Социология Конта

Это, собственно, и есть философия Конта. Иначе он называл ее "социальной физикой" и рассматривал как самую главную науку. Своей теорией он надеялся за­менить политэкономию, правоведение и этику, т.к. считал, что "идеи управляют и переворачивают мир". Он надеялся, что его идеи приведут, наконец, общество к мо­ральному порядку. Его социология состоит из двух частей: социальной динамики (описывает изменение отношений идей под влиянием других идей) и социальной ста­тики (фиксирует черты равновесного состояния общества). Социология должна быть построена дедуктивно, так, чтобы изучение частных (индивидуальных) явлений осно­вывалось на предшествующем познании общих (коллективных) процессов.

Социальная динамика. Первоначальный элемент человеческого общества - семья. В ходе дальнейшего развития происходит последовательная смена трех уже известных нам состояний человеческих умов, т.е. мировоззрений, которые определяющим об­разом воздействуют на политические, правовые и экономические отношения людей. Теологической стадии духа соответствовал режим наследственных феодальных мо­нархий, "метафизической" - подъем "средних классов" и большое влияние, приобре­таемое "юристами", при позитивной же стадии обществом будут править позитиви­сты-философы от имени капитанов финансового мира - банкиров. Каждой из трех стадий политической организации общества соответствует, в свою очередь, своя эпо­ха гражданской истории - военно-завоевательная, оборонительная и, наконец, науч­но-промышленная.

Социальная динамика Конта не связана тесным образом с его социальной статикой. Основная идея социальной статики Конта сводится к следующему нормативному принципу процветания "позитивного" общества: «любовь как принцип, порядок как основание и прогресс как цель (1'amour pour principe, 1'ordre pour base et le progrès pour but)». Иногда этот принцип выражался предельно простой альтруистической формулой: «... жить для других (vivre pour 1'autrui)». Объединяющий принцип по­зитивизма Конт видит в его морально-этическом и религиозном воплощении (новая религия Челове­чества).

Джон Стюарт Милль (1806-1873)

Будучи крупнейшим британским философом 19 века, Милль никогда не занимался академической деятельностью - его жизнь была связана с Ост-Индийской компанией, в которую он поступил в 1823 году и которую возглавил в 1856. Работа в Компании не мешала его активной научной, философской и публицистической деятельности. Кроме того, он активно занимался политикой, был сторонником либерализма и реформизма (в 1865-1868 гг. состоял членом Палаты общин). Выступал за пропорциональное представительство в парламенте и избирательные права женщин. Женскому вопросу посвятил книгу “Об угнетении женщин”(1869). Политические аспекты проблемы свободы рассмотрел в знаменитом эссе “О свободе”(1859).

Значительным интеллектуальным событием в жизни Д. С. Милля оказалось его знакомство с идеями О. Конта. В 1841 году началась их переписка, хотя лично они никогда не встречались. Милль всегда высоко отзывался о французском философе, посвятив его взглядам книгу “О. Конт и позитивизм” (1865). Однако Милль дистанцировался от политических взглядов “позднего” Конта, не принял его “религию Человечества”. Кроме того, от Конта его отличает интерес к логике наук, в которых следует искать каузальные объяснения, а не только описывать и систематизировать чувственно воспринимаемые факты.

Главное произведение Милля - двухтомная “Система логики”(1843). Для Милля был неприемлем априоризм в любой его возможной форме (особенно представленный в немецкой идеалистической философии), ссылки на очевидность данных сознания. Целью философа было усовершенствование эмпиризма с учетом фактора развития научного знания и его логической обработки.

