апреля 1992

Дорогой друг,

Я хотел бы сообщить, что всё налаживается, но, к сожалению, это не так. Мне трудно, потому что мы снова вернулись в школу, и я не могу ходить в те места, куда ходил раньше. И всё не может быть по-прежнему. А я пока не был готов прощаться.

Если честно, то я всего избегаю. Я хожу по школьным коридорам и смотрю на людей. Я смотрю на учителей и удивляюсь, почему они здесь. Любят ли они свою работу. Или нас. Интересно, насколько умны они были, когда им было пятнадцать? Не в плохом смысле. Просто любопытно. Это всё равно, что смотреть на студентов и думать, кому из них разбили сердце, как они справились с тремя экзаменами и эссе по книге. Или задумываться о том, кто разбил им сердце. И почему. Тем более, я знаю, что если бы они ходили в другую школу, то тот, которому разбили сердце, в любом случае пострадал бы от любовных проблем, пусть даже и с другим человеком. Так почему же это настолько личное? И если бы я ходил в другую школу, я бы не знал ни Сэм, ни Патрика, ни Мэри Элизабет, ни кого-либо ещё, кроме своей семьи.

Я могу рассказать тебе об одном случае. В последнее время я хожу в торговый центр. Эти пару недель я бывал там каждый день, пытаясь выяснить, зачем люди туда ходят. Это что-то вроде моего личного исследования.

Там был маленький мальчик. Примерно четырёх лет. Я не уверен. Он сильно плакал и звал свою маму. Скорее всего, он потерялся. Тогда я увидел паренька постарше, которому было примерно семнадцать. Думаю, он ходит в другую школу, потому что раньше я его не видел. Так или иначе, паренёк постарше был похож на хулигана в этой кожаной куртке и с длинными волосами. Он подошёл к мальчику и спросил его имя. Маленький мальчик ответил и перестал плакать. Затем паренёк ушёл вместе с ним. Минуту спустя я услышал, как по внутренней связи обратились к маме мальчика и объявили, что он находится у справочного бюро. Я подошёл к справочному бюро, дабы узнать, что произойдёт. Думаю, мама искала его довольно долго, потому что она подбежала к справочному бюро и, когда увидела маленького мальчика, начала плакать. Она крепко взяла его за руку и сказала, чтобы он больше никогда не убегал. Потом она поблагодарила паренька, а тот ответил:

— В следующий раз следите за ним лучше, чёрт возьми.

Сказав это, он ушёл.

Мужчина с усами в справочном бюро онемел. Как и мать мальчика. Мальчик вытер нос, посмотрел на свою маму и сказал:

— Картошка фри.

Мама взглянула на него, кивнула, и они ушли. Я последовал за ними. Они зашли в кафе быстрого питания и заказали картофель фри. Мальчик улыбался и весь измазался кетчупом. Мама вытирала его лицо между затяжками сигареты. Я продолжал смотреть на мать, пытаясь представить, как она выглядела в молодости. Была ли она замужем. Был ли её ребёнок случайным или запланированным. И есть ли какая-то разница.

Я увидел там и других людей. Одиноко сидели мужчины в возрасте. Молодые девушки с голубыми тенями на веках и неправильным прикусом. Маленькие дети, которые выглядели уставшими. Их отцы в красивых пальто выглядели ещё более уставшими. Молодые ребята работали за прилавками и делали это без особого энтузиазма. Кассовые аппараты открывались и закрывались. Люди продолжали платить деньги и получать сдачу. И всё это тревожило меня.

Поэтому я решил найти другое место, чтобы раздумывать, зачем люди туда ходят. К несчастью, таких мест не очень много. Не знаю, как долго я продержусь без друга. Это было очень легко, до тех пор как я не узнал, что значит настоящий друг. Иногда гораздо проще не знать о чём-то. И достаточно просто есть картошку фри со своей мамой.

Единственным человеком, с которым я заговорил, была Сьюзен, девушка, которая «гуляла» с Майклом ещё в средней школе, когда у неё были брекеты. Я увидел её в коридоре в окружении компании парней, которых я не знаю. Они смеялись и шутили над пошлостями, и Сьюзен изо всех сил смеялась вместе с ними. Когда она увидела, как я приближаюсь к их группе, её лицо побледнело.

Так, будто бы она не хотела вспоминать, какой была год назад, и, конечно, не желала, чтобы эти парни догадались о том, что она знает меня и была моей подругой.

Они замолчали и уставились на меня, но я даже не заметил их. Я просто посмотрел на Сьюзен и выпалил:

— Ты скучаешь по нему хоть иногда?

Я произнёс это не в придирчивом и осуждающем тоне. Я просто хотел узнать, помнит ли кто-нибудь о Майкле. По правде говоря, я был обкурен, в плохом состоянии и не мог выкинуть этот вопрос из головы. Сьюзен была в недоумении. Она не знала, что делать. Это были первые слова, после того как мы не общались с конца прошлого года. Думаю, было несправедливо спрашивать её об этом перед компанией, но я никогда не видел её одну и действительно хотел узнать ответ. Сначала я думал, что её лицо было озадаченным из-за удивления, но так как оно долго оставалось таким же, я понял, что это не так. Вдруг меня осенило, что если бы Майкл всё ещё был жив, Сьюзен, наверное, больше бы с ним не встречалась. Не потому, что она плохая, мелочная или жалкая. А потому, что всё меняется. И друзья уходят. И жизнь ни для кого не останавливается.

— Извини за беспокойство, Сьюзен. Просто у меня трудное время. Вот и всё. Всего хорошего, — сказал я и ушёл.

— Господи, этот парень — грёбаный урод, — услышал я, как прошептал один из парней, когда я почти прошёл коридор. Он сказал это не в плохом смысле, а скорее как факт, и Сьюзен не поправила его. Не знаю, поправил бы я его и сам теперь.

С любовью, Чарли.

Мая 1992

Дорогой друг,

Пару дней назад я снова зашёл к Бобу купить травки. Возможно, следует заметить, что я порой забываю, что Боб не ходит с нами в школу. Наверное, это потому, что он смотрит телевизор больше всех моих знакомых и знает много всяких вещей. Ты бы слышал, как он говорит о Мэри Тайлер Мур. Это жутковато.

У Боба странные жизненные принципы. Он говорит, что принимает душ через день. Ежедневно взвешивает свой запас наркотиков. И говорит, что если ты с кем-то куришь, и у тебя зажигалка, то сначала нужно зажечь сигарету компаньона. Но если у тебя спички, сначала нужно зажечь свою сигарету, чтобы самому вдохнуть вредные серные пары. Он говорит, что это вежливо. Ещё он говорит, что «три сигареты на спичку» — плохая примета. Это он услышал от своего дяди, воевавшего во Вьетнаме. Якобы времени для зажжения трёх сигарет достаточно, чтобы враг распознал, где ты находишься.

Боб говорит, что если ты один зажигаешь сигарету, и она загорается только наполовину, это значит, что кто-то думает о тебе. Ещё он говорит, что если находишь монетку, которая лежит «орлом» вверх, — это удача. Он говорит, что лучше всего — найти удачную монетку, когда ты не один, и отдать её этому человеку с пожеланиями удачи. Он верит в карму. А ещё любит играть в карты.

Боб учится в местном общественном колледже неполной занятости. Он хочет стать поваром. Он ещё несовершеннолетний, а его родители никогда не бывают дома. Он говорит, что когда был младше, это его расстраивало, но теперь уже не так сильно.

Особенность Боба в том, что когда впервые встречаешь его, он кажется действительно интересным человеком со всеми этими его сигаретными правилами, монетками и Мэри Тайлер Мур. Но, пообщавшись с ним некоторое время, понимаешь, что он всё время повторяет одно и то же. За последние несколько недель он не сказал ничего, чего бы я раньше от него не слышал. Поэтому я был так шокирован, когда он сказал мне, что случилось.

В общем, отец Брэда застукал их с Патриком вместе.

Думаю, отец Брэда не знал, что его сын гей, потому что, застукав их, он начал бить Брэда. Не шлёпать. Бить ремнём. По-настоящему. Патрик сказал Сэм, которая всё рассказала Бобу, что никогда не видел ничего подобного. Наверное, это было просто ужасно. Он хотел остановить его, сказать: «Вы сейчас его убьёте». Он даже хотел удержать отца Брэда. Но оставался стоять как вкопанный. А Брэд орал Патрику:

— Убирайся!

