-рокеров. Он захотел стать музыкантом. Как будто именно занятия музыкой стали единственным средством быть услышанным.

Вместо того, чтобы придерживаться стандартов, заданных The Beatles и T-Rex, как это было принято до появления панк-волны, а потом в процессе изнурительных репетиций постепенно потерять «незамыленный» взгляд на вещи, Кларк совместно с Флетчером создал группу No Romance In China, которая совершенно открыто ориентировалась на не менее волнующее новшество — группу The Cure. Их альбом Three Imaginary Boys, вышедший в 1979 году, стал настоящей сенсацией. С самого начала своей деятельности Кларк и Флетчер предпочитали ориентироваться на группы, которые не всегда профессионально играли, но обладали при этом ярко выраженной индивидуальностью. Позже, когда уже будет создана группа Depeche Mode, их «фишкой» станет «synths only». И пусть в той группе, в которой Мартин Гор в итоге стал главным автором песен, не было всего того, к чему стремился панк-рок — гитар и вульгарщины в противовес выглаженным рубашечкам и клавишным — тем не менее, поведение команды в то время находилось под сильным влиянием панков и музыкальных веяний середины и конца семидесятых годов.

Возникает вопрос: а можно ли считать Depeche Mode чистым продуктом восьмидесятых? Тоже вряд ли.

Во избежание недоразумений необходимо сразу отметить: Depeche Mode никогда не были панк-группой. Основанием для такого утверждения может стать история, которую рассказал Роберт Марлоу — музыкант, работавший с группами The Plan и French Look. Эта история упомянута в книге «Stripped», написанной Джонатаном Миллером о Depeche Mode. Марлоу рассказывал: «Однажды вечером я и Энди ехали в Лондон на концерт The Damned. Флетч был одет в железнодорожную униформу с пуговицами, украшенными логотипом компании «British Railways». Мы сели в поезд и неожиданно встретили там девушек, которые, как и мы, были из Бэзилдона. Сидим, общаемся, и тут Флетчер выдает: «Роб, тебе не показалось, что вчера в церкви была интересная проповедь?» Представляете, я сижу в поезде, еду на концерт панков, курю сигарету и стараюсь произвести впечатление на девочек, а Флетчеру вдруг взбрело в голову поговорить о церкви!» Жаль, что с ними тогда не было Мартина Гора. Потому что он наверняка посмеялся бы над своим школьным приятелем.

Дата добавления: 2015-10-30