Глава двадцать третья. Джереми Мартин, живший в центральной части города, сидел на кожаном диване и

Джереми Мартин, живший в центральной части города, сидел на кожаном диване и, закрыв глаза, слушал Бетховена, ожидая, пока жена завершит приготовления ко сну. Будучи заведующим кафедрой итальянского языка и литературы, он нес ответственность за определенное число людей, включая факультетских работников, студентов и аспирантов. Его встревожило признание Габриеля об отношениях со своей бывшей аспиранткой.

Мартин сознавал злонамеренный характер жалобы, поданной Кристой Петерсон, но правила обязывали его отнестись серьезно к любому подателю или подательнице жалобы, и Криста не являлась исключением. К тому же ее предположение насчет отношений Джулианны и Габриеля оказалось правильным. Вполне вероятно, что правильным было и другое предположение Кристы, касавшееся особых привилегий, полученных Джулианной. Габриель — друг и коллега Мартина — пытался сохранить эти отношения в тайне. А тут еще декан со своими вопросами. Словом, профессор Мартин чувствовал, что попал в изрядный переплет.

За годы работы в Соединенных Штатах, а затем здесь, в Торонто, он вдоволь насмотрелся на талантливых и многообещающих аспиранток, ставших игрушками в руках своих профессоров. Взять хотя бы его жену — в прошлом аспирантку-лингвистку в Колумбийском университете. Она влюбилась в своего профессора, оказавшегося алкоголиком, а когда ей надоело терпеть пьянство любовника, тот поломал ей карьеру. Даниэлле понадобилось несколько лет, прежде чем зарубцевались ее душевные раны, но даже сейчас она не желала и слышать об университетском мире. Джереми не хотелось стать свидетелем аналогичного крушения карьеры Джулианны.

Однако профессор Мартин не хотел допустить, чтобы восходящую звезду его кафедры очерняли и обвиняли в прегрешениях, которых тот не совершал. Если декан продолжит расследование жалоб на профессора Эмерсона и мисс Митчелл, Джереми сделает все, что в его силах, чтобы справедливость восторжествовала. Если же это ему не удастся, он будет всемерно защищать свою кафедру. Неудивительно, что его ужаснули копии писем, адресованных профессору Эмерсону и мисс Митчелл, которые пришли к нему по обычной почте в первый четверг марта.

Бормоча ругательства, он пробежал глазами содержание обоих писем, затем позвонил в деканат факультета подготовки магистров, где у него имелся свой человек. Разговор был непродолжительным и велся так, чтобы никто ничего не заподозрил. Через полчаса Джереми позвонил домой профессору Эмерсону.

— Вы сегодня проверяли «улиточную почту»?[18]

— Нет, — ответил Габриель и нахмурился. — А зачем?

— Да затем, что ко мне пришло письмо от декана. Вас с Джулианной должны подвергнуть разбирательству за то, что вступили с нею в близкие отношения еще тогда, когда она являлась вашей аспиранткой.

— Черт бы их подрал! — воскликнул Габриель.

— Вот-вот. Вы сидите?

— Нет.

— Тогда сядьте. Я сейчас звонил одному надежному человеку, который работает в деканате подготовки магистров. Джулианна подала встречную жалобу на Кристу Петерсон с обвинением ее в клеветнических измышлениях. В отместку Криста угрожает университету судебным иском по факту привилегий, полученных Джулианной за то, что она спала с вами. Обвинения Кристы стали частью расследования, направленного против вас и Джулианны.

— Ну и нелепица!

— Вы так считаете?

— Конечно. Все это просто смехотворно.

— Рад слышать вашу оценку, Габриель, потому что университет очень серьезно относится к подобным жалобам. Ректорат распорядился, чтобы декан и еще двое работников университета создали комитет по рассмотрению обвинений.

— А кто еще входит в этот комитет? — выругавшись, спросил Габриель.

— Этого мой информатор не сообщил. Уже то радует, что встреча с вами будет проходить на уровне следственных слушаний. В зависимости от результатов слушаний и решения членов комитета дело может быть передано в ректорат, и тогда вам обоим придется отвечать перед дисциплинарным трибуналом. Полагаю, вам не надо объяснять, сколько дерьма при этом выльется?

— Почему бы декану просто не встретиться со мной? Мы бы за считаные минуты все уладили.

— Сомневаюсь. Количество обвинений и жалоб множится, и везде мишенью являетесь вы.

У Габриеля перехватило сердце.

— Вы думаете, нужно ждать новых обвинений?

— Есть у меня такое подозрение. Но пока ничего не подтвердилось.

— Ну и дурдом. — Габриель принялся тереть глаза. — Хотелось бы знать, насколько серьезны последствия, грозящие нам.

— На вашем месте я перестал бы думать в категории «мы» и сосредоточился бы на категории «я». И на всем том, из-за чего вы вляпались в эту историю.

— Джереми, пожалуйста, ответьте на мой вопрос.

Профессор Мартин еще раз пробежал глазами письма, лежавшие перед ним.

— Поскольку встал вопрос о справедливости ваших оценок, выставленных Джулианне, декан временно аннулировал ее оценку за ваш семинар. А это значит, что она не будет должным образом аттестована до тех пор, пока комитет не оправдает ее или не передаст дело в дисциплинарный трибунал, и тогда решение уже будет зависеть от него.

— Она не сможет закончить магистратуру, — прошептал Габриель.

