Если ученый считает науку интернациональной, то в процессе научного творчества он неизбежно служит интересам чужих рас, а не своей собственной.

Отечественная наука, являясь передовой во многих отношениях, тем не менее, наследственно страдает аксиологической импотенцией, прикрывая свой недуг фиговым листком непредвзятости академического естествоиспытателя. ''Свободен от оценки'' – этот лозунг сделался модным в современных научных кругах. Но ведь даже стервятник, пожирающий падаль, не свободен от системы ценностей. Моральная стерильность – это еще одна иллюзия.

В связи с этим можно вспомнить высказывание Риккерта, что ''этическая ценность связана прежде всего с волей'', а также слова Дьюи: ''Желание является пружиной, приводящей в действие механизм оценки''. К этому следует добавить и афоризм Перри: ''Мои интересы – это я сам в глубочайшем смысле''.

Выдающийся английский философ и математик Альфред Норт Уайтхед (1861_1947) также утверждал, что ''в отрыве от действительности активность отделена от ценности, ибо только действительность представляет ценность''. Кроме того, ''фактором принудительного детерминизма, существующего в универсуме'', он назвал неизбежную субъективность постижения бытия, вытекающего из объективного существования различных рас, относимых им к категории ''непреходящих объектов''.

Вновь мы убеждаемся в том, что с точки зрения теории познания раса – это надисторический субъект исторического процесса.

Именно этого глубочайшего субъективного расового смысла, порожденного волей и интересом, и недостает отечественной антропологии.

Основоположник расовой гигиены Альфред Плетц (1860_1940) писал: ''Всюду, где этик ищет расположенную вне личности, не трансцендентную опорную точку человеческих действий, где политик борется за основные жизненные интересы, конечным объектом, сознательно или бессознательно, всегда является органическое целое жизни, представленное расой''.

Один из ведущих расовых философов ХХ века Фриц Ленц (1887_1976) также не случайно свое программное сочинение назвал ''Раса, как основной оценочный принцип''. В нем он отмечал: ''Раса _ носитель всего, и личности, и государства, и народа, из нее исходит все существенное, и она сама _ суть. Она не организация, а организм... Вне нашей воли к ценностям понятие ценности теряет свое значение. Звезды нашей судьбы – внутри нас. Обоснования нашего высшего идеала – в нашей собственной сущности.(...) Как для счастья отдельных людей, так и для всеобщего счастья постоянной основой служит здоровье расы. Выродившийся народ неизбежно несчастен, даже обладая всеми сокровищами мира. Не раса нужна нам ради счастья, а счастье ради расы''.

Поэтому с позиций расовой аксиологии, то есть именно расовой системы ценностей, уже совершенно не составляет никакого труда научно квалифицированно ниспровергнуть один из самых грандиозных мифов христианской догматики и современного либерального просвещения – миф о видовом единстве человечества. Homo sapiens – это химера, коллаж, безграмотная подделка для доверчивых любителей усредненного универсализма.

Расы против вида

Согласно современным данным эволюционной теории и систематики общее число видов растений и животных на Земле доходит до двух миллионов. Из всего этого многообразия одних только червей _ 25000 видов, грибов – 70000 видов, млекопитающих – 3500. Приматов – ближайших родственников человека в животном царстве – 101 вид. А всех самых многообразных ''человеков'' только один вид. Не странно ли это?

На эту очевидную нелепость в либерально-утопической систематизации неоднократно указывали самостоятельно мыслящие ученые.

Известный немецкий естествоиспытатель и философ Карл Фогт (1817_1895) в книге ''Человек и его место в природе'' (СПб, 1866) писал: ''Если разница между негром и германцем больше, чем между капуцином и сайю, то или негр и германец, подобно разным обезьянам, два разные вида, или же эти обезьяны, принимаемые единодушно за разные виды, должны слиться в один''. Немецкий натурфилософ Фридрих Гельвальд также полагал: ''Если мы раз уже назвали папуасцев братьями, то нам, полагаем мы, не будет стоить больших усилий приветствовать шимпанзе, как двоюродного брата''.