В конце концов, Патрик ушёл.

Это случилось на прошлой неделе. И Брэд всё ещё не появлялся в школе. Все думают, что его, наверное, отправили в какое-нибудь военное училище. Никто ни в чём не уверен. Один раз Патрик попробовал позвонить, но, когда трубку взял отец Брэда, сбросил.

Боб сказал, что Патрик «в плохой форме». Не могу передать тебе, как мне стало грустно, ведь я хотел позвонить Патрику, быть его другом, помочь ему. Но я не знал, стоит ли ему звонить, ведь он сказал мне не высовываться, пока всё не уляжется. Но это не выходило у меня из головы.

В пятницу я пошёл на «Шоу ужасов Рокки Хоррора». Я подождал начала, прежде чем зайти в театр. Не хотел всем испортить шоу. Я просто хотел посмотреть, как Патрик играет Фрэнка эн Фертера, как и обычно, потому что знал, что если увижу это, то буду уверен, что с ним всё будет в порядке. Совсем как моя сестра, когда она разозлилась на меня из-за того, что я курю.

Я сидел на последнем ряду и смотрел на сцену. До появления Фрэнка эн Фертера оставалось ещё несколько сцен. Я увидел Сэм, играющую Джаннет. Я так по ней скучал. Мне стало стыдно, что я всё так запутал. Особенно когда увидел Мэри Элизабет в роли Мадженты. Смотреть на это было непросто. Но потом Патрик, наконец, появился в роли Фрэнка эн Фертера и был великолепен. Во многом даже лучше, чем когда-либо. Так здорово было видеть всех своих друзей. Я ушёл прежде, чем представление закончилось.

По дороге домой я слушал песни, под которые мы чувствовали бесконечность. И представлял, что друзья были со мной в машине. Даже разговаривал вслух. Я сказал Патрику, что он был великолепен. Спросил Сэм о Крейге. И сказал Мэри Элизабет, что мне очень жаль и что мне на самом деле очень понравилась книга Э.Э. Каммингса, и я хотел бы спросить у неё о ней. Но потом я перестал, потому что мне становилось грустно. К тому же я подумал, что если кто-нибудь увидит, как я разговариваю вслух один в машине, то их странные взгляды убедят меня, что дела у меня ещё хуже, чем я предполагал.

Когда я приехал домой, сестра смотрела кино со своим новым парнем. О нём мне особо нечего рассказать, разве что его зовут Эрик, у него короткие волосы, и он на третьем курсе. Эрик взял это кино напрокат. Пожав его руку, я спросил их о фильме, потому что не узнал его, только актёра, который раньше вёл телешоу, но я всё равно не помнил его имени. Сестра сказала:

— Дурацкое кино. Тебе не понравится.

Я спросил:

— О чём оно?

Она ответила:

— Да ладно тебе, Чарли. Оно уже почти закончилось.

Я спросил:

— Ничего, если я посмотрю с вами конец?

Она ответила:

— Ты можешь посмотреть его, когда мы закончим.

Я спросил:

— А что, если я посмотрю конец с вами, потом перемотаю и посмотрю до того момента, когда начал смотреть с вами?

Тогда она поставила кино на паузу.

— Ты что, намёков не понимаешь?

— Надо думать, нет.

— Мы хотим побыть наедине, Чарли.

— Ох. Простите.

Если честно, я знал, что она хочет побыть с Эриком наедине, но мне хотелось провести время в компании. Знаю, с моей стороны было бы нечестно портить ей вечер только потому, что я по всем соскучился, так что я просто пожелал им спокойной ночи и ушёл.

Я поднялся в свою комнату и начал читать новую книгу, которую дал мне Билл. Она называется «Посторонний». Билл сказал, что она «легко читается, но прочитать её с умом непросто». Понятия не имею, что он имел в виду, но пока книга мне нравится.

С любовью, Чарли.

Мая 1992

Дорогой друг,

Странно, как всё, сперва изменившись, может вернуться на свои места. Когда что-то случается, и вдруг всё становится, как раньше.

В понедельник Брэд снова пришёл в школу.

Он выглядел совсем иначе. Не из-за синяков или чего-то ещё. Его лицо выглядело нормально. Но раньше Брэд был из тех, кто ходит по коридору летящей походкой. Не знаю, как это можно по-другому описать. Просто некоторые почему-то ходят, уткнувшись лицом в пол. Они не любят смотреть другим в глаза. Брэд никогда не был таким. Но сейчас стал. Особенно по отношению к Патрику.

Я видел, как они тихо разговаривали в коридоре. Было далеко, и я не слышал, о чём они говорили, но я готов поклясться, что Брэд игнорировал Патрика. И когда Патрик начал расстраиваться, Брэд просто закрыл свой шкафчик и ушёл. Это было не так уж странно, ведь Брэд с Патриком никогда не общались в школе, потому что Брэд скрывал их отношения. Странным было то, что обычно Патрик всегда первым делом обо всём рассказывал Брэду. Наверное, они больше не виделись на поле для гольфа. И даже не разговаривали по телефону.

Позже в тот день я один курил на улице и увидел одинокого Патрика, тоже курящего. Я был достаточно близко, чтобы наблюдать за ним, но не хотел его отвлекать, поэтому не стал подходить. Патрик плакал. Очень сильно плакал. После этого, где бы я его ни увидел, он выглядел так, как будто был и не здесь вовсе. Как будто находился в другом месте. Думаю, я это понимаю, потому что обычно мне говорили, что я выгляжу так же. Может, обо мне и до сих пор так говорят. Я не уверен.

В четверг случилось ужасное.

Я сидел один в кафетерии и ел стейк Салисбури, как вдруг увидел, как Патрик подошёл к Брэду, сидевшему со своими футбольными товарищами, и Брэд его проигнорировал, как и тогда, у шкафчика. Я увидел, как Патрик расстроился, но Брэд продолжал его игнорировать. Потом Патрик что-то зло сказал и отвернулся, собираясь уходить. Брэд на секунду замер, потом обернулся. И я услышал это. Оно было таким громким, что было слышно в районе ближайших столов. Это слово, которое Брэд прокричал Патрику.

— Педик.

Футболисты-приятели Брэда заржали. За некоторыми столами повисла тишина, когда Патрик обернулся. Он был злой как чёрт. Я не шучу. Он примчался к столу Брэда и сказал:

— Как ты меня назвал?

Боже, как он разозлился. Я никогда раньше не видел Патрика таким.

Брэд секунду помолчал, но его приятели раззадоривали его, пихая в плечо. Брэд посмотрел на Патрика и произнёс ещё более вкрадчиво и противно, чем до этого:

— Я назвал тебя педиком.

Дружки Брэда начали ржать ещё сильнее. Пока Патрик не нанёс первый удар. Жуткое ощущение, когда вся комната вдруг затихает и начинается настоящий грохот.

Это была жёсткая драка. Намного более жёсткая, чем моя прошлогодняя потасовка с Шоном. Никаких отрепетированных приёмчиков, как это показывают в кино. Они просто дрались и били друг друга, что есть мочи. И тот, кто был более агрессивным или злым, наносил больше ударов. Шансы их были равны, пока не присоединились дружки Брэда и драка не превратилась в мордобой, где пятеро противостоят одному.

Тогда в драку вступил и я. Я просто не мог смотреть, как они бьют Патрика, пусть даже ничего ещё толком не прояснилось. Те, кто меня знал, должно быть, испугались бы или поразились. Кроме, разве что, моего брата. Он учил меня, что нужно делать в таких ситуациях. Не хочу углубляться в детали, скажу только, что к концу моих действий Брэд и двое его дружков перестали драться и оторопело уставились на меня. Два других его приятеля лежали на полу. Один схватился за своё колено, которое я расшиб железным стулом кафетерия. Другой держался за лицо. Я ударил его в глаза, но не очень сильно. Я не хотел бить сильно.