— Такова университетская политика: окончательная оценка выставляется лишь после того, как устранены все нарушения академического характера.

— Стало быть, если разбирательство затянется, Джулия не сможет поступить в Гарвард?

— Если все решится в ее пользу, ей дадут закончить магистратуру и задним числом выставят оценку. Но, думаю, к тому времени она потеряет место в Гарварде, если только не убедит гарвардскую администрацию отсрочить ее поступление.

— Ее поступление обусловлено успешным завершением магистратуры. Просить она, конечно, может, но мне кажется, она сейчас не в том положении, чтобы просить об отсрочке. Если сведения о разбирательстве дойдут до Гарварда, там могут отозвать свое приглашение.

— В таком случае пусть молит всех богов, чтобы разбирательство закончилось вовремя и она смогла нормально закончить магистратуру. Честно говоря, то же самое я посоветовал бы и вам. Если вас признают виновным в нарушениях академического характера, ректор имеет право расторгнуть договор с вами.

— Чертовщина! — Габриель хватил кулаком ко крышке письменного стола. — И когда мы должны предстать перед этой комиссией?

— Двадцать пятого марта. Это четверг.

— Значит, на все разбирательства у них меньше месяца. А там уже Джулии надо вплотную думать об окончании магистратуры.

— Вы же знаете: университетские процедуры имеют скорость ледника. — Мартин откашлялся. — А вас что, ничуть не беспокоит ваше собственное щекотливое положение?

— Представьте себе, нет! — прорычал Габриель.

— А стоило бы побеспокоиться. Скажу вам больше: меня прежде всего волнуете вы, хотя я очень сожалел бы, если бы научная карьера Джулианны оказалась под угрозой.

— Я этого не допущу.

— И я не намерен допускать, чтобы один из моих лучших профессоров попал в беду. — Мартин умолк, втягивая в себя воздух. — Согласно положениям университетской политики… тем самым, в нарушении которых вас подозревают, вы несете большую ответственность, чем она. Возникли подозрения, что успеваемость вашей аспирантки вы оценивали отнюдь не по академическим критериям.

— Но это же смехотворно, и у вас полно документов, подтверждающих абсурдность этих подозрений!

— Нет, здесь вы не угадали, — возразил Джереми, постукивая по разложенным бумагам. — У меня есть документы, но их не так много. Вы ведь совсем недавно поставили меня в известность о своей связи с Джулией. А теперь меня начинает донимать вопросами мой начальник. Вы хоть представляете, в каком идиотском положении я нахожусь? Я выгляжу так, будто свалился с луны и ничего не знаю о событиях на своей кафедре!

Габриель медленно вдохнул и так же медленно выдохнул:

— Как понимать ваши слова?

— Да так и понимать, что вы, Габриель, вляпались в историю, даже если вам самому это видится по-другому. И я не намерен ради прикрытия вашей задницы рисковать всем, чего достиг. — (На другом конце линии воцарилось гробовое молчание.) — Ну почему вы мне не сказали, что встречаетесь с нею? Черт побери, ведь это я брал вас на работу!

— Я считал, что других не касается, с кем я сплю.

— Нашли время шутить, — буркнул Джереми и выругался. — Вам известны правила, регламентирующие отношения между профессорами и их аспирантами. Раз вы утаивали ваши отношения от меня и других, значит это позволяет считать вас виновным в нарушении правил.

Габриель скрипнул зубами:

— Джереми, так я могу рассчитывать на вашу поддержку или нет?

— Я сделаю все, что в моих силах, но многого не обещаю. На вашем месте я уведомил бы университетский профсоюз и обязательно явился на слушания с их представителем.

— Это всего лишь всплеск «охоты на ведьм», затеянной одной рассерженной аспиранткой. Криста Петерсон пытается лишить меня работы.

— Возможно, вы и правы. Но прежде чем во всеуслышание заявлять об этом, поймите, что вы нарушили университетский регламент. Следовательно, у администрации появилось больше оснований предполагать, что вы виновны и в других нарушениях. Кстати, я получил от декана электронное письмо с вопросом о гранте, поступившем от фонда М. П. Эмерсона. Я очень хочу надеяться, что вы к этому непричастны. — (Габриель разразился ругательствами, которые Джереми не стал слушать.) — Друг мой, если у вас до сих пор нет своего адвоката, самое время им обзавестись.

Габриель пробурчал что-то невразумительное, повесил трубку и отправился в столовую за порцией выпивки.

* * *

Уведомив университетский профсоюз о своей ситуации, Габриель вежливо отказался от присутствия их представителя на слушаниях. Джон Грин сказал, что для этой битвы он экипирован лучше, чем люди из профсоюза, однако тут же поспешил добавить: если дойдет до предъявления обвинений, тогда будет уместно подключить и профсоюз.

Джон советовал все отрицать и почти требовал, чтобы Габриель четко объяснил Джулианне, чего она не должна говорить. Если это не сработает, у адвоката имелся запасной вариант. Он постарается убедить собравшихся, что мисс Митчелл — натура впечатлительная, не отличающаяся устойчивостью характера. Эта молодая женщина попросту зациклилась на Габриеле и соблазнила его.

Надеясь, что Габриель последует его инструкциям, Джон не посчитал нужным объяснять свою стратегию.