Собственно термин ''вид'' перешел в биологию из логики, а само понятие было введено в употребление еще Аристотелем и означало выражение сходства или одинаковой сущности у группы единичных предметов. Английский естествоиспытатель Джон Рей в 1693 году обосновал применение этого термина для обозначения сходных индивидов, способных передавать свои отличительные признаки потомству. Но именно расовые признаки являются отличительными и передающимися по наследству. Известный шведский ученый Карл Линней в своей ''Философии ботаники'' ясно писал: ''Видов насчитывается столько, сколько различных форм создано в самом начале''. То есть получается, что основоположники систематики природного царства под видом четко понимали именно расу. Жорж Кювье, Петр Паллас, Жан Батист Ламарк стояли на тех же позициях, и слово ''раса'' они понимали в смысле ''породы'', ''потомков общего предка''.

Уже в самый разгар споров по проблеме вида в середине XIX века основоположник эволюционизма _ Чарльз Дарвин в своей книге ''Происхождение видов'' пояснял: ''Термин ''вид'' я считаю совершенно произвольным, придуманным ради удобства''. Немецкий палеонтолог Л. Вюртембергер (1880) отмечал, что раз нельзя указать, где вид начинается и где он прекращает существование, то понятие о виде теряет всякую естественнонаучную почву, а русский палеонтолог С. Никитин (1881) сравнивал вид с произвольно вырванным участком непрерывной ленты. Немецкий гистолог Альберт Келликер (1872) заявлял: ''Возможно появление одного и того же вида из различных филогенетических корней, так что первоначально различное может стремиться к одинаковой конечной фазе''.

Однако именно русский ученый В. Л. Комаров в 1901 году внес ясность в терминологическую путаницу: ''При исследованиях основной единицей надо считать не отвлеченное типовое понятие ''вид'', а реальную расу. Реальна раса, а не вид''. Он также неоднократно писал о желательности замены термина ''вид'' на термин ''раса'' во всей естественнонаучной литературе. ''Чисто морфологическое понятие о виде как модели или типе, разумеется, является абстракцией, и при попытке перенести его на живую природу легко переходит в отрицание самого вида''. Будучи последовательным ученым и решительным русским человеком, Комаров вообще исключил из своего лексикона термин ''вид''.

Немецкий биолог Оскар Гертвиг (1916) тоже утверждал, что ''понятие вида – чистая абстракция''. Известный немецкий эволюционист Людвиг Платэ (1908) писал: ''Понятие вида абстрагируется человеком. Как и все понятия, понятие о виде есть продукт человеческого мышления и вследствие этого не представляет ничего реального''. Только доминирования кровного родства, то есть общность расового происхождения, по его мнению, могут быть положены в основу систематизации живого мира.

В современной науке спор вокруг проблемы вида не утихает до сих пор. Исследователь Б. Берма (1954) из США, стоящий на позициях логического позитивизма, возобновил критику: ''Вид как класс стоит вне реального существования. Такая высокоабстрактная выдумка, как вид, способна лишь затемнить понимание эволюционного процесса, в основу которого надо положить идею реальности эволюционирующих популяций''.

Другой корифей эволюционизма Эрнст Майр (1949) писал о том же: ''Что такое вид? Среди систематиков нет единой точки зрения. Разногласия обнаруживаются даже среди специалистов по отдельным группам''. Ученый из Оксфорда А. Кэйн в своей книге ''Вид и его эволюция'' (М., 1958) также предельно откровенен: ''Границы биологического вида в пространстве неопределенны, поскольку генетический критерий (возможность скрещивания) неприменим и приходится довольствоваться лишь сравнительным изучением морфологии, физиологии, генетики и поведения''.

Итак, тот факт, что человечество объявляется единым видом на основе возможности свободного скрещивания представителей различных рас – ненаучное утверждение, противоречащее законам систематики _ науки, уже более 300 лет занимающейся классификацией живых организмов. Сравнительное же изучение морфологии, физиологии, генетики и поведения как раз и вскрывает всю глубину различий между представителями различных рас. Кэйн продолжает свою мысль так: ''Биологический вид состоит из генетически связанных между собой популяций''. Но ведь под генетически связанными популяциями и нужно понимать расу. Никто же не станет отрицать очевидный факт, что между бушменами и скандинавами совершенно нет никакой генетической связи. В пользу классической расовой теории звучит и следующая мысль автора вышеупомянутой книги: ''Виды пришли в соприкосновение только после того, как они приобрели свои экологические различия''. Это значит, что расы изначально были чистыми, и мутация – это следствие, но не причина развития.