В центре взглядов Милля оказалась классическая проблема соотношения материи и сознания. В этой области он был решительным противником тезиса о дуализме двух субстанций. Дело в том, что и материя, и сознание были сведены им к определенным сочетаниям ощущений. Так, материя выступает в его учении как “постоянная возможность ощущений”, отдельные тела - как группы “одновременных возможностей ощущений”. В складывании феноменальной онтологии Милля возможные ощущения играют бóльшую роль, нежели действительные. В этом смысле он являлся одним из сторонников диспозиционального описания явлений, из которых складывается наша картина мира. Подобный подход лишает материю и сознание субстанциальности и, по существу, исключает психофизическую проблему как таковую. Сознание, в частности, он трактует как возможность испытывать (переживать) ощущения. Человеческому уму (mind) присуща способность предвидения и экспектации (ожидания) будущих ощущений, поэтому в нем и складывается представление о возможных ощущениях, которые, согласно общей эмпирико-сенсуалистской установке, вступают в различные ассоциативные комбинации. Законы психологической ассоциации вносят организованность в наши ощущения. Между группами ощущений складываются определенные отношения взаимной зависимости. Например, организованные в последовательность ощущения, составляющие сознание, оказываются зависимыми от группы ощущений, называемых телом, и наоборот. В целом необходимо учитывать, что Милль и другие сторонники феноменалистского конструирования реальности исходили из представления о наиболее экономном описании и объяснении всего происходящего, считая заблуждением ссылки на субстанциальную подоснову явлений.

Основу учения Милля о научном методе составляет его теория индукции. В этом вопросе у него были известные предшественники, такие как Ф. Бэкон и Д. Юм. В первой половине 19 века глубокие исследования индукции в контексте развития научного знания были осуществлены в Великобритании Уильямом Уэвеллом и Джоном Гершелем. Помимо методологического аспекта проблемы индукции Милля интересовал и сугубо познавательный вопрос: как мы можем обосновать свое знание о том, что то, что присуще ограниченному числу определенных явлений, присуще и всем явлениям подобного рода? Он критически оценивал возможности так называемой полной (“совершенной”) индукции, справедливо полагая, что она не может быть положена в основание науки. Поэтому приходится опираться на “несовершенную” индукцию, которая представляет собой подлинный вывод от частного к общему. Говоря современным языком, такая индукция дает приращение информации. Она является методом экспериментирования, открытия нового знания, движения от известного к неизвестному. В основе индукции лежит неявно принимаемый принцип единообразия процессов природы, утверждающий, что все происходит в соответствии с общими законами. Хотя данный принцип и недоказуем рациональными средствами, составляя одно из наших главных убеждений, он, согласно Миллю, как и любые другие научные принципы, имеет индуктивное происхождение. Очевидно, что так в его объяснение закрадывался “круг”.

Гершель и Милль усовершенствовали приемы бэконовской элиминативной индукции. Милль, в частности, стал рассматривать их как приемы исследования, превращающие гипотезу в каузальный закон. Таких методов пять: метод единственного сходства, метод единственного различия, соединенный метод сходства и различия, метод сопутствующих изменений и метод остатков. Подобные методы впоследствии вошли во все учебники традиционной логики. Сам Милль колебался в оценке индуктивных методов либо как способов открытия нового, либо проверки состоятельности некоторой гипотезы.

Хотя акцент в логике Милля, которую следует рассматривать именно как логику научного исследования, делается на индуктивных процедурах, это не означает игнорирование с его стороны дедуктивных процедур. Он подробно рассматривает и достаточно высоко оценивает силлогистику, подчеркивая важность точного представления знания, полученного индуктивным путем. Однако в целом силлогистический вывод не может быть главным в науке и потому имеет лишь техническое значение для ученого. Сочетание в методологии Милля процесса выдвижения гипотезы с дедуктивной проверкой, вытекающих из гипотезы следствий, дает основание современным авторам говорить о предвосхищении английским философом так называемого гипотетико-дедуктивного метода, характерного для науки 20 века.