Аналогичные советы дала своей клиентке и Сорайя. Джулия должна молчать, а если на нее начнут давить — обвинять Габриеля во всем. Сорайя с трудом удерживалась от злорадного хихиканья, представляя, с каким блеском она развернет свою линию аргументации. Распутный профессор, на десять лет старше его аспирантки, соблазнил эту невинную молодую женщину обещаниями долгого и счастливого будущего. Когда же Джулия заявила, что намерена говорить правду, Сорайя назвала ее решение очень плохой идеей. Адвокат собиралась сделать упор на репутации Габриеля — ловеласа, который неразборчив в своих связях и у которого вдобавок уже были проблемы с правоохранительными органами.

Как и Джон, Сорайя рассчитывала на сотрудничество своей клиентки и потому не вдавалась в разъяснение деталей стратегии.

Накануне слушаний, ночью, Джулию разбудил стук в окно ее квартиры. Поначалу она решила, что продолжает спать и звук ей снится. Но когда звук повторился, уже громче, она вылезла из постели и отдернула шторы. За окном, почти утыкаясь носом в стекло, стоял Габриель. Вид у него был диковатый, глаза неистово сверкали. Он был в берете и зимнем пальто и стоял по колено в снегу.

Джулия быстро открыла окно и отскочила в сторону. Повеяло морозным воздухом, и вместе с Габриелем в комнату проник студеный ветер. Габриель шумно закрыл окно, повернул шпингалет, потом задернул шторы.

— Габриель, что ты…

Он не дал ей договорить, заключив в объятия. От него пахло виски, а когда его губы прижались к губам Джулии, она ощутила их обжигающий вкус. Сами губы были очень холодными, зато рот и язык — теплыми и зовущими. Жар его долгого, чувственного поцелуя воспламенил и ее кожу.

— Ты никак пьян? Что случилось?

Габриель отодвинулся, но лишь затем, чтобы сбросить пальто и берет. Потом он снова обнял Джулию, водя ледяными пальцами по ее рукам. Он быстро расстегнул ее пижамную куртку и просунул руку внутрь, лаская грудь.

Он потащил Джулию к кровати, снимая на ходу рубашку и брюки и швыряя их куда придется. Джулия тоже разделась. Вскоре они были совершенно нагими. Габриель притянул ее к себе, обвив свои бедра ее ногами. Никогда еще они так поспешно не раздевались и не начинали любовное слияние без прелюдий.

Удерживая Джулию, Габриель подошел к закрытой двери. Ее спина ощутила прохладу дерева. Движения Габриеля становились все быстрее и неистовее. Его холодные пальцы бродили по ее телу, губы сосали, а зубы слегка покусывали ее грудь.

Джулия вскрикнула, шокированная его молчаливым напором.

Жесткая, холодная грудь Габриеля прижималась к ее мягким, теплым округлостям. Джулию поразил этот температурный контраст. Между тем его пальцы начинали оттаивать. Когда они почувствовали готовность Джулии, Габриель вошел в нее, ткнувшись губами в ложбинку шеи и удовлетворенно хмыкнув. Верхняя часть его туловища, ощущая ее тело, слегка расслабилась. Одно тело плотно прижималось к другому, не оставляя ни щелей, ни воздушных зазоров.

Джулия слегка застонала, наслаждаясь этим странным слиянием с любимым. Ее руки опустились с его плеч на бедра, обхватили поясницу и притянули Габриеля к себе. Комната наполнилась какофонией шумов и звуков, более свойственных безъязыким животным. Еще одним звуком было ритмичное постукивание спины Джулии, соприкасающейся с тяжелой деревянной дверью.

Их слияние было быстрым и громким. Пожалуй, самым быстрым за всю историю их близости. Оно превосходило даже «стенной секс» во Флоренции. Вскоре они оба испытали взрыв блаженства, сопровождаемый бешеным биением сердец и стремительным бегом крови. Вцепившись друг в друга, они вскрикивали. И наконец… наконец клубок их переплетенных тел с явным удовольствием повалился на узкую кровать Джулии.

Габриель оказался сверху. Джулии хотелось, чтобы он застыл. Он все же слегка изменил позу, перенеся центр тяжести на матрас. Но Габриелю тоже не хотелось разрывать их сомкнутые тела.

Джулия ерошила ему волосы, шепча, как она любит его. Габриель приник к ложбинке ее шеи и вдыхал ее запах. Джулия говорила, что ему незачем пить, вместо этого он может поговорить с ней.

— Я говорю с тобой, — вздохнув, прошептал он, покрывая поцелуями ее плечо. — Просто ты не слушаешь.

Не дав Джулии возразить, Габриель начал исследовать ее рот. Дальнейшие разговоры оборвались, поскольку Джулии передалось его желание повторить то, что произошло у стены.

Когда наутро она проснулась, в квартире было пусто и тихо. О ночном визите Габриеля свидетельствовало плотно прикрытое, но не закрытое на шпингалет окно, а также его знакомый запах и запах их вчерашнего секса, приставший к ее телу и простыням.

Джулия внимательно осмотрела свое жилище, ожидая найти письмо, записку, хоть что-то. Ничего. Не было даже электронного письма. Только ощущение ужаса, наползавшего на нее со всех сторон.

* * *

Сорайя сказала, что на слушаниях у Джулии должен быть облик миловидной, невинной девушки. Следуя наставлениям адвоката, она убрала волосы в длинные локоны. Ровно в одиннадцать Джулия уже стояла перед Сорайей в коридоре возле зала заседаний.