Впрочем, сходные мысли высказывал на полвека раньше русский ученый В. Л. Комаров: ''Для возникновения новой расы необходимо, чтобы характерные ее свойства появились сразу у всех неделимых, населяющих данную территорию''. Это полное опровержение мутационной теории происхождения основных человеческих рас.

В зоологии и биологии весьма часто употребляются такие термины, как ''высшие и низшие растения'', а также ''высшие и низшие животные''. Но, согласно генетическим законам наследственности и правилам систематики, они должны быть перенесены и на человеческие расы. Термины, введенные в употребление еще в начале ХХ века голландским зоологом и ботаником Гуго Де Фризом, ''сезонные расы'', ''сорно-полевые расы'' и ''паразитические физиологические расы'' могут быть с легкостью перенесены на современное социальное общество в целях объяснения многих ''культурологических'' феноменов. В частности, посещая салоны авангардного искусства и ночные клубы в расовосмешанных городах, можно уверенно сказать, пользуясь терминологией все того же Де Фриза, что здесь хорошо представлена ''сложная гибридогенная природа'', являющаяся ''результатом регрессивных мутаций''. Немецкий расовый историк Густав Клемм еще в XIX веке для обозначения тех же явлений использовал классическую латынь – ''Bassa Gente'', что означает ''низший люд'', а на современном русском сленге это звучит как ''бассагенты''. Можно еще вспомнить и остроумный пассаж великого русского писателя В. В. Набокова, который о людях поп-культуры отзывался как о ''представителях различной сексуальной флоры''.

Цитированный нами выше Карл Фогт делал следующий закономерный вывод: ''Если всматриваться ближе в определение расы и вида, в разницу, установленную между ними обычаем, то оказывается, что эта разница чрезвычайно условная. Расы принимаются там, где известен или предполагается известным общий корень, из которого они развились; там же, где он теряется в глубине времени, принимают виды. Как бы ни понимали в настоящее время вид, нельзя не признать того, что человеческий род состоит из нескольких различных видов, которые столько же, если не больше, отличны друг от друга, как большая часть видов обезьян. Если принципы зоологической систематики имеют вообще значение, то они должны быть прилагаемы одинаково беспристрастно и к человеку, и к обезьянам''.

Показательно в этом отношении и мнение авторов коллективного сборника ''Биологическая эволюция и человек'' (М., 1989). В своей статье ''К проблеме выделения гоминидной ветви эволюции'' М. И. Урысон пишет: ''Поскольку человек по своему происхождению представляет собой неотъемлемую часть органического мира, высшее звено эволюции приматов, на него должны быть распространены принципы систематики и правила зоологической номенклатуры, применяемые к другим группам животного мира. Качественные отличия человека от животных не освобождают нас от необходимости рассматривать человека как существо, достигшее определенного уровня биологической организации и находящегося в общем русле эволюции органического мира''.

В этом же сборнике со своей статьей ''Современные представления об эволюции отряда приматов в свете данных молекулярной биологии'' выступил и В. А. Спицын. В свете его изысканий современная либерально-демократическая концепция расогенеза от единого африканского корня, на основе так называемой митохондриальной ДНК, предстает во всей своей отвратительной наготе. Факт современной чернокожей лысенковщины, о котором мы говорили в начале, полностью развенчивается, ибо, согласно аргументации Спицына и приводимых им данных лабораторных экспериментов, эволюционное сохранение этой самой митохондриальной ДНК возможно лишь в условиях ''межвидового обмена самками''.

Творцы в высшей мере скабрезного паранаучного учения покусились назвать общую праматерь человечества не иначе, как ''чернокожей Евой''. Но в свете данных молекулярной биологии получается, что наша прародительница была негритянкой и по очереди отдавалась самцам-приматам, полуобезьянам разных видов, что и положило начало расовой эволюции человечества. Более гнусного и нелепого изложения версии о библейском первородном грехе для ''современной образованной общественности'' и представить себе невозможно. Впрочем, даже если и допустить существование некоей гипотетической ''чернокожей Евы'', с ее страстью к путешествиям в совокупности с тягой к сексуальному разнообразию, то ''из этого никак не следует, что ее нужно возводить в ранг ''праматери человечества''.

