Часть первая.

Дорога мокрая от только что прошедшего дождя кажется бесконечной и словно подвешенной в пространстве. Здания, бесчисленные рекламные щиты, вывески, растущие по обочинам деревья – всё это сливается в сплошную стену, из которой боковое зрение иногда успевает выхватить собственное подсвеченное неоном лицо. С неизменной фальшиво-счастливой улыбкой на губах, от которой тошно. Оно вырастает на пути всего на миг и так же стремительно исчезает позади, не оставляя после себя ничего, кроме противно-горького раздражения. Очень похоже на его жизнь в последние года три – сплошь раздражающие вспышки. Бам. Бам. Бам.

На бешеной скорости Джиён мчится по ночному Сеулу, сам не осознавая, не отдавая отчёта в том, куда и зачем. Он нарушает все возможные правила, и каждый возмущённый сигнал встречных автомобилей, кричащий о том, что мудак, - ему. За то, что плюёт сейчас не только на свою, но и на чужие жизни тоже. Джиён, конечно, и без того всё прекрасно понимает и знает. Знает, что даже для него, всегда немного сумасшедшего по жизни, нестись вот так по мокрому асфальту – безумие. Вот только ярость - неудержимая, бесконтрольная - она ведь душит, она заставляет давить на газ. Чтобы куда-нибудь. И тогда становится уже неважно, куда и зачем. Просто вперёд. Главное, вперёд.

- Плевать я хотел на эту чёртову истеричку! – рваными эмоциями, зло, пропитываясь скопившимся под рёбрами жжёным разочарованием. – Мне вообще теперь на всё плевать! – повторяет он, отчаянно внушая самому себе, и руки цепляются за руль настолько сильно, что начинает ныть в пальцах.

Они с Кико поругались. Снова или опять – теперь уже не имеет значения. Если кто-нибудь спросит, Джиён даже не сможет ответить, в который за прошедшие месяцы раз. Этих разов было очень много. Слишком для того, чтобы ещё остался шанс не сбиться со счёта. Как снежный ком, когда чем дальше, тем больше… и больнее. В последние дни Кико вообще превратила и его, и свою жизнь в настоящий кошмар. Факт очевидный. К сожалению, неоспоримый. Джиён не винил в этом только её, равно как и не брал всю вину на себя. Джиён в принципе не искал и не собирался искать виновных. Он просто не мог так больше, вот и всё. И глядя на то, как рушатся очередные отношения, с щиплющей под веками усталостью понимал, что ему не хочется их спасать. Больше не хочется.

В кармане первых попавших под руку и наспех натянутых джинсов настойчиво вибрирует телефон. Даже не глядя на экран, Джиён знает – это, конечно, Кико. Она всегда так делает. Вынимает ему мозг идеально ровными непременно одинаковыми кусочками, а потом звонит, чтобы выпустить контрольный.

- Иди к чёрту! – рявкает Джиён, сбрасывая вызов, и откидывает мобильный на соседнее сидение. На этот раз с него действительно хватит.

Джиён понимает – сейчас по-настоящему конец. Привычке быть вместе. Страху ломать знакомое и строить новое, которое совсем непонятное, сложное. Слабости признать, что устал. Просто конец. Конец этим чокнутым выматывающим отношениям. Наверное, когда в душе не остаётся почти ничего целого - это и есть время, чтобы найти в себе силы поставить точку.

Резкий сигнал от очередного недовольного водителя выдирает из морального дерьма. Громко выругавшись, Джиён всё же съезжает на обочину и глушит двигатель. Он вжимает лицо в ладони, словно пытается спрятаться. Но двухсекундная вспышка мысли, мимолётная слабость воли – и этого достаточно. Сейчас, в момент слабости, эмоциональной нестабильности, разумная сторона с успехом посылается к дьяволу, и на поверхность, скрытое под целым слоем из категоричных «нельзя», выкарабкивается чувство, прошедшее эволюцию от полного отрицания до момента, когда Джиён разрешил самому себе в нём признаться. Несколько месяцев назад сидя на полу в пугающей тишине репетиционного зала, затоптанный одиночеством, признаться в том, что абсолютно неправильно, глупо, больно, и зачем вообще, но так по-настоящему, так отчаянно влюбился в друга. Даже не в друга… То есть не просто в друга. Джиён влюбился в Черин. Он не знает как, когда и почему. Он просто знает, что искал. Долго. Наверное, очень. Нашёл. А ведь всё это время она была под самым носом.

Взгляд выхватывает единственное нужное сейчас имя в списке контактов, и палец нерешительно замирает над экраном. Всего лишь секунда, чтобы выключить мысли, после чего Джиён нажимает туда, куда болезненно хочется, и начинает ждать. Гудки один за другим отбивают ему виски, Джиён нервно кусает губы, нетерпеливо барабанит пальцами по рулю. Однако никто не спешит спасать. Его – одинокого. В два часа ночи сгорбленно сидящего в машине на одной из чёртового миллиона обочин этого города. Его – скорее всего, окончательно свихнувшегося.

Джиён ждёт так долго, что уже пора сдаться. Серьёзно, глупо всё это. Неправильно и глупо. Они же друзья. У обоих карьера, контракты. Даже если вдруг, им ведь нельзя. Не то, что начинать, даже пытаться начать. Джиёну нужно просто переждать. Пережить. Переумереть. Но ровно за секунду до благоразумного шага назад в трубку врывается недовольный заспанный голос, отменяя всякое спасение к чертям.

- Джиён~а… Чёрт, скажи, что ты позвонил не потому, что напился. Потому что если ты реально напился, я тебя завтра… - Черин не договаривает, но и без того понятно, что сейчас The Baddest Female злится на него с пометкой «очень сильно».

- Черри… - Джиён выдыхает последний воздух и замолкает.

Он называет её так иногда. Когда они только вдвоём. Черин, вообще-то, ненавидит это прозвище, но Джиёну нравится, поэтому Джиёну можно. Ему она разрешает.

- Господи, что случилось?

Ненадолго между ними снова повисает напряжённое молчание, потому что отголоски разума где-то на задворках сознания требуют остановиться и прекратить. Джиён колеблется всего лишь несколько мгновений. Он просто знает, что на самом деле уже давно проиграл. Поэтому последний шаг делается с каким-то даже мучительным удовольствием. Джиён, конечно, обожжётся. Ему, конечно, будет больно. Но и сил не лететь на её свет у него тоже совсем-совсем не осталось.

- Можно я приеду? – просит он, облизывает вмиг пересохшие губы. – Я… Черри, мне так плохо. Мы с Кико расстались. И я… Чёрт! В общем, я стою тут, как идиот, посреди какой-то дороги и… - слова барахтаются в потоке эмоций, получаются неловкими, скомканными.

Джиёну нужно просто побыть рядом. Сейчас ему действительно нужно, чтобы Черин, как анестетик, сняла его боль и переживания.

Она соглашается сразу же. Говорит всего три слова: «Я жду тебя», но Джиёну вдруг кажется, что может быть… Ну, может быть… И прекрасно понимая, зная, что это чревато, он всё равно упрямо надеется. Он, наверное, просто дурак.

Дата добавления: 2015-10-29