Чуть поодаль тихо переговаривались Габриель и Джон. Оба надели темные костюмы и белые рубашки. На этом сходство заканчивалось. Габриель выбрал не обычный галстук, а галстук-бабочку, зеленая ткань которого резко контрастировала с синевой его глаз.

Габриель мельком взглянул на Джулию, однако она успела заметить его встревоженность. Он не улыбнулся и не подозвал ее. Похоже, он решил держаться на расстоянии.

Джулия хотела сама подойти к нему, но Сорайя почти силой усадила ее на низкую скамью рядом с дверью. Неожиданно дверь широко распахнулась, и оттуда вышел крупный, рослый и весьма сердитый регбист.

— Пол?! — воскликнула Джулия, вскакивая на ноги.

Удивленный Пол остановился:

— Джулия? У тебя все нормально? Скажи, что это не…

Он умолк на полуслове (и даже на полушаге), увидев лицо Сорайи, которая тоже встала позади Джулии. Пол смотрел на обеих женщин. Его глаза, поначалу широко раскрытые и полные вопросов, сощурились. Бормоча проклятия, Пол нахмурился и прошел мимо.

— Пол! — окликнула его Джулия, но он свернул к лестнице и исчез из виду.

— Вы его знаете? — спросила Сорайя.

— Он мой друг.

— Неужели? — недоверчиво спросила Сорайя.

— Почему вы спрашиваете? — Джулия повернулась к ней. — Вам он тоже знаком?

— В прошлом году он подал жалобу на одну из моих клиенток. Тогда-то я и стала врагом декана.

Смысл слов адвоката не сразу проник в сознание Джулии. Когда это произошло, она медленно опустилась на скамью.

«Сорайя была адвокатом профессора Сингер? Куда, в какую историю я попала?»

Поиски ответа на этот вопрос были прерваны появлением Меган — референта декана. Та сообщила, что члены комитета выразили желание выслушать мисс Митчелл и профессора Эмерсона вместе.

Быстро посовещавшись, каждый со своим адвокатом, Габриель и Джулия вошли в зал. За ними следовали Джон и Сорайя. Когда все заняли места по другую сторону прохода, доктор Арас заговорил. Следуя привычной ему традиции, он представился, затем представил двух других членов комитета — профессоров Тару Чакравартти и Роберта Мванги.

— Разрешите представить доктора Тару Чакравартти, вице-президента по решению общих вопросов.

Профессор Чакравартти — уроженка Индии — была красивой миниатюрной женщиной с темными глазами и длинными прямыми черными волосами. На свой темный костюм она накинула большую шаль цвета хурмы, завязанную вокруг туловища на манер сари. В промежутке между хмурыми взглядами, бросаемыми в сторону Дэвида, она улыбнулась Джулии.

— А это доктор Роберт Мванги, вице-президент по решению проблем студентов.

Профессор Мванги был канадцем кенийского происхождения. Очки в тонкой оправе, рубашка от делового костюма, но без галстука и пиджака. Из всех четверых у него был самый неофициальный облик и самый дружественный настрой. Он улыбнулся Джулии, и она улыбнулась в ответ.

Декан продолжил вступительные замечания:

— Мисс Митчелл и профессор Эмерсон, каждый из вас был уведомлен письмом, объясняющим необходимость вашего присутствия. В соответствии с проводимым нами расследованием жалобы о нарушениях академического характера, поданной против вас, мисс Митчелл, мы выслушали профессора Пиктон, мисс Петерсон, миссис Дженкинс, профессора Джереми Мартина и мистера Пола Норриса. В ходе нашего расследования обнаружился ряд фактов, которые были подтверждены более чем одним свидетелем. — Декан взглянул на Габриеля и скривил губы. — Поэтому ректорат распорядился создать комитет и провести дальнейшие расследования. Итак, обнаружились следующие факты. Во-первых, это публичный спор с возможными личными намеками, который произошел между мисс Митчелл и профессором Эмерсоном во время аспирантского семинара, состоявшегося в минувшем году, двадцать восьмого октября или в ближайшие к этой дате дни. Во-вторых, тридцать первого октября или в ближайшие к этой дате дни профессор Пиктон по настоятельной просьбе профессора Эмерсона согласилась стать руководителем магистерской диссертации мисс Митчелл. Впоследствии об этом был уведомлен профессор Мартин. Профессор Эмерсон объяснял необходимость смены руководителя конфликтом интересов, а именно: оказывается, мисс Митчелл является другом их семьи. Перемена руководителя была подтверждена соответствующими документами, поданными в Центр подготовки магистров. В-третьих, десятого декабря минувшего года профессор Эмерсон, находящийся тогда в Италии, читал во Флоренции публичную лекцию. В поездке профессора сопровождала мисс Митчелл. После упомянутой лекции он представил мисс Митчелл как свою невесту. Эти факты подтверждаются газетными статьями и фотографиями, а также заявлением профессора Паччиани, который присутствовал на лекции и торжественном приеме. — Декан взял лист с распечаткой электронного письма.

При упоминании имени Паччиани глаза Габриеля мрачно сверкнули, а сам он пробормотал ругательство.

Взгляд декана остановился на Габриеле.

— Докучала ли вам мисс Митчелл, склоняя к вступлению с нею в любовные отношения?

Джулия едва не свалилась со стула.