В фундаментальном сборнике ''Восточные славяне: антропология и этническая история'' (М., 1999), в создании которого приняли участие самые знаменитые отечественные антропологи, генетики и биологи, ясно указано: ''Известна пользующаяся успехом у западноевропейских археологов попытка группы геногеографов и историков жестко связать современную географию генофонда западно-европейского населения с неолитической земледельческой революцией, начавшейся на Ближнем Востоке в XI-VII тысячелетиях до н.э. К этим событиям пытались даже привязать происхождение индоевропейских языков, углубив их историю почти вдвое и в корне изменив представление об их историко-географической прародине. Кончилось, однако, тем, что современная молекулярная генетика, на основании данных о полиморфизме и древности митохондриальной ДНК, показала крайне малую (порядка 5_15%) роль неолитических переселенцев из Малой Азии в формировании геногеографии современных западноевропейцев и обнаружила множественные позднепалеолитические истоки западноевропейского генофонда''. Из этого следует, что на пути своей возможной миграции из Экваториальной Африки через Малую Азию в Европу ни сама ''чернокожая Ева'', ни ее потомки не пользовались ажиотажным спросом у белого автохтонного населения, что лишний раз свидетельствует о крепости расового сознания наших нордических предков, а также о происхождении их от другого биологического вида, чем негроиды и монголоиды.

Современные ангажированные генетики-популяционисты, распространяющие на основе исследований митохондриальной ДНК миф о так называемой ''Африканской Еве'', то есть о происхождении всех современных рас из экваториальной Африки от одной чернокожей женщины приблизительно 100000 лет назад, совершают возмутительный научный подлог. В цитировавшейся нами сводной работе ''Проблема расы в российской физической антропологии'' (М., 2002) Е. В. Балановская ясно указывает, что ''к, сожалению, митохондриальные гены к расовым признакам никакого отношения не имеют''.

Получается, что пропагандисты идеи о ''едином человечестве'' выводят общее для всех рас происхождение из признака, который вообще не несет в себе никакой расовой информации. Данное примитивное шулерство не является научным, и потому проблему ''Африканской Евы'' можно снять с обсуждения, как образчик ''чернокожей лысенковщины''.

Выдающийся французский естествоиспытатель Жорж Бюффон (1707_1788) выделял человека из мира животных и учил, что человек есть произведение неба, а животное – произведение земли: ''Странное место для человека! Какое несправедливое распределение, какой ложный метод! Поставить человека на одну доску с прочими четвероногими''. Крупный немецкий психолог Карл Густав Карус (1789_1869), будучи основателем сравнительной психологии, утверждал: ''Причина ''вечного разделения'' между человеком и животным лежит не в одном каком-либо органе, а проходит через всю организацию''. Немецкий анатом середины XIX века Роберт Гартманн вскрывал явные противоречия в классификации морфологических различий: ''Вообще, даже самые фантастические защитники дарвинизма все более и более склоняются к убеждению, что человек не может происходить ни от одной из живущих теперь антропоидных форм. Правда, что можно доказать близкое, во многих случаях даже чрезвычайно близкое телесное родство между человеком и антропоидными обезьянами, но нет возможности доказать прямое происхождение первых от последних''. А вышеупомянутый Карл Фогт в своих ''Лекциях о человеке'' три человеческие расы выводил от трех разных человекообразных обезьян: гориллы, шимпанзе и орангутанга. Известный английский естествоиспытатель Томас Генри Гексли (1825_1895) придерживался той точки зрения, что наиболее низко организованные обезьяны с анатомической точки зрения отстоят от наиболее высокоразвитых далее, чем последние от человека.

Наконец известный русский биолог-эволюционист К. М. Завадский в своей фундаментальной работе ''Вид и видообразование'' (М., 1968) честно заявлял: ''Вид не имеет не только внешне морфологических, но и анатомических, гистологических, цитологических признаков, которые позволяли бы маркировать ими именно его, а не иные группы. Систематик здесь часто оказывается в тупике''. Мало того, далее автор утверждает: ''Неодинаковое проявление различных признаков у различных видов является следствием неравноценности видов и различий в способах видообразования. Эти различия – свидетельство того, что не существует какого-то одного стандарта, по которому были бы организованы все виды''. После этого Завадский делает неожиданную оговорку: ''Наша характеристика вида может быть применена ко всем расам, способным самостоятельно воспроизводиться в природе и способным к продолжительному существованию в эволюции''. С этим небольшим пояснением нижеследующая фраза звучит уже просто убийственно: ''Виды неравноценны именно потому, что стоят на различных ступенях развития видовой формы организации жизни или же, находясь на одной ступени организации, имеют какие-либо принципиальные конструктивные особенности''.