Милль, подчеркивавший важность математической обработки научных данных, считается одним из главных представителей психологистского объяснения логико-математического знания. Так, аподиктические (т.е. безусловно достоверные, основанные на необходимости, неопровержимые) законы логики он рассматривает как устойчивые ассоциации мышления в психологическом смысле. Положения математики выводятся из аксиом, но сами аксиомы суть индуктивные обобщения отдельных фактов. Подчеркиваемая априористами аналитичность математических истин не должна, по Миллю, скрывать их индуктивное происхождение. Абстрактное математическое знание в значительной степени зависит от чувственности, предоставляющей исходные данные для индукции. Влиятельная в середине 19 века концепция Милля уже в конце века начинает подвергаться критике со стороны антипсихологистски настроенных философов и ученых (Френсис Брэдли в Англии, Готлоб Фреге и Эдмунд Гуссерль в Германии). Однако отношение современных логиков и методологов науки к миллевскому психологизму уже не столь негативное. Сегодняшняя ситуация и новая тематика в науке (например, задача создания программ искусственного интеллекта, моделирования психической деятельности) настоятельно ставит вопрос о переоценке соотношения логики и психологии.

Как и учение об индукции, тесно связанное с ним миллевское учение о причинности предполагает принцип единообразия (законосообразности) природы: «Для употребления слова “причина” в нашем смысле необходимо убеждение не только в том, что за предшествовавшим всегда наступало последующее, но что за первым и будет всегда наступать второе, пока продолжится настоящее устройство вещей». Милль признавал, что у нас есть взятое из обыденного опыта (т. е. не врожденное и не априорное) представление о причинности, которое уточняется в процессе научного исследования. При этом он в духе юмовского подхода к причинности стремился дать ей психологическое объяснение.

Каузальность он рассматривает как устойчивую ассоциативную связь ощущений, как инвариантную последовательность, дающую возможность предсказания будущих событий (в том числе и предсказания поведения на основе знания человеческих характеров и мотивов. Подобная способность предвидения, согласно Миллю, должна учитываться при создании логики “нравственных наук”). Итак, каузальные отношения складываются между группами возможных ощущений. Причина определяется как совокупность явлений (или их необходимых условий), предшествующих некоторому данному явлению. «Если неизменная последовательность, - пишет Милль, - и существует когда-либо между последующим фактом и одним предшествующим, то весьма редко. Обыкновенно она бывает между последующим фактом и суммою нескольких предшествующих.Совокупность их требуется для произведения последующего акта, т.е. для того, чтобы он непременно за ними следовал... Определение причины неполно, пока мы не введем в него, в том или другом виде, всех условий». В известном смысле для Милля причиной некоторого явления оказывается совокупность всех явлений в мире. Сам же он говорит, что мы обычно, основываясь на своих субъективных установках, выбираем определенные предшествующие явления, например, те, что смежны в пространстве и во времени с данным явлением, причину которого мы ищем. Отвечая на возможные возражения, он отмечал: «Но даже при допущении, что действие может начаться одновременно с его причиной, принятый мною взгляд на отношение причины к следствию практически отнюдь не подрывается. Необходима ли последовательность причины и ее действий, или нет, начало явления есть то, что предполагает причину, и связь причины со следствием есть закон последовательности явлений».

Кстати, согласно Миллю, возможность предвидения человеческого поведения на основе знания причин не препятствует проявлению свободной воли. Из его концепции причинности отнюдь не вытекает жесткий, однозначный детерминизм. Свобода в этом контексте оказывается способностью воли человека к самодетерминации.

В своей социальной философии и в этике Милль рассматривает свободу в более широком контексте. Здесь он связывает свободу с принципом полезности. Индивидуальная свобода в обществе не должна ограничиваться, ибо она способствует достижению людьми счастья и процветания. Причем, счастье отдельного человека зависит от счастья других членов сообщества. Каждый человек может реализовывать все свои способности, не отрицая такой возможности и для других людей. Этому должно способствовать справедливое демократическое законодательство.