Глаза всех присутствующих сошлись на Габриеле, чьи щеки делались все краснее. Адвокат что-то торопливо зашептал ему на ухо, но Габриель отмахнулся.

— Никоим образом не докучала.

— Отлично. Состоите ли вы сейчас в любовных отношениях с мисс Митчелл?

— Доктор Арас, вы не представили ни одного доказательства нарушения правил вашего университета. Все, что вы перечислили, — это разрозненные события, которые можно толковать по-разному, а также статьи и снимки из итальянского таблоида. Я не позволю вам оказывать давление на моего клиента, — заявил Джон.

— Если вашему клиенту нечего скрывать, пусть тогда ответит на наши вопросы. Профессор Эмерсон, когда начались эти отношения между вами и вашей аспиранткой?

Джон хотел было снова возразить, но его опередила профессор Чакравартти:

— Я возражаю против такой направленности расследования, потому что отношения между профессорами и аспирантами одной кафедры не могут рассматриваться в присутствии обеих сторон. Прошу занести мое возражение в протокол.

Декан мигнул своему референту. Пальцы Меган запорхали над клавишами ноутбука.

— Занесено надлежащим образом, — пропыхтел он. — Мы вкратце обсудим этот аспект. Что скажете, профессор Эмерсон?

— При всем уважении к собравшемуся комитету и вам, доктор Арас, мой клиент не обязан отвечать на вопросы, являющиеся предположениями и спекуляциями. Правда, у мисс Митчелл может быть иное мнение на этот счет. — Джон язвительно взглянул на Сорайю, затем невинно улыбнулся членам комитета.

— Очень хорошо. Что скажете вы, мисс Митчелл? — спросил декан.

Бросив на Джона испепеляющий взгляд, Сорайя повернулась к членам комитета:

— Моя клиентка уже подвергалась унизительному допросу в кабинете декана, когда ее вынудили защищаться против серьезной, но совершенно злобной жалобы, поданной другой аспиранткой. Ввиду стресса и эмоциональной травмы, полученной моей клиенткой, я прошу адресовать ваши вопросы профессору Эмерсону. Это он инициировал передачу руководства диссертацией моей клиентки профессору Пиктон. На всех бумагах стоит его подпись, и нам по этому поводу нечего сказать.

Джулия наклонилась к уху Сорайи и шепотом попыталась возразить, но адвокат отмахнулась.

Джулия скрипнула зубами.

— Что ж, возникает классическая «дилемма заключенного». Интересно, понимают ли приглашенные на слушания, куда вас может завести подобная манера поведения, если вы и дальше будете ей следовать? — Откашлявшись, доктор Арас продолжил: — Мисс Митчелл и профессор Эмерсон, я готов сделать небольшой перерыв, чтобы вы смогли проконсультироваться со своими адвокатами. Однако я ожидаю, что после перерыва вы быстро и правдиво начнете отвечать на наши вопросы. В случае отсутствия каких-либо показаний с вашей стороны мы оставляем за собой право самостоятельно решить это дело, основываясь на показаниях, которые сможем собрать. Мы вправе передать дело в ректорат и рекомендовать ректору предъявить вам обоим официальные обвинения. В вашем распоряжении пять минут, — холодным, бесстрастным тоном закончил декан.

— Поскольку отношения между профессорами и аспирантами одной кафедры не могут разбираться в присутствии обеих сторон, я настаиваю на том, чтобы мы позволили профессору Эмерсону временно уйти и в его отсутствие выслушали бы мисс Митчелл. — Профессор Чакравартти сочувственно посмотрела на Джулию. — Уверяю вас, мисс Митчелл, это создаст барьер безопасности. Что бы вы ни сообщили нам, в этом случае вы сможете не опасаться репрессий со стороны кафедры итальянского языка и литературы. Если вы оказались жертвой сексуального домогательства, мы вам поможем. — Сказав это, Тара поглядела в сторону Габриеля, и симпатия на ее лице тут же сменилась отвращением.

Джулия вскочила на ноги:

— Я не подвергалась домогательству со стороны профессора Эмерсона!

Сорайя схватила ее за руку, но Джулия игнорировала адвоката. Тогда Сорайя тоже встала, дожидаясь паузы, чтобы высказать возражения.

Габриель энергично затряс головой, однако Джулия не видела и его. Все ее внимание было сосредоточено на членах комитета.

— Пока я находилась на потоке профессора Эмерсона, между нами не было никаких отношений. Наши нынешние отношения основаны на взаимном согласии.

В зале стало тихо, пока тишину не нарушил шелест бумаг. Члены комитета торопливо делали пометки.

Декан откинулся на спинку, всем своим видом показывая, что слова Джулии его ничуть не удивили.

Это было первым знаком, показавшим Джулии, что ход расследования резко изменил свой курс. Она медленно опустилась на стул. Сорайя что-то шипела ей в ухо, но Джулия отвернулась и посмотрела на Габриеля. Он глядел прямо перед собой, однако наверняка чувствовал на себе ее взгляд. Джулия видела это по его подбородку. Габриель сердито скрестил руки на груди. Взгляд его был устремлен на декана и напоминал взгляд кобры, готовившейся напасть.