Памятуя о том, что эволюционно-биологические правила развития видов, по мнению Завадского, справедливы и для отдельно взятых рас, мы теперь имеем прекрасное определение ''неравноценности человеческих рас'', данное известным советским ученым. Кроме того, с самого первого предложения он открыто заявлял, что его книга посвящена проблеме ''инвентаризации видов'', а в другом месте говорил об эволюции как о ''лестнице существ''. Но именно на всех этих же принципах покоится и классическая расовая теория, основанная графом Жозефом Артюром де Гобино в середине XIX века, главная книга которого называется ''Опыт о неравенстве человеческих рас''.

Кроме того, в своей работе Завадский сделал очень важный вывод: ''Отсутствие внутренне обусловленного, определенного срока существования вида в природе является одним из коренных отличий вида. В этом смысле вид можно назвать открытой во времени системой''. Этим он как раз вновь подтверждает наше определение термина:

Раса – это надисторический субъект исторического процесса.

Полигенизм

Логически опираясь на более чем трехсотлетние изыскания эволюционистов и систематиков, мы вынуждены признать, что единый вид homo sapiens – фикция. Реальны только расы.

Выдающийся немецкий ''правый'' философ Евгений Дюринг (1833_1921) писал: ''Между человеком одной расы и человеком другой расы может быть большая разница, нежели между человеком и животным''. Впрочем, мы считаем необходимым подчеркнуть, что не К. М. Завадскому первому принадлежит идея перенесения принципов систематики с понятия ''вид'' на понятие ''раса''. В этом легко убедиться, если проанализировать саму формулировку понятия ''вид'' под данным углом зрения в трудах крупнейших эволюционистов.

Французский философ-материалист Жан Батист Робине (1735_1820) писал: ''Под названием ''видов'' естествоиспытатели подразумевают совокупность индивидуумов, обладающих суммою приметных им отличий''.

Швейцарский антрополог Жан Луи Агассис (1807_1873), последовательно отстаивавший концепцию зарождения человеческих рас в нескольких не взаимосвязанных между собою географических центрах, указывал: ''Вид есть последний предел классификации, на котором останавливаются естествоиспытатели, в основание его кладутся наименее важные признаки, каковы: рост, цвет и размеры''.

Жан Батист Ламарк (1744_1829), взгляды которого так милы сердцу всех либеральных антропологов за пропаганду им учения о влиянии среды на наследственные признаки организмов, и то был вынужден признать: ''Вид есть совокупность одинаковых индивидуумов, неизменно повторяющихся из поколения в поколение, до тех пор, пока внешние обстоятельства сами не изменятся настолько, чтобы изменить их привычки, признаки и формы''.

Крупнейший антрополог Этьен Жоффруа де Сент-Илер (1772_1844) высказывал мнение, согласно которому: ''Вид есть совокупность или ряд индивидуумов, характеризующихся суммою отличительных признаков, передача которых естественна, правильна и постоянна при настоящем положении вещей''.

Выдающийся естествоиспытатель Жорж Кювье (1769_1832) определял, что ''Вид есть совокупность органических существ, рожденных друг от друга, или от общих родителей и от особей, столь же сходных с ними, сколь они взаимно сходны между собою''.

Другой известный антрополог Арман де Катрфаж (1810_1892) в понятие о виде вкладывал ''сходство индивидуумов и их беспрерывную кровную связь вплоть до первоначальной группы''.

Теперь, если, следуя логике Завадского, заменить во всех этих формулировках слово ''вид'' на слово ''раса'', то легко можно будет убедиться в том, что суть определений от этой подмены нисколько не пострадала. И действительно, тот же Этьен Жоффруа де Сент Илер выводил, что ''раса есть цепь индивидуумов, произошедших друг от друга и отличающихся признаками, сделавшимися постоянными'', а Арман де Катрфаж утверждал, что ''раса есть совокупность сходных особей, принадлежащих к одному виду, особей, получивших путем наследственности и в свою очередь передающих признаки первоначальной разновидности''.