Я посмотрел вниз, на пол, и увидел Патрика. Лицо у него было расквашено, он сильно плакал. Я помог ему подняться на ноги, а потом посмотрел на Брэда. Не думаю, что мы когда-либо перекидывались хоть парой слов, но мне показалось, что тогда было самое время. И я сказал:

— Если ты ещё раз выкинешь подобное, я расскажу всем. А если это не сработает, я тебе глаза выколю.

Я указал пальцем на его дружка, который всё ещё держался за лицо, и был уверен, что Брэд меня услышал и понял, что я не шучу. Но ответить он не успел, потому что школьные охранники вывели нас из кафетерия.

Сначала нас отвели к медсестре, а потом — к мистеру Смоллу. Патрик начал драку, поэтому лишился права посещать школу на неделю. Приятели Брэда получили по три дня каждый за то, что набросились на Патрика, после того как разняли дерущихся. Брэда не лишили права посещать школу, так как это была самозащита. Меня тоже, потому что я просто помогал другу, когда на него набросились впятером.

Но мы с Брэдом получили целый месяц отбывания наказаний после уроков, начиная с того самого дня.

Когда мы остались после уроков, мистер Харрис не дал нам никаких указаний. Разрешил нам просто читать, делать домашнее задание или разговаривать. Не такое уж это и наказание, если только ты не смотришь по телевизору передачи, которые идут сразу после школы, или не беспокоишься о постоянном поддержании своей репутации. Наверное, так не бывает. В смысле, когда у тебя постоянно хорошая репутация.

В тот первый день отбывания наказания Брэд подошёл и сел рядом со мной. Он выглядел очень грустным. Думаю, всё это его потрясло, как только он пришёл в себя после драки.

— Чарли?

— Да?

— Спасибо. Спасибо, что остановил их.

— Не за что.

И на этом всё. С того момента я больше ничего ему не говорил. И сегодня он не сел рядом со мной. Сначала, когда он сказал это, я немного растерялся. Но потом, думаю, я всё понял. Потому что мне бы не хотелось, чтобы компания моих друзей избивала Сэм, даже если бы мне больше нельзя было её любить.

Когда в тот день я вышел из школы после отбывания наказания, меня ждала Сэм. Я заметил её, и она улыбнулась. И я замер. Просто не мог поверить, что она на самом деле была здесь. Потом я увидел, как она обернулась и холодно посмотрела на Брэда. Брэд сказал ей:

— Передай ему, что мне жаль.

Сэм ответила:

— Сам ему скажи.

Брэд отвернулся и зашагал к своей машине. Сэм подошла ко мне и взлохматила мои волосы.

— Я слышала, ты у нас теперь ниндзя.

Кажется, я кивнул.

Сэм отвезла меня домой на своём пикапе. По дороге она сказала мне, что очень на меня злилась из-за того, как я поступил с Мэри Элизабет. Она рассказала, что они очень давние подруги. Даже напомнила, что Мэри Элизабет поддерживала её в те тяжёлые времена, о которых она рассказала мне, когда подарила печатную машинку. Не хочу сейчас повторять эту историю.

Она сказала, что, когда я поцеловал её вместо Мэри Элизабет, это на некоторое время расстроило их дружбу. Думаю, это потому что я очень нравился Мэри Элизабет. Из-за этого мне стало грустно, ведь я не знал, что так сильно ей нравился. Я думал, она просто хочет открыть мне все эти прекрасные вещи. Тогда Сэм сказала:

— Чарли, ты порой таким глупым бываешь. Ты в курсе?

— Да. Серьёзно. Я знаю. Честно.

Потом она сказала, что они с Мэри Элизабет прошли через это, и поблагодарила меня за то, что я прислушался к совету Патрика и какое-то время не высовывался, потому что это сделало всё намного проще. Тогда я спросил:

— И мы теперь снова можем быть друзьями?

— Конечно, — сказала она только.

— И с Патриком?

— И с Патриком.

— И со всеми остальными?

— И со всеми остальными.

И я начал плакать. Но Сэм сказала мне прекратить.

— Помнишь, что я сказала Брэду?

— Да. Ты сказала, чтобы он сам извинился перед Патриком.

— Это и к Мэри Элизабет относится.

— Я пытался, но она сказала мне…

— Я знаю, что ты пытался. Я к тому, чтобы ты попробовал ещё раз.

— Ладно.

Сэм высадила меня. Когда она отъехала слишком далеко, чтобы увидеть меня, я опять начал плакать. Потому что она снова была моим другом. И этого мне было достаточно. И я пообещал себе больше никогда не ввязываться в такие путаницы. Я никогда больше не буду. Клянусь.

Поход на «Шоу ужасов Рокки Хоррора» сегодня вечером был напряжённым. Не из-за Мэри Элизабет. С этим всё было в порядке. Я извинился и спросил её, не хочет ли она мне что-нибудь сказать. И, как и раньше, я задал вопрос и получил на него очень длинный ответ. Выслушав её (я на самом деле слушал), я ещё раз извинился. И она поблагодарила меня за то, что я не пытался представить свой поступок невинным в её глазах, придумывая кучу оправданий. И всё стало, как раньше, разве что теперь мы были просто друзьями. Если честно, я думаю, что всё снова стало нормально в основном потому, что Мэри Элизабет начала встречаться с одним из друзей Крейга. Его зовут Питер, и он учится в колледже, что особенно радует Мэри Элизабет. На вечеринке у Крейга я услышал, как Мэри Элизабет сказала Элис, что ей намного больше нравится Питер, потому что «у него есть своё мнение», и они часто спорят. Она сказала, что я очень милый и понимающий, но наши отношения были слишком однообразными. Ей хотелось более открытого собеседника, которому не требовалось бы разрешение, чтобы что-нибудь сказать.

Мне захотелось рассмеяться. Или, может быть, разозлиться. Или, может, пожать плечами, удивившись, какие все странные, а особенно я. Но я был на вечеринке с друзьями, так что разницы особой не было. Я просто пил, потому что подумал, что пора бы мне перестать курить так много травки.

Вечер был напряжённым, потому что Патрик официально закончил играть в шоу Фрэнка эн Фертера. Он сказал, что больше не хочет этого делать… никогда. Так что он сидел в зале, смотрел шоу вместе со мной и говорил вещи, которые трудно было слушать, ведь обычно Патрик не грустит.

— Ты когда-нибудь думаешь, Чарли, что наша компания такая же, как и все остальные, например, как какая-нибудь футбольная команда? И единственное различие между нами заключается в том, как мы одеваемся и почему?

— Да?

Между нами повисла пауза.

— А я думаю, херня всё это.

И он на самом деле так считал. Это было яснее некуда.

Роль Фрэнка эн Фертера играл парень, которого я не видел в других постановках. Он долгое время был дублёром Патрика, и вот, наконец, ему выпал шанс. Он довольно неплохо играл. Не так хорошо, как Патрик, но тоже довольно неплохо.

С любовью, Чарли.

Мая 1992

Дорогой друг,

Последнее время я очень часто провожу с Патриком. Но я не говорю много. Просто слушаю и киваю, потому что Патрику нужно выговориться. Но это совсем не то, что слушать Мэри Элизабет. Это иначе.

Всё началось субботним утром после шоу. Я лежал в кровати, размышляя, почему когда-то, проснувшись, ты можешь заснуть снова, а когда-то — нет. В дверь постучала мама.

— Тебе звонит твой друг Патрик.

Я встал с кровати и отогнал от себя сон.

— Алло?

— Одевайся. Я еду.

Щелчок. И всё. Вообще-то, у меня было довольно много работы, ведь приближался конец учебного года, но было похоже, что мы займёмся чем-то интересным, так что я оделся. Патрик подъехал минут через десять. На нём была та же одежда, что и прошлым вечером. Он не принимал душ, ничего не делал. Сомневаюсь, что он вообще ложился. Он держался на кофе, сигаретах и «Мини Финс», таких маленьких таблетках, которые продаются в супермаркетах и на автозаправках. Они не дают заснуть. К тому же они законны, правда от них пить хочется.

Я забрался в машину Патрика, в которой было очень накурено. Он предложил мне сигарету, но я сказал, что не могу курить во дворе своего дома.

— Твои родители не знают, что ты куришь?

— Нет. А должны?

— Наверное, нет.