— Благодарю вас, мисс Митчелл. Стало быть, отношения между вами и профессором Эмерсоном существуют и имеют любовный характер. — Прежде чем снова посмотреть на Джулию, доктор Арас бросил взгляд на Габриеля. — Поскольку вы были столь откровенны, позвольте задать вам следующий вопрос. Когда вы покупали авиабилет в Италию, зная, что отправляетесь туда с профессором Эмерсоном? — (Джулия непонимающе смотрела на декана.) — Билеты наверняка были заказаны до восьмого декабря. Следовательно, заказ был сделан, когда семестр еще продолжался. Таким образом, еще до аттестации вас профессором Эмерсоном у вас с ним непременно состоялся разговор и вы заявили о своем намерении сопровождать профессора в Италию в качестве его гостьи. Не кажется ли это странным для формальных отношений между профессором и его аспиранткой?

Сорайя опередила Джулию с ответом:

— При всем уважении к вам, доктор Арас, вы спекулируете.

— Совершенно верно, мисс Харанди. Я делаю разумный вывод из ситуации quid pro quo. — Декан поджал губы. — Более того, я предполагаю, что ваша клиентка занимается лжесвидетельством. Она говорила, что в прошлом семестре между нею и профессором Эмерсоном не было отношений. Прикажете поверить, что отношения между мисс Митчелл и профессором Эмерсоном магическим образом сложились, едва закончился семестр?

Джулия шумно втянула в себя воздух, и этот звук отразили стены кабинета. По другую сторону прохода Габриель сжимал и разжимал кулаки, отведя их к бокам и пытаясь спрятать. Он был напряжен.

Декан собрался продолжать, но его перебил профессор Мванги:

— Мисс Митчелл, в этой части наших слушаний я должен напомнить вам об ответственности за лжесвидетельство и за нарушение регламента отношений, принятого в нашем университете. — Его спокойный, доброжелательный голос разительно отличался от торопливой прямолинейности декана. — Лжесвидетельство чревато исключением либо серьезными санкциями. Нарушение принятого регламента отношений может негативно отразиться на результатах вашей успеваемости в прошлом семестре. — Профессор Мванги пошелестел бумагами, разложенными перед ним на столе. — Вплоть до начала ноября вы работали над вашей диссертацией под руководством профессора Эмерсона. Затем он перестал быть вашим руководителем, и это случилось почти за месяц до вашего путешествия в Италию. Вы записались на весь цикл его осенних семинаров по Данте, и ваше участие в них было оценено высшим баллом. Регламент отношений между профессорами, с одной стороны, и студентами и аспирантами — с другой существует для защиты студентов и аспирантов от посягательств профессоров, а также для того, чтобы исключить любую возможность получения студентами и аспирантами незаслуженных преимуществ. Если бы вы ушли с потока профессора Эмерсона, не было бы и нашей сегодняшней встречи. Но поскольку вы оставались на его потоке, возникла проблема.

Профессор Мванги передал Меган несколько листов, которые референт декана тут же отнесла Джулии и Сорайе. Адвокат углубилась в документы. Лицо Джулии выражало неописуемый ужас. Она вновь посмотрела на Габриеля, но он на нее не глядел.

— Ранее мы заслушали показания профессора Мартина. Он не припомнил ни одного разговора с профессором Эмерсоном по поводу того, что результаты вашего участия на семинарах по Данте будет оценивать профессор Пиктон. Она и не оценивала. В секретариате сообщили, что оценку вам выставил профессор Эмерсон, воспользовавшись электронной системой оценок. Мы сделали копии электронных документов, которые сейчас просматривает ваш адвокат.

— Доктор Мванги, поскольку мы только что получили эти документы, я прошу сделать краткий перерыв для разговора с моей клиенткой.

Невзирая на шок, Джулия услышала голос Сорайи.

— Теперь, мисс Харанди, о перерыве не может быть и речи, поскольку ваша клиентка уже замечена в лжесвидетельстве, — отчеканил декан.

— Я протестую, — возразила профессор Чакравартти. — Скорее всего, мисс Митчелл находилась не в лучшем состоянии, чтобы судить, была или не была она жертвой принуждения. И если она оказалась жертвой домогательства, то любые лжесвидетельства с ее стороны вполне извиняемы.

— Мое участие в семинарах по Данте оценивала профессор Пиктон. Уверена, она смогла бы рассеять это недоразумение, — упрямым, хотя и дрожащим голосом заявила Джулия.

— Декан Арас, простите, что перебиваю вас, но я только что получила электронное письмо от профессора Пиктон, — осторожно вклинилась Меган.

Вместе со своим ноутбуком она подошла к декану. Тот пробежал сообщение и махнул рукой, отпуская референта.

— Кажется, профессор Пиктон подтверждает ваши слова, мисс Митчелл.

Сорайя подалась вперед:

— В таком случае это должно снять и все остальные проблемы. Мы просим уважаемый комитет завершить расследование и закончить это дело.

— Не торопитесь, мисс Харанди, — сказал профессор Мванги, с любопытством поглядывая то на Джулию, то на Габриеля. — Если отношения между мисс Митчелл и профессором Эмерсоном строятся на взаимном согласии, тогда почему профессор Эмерсон прячется за спину своего адвоката?

— До сих пор вы лишь потчуете нас умопостроениями и фантазиями. С какой стати моему клиенту отвечать на них? — пренебрежительным тоном спросил Джон.

— Мы уполномочены на основании имеющихся показаний делать собственные выводы. Я не вправе говорить за своих высокочтимых коллег, но лично у меня сложилось мнение, что в прошлом семестре между вашим клиентом и мисс Митчелл существовали отношения. Следовательно, они оба нарушили установленный регламент, а мисс Митчелл к тому же еще и дала на себя ложные показания.