Адриен де Жюсье называл расы ''наследственными разновидностями'', а Жорж Пуше, следуя той же логике, утверждал, что ''слово ''раса'' означает различные естественные группы человеческого рода и потому в сущности есть то же, что и вид''. Чувствуя уязвимость своей позиции в плане строгости определения понятия вид, сам Ламарк в шутку называл его ''произведением искусства''.

Официальная эволюционная академическая наука очень любит ссылаться на авторитет шведского естествоиспытателя Карла Линнея (1707_1778), при этом настойчиво забывая упомянуть, что он делил весь род ''homo'' на три вида'': homo sapiens, homo ferus и homo monstruosus. Вид homo sapiens у Линнея подразделялся на:

''I. Americanus rufus – американец. Рыжеволос, холерик, держится прямо, упорен, самодоволен, подчиняется традиции.

II. Europaeus albus – европеец. Блондин, сангвиник, мускулист, подвижен, остроумен, изобретателен, подчиняется закону.

III. Asiaticus luridus – азиат. Желтолиц, меланхолик, гибок, жесток, скуп, любит роскошь, одевается в широкие одежды, подчиняется мнению общества.

IV. Afer niger – африканец. Черного цвета, флегматичен, вялого телосложения, хитер, равнодушен, малоподвижен, умаслен жирами, подчиняется произволу''.

Кроме того, автор упоминает – homo ferus – человек дикий, который покрыт волосами и ходит на четвереньках, а также homo monstruosus, к которому принадлежат микроцефалы (малоголовые) и плагиоцефалы (косоголовые).

Мало того, великий Линней полагал, что не существует признака для отличия человека от обезьяны, так как оба эти типа соединены между собой целым рядом промежуточных антропоморфных существ _ диких людей, пигмеев, сатиров, хвостатых людей, троглодитов, и прочих недочеловеков. Однако в его понимании близкое сходство видов вовсе не предполагало непременного родства между ними, так как каждый вид создан отдельно и сохраняется неизменным с самого начала своего существования. Эти взгляды были высказаны ученым в его знаменитом сочинении ''Система природы'' (1758), а уже в 1760 году в очередной публикации он еще более радикализировал взгляды, отметив: ''Многим может казаться, что различие между человеком и обезьяной больше, чем между днем и ночью; однако, если бы эти самые люди сравнили между собой величайших героев Европы и готтентотов Мыса доброй Надежды, то с трудом уверили бы себя, что те и другие имеют одинаковое происхождение; или если бы они захотели сравнить благородную, аристократическую, образованную девушку с диким человеком, предоставленным самому себе, то едва ли бы могли помириться с мыслью, что оба они принадлежат к одному и тому же виду''.

Жорж Бюффон (1707_1788) и Иоганн Блюменбах (1752_1840), говоря о человеческих расах, также определяли их как ''разновидности''. Антрополог Жан-Жозеф Вирей (1775_1846) в 1801 первым осознанно выступил против этой путаницы в понятиях и определил, что род человеческий состоит из двух видов: белого и темного. Жан Батист Бори де Сен Винсан (1778_1846) разделил человечество на 15 видов, а Антон Демулен (1796_1828) – на 16.

Так и возникло философско-антропологическое направление – полигенизм, _ отрицающее видовое единство человечества.

Доктор медицины и член Французской Королевской медицинской академии Жан-Жозеф Вирей в своем трехтомном труде ''Естественная история человеческого рода'' (Париж, 1824) писал: ''Блюменбах и другие подкрепляют теорию о единстве человечества как вида физиологическими доводами, вроде того, что браки белых и негров дают потомство. Но лошади с ослами и волки с собаками тоже дают потомство. Человеческий род в целом нужно разделить на два разных вида, а те в свою очередь – на разные расы. Первый вид – лицевой угол 85 градусов. Расы – белая, желтая, меднокожая и темнокожая. Второй вид _ лицевой угол 75_80 градусов. Расы черная, а также близкая к черной (готтентоты и папуасы)''.

Известный социалист-утопист Шарль Фурье (1772