И мы поехали… быстро.

Поначалу Патрик почти не разговаривал. Просто слушал музыку на проигрывателе. Заиграла вторая песня, и я спросил, не та ли это запись, что я составил ему на Рождество в качестве подарка от Тайного Санты.

— Я всю ночь её слушал.

Патрик улыбался во всё лицо. Нездоровой улыбкой. Оцепенелой и безжизненной. Он только сделал звук громче. И стал ехать ещё быстрее.

— Скажу тебе одну вещь, Чарли. Я хорошо себя чувствую. Понимаешь, о чём я? Очень хорошо. Как будто я свободен от чего-то. Как будто мне больше не надо притворяться. Я перехожу в колледж, так? Там всё будет по-другому. Понимаешь, о чём я?

— Конечно, — сказал я.

— Я всю ночь думал, какие постеры хочу повесить к себе в комнату. И будет ли у меня голая кирпичная стена. Я всегда хотел иметь голую кирпичную стену, раскрасил бы её. Понимаешь, о чём я?

На этот раз я только кивнул, потому что вряд ли он ждал ответа «конечно».

— Там всё будет по-другому. Просто не может не быть.

— Будет, — сказал я.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно.

— Спасибо, Чарли.

В таком духе мы и провели весь день. Смотрели кино. Ели пиццу. И всякий раз, когда Патрик начинал чувствовать усталость, мы пили кофе, и он принимал ещё одну или две «Мини Финс». Когда над городом сгустились сумерки, он показал мне все места, где обычно встречался с Брэдом. Он почти о них не говорил. Только смотрел.

Последним местом было поле для гольфа.

Мы сели на восемнадцатый участок, недалеко от лунки, который находился на довольно высоком холме, и наблюдали за заходящим солнцем.

Патрик купил бутылку красного вина, предъявив поддельный паспорт, и мы передавали её друг другу. И просто болтали.

— Ты слышал о Лили? — спросил он.

— О ком?

— Лили Миллер. Не знаю, какое у неё настоящее имя, но все звали её Лили. Когда я был во втором классе старшей школы, она училась в выпускном.

— Не думаю.

— Я думал, твой брат тебе рассказывал. Это же классика.

— Может быть.

— Ладно. Если уже слышал, скажешь.

— Хорошо.

— Так вот, Лили приходила сюда с тем парнем, который во всех постановках играл главные роли.

— С Паркером?

— Точно, с Паркером. Откуда ты знаешь?

— Моя сестра была в него влюблена.

— Чудно! — Мы уже начали хмелеть. — Так вот, приходят Лили с Паркером сюда как-то ночью. У них такая любовь была! Он даже подарил ей свой значок с драматическими масками или что там.

Говоря это, Патрик так смеялся, что вино у него изо рта летело во все стороны.

— У них даже была своя песня. Кажется, «Сломанные крылья», которую исполняет эта группа, Mr. Mister. Не знаю точно, но надеюсь, что она называлась «Сломанные крылья», потому что тогда эта история будет просто идеальной.

— Давай дальше, — подбодрил я.

— Ладно, ладно, — он сглотнул. — Так вот, они долгое время встречались, и, думаю, у них даже был секс до этого, но эта ночь должна была быть особенной. Она организовала небольшой пикник, а он принёс магнитофон, чтобы поставить «Сломанные крылья».

Патрик просто не мог спокойно говорить об этой песне. Он смеялся целых десять минут.

— Ладно. Ладно. Прости. Так вот, устраивают они этот пикник, сэндвичи жуют и всё такое. Начинают лизаться. Играет музыка, и они уже готовы «приступить к делу», как вдруг Паркер понимает, что забыл презервативы. Они оба лежат голые на этом участке. Оба хотят друг друга. А презика нет. И, как думаешь, что случилось дальше?

— Не знаю.

— Они сделали это раком, использовав кулёк из-под сэндвича!

— НЕТ! — только и мог вымолвить я.

— ДА! — возразил Патрик.

— БОЖЕ! — парировал я.

— ДА! — подытожил Патрик.

После того как смешки улеглись, а почти всё вино было выплевано, он повернулся ко мне.

— А самое смешное знаешь что?

— Что?

— Она была золотой медалисткой. И когда она шла произносить речь, все об этом знали!

Ничто не сравнится с глубокими вздохами после такого сильного смеха. Ничто в мире не похоже на эту боль в животе. Это было великолепно.

Мы с Патриком обсудили все истории, какие только знали.

Один парень, Барри, постоянно на ИЗО мастерил воздушных змеев. После школы он привязывал к змеям петарды, запускал их и взрывал. Сейчас он учится на авиадиспетчера, — история Патрика, которую ему рассказала Сэм.

Др угой парень по имени Чип потратил все свои карманные деньги, оставшиеся с Рождества и нескольких Дней рождения, на набор для травли вредителей и ходил по домам, предлагая бесплатно их вывести, — моя история, которую я узнал от сестры.

Ещё был один парень по имени Карл Бёрнс, и все звали его К.Б. И однажды К.Б. так напился, что попытался трахнуть собаку своего друга, — история Патрика.

Другого парня звали «Давай, Джек!», потому что его, по слухам, застали мастурбирующим на вечеринке. И перед каждой спортивной игрой все хлопали и скандировали: «Давай, Джек! … хлоп-хлоп-хлоп … Давай, Джек!» — моя история, которую мне рассказал брат.

Были и другие истории с другими именами. Вторая Бэйс Стейс, у которой в четвёртом классе уже была грудь, и она разрешала некоторым мальчикам её трогать. Винсент, который принял кислоту и пытался смыть диван в унитаз. Шейла, которая, по слухам, мастурбировала хот-догом, и ей пришлось обратиться в неотложку. И это далеко не весь список.

К тому моменту как мы закончили, всё, о чём я мог думать, так это о том, как чувствуют себя эти люди на встречах с одноклассниками. Мне интересно, стыдно ли им, и маленькая ли это цена за то, чтобы стать легендой.

Когда мы немного протрезвели, выпив кофе и «Мини Финс», Патрик отвёз меня домой. На записи, которую я составил для него, заиграли зимние песни. И Патрик повернулся ко мне.

— Спасибо, Чарли.

— Не за что.

— Нет. Я о кафетерии.

— Всё в порядке.

Больше мы не разговаривали. Он отвёз меня домой и высадил на подъездной дорожке. Мы обнялись, пожелав друг другу спокойной ночи, и, когда я уже собирался было отстраниться, он сильнее прижал меня к себе. И приблизил своё лицо к моему. И поцеловал. По-настоящему. Потом он очень медленно отстранился.

— Извини.

— Да нет. Всё в порядке.

— Серьёзно. Извини.

— Нет, правда. Ничего страшного.

Он сказал «спасибо» и обнял меня ещё раз. И снова приблизился, чтобы поцеловать меня. Я позволил ему. Не знаю почему. Мы долго сидели в его машине.

Мы ничего не делали, просто целовались. И не так уж и долго. Через какое-то время в его глазах больше не было оцепенелости и безжизненности от вина, кофе, или от того, что он не ложился всю ночь. Потом он начал плакать. И заговорил о Брэде.

Я позволил ему. Ведь для этого и существуют друзья.

С любовью, Чарли.

Мая 1992

Дорогой друг,

Кажется, каждое утро с той первой ночи я просыпаюсь вялым, у меня болит голова, и трудно дышать. Мы с Патриком много времени проводим вместе. Много пьём. Точнее, Патрик пьёт, а я изредка похлёбываю.

Тяжело видеть, как сильно твой друг страдает. Особенно если ты не можешь ничего для него сделать, кроме как «быть рядом». Я хочу избавить его от страданий, но это не в моих силах. Поэтому я просто следую за ним, когда он хочет показать мне свой мир.

Как-то вечером Патрик привёл меня в парк, где мужчины находят друг друга. Патрик сказал, что если я не хочу, чтобы меня побеспокоили, нужно просто ни на кого не смотреть. Он сказал, что зрительный контакт означает, что ты согласен анонимно поразвлечься. Никто ни с кем не разговаривает. Просто ищут удобное местечко. Через какое-то время Патрику понравился один парень. Он спросил, не нужны ли мне сигареты, и когда я ответил «нет», похлопал меня по плечу и ушёл с этим парнем.