Джон встал:

— Если ваш комитет намерен продолжать расследование в том же духе, мы обратимся к помощи профсоюза Торонтского университета и Канадской ассоциации университетских преподавателей, а также к органам правосудия. Хочу предостеречь членов комитета: вы пытаетесь оклеветать моего клиента.

Декан недовольно махнул рукой:

— Садитесь. Мы не отвечаем на угрозы.

Декан дождался, пока Джон сядет, затем бросил ручку на стол, снял очки и положил их рядом с ручкой:

— Поскольку, как мне кажется, мы безуспешно пытаемся расколоть глыбу айсберга, наилучшим решением было бы прекратить сегодняшние слушания и временно приостановить ход расследования.

Габриель скрежетнул зубами. Он знал: любые проволочки только уменьшат шансы Джулии на поступление в Гарвард.

— Прежде чем приостановить сегодняшнее слушание, я считаю, что мисс Митчелл должна быть предоставлена возможность изложить свою версию, но не в присутствии профессора Эмерсона, — сказала профессор Чакравартти, кивнув в сторону Джулии. — Профессор Эмерсон — влиятельный человек. Возможно, мисс Митчелл, вы беспокоились за свой аспирантский статус, и он этим воспользовался. Возможно также, вы верите, что сейчас ваши отношения с ним строятся на взаимном согласии. Но всегда ли у вас было такое ощущение? По словам нескольких свидетелей, в течение прошлого семестра он очень грубо вел себя с вами.

— Это немыслимо! Доктор Арас, неужели вы можете спокойно сидеть, пока одна из членов комитета клевещет на моего клиента? Я настаиваю на занесении моего возражения в протокол. Пусть ведущая протокол отметит, что я намерен подать ректору университета жалобу на непрофессиональное поведение доктора Чакравартти. — Вскочивший со стула Джон так и кипел от ярости.

— Я хочу, чтобы профессор остался, — тихо сказала Джулия.

— Отлично. — Голос профессора Чакравартти стал мягче. — Не сомневаюсь: для мисс Митчелл сложившаяся ситуация весьма напряженная, способная выбить из равновесия. Однако, мисс Митчелл, вам следует знать, что нашему комитету известно об электронном письме, посланном вами профессору Эмерсону, где вы умоляете его прекратить домогательства в ваш адрес. Еще раз хочу напомнить: мы собрались здесь ради установления правды.

Джулия заморгала. Пространство вокруг нее потеряло резкость очертаний. Звуки стали глуше. Ее ощущения напоминали сейчас ощущения тонущего человека. Все замедлилось, включая и ход мыслей. Чудовищность слов доктора Чакравартти, подобно одеревеневшему от холода пальцу, царапала ей кожу.

Меган вручила Сорайе и Джону по несколько листов бумаги.

Джон бегло просмотрел свои листы и тут же отложил.

— Это противоречит юридическим и этическим нормам. Вы пытаетесь обескуражить нас документами, которые не были упомянуты в письме, посланном моему клиенту.

— Мистер Грин, мы находимся не на судебном процессе, а всего лишь на предварительном слушании, поэтому мы не связаны правилом обязательного предоставления документов суду и защите. Профессор Чакравартти, можете продолжать. — Декан откинулся на спинку, всем видом показывая, что внимательно слушает Тару.

— Мисс Митчелл, я знаю, вам не нравится идея подачи жалобы на сексуальное домогательство профессора Эмерсона. Но еще не поздно подать такую жалобу. Если желаете, мы можем на время удалить профессора из зала и обсудить этот вопрос.

Джон замотал головой:

— Мой клиент в равной степени отрицает какое-либо домогательство в адрес мисс Митчелл, в том числе и сексуальное. Уж если кто-то и должен отвечать за домогательство, так это Криста Петерсон, которая своей злобной жалобой инициировала весь нынешний процесс.

— Можете не волноваться: мисс Петерсон ответит за свои действия, — спокойным четким голосом произнес профессор Мванги. — Мисс Митчелл, среди прочего, меня интересует ваша электронная переписка с профессором Эмерсоном, оказавшаяся в нашем распоряжении. Там вы требуете от профессора Эмерсона прекратить домогательства в ваш адрес. Можете ли вы объяснить нам, какие обстоятельства вынудили вас на такое требование?

— Это была ошибка, — тихо ответила Джулия, но ее слова отозвались громким эхом из углов зала.

— Ошибка? — повторила профессор Чакравартти.

— Мы неправильно поняли друг друга. Я очень сожалею, что употребила слово «домогательство». Я была сердита, однако написанное не имело отношения к действительности. — Сорайя зашептала ей на ухо, но Джулия отстранилась, заламывая себе руки. — Не было ни преследования, ни домогательства. Потому я и не подала жалобы.

Профессор Чакравартти недоверчиво поглядела на Джулию, затем обратилась к декану:

— Я склоняюсь к тому, чтобы приостановить это слушание. Лично у меня накопилась масса вопросов, которые я хотела бы задать другим свидетелям. И я хотела бы побеседовать с мисс Митчелл в менее враждебной обстановке. — Произнося последние слова, Тара сердито посмотрела на Габриеля.

— Мисс Митчелл отвергла выдвинутые против нее обвинения. Она не подавала жалобы на моего клиента, а потому, согласно десятому параграфу принятого в университете положения о сексуальном домогательстве, ее нельзя к этому принудить. Можем ли мы продолжить слушания? — недовольным тоном спросил Джон.