Утилитаризм (учение, считающее главным мотивом поведения человека стремление к пользе, выгоде, обеспечивающей получение удовольствий) в миллевской интерпретации не имеет эгоистической тенденции. В классическую утилитаристскую доктрину Милль вносит ряд дополнений и изменений. Так, он отказывается от количественного “исчисления удовольствий” И. Бентама (главного идеолога утилитаризма), подчеркивает качественные различия между видами удовольствия, отдает предпочтение духовным удовольствиям над чувственными. Он в большей степени, нежели его предшественники, апеллирует к человеческой природе и связывает полезность с ее совершенствованием. В этом, согласно Миллю, большую роль должно играть правильное воспитание и образование, способствующее развитию социальных чувств людей по отношению друг к другу и укреплению их солидарности.

Герберт Спенсер (1820 – 1903)

В отличие от своего соотечественника Д. С. Милля Спенсер не был философом логического склада. Его основной целью было создание синтетической философии, объединяющей данные всех наук и формулирующей их общие закономерности. Правда, он успел осуществить лишь часть своего замысла, опубликовав соответственно “Основания психологии”, “Основания биологии” и “Основания социологии”. Спенсер никогда не занимался преподавательской деятельностью, хотя неоднократно приглашался различными университетами. Отказывался он и от членства в Королевском Обществе - британской академии наук. До начала 40-х годов он работал в качестве дорожного инженера, и лишь переехав в Лондон, занялся публицистической деятельностью, в частности, в журнале “Экономист”. Спенсер неоднократно подчеркивал то обстоятельство, что еще за год до выхода знаменитой книги Чарльза Дарвина “Происхождение видов”(1859) он разработал так называемый закон прогресса, предвосхищавший идею эволюции. Поэтому дарвиновское учение он воспринимал как биологическое подтверждение своего закона.

Главным философским произведением Спенсера является книга “Основные начала” (русский перевод - СПб., 1897) в которой изложено учение о Непознаваемом (первая часть) и Познаваемом (вторая часть). Его перу, кроме того, принадлежат работы по образованию, политической философии и вышедшая посмертно двухтомная автобиография. Спенсер занимал политически активную позицию, был противником англо-бурской войны, отношение к которой поляризовало английское общество того времени.

Философия в понимании Спенсера занимается феноменами, имеющими чувственный характер и поддающимися систематизации. Эти феномены обусловлены нашими познавательными способностями, но они суть проявления в сознании (mind) бесконечного, безусловного, не данного в познавательном опыте. «Любая история чего-либо, - писал Спенсер, - должна включать свое появление из невоспринимаемого и исчезновение в невоспринимаемое». Наличие Непознаваемого свидетельствует, что первые причины всего происходящего недоступны интеллекту. Разница между подходом философии и науки, по Спенсеру, чисто количественная, зависящая от степени обобщения ими феноменальных данных. Все знание он делит, во-первых, на знание необъединенное (это в основном обыденное знание). Во-вторых, на знание частично объединенное, то есть знание научное. Оно расширяет и систематизирует факты обыденного опыта и является средством приспособления человека к внешней среде. И, наконец, полностью объединенным знанием оказывается философия. Она подразделяется на общую философию и философию специальную. Первая служит прояснению главных понятий, то есть осуществляет концептуальный анализ (этой части философии и посвящены “Основные начала”). Вторая согласует эти понятия с опытными данными, то есть осуществляет интерпретацию понятий.

В эпистемологии Спенсер осуществляет своеобразное примирение эмпиризма с априоризмом, что полностью исключалось в концепции Милля. Дело в том, что Спенсер признает значение имплицитно принимаемых предпосылок всякого знания, представляющих собой концентрацию человеческого опыта. Эти предпосылки по отношению к каждому отдельному человеку выступают как относительно априорные. В целом для Спенсера познание является процедурой выявления сходных признаков явлений и отбрасывания несходных. Таким образом, в познавательном процессе мы имеем дело с отношениями между явлениями. В соответствии с контовским делением на “статику” и “динамику”, Спенсер говорит, во-первых, об отношениях сосуществования и, во-вторых, об отношениях последовательности. Статика предполагает идею пространства, которая извлекается из понятия материи как способности оказывать сопротивление давлению. А само понятие материи предполагает понятие силы как своей основы. Динамика имеет дело с понятием времени, которое, в свою очередь, извлечено из понятия силы. Поэтому главным законом научного знания Спенсер объявляет закон постоянства силы. Он относится к числу недоказуемых. Примеры силового взаимодействия в мире суть проявления абсолютной силы, которая недоступна нашему познанию. За относительным у Спенсера всегда скрывается нечто безотносительное.