Я просто сидел на скамейке и смотрел вокруг. И видел только тени людей. Кто-то на земле. Кто-то у дерева. Кто-то просто гулял. Было так тихо. Через несколько минут я закурил сигарету и услышал чей-то шёпот.

— Ещё сигаретки не найдётся? — спросил голос.

Я обернулся и увидел мужчину, чьё лицо было скрыто тенью.

— Конечно, — ответил я.

Я протянул мужчине сигарету. Он взял её.

— А огонька не будет? — спросил он.

— Конечно, — ответил я и чиркнул спичкой.

Вместо того чтобы нагнуться и зажечь сигарету, он протянул свои руки и сложил их чашей вокруг моих, державших спичку, как обычно делают, когда дует ветер. Но ветра не было. Думаю, он просто хотел коснуться моих рук, потому что зажигал сигарету он намного дольше необходимого. Может, он хотел, чтобы я увидел его лицо в свете огонька спички. Увидел, какой он красавчик. Не знаю. Его лицо показалось мне знакомым. Но я не мог вспомнить, где его видел.

Он задул спичку.

— Спасибо.

Затянулся и выпустил дым.

— Без проблем, — ответил я.

— Ничего, если я присяду? — спросил он.

— Ничего.

Он присел. И что-то сказал. Его голос. Я узнал его голос. Тогда я закурил другую сигарету и снова посмотрел на него, силясь вспомнить, и тут меня осенило. Это был парень, который ведёт новости спорта по телевизору!

— Чудесный вечер, — сказал он.

Я не мог в это поверить! Наверное, я только кивнул, потому что он продолжал говорить. О спорте! Он рассказывал о том, как свободный хиттер промахнулся на бейсбольном матче, о том, почему баскетбол принёс миру финансовый успех, и о перспективных любительских футбольных командах. Он даже упомянул имя моего брата! Клянусь! Я только спросил:

— Каково это, когда тебя показывают по телевизору?

Должно быть, мне не стоило этого говорить, потому что он встал и ушёл прочь. Жаль, ведь я хотел спросить, думает ли он, что мой брат станет профессионалом.

На другой вечер Патрик привёл меня в место, где продают попперсы — наркотики, которые употребляют ингаляционным путём. Попперсов у них не оказалось, но парень за кассой сказал, что у них есть кое-что не хуже. И Патрик это купил. Оно продавалось в аэрозольном баллоне. Мы оба оттуда нюхнули и, клянусь, нам показалось, что мы умрём от инфаркта.

В общем, думаю, Патрик провёл меня по всем местам, о которых иначе я бы и не узнал. Такие как караоке-бар на одной из главных улиц города. И ночной клуб. И душевая в одном тренажёрном зале. Такие места. Иногда Патрик подцеплял парней. Иногда нет. Он сказал, что это не всегда безопасно. Никогда не знаешь, что тебя ждёт.

Подцепив кого-то, он всегда потом грустил. Это тоже непросто, потому что каждую ночь Патрик был очень оживлённым. Он всегда говорил, что чувствует себя свободным. И что этой ночью он встретит свою судьбу. И всё такое. Но под конец ночи он выглядел грустным. Иногда говорил о Брэде. Иногда нет. Но проходило какое-то время, и всё это ему наскучивало, и у него больше не получалось оставаться хладнокровным.

Этим вечером он высадил меня у дома. Мы снова ходили в парк, где встречаются мужчины. Там он увидел Брэда с каким-то парнем. Но Брэд был слишком занят своими делами, чтобы обратить на нас внимание. Патрик ничего не сказал. И ничего не сделал. Просто пошёл обратно к машине. Мы ехали в тишине. По дороге он выбросил из окна бутылку вина. Она с хрустом разбилась. И на этот раз он не пытался меня поцеловать, как обычно. Просто поблагодарил за то, что дружу с ним. И уехал.

С любовью, Чарли.

Мая 1992

Дорогой друг,

Учебный год подходит к концу. Осталось ещё около месяца. Но выпускникам — сестре и Сэм с Патриком — осталась всего пара недель. Потом у них будет выпускной и вручение аттестатов, и все они заняты дальнейшими планами.

Мэри Элизабет позвала на выпускной своего нового парня Питера. Моя сестра — Эрика. Патрик пойдёт с Элис, а Крейг на этот раз согласился пойти с Сэм. Они даже сняли лимузин и всё такое. Не моя сестра. Они со своим парнем поедут на его машине, бьюике.

Билл в последнее время стал очень сентиментальным, потому что понимает, что его первый год в качестве учителя подходит к концу. По крайней мере, так он сказал. Он планировал переехать в Нью-Йорк и писать там пьесы, но сказал мне, что не думает, что всё ещё этого хочет. Ему нравится преподавать английский, и на следующий год он думает взять на себя ещё и театральное искусство.

Наверное, он много об этом думал, потому что не давал мне новых книг с тех пор как я прочитал «Постороннего». Но он попросил меня посмотреть некоторые фильмы и написать эссе о своих впечатлениях. Вот эти фильмы: «Выпускник», «Гарольд и Мод», «Моя собачья жизнь» (с субтитрами!), «Общество мёртвых поэтов» и фильм под названием «Невероятная правда», который я еле нашёл. Я посмотрел все фильмы за один день. Это было здорово.

Эссе, которое я написал, было очень похоже на мои предыдущие эссе, потому что все произведения, которые Билл даёт мне почитать или посмотреть, похожи. Кроме «Голого завтрака».

Кстати говоря, он сказал, что дал мне эту книгу, потому что тогда только расстался со своей девушкой и пребывал в философском настроении. Наверное, поэтому он грустил, когда мы обсуждали «На дороге». Он извинился за то, что позволил своей личной жизни повлиять на профессиональную, и я простил его, потому что не знал, что ещё делать. Странно думать о своём учителе как о человеке, пусть даже это и Билл. Наверное, они с его девушкой уже помирились. Теперь они живут вместе. По крайней мере, так он мне сказал.

В школе Билл дал мне последнюю книгу на этот год. Это очень длинная книга под названием «Источник».

Когда Билл дал мне её, он сказал:

— Когда будешь читать эту книгу, настраивайся скептически. Она прекрасная. Но постарайся пропустить её через себя, а не впитать.

Мне кажется, Билл иногда забывает, что мне шестнадцать. Но мне это нравится.

Пока я не начал её читать, потому что отстаю по другим предметам из-за того, что так много времени проводил с Патриком. Но если я подтянусь, то закончу свой первый год старшей школы на «отлично», и это меня радует. Я мог бы попрощаться с отличной оценкой по математике, но мистер Карло сказал мне перестать постоянно задавать вопросы и использовать формулы. Что я и сделал. Теперь по всем тестам я набираю высшие баллы. Знать бы мне, как работают эти формулы. Честное слово, я об этом понятия не имею.

Я думал о том, что в первый раз написал тебе, потому что боялся идти в старшую школу. Но сейчас всё хорошо, и это забавно. Кстати говоря, Патрик перестал пить с того момента, как увидел Брэда в парке. Думаю, ему стало лучше. Теперь он только хочет выпуститься и пойти в колледж.

Я встретил Брэда в понедельник после уроков, когда отбывал наказание. Он выглядел как обычно.

С любовью, Чарли.

Мая 1992

Дорогой друг,

Я уже несколько дней читаю «Источник», и это прекрасная книга. На задней обложке я прочитал, что её автор родилась в России и переехала в Америку в раннем детстве. Она очень плохо говорила по-английски, но хотела стать великой писательницей. Меня восхитила её биография, так что я сел и попытался сам написать историю.

«Йен МакАртур — прекрасный милый парень, который носит очки и с удовольствием выглядывает поверх них».

Это было первое предложение. Проблема в том, что я не мог придумать второе. Три раза убравшись в комнате, я решил оставить Йена в покое, потому что начинал на него злиться.