— Мистер Грин, я не нуждаюсь в ваших подсказках по части ведения слушаний, — огрызнулся декан. — Расследуя нынешнее дело, мы вправе затратить на выяснение его аспектов столько времени, сколько нам понадобится.

Декан пригласил обоих членов комитета сесть поближе, чтобы все трое смогли шепотом посовещаться. От одного только предложения приостановить слушания сердце Джулии бешено заколотилось. Она бросила испуганный взгляд на сильно покрасневшее лицо Габриеля.

Через несколько минут декан вновь надел очки и оглядел собравшихся:

— По предложению профессора Чакравартти я намерен приостановить сегодняшние слушания. Вы были достаточно откровенны, мисс Митчелл, за что я вас благодарю. Однако вы, профессор Эмерсон, не сказали нам ни слова. Ваша несговорчивость не оставляет нам иного выбора, как только вернуться к опросу всех свидетелей. И прежде всего мне хочется задать ряд вопросов заведующему вашей кафедрой профессору Мартину. Если отношения между вами строились на взаимном согласии, тогда вы оба рискуете быть обвиненными в нарушении университетского регламента. А вы, мисс Митчелл, скорее всего, дали нам ложные сведения о настоящем начале ваших отношений. Однако электронное письмо, отправленное вами профессору, не согласуется с другими вашими заявлениями. Необходимо также прояснить вопрос о гранте, полученном от фонда М. П. Эмерсона, который также упомянут в вашем электронном письме. Я вовсе не склонен допускать вынесение поспешных суждений. Поэтому предлагаю приостановить слушания до завершения наших расследований. В зависимости от уровня сотрудничества с нашим комитетом пауза могла бы продлиться несколько недель. Разумеется, если вы не хотите дальнейшего затягивания расследований, просто ответьте на наши вопросы. — Декан сурово поглядел на Габриеля и Джона.

Джулия видела, как Габриель закрыл глаза. Его губы шевелились, будто он что-то шептал самому себе. Затем его глаза разом открылись, и он встал.

— Довольно, — произнес он.

Шесть пар глаз уставились на сердитого профессора, а тот, в свою очередь, зло, по-бунтарски, окинул взглядом членов комитета.

— Незачем откладывать слушания. Я буду отвечать. — Его подбородок был выпячен. Синие глаза пылали.

У Джулии упало сердце.

— Похоже, мы наконец-то привлекли ваше внимание, профессор Эмерсон, и убедили вас далее не прятаться за спину вашего адвоката, — саркастически произнес профессор Мванги.

— Подобное заявление ниже вашего достоинства, — сказал ему Габриель, досадливо махнув рукой.

— Так вы согласны отвечать на вопросы комитета? — спросил декан, прерывая мужской поединок.

— Да.

Удивленный Джон поднялся со стула и встал рядом с Габриелем.

— Доктор Арас, мой клиент сохранил право на совещание с адвокатом. Можете ли вы предоставить мне несколько минут для разговора с моим клиентом?

Декан кивнул, и Джон торопливо начал шептать Габриелю на ухо.

Джулия видела: Габриелю не нравятся слова адвоката. Она по губам понимала его ответ: «Нет, нет, нет».

Кончилось тем, что Габриель с нескрываемой неприязнью посмотрел на Джона и отодвинулся от него.

— Я готов отвечать на какие бы то ни было вопросы, но в отсутствие мисс Митчелл. Некоторые из ответов, которые я дам, имеют личный характер, и по… разным причинам я предпочитаю, чтобы разговор со мной происходил в конфиденциальной обстановке.

Смерив Габриеля взглядом, декан кивнул:

— Отлично. Мисс Митчелл, прошу вас на время покинуть зал, однако не покидайте здание. Вероятно, вскоре вы нам снова понадобитесь.

— Если профессор Эмерсон намерен клеветать на мою клиентку, он может это делать и в нашем присутствии, — возразила Сорайя.

— Коллективное соглашение с профсоюзом университета гарантирует конфиденциальность во всех разбирательствах. — Голос декана стал совсем холодным. Посовещавшись с коллегами, он кивнул в сторону Джулии. — Если показания профессора Эмерсона так или иначе затронут интересы вашей клиентки, у вас будет возможность для опровержения. Все вопросы, не связанные с делом мисс Митчелл, останутся конфиденциальными. А сейчас, мисс Харанди и мисс Митчелл, прошу вас на время покинуть зал. Когда ваше присутствие вновь понадобится, мой референт уведомит вас.

Сорайя покачала головой, но взяла Джулию за руку и попыталась увести к двери, находящейся в дальнем конце зала. Однако Джулия осталась на месте.

— Наши отношения строились на взаимном согласии, — произнесла она. — Я знала, что делаю, и не жалею об этом. Совсем не жалею. Это не было любовной интрижкой. И никакого домогательства тоже не было.

Декан сразу заметил, как профессор Эмерсон растирает себе глаза и рот, бормоча ругательства.

— Мисс Митчелл, у вас еще будет шанс высказать свои возражения. А теперь, с вашего позволения…

Сорайя быстро вывела Джулию из зала. Джулия безуспешно пыталась заглянуть Габриелю в глаза, но глаза он закрыл, а голову — опустил.

Дата добавления: 2015-10-29