Идея Непознаваемого рассматривается в контексте проблемы взаимоотношения науки и религии, занимавшей умы многих британских философов и ученых той эпохи. Спенсер критикует разновидности традиционного теизма. В противовес им он предлагает следующий подход. Во-первых, если начать с религии, то тогда придется принять гипотезу первопричины - бесконечной и абсолютной, но в то же время непознаваемой. Это и будет религиозное представление о силе. Во-вторых, если начать с науки, то обнаружится, что она не может разрешить многие загадки природы, докопаться до их первых причин. В конечном итоге в науке мы также приходим к факту непознаваемости силы. Таким образом, наука и религия не только не противоречат друг другу, но и в конце концов приводят к одному и тому же - идее Непознаваемого. Спенсер - один из первых в Великобритании представителей религиозного агностицизма. В этой связи объяснимо его неприятие контовской религии человечества и связанных с ней культовых элементов.

Для синтеза всякого знания явлений, по Спенсеру, необходимо найти универсальный закон взаимосвязи материи и движения, изменения степени организованности материи. Такой закон должен выводиться из постоянства существующей в мире силы. Это и будет общий закон эволюции. Спенсеровская формула эволюционного процесса гласит: «Эволюция есть интеграция материи и сопутствующее этому рассеивание движения, в процессе чего материя переходит из [состояния] относительной неопределенности, несвязанной однородности - к относительно определенной согласованной разнородности; и при этом сохранившееся движение испытывает параллельную трансформацию». Процесс эволюции направлен в сторону достижения равновесия сил. Но затем наступает новая стадия нарушения равновесия. Прогресс как таковой предполагает всеобщую дифференциацию, усиление структурной организованности, ритмичность всех процессов в природе и обществе.

В своих опубликованных работах английский философ в основном осветил вопросы органической эволюции. Этим вопросам посвящены его обобщающие исследования в области биологии, психологии, социологии. Он считал, что после Дарвина биология оттеснила физику и математику, став ведущей и образцовой наукой. На общество Спенсер переносит многие положения биологической теории эволюции, развивая точку зрения так называемого социал-дарвинизма. Методологический подход английского философа к общественным процессам является структурно-функциональным. Социолог на основе знания структурных и функциональных характеристик обнаруживает в обществе инвариантные последовательности процессов, что дает возможность вероятностного предвидения событий.

В своей социальной философии Спенсер использует организмическую (указание на то, что состояние целого зависит от правильного функционирования входящих в него элементов, частей) аналогию для характеристики политического общества. Правда, это не означает, что он, подобно холистам (от англ. whole – целое) (английским абсолютным идеалистам, например), считает, будто государство как таковое важнее своих элементов. Именно государство призвано служить составляющим его гражданам, а не наоборот. В поздний период он даже, в известной мере сближаясь с анархизмом, говорил, что в индустриальном обществе индивид первичен, а государство - вторично и не является чем-то абсолютно необходимым.

Социальная динамика означает прогрессивный переход от однородности к разнородности, то есть к большей дифференциации. Максимально дифференцированные общества обладают лучшими возможностями эволюционного приспособления. И это будут общества индустриального типа, основанные на позитивном знании. Они возникнут тогда, когда постепенно исчезнут тоталитарные типы общества. Социально-классовые антагонизмы будут ослабляться в индустриальном обществе.

Спенсер отдавал предпочтение утилитаристской этике, которую он считал продуктом длительного эволюционного развития в области человеческой морали. Существует взаимосвязь биологической и моральной эволюции. Утилитаризм Спенсера предполагает ориентацию на некоторые не выводимые из опыта моральные принципы. В этом можно видеть отголосок его идеи относительного априори.

Дата добавления: 2015-10-30