На прошлой неделе у меня было полно времени, чтобы писать, читать и думать о разных вещах, потому что все были заняты выпускным, аттестатами и их вручением. В следующую пятницу будет последний учебный день. А потом, во вторник — выпускной, что, по моему мнению, странно, ведь я думал, что он будет на выходных, но Сэм объяснила мне, что выпускной не может быть во всех школах в один и тот же день, потому что тогда не хватит смокингов и ресторанов. Я сказал, что это всё очень хорошо распланировано. А потом, в воскресенье, будет вручение аттестатов. Все так взволнованы. Жаль, что это происходит не со мной.

Интересно, что будет, когда я покину это место? У меня будет сосед по комнате и обязанность покупать шампунь. Я подумал, как здорово было бы через три года пойти на своё вручение аттестатов вместе с Сэм. Надеюсь, что это случится в пятницу. И надеюсь, что я окончу школу с золотой медалью. Интересно, что я буду говорить в своей речи? И поможет ли Билл мне её составить, если не уедет в Нью-Йорк писать пьесы? Или, может, он поможет мне, даже если будет писать пьесы в Нью-Йорке? Думаю, с его стороны это было бы очень мило.

Не знаю. «Источник» — очень хорошая книга. Я надеюсь, что у меня получается пропускать её через себя.

С любовью, Чарли.

Июня 1992

Дорогой друг,

У вас проходили «особенные проказы» выпускников? Возможно, да, потому что сестра сказала, что во многих школах есть такая традиция. В этом году шутки проходили так: несколько выпускников наполнили бассейн где-то шестью тысячами банок виноградной газировки. Понятия не имею, кто и зачем это придумывает, но такие проказы выпускников символизируют окончание школы. Какое отношение это имеет к бассейну с виноградной газировкой, мне не понять, но я был рад, что из-за этого отменили физкультуру.

Вообще-то, это было довольно волнующее время, потому что под конец учебного года мы все были заняты. В эту пятницу у всех моих друзей и сестры будет последний день школы. Они без остановки говорят про свой выпускной. Даже те, кто воспринимают это в шутку, как Мэри Элизабет, не могут удержаться от обсуждений, как эта «шутка» удивительна. Забавно за этим наблюдать.

Теперь уже все, наконец, определились с образованием на следующий год. Патрик будет учиться в Вашингтонском университете, потому что так он будет близок к музыке. Он говорит, что, возможно, как-нибудь захочет работать в звукозаписывающей компании. Может, будет публицистом или человеком, который раскручивает новые группы. Сэм, наконец, решилась уехать пораньше на летний курс в выбранном ею колледже. Мне нравится это выражение. Выбранный мною колледж. И ещё нравится «запасная школа».

Дело в том, что Сэм поступила в две школы. В выбранный колледж и запасную школу. Она могла бы начать обучение в запасной школе осенью, но, чтобы учиться в выбранном колледже, ей, как и моему брату, нужно пройти летний курс обучения. Да-да! Этот колледж — университет Пенсильвании, и это здорово, потому что теперь я смогу видеться и с братом, и с Сэм в одну поездку. Но пока я не хочу думать о том, что Сэм уезжает, хотя задавался вопросом, что будет, если Сэм с моим братом когда-нибудь начнут встречаться, что на самом деле глупо, потому что у них нет ничего общего, да и Сэм влюблена в Крейга. Надо бы мне перестать об этом думать.

Моя сестра поступила в «маленький колледж либеральных искусств в восточной части Штатов», который носит имя Сары Лоуренс. Ей едва не отказали, потому что этот колледж очень дорогой, но потом она получила грант через какую-то организацию вроде Ротари клуба, что, как мне кажется, было очень щедро с их стороны. Сестра будет второй в своём классе. Я подумал, что она, должно быть, золотая медалистка, но она получила одну оценку «хорошо», когда у неё были разлады со своим бывшим парнем.

Мэри Элизабет будет учиться в Беркли. А Элис будет изучать кинематографию в Нью-Йоркском университете. Я даже не знал, что ей нравится кино, но, наверное, так и есть. Она называет его «фильмами».

Кстати говоря, я закончил читать «Источник». Это правда было здорово. Странно описывать чтение книги как невероятный опыт, но именно это я и ощущал. Эта книга отличалась от других, потому что рассказывала не о том, каково это — быть молодым. И она совсем не похожа на «Постороннего» или «Голый завтрак», хотя в каком-то смысле это философская книга. Но не в том плане, что эту философию приходилось выискивать. Книга была, как мне кажется, довольно прямолинейной, и самое прекрасное в ней — то, что я осознал, что хотела сказать автор, и сопоставил со своей собственной жизнью. Наверное, это и значит действительно проникнуться книгой и пропустить её через себя. Я не уверен.

Там есть один момент, где главный герой, архитектор, сидит в лодке вместе со своим лучшим другом, газетным магнатом. И магнат говорит, что архитектор — очень холодный человек. Архитектор отвечает, что если бы их лодка протекала, и в спасательной шлюпке было бы место только для одного человека, он бы охотно отдал свою жизнь за газетного магната. И потом он говорит что-то вроде:

— Я бы умер за тебя. Но я не стану жить ради тебя.

Что-то вроде того. Я думаю, идея заключается в том, что каждый человек должен жить сам для себя и только потом выбирать, стоит ли разделять свою жизнь с другими. Возможно, именно это и заставляет людей «быть активными». Я не совсем уверен. Потому что не знаю, возражал ли бы пожить немного ради Сэм. Но, опять же, она бы не хотела, чтобы я это делал, так что, возможно, намного лучше так, как есть. Как бы там ни было, я на это надеюсь.

Я рассказал своему психиатру об этой книге, и о Билле, и о Сэм с Патриком, и их колледжах, но он только продолжает задавать мне вопросы о моём детстве. От этого у меня появляется ощущение, что я просто повторяю ему одни и те же воспоминания. Не знаю. Он говорит, это важно. Думаю, позже мы это увидим.

Сегодня я бы написал побольше, но должен выучить алгебраические формулы для итоговой контрольной в четверг. Пожелай мне удачи!

С любовью, Чарли.

Июня 1992

Дорогой друг,

Я хочу рассказать тебе, как мы бежали. Был очень красивый закат. И этот холм. Зелёный холм с восемнадцатой лункой, где мы с Патриком плевались от смеха вином. Всего за несколько часов до этого Сэм, Патрик и все, кого я люблю и знаю, закончили свой последний день старшей школы. И я был счастлив, потому что они радовались. Сестра даже позволила мне обнять себя в коридоре. «Поздравляю» было словом дня. И мы с Сэм и Патриком отправились в «Большой парень» и курили. Потом гуляли, дожидаясь, когда наступит время идти на «Шоу ужасов Рокки Хоррора». И болтали о том, что в тот момент казалось важным. И смотрели на этот холм. И потом Патрик побежал вслед за уходящим солнцем. Сэм немедленно последовала за ним. Я видел их силуэты. Бежавших вслед за солнцем. Тогда и я побежал. И всё было так хорошо, как только могло быть.

Тем вечером Патрик решил в последний раз сыграть роль Фрэнка эн Фертера. Он был так рад надеть его костюм, и все обрадовались его решению. Вообще, это было довольно трогательно. Он сыграл так, как никогда раньше. Может, это предвзятая оценка, ну и ладно. Это выступление я буду помнить всегда. Особенно его последнюю песню.

Песня называется «Я возвращаюсь домой». В кино Тим Карри, который играет персонажа, плачет во время этой песни. Но Патрик улыбался. И я чувствовал, что так и должно быть.

Я даже убедил сестру прийти на шоу вместе со своим парнем. Я с самого начала упрашивал её прийти, но она не приходила. А в этот раз пришла. И так как ни она, ни её парень никогда раньше не видели этого шоу и в этом смысле были «девственниками», это означало, что им придётся пройти через все эти смущения, прежде чем освоиться. Я решил не говорить об этом сестре, и ей с парнем пришлось подняться на сцену и пытаться танцевать под «Искривлённое время».

Если кто-нибудь путался в танцевальных движениях, ему нужно было притвориться, что он занимается сексом с большой набитой куклой Гамби, так что я по-быстрому показал сестре с её парнем, как танцевать под «Искривлённое время», чтобы они не запутались в движениях. Весело было наблюдать за сестрой, танцующей на сцене под «Искривлённое время», но я не думаю, что выдержал бы, если бы она делала вид, что занимается сексом с большим набитым Гамби.

Я спросил сестру, не хочет ли она после этого прийти на вечеринку к Крейгу, но она сказала, что один из её друзей тоже устраивает вечеринку и она пойдёт к нему. Я не обиделся, ведь она, по крайней мере, пришла на представление. Прежде чем уйти, она снова меня обняла. Два раза за день! Я обожаю свою сестру. Особенно когда она такая милая.

Вечеринка у Крейга была отличной. Крейг и Питер купили шампанского, чтобы поздравить всех выпускников. Мы танцевали. И болтали. Я видел, как счастливая Мэри Элизабет целуется с Питером. И видел, как счастливая Сэм целуется с Крейгом. И видел, как Патрика и Элис совершенно не волновало, что они ни с кем не целовались, потому что они были слишком увлечены разговорами о будущем.

Я просто сидел там с бутылкой шампанского рядом с CD-проигрывателем и включал песни, по моему мнению, подходящие под настроение к тому, что я видел. Мне повезло, потому что у Крейга была прекрасная коллекция. Когда гости выглядели немного усталыми, я ставил весёлые песни. Когда хотели поговорить — тихую музыку. Так здорово было сидеть одному на вечеринке и в то же время чувствовать себя в гуще событий.

После вечеринки все благодарили меня и говорили, что я ставил замечательную музыку. Крейг сказал, что мне нужно подрабатывать ди-джеем, пока я учусь в школе, так же, как он был моделью. Я подумал, что это хорошая идея. Может, мне удастся скопить немало денег, и тогда я смог бы поступить в любой колледж, даже если мне не подвернётся никакой Ротари клуб.

Недавно мой брат сказал по телефону, что если он станет профессионалом, мне совершенно не нужно будет волноваться по поводу оплаты за обучение. Он сказал, что позаботится об этом. Не могу дождаться, когда смогу увидеть брата. Он приезжает на выпускной сестры, это так мило.

С любовью, Чарли.

Июня 1992

Дорогой друг,

Сегодня ночью — выпускной. Я сижу в своей комнате. Вчерашний день был тяжёлым, ведь я не общаюсь ни с кем, кроме моих друзей и сестры, которые закончили школу.

Самым ужасным был обеденный перерыв, потому что это напомнило мне, как все злились на меня из-за Мэри Элизабет. Я даже не мог съесть свой сэндвич, хотя мама сделала мой любимый, потому что знала, как мне будет грустно одному.

Залы казались другими. И старшеклассники вели себя иначе, ведь теперь они перешли в выпускной класс. Они даже вырядились в одинаковые футболки. Не знаю, кто всё это планирует.

Всё, о чём я могу думать — это то, что через две недели Сэм уезжает в университет Пенсильвании. И Мэри Элизабет будет занята со своим парнем. А сестра — со своим. А с Элис мы не так уж близки. Я знаю, что Патрик будет рядом, но, боюсь, раз он больше не грустит, то может не захотеть проводить со мной время. Я знаю, что это неправда, и я сам это придумал, но иногда мне так и кажется. Так что единственным собеседником для меня будет мой психиатр, что сейчас мне не слишком нравится, потому что он продолжает задавать мне вопросы о моём детстве, которые становятся странными. Мне просто повезло, что у меня много домашних заданий и почти не остаётся времени для размышлений.

Я лишь надеюсь на то, что этот вечер будет прекрасным для тех, для кого он должен быть таким. Парень моей сестры приехал на своём бьюике, одетый в белый фрак поверх чёрного костюма, который выглядел неподходящим к случаю. Его пояс гармонировал с платьем сестры, кремово-голубым с глубоким вырезом. Оно напомнило мне о тех журналах. Пора мне прекратить так затягивать рассказы. Ладно.

Я лишь надеюсь, что сестра чувствует себя красивой, и её новый парень помогает ей быть увереннее в этом. Я надеюсь, что Сэм не чувствует, что её выпускной не особенный, потому что Крейг старше, чем она. То же я думаю и о Мэри Элизабет с Питером. Я надеюсь, что Брэд и Патрик решат помириться и будут танцевать на виду у всей школы. И что Элис втайне лесбиянка и влюблена в девушку Брэда Нэнси (и наоборот), чтобы никто не чувствовал себя одиноко. Я надеюсь, что ди-джей так же хорош, каким все назвали меня в прошлую пятницу. И надеюсь, что все фотографии получатся отличными и никогда не станут старыми снимками, и что никто не попадёт в аварию.

Я правда на это надеюсь.

С любовью, Чарли.

Июня 1992

Дорогой друг,

Я только что вернулся домой со школы, а сестра всё ещё спит после выпускной вечеринки, которую организовала школа. Я позвонил Патрику и Сэм, но они тоже ещё спят. У них беспроводной телефон, в котором постоянно заканчиваются батарейки, и у мамы Сэм был голос, как у мамы из мультфильма «Арахисовые орешки». Ваф-ваф… вуф.

Сегодня у меня были две итоговые контрольные. Одна по биологии, с которой, думаю, я прекрасно справился. Другая — по предмету Билла. Это был тест по роману «Великий Гэтсби». Единственная сложность была в том, что эту книгу я читал так давно, что вспомнить что-либо было непросто.

После того как я сдал тест, я спросил у Билла, не хочет ли он, чтобы я написал сочинение по «Источнику», — я ведь уже сказал ему, что закончил её читать, но он не говорил мне что-либо делать. Он сказал, что было бы нечестно заставлять меня писать ещё одно сочинение, так как на этой неделе у меня много контрольных. Вместо этого он пригласил меня к себе домой провести субботний день с ним и его девушкой, что показалось мне довольно интересным.

Так что в пятницу я иду на «Шоу ужасов Рокки Хоррора». В субботу — к Биллу. В воскресенье я буду смотреть, как выпускники получают аттестаты, и проводить время с братом и семьёй, которые соберутся вместе ради сестры. Потом я, может быть, пойду к Сэм и Патрику праздновать их выпуск. Потом будут ещё два школьных дня, в которых не будет особого смысла, потому что все контрольные уже будут написаны. Но у нас запланированы дополнительные занятия. По крайней мере, так я слышал.

Я заглядываю так далеко, потому что в школе мне ужасно одиноко. Думаю, я об этом уже говорил, но с каждым днём становится всё сложнее. Завтра у меня две контрольные. По истории и печатанию на машинке. Потом, в пятницу, у меня будут контрольные по другим предметам, таким как физкультура и труд. Не знаю, какие там будут контрольные. Особенно по труду. Думаю, мистер Каллахан просто поставит нам какие-нибудь свои старые записи. Когда у нас должна была быть контрольная в середине семестра, он так и сделал, но без подпевающего рядом Патрика всё будет совсем иначе.

Кстати, за контрольную по математике на прошлой неделе я получил «отлично».

С любовью, Чарли.

Июня 1992

Дорогой друг,

Я только что вернулся домой от Билла. Я бы написал тебе о прошлой ночи ещё утром, но должен был идти к нему.

Прошлой ночью Сэм и Крейг расстались.

Печально было смотреть на это. В последние дни все только и говорили, что о выпускном, и благодаря тому, что он снимался на камеру все двадцать четыре часа, я увидел, как это было. Сэм выглядела прекрасно. Патрик выглядел отлично. Мэри Элизабет, Элис и парень Мэри Элизабет тоже выглядели замечательно. Правда, Элис воспользовалась белым стик-дезодорантом и надела платье без бретелек, и были заметны следы. Не думаю, что это имеет какое-то значение, но Элис сокрушалась весь вечер. Крейг тоже выглядел хорошо, хоть и надел костюм вместо смокинга. Но расстались они не поэтому.

На самом деле выпускной должен был быть замечательным. Лимузин был огромным, все, кто в нём ехал, были под кайфом, что делало еду ещё вкуснее. За музыку на вечеринке отвечала действительно очень плохая группа «Цыгане из Аллегейни», но барабанщик был что надо, так что с танцами всё тоже было в порядке. Патрик и Брэд ни разу не взглянули друг на друга, но Сэм сказала, что Патрик не переживает по этому поводу.

После выпускного моя сестра с парнем пошли на вечеринку, которую организовала школа. В очень популярном клубе в центре города. Она сказала, что там было очень весело, все были одеты по дресс-коду и за музыку отвечал крутой ди-джей, а не какие-то «Цыгане из Аллегейни». Там даже был комик, который развлекал их пародиями. Единственная загвоздка была в том, что если ты уже зашёл в клуб, то не мог никуда отлучиться до конца вечеринки. Я думаю, это придумали родители, чтобы уберечь своих детей от неприятностей. Но никто особо не возражал. Они и так отлично повеселились и тайком пронесли спиртное.

В семь часов утра после вечеринки все пошли в «Большой парень» позавтракать блинами или беконом.

Я спросил Патрика, понравилась ли ему эта вечеринка, и он сказал, что было круто. Он сказал, что Крейг снял номер в гостинице для всех, но пошли туда только он сам и Сэм. Вообще-то, Сэм хотела пойти на вечеринку, но Крейг очень разозлился, ведь он заплатил за номер. Но расстались они не поэтому.

Это случилось дома у Крейга, вчера, после «Рокки Хоррора». Как я уже говорил, парень Мэри Элизабет Питер — близкий друг Крейга и в курсе всего, что происходит между ним и Сэм. Думаю, ему на самом деле нравится Мэри Элизабет, но и к Сэм он, наверное, неравнодушен, ведь именно он и поднял эту тему.

Никто даже не подозревал.

Дело в том, что Крейг обманывал Сэм с самого первого дня, как они начали встречаться. Когда я говорю «обманывал», я не имею в виду, что он однажды напился и поразвлекался с другой девчонкой, после чего сожалел. У него было много девушек. Много раз. Пьяные и трезвые. И я не думаю, что он в этом раскаивался.

Первой причиной, почему Питер так долго ничего не говорил, было то, что он никого не знал. И не знал Сэм. Он думал, что она просто какая-то глупая старшеклассница, как и говорил ему Крейг.

Но когда он познакомился с Сэм, то начал убеждать Крейга рассказать ей правду, потому что она не какая-то глупая старшеклассница. Крейг обещал ему признаться во всём Сэм, но так и не сделал этого.

Всегда находились отговорки. Крейг называл их «причинами».

«Я не хотел испортить ей выпускной».

«Я не хотел испортить ей награждение».

«Я не хотел испортить ей шоу».

А потом, наконец, Крейг сказал, что уже вообще нет смысла в чём-либо признаваться. Всё равно Сэм уходила в колледж, где найдёт себе нового парня. Крейг всё время «заботился» о своих девушках. Это было уже не важно. Так почему бы не оставить Сэм лишь хорошие воспоминания об их отношениях?

Потому что он относился к Сэм с большой симпатией и не хотел обидеть её чувства.

Питер согласился, что это вполне логично, хоть и не совсем правильно. По крайней мере, он так сказал. Но вчера после шоу Крейг снова рассказал ему, что развлекался с девушкой на выпускном вечере. Тогда Питер сказал Крейгу, что если тот не признается во всём Сэм, то он сам это сделает. Крейг ничего не ответил, а Питер всё ещё считал, что это не его дело, но потом он услышал Сэм на вечеринке.

Она разговаривала с Мэри Элизабет о том, что Крейг, возможно, тот самый единственный, и что она попытается сохранить их отношения даже после ухода из школы. Письма. Телефонные звонки. Каникулы. И выходные. Это стало последней каплей для Питера.

Он подошёл к Крейгу и сказал:

— Либо ты расскажешь ей всё сейчас же, либо я сам расскажу.

Итак, Крейг потащил Сэм в свою спальню. Они находились там некоторое время. Потом Сэм вышла и направилась прямо к входной двери, тихонько всхлипывая. Крейг не побежал за ней. Наверное, это было самым худшим. Не то чтобы он должен был её вернуть, но я считаю, что побежать за ней надо было в любом случае.

Я знаю только, что Сэм была опустошена. Мэри Элизабет и Элис пошли за ней, чтобы убедиться, что всё в порядке. Я тоже хотел пойти, но Патрик схватил меня за руку и остановил. Думаю, он хотел узнать, что происходит, или решил, что сейчас Сэм будет лучше в женской компании.

Я рад, что мы остались, хотя бы потому, что это помешало жестокой драке между Крейгом и Питером. Так как мы там были, я могу рассказать тебе, что они кричали друг на друга. Там я и услышал практически всё, что знаю об этой ситуации.

Крейг сказал:

— Да пошёл ты, Питер! Пошёл ты!

А Питер сказал:

— Не надо винить меня в том, что ты трахал всех вокруг неё с самого начала! На её выпускном?! Ты просто ублюдок! Слышишь? Грёбаный ублюдок!

Когда стало заметно, что дело идёт к драке, Патрик встал между ними и с моей помощью вывел Питера из дома. Когда мы вышли на улицу, девушек уже не было. Так что мы с Патриком сели в его машину, и я отвёз Питера домой. Он всё ещё кипел от злости и выложил нам всё про Крейга. Тогда я и услышал остальные подробности, о которых тебе рассказываю. Наконец мы подвезли Питера, и он заставил нас пообещать убедить Мэри Элизабет, что он не обманывает её, потому что это на самом деле так. Он не хотел, чтобы она подумала, что он за компанию поступает так же, как этот «хер».

Мы пообещали, и он пошёл домой.

Мы с Патриком не уверены, как много из того, что было, Крейг рассказал Сэм. Мы оба надеемся, что он рассказал ей смягчённую версию всей правды. Достаточно, чтобы она держалась от него подальше. Но недостаточно, чтобы заставить её сомневаться во всех и каждом. А может, лучше знать всю правду. Я на самом деле не знаю.

Тогда мы просто заключили договор, что не станем рассказывать Сэм ничего из того, что выяснили, если только Крейг не сделал из этого историю про «ничего особенного» и она не готова простить его. Я надеюсь, что она не станет этого делать. Я надеюсь, Крейг сказал ей достаточно, чтобы она держалась от него подальше.

Мы объездили все места, где могли бы быть девушки, но не нашли их. Патрик предположил, что они, возможно, просто ездят на машине по окрестностям, чтобы Сэм «немного остыла».

Так что Патрик отвёз меня домой. Он сказал, что позвонит мне завтра, когда хоть что-нибудь узнает.

Я вспомнил, как шёл спать прошлой ночью, и понял кое-что. Кое-что важное, я думаю. Я понял, что совсем не был счастлив из-за того, что Крейг и Сэм расстались. Ни капельки.

Я ни разу не подумал, что это может означать, что теперь Сэм начну нравиться я. Всё, что меня беспокоило, — это чтобы Сэм не было очень больно. И я думаю, что в этот самый момент понял, что на самом деле люблю её. Но от этого никому не лучше, так что это не имеет значения.

Было трудно тащиться к дому Билла этим утром, ведь Патрик так и не позвонил мне. И я так волновался о Сэм. Я сам звонил им, но никто не ответил.

Без костюма Билл выглядит иначе. Он был одет в старую выпускную футболку. Он учился в Брауне. Его девушка надела сандалии и симпатичное платье в цветочек. У неё даже были видны волосы под мышками. Я не шучу! Они выглядели очень счастливыми вместе. И я был рад за Билла.

В их доме немного мебели, но вся она очень удобная. У них много книг, о которых я расспрашивал полчаса. Ещё там повсюду расставлены фотографии Билла и его девушки, когда они заканчивали Браун. Тогда у Билла были длинные волосы.

Его девушка приготовила обед, а Билл сделал салат. Я просто сидел на кухне, пил имбирный эль и наблюдал за ними. На обед были спагетти, потому что девушка Билла не ест мясо. Билл тоже теперь не ест мясо. Салат был с имитацией бекона, потому что бекон был единственным мясным блюдом, по которому они оба скучали.

У них была очень хорошая коллекция джазовых пластинок, которые играли во время обеда. После еды они откупорили бутылку белого вина и налили мне ещё имбирного эля. Затем мы начали разговаривать. Билл спросил меня о романе «Источник», и я ответил ему, что на самом деле проникся этой книгой и пропустил её через себя.

Потом он спросил, понравился ли мне мой первый год в старшей школе, и я постарался рассказать все истории, в которых активно принимал участие, как

Дата добавления: 2015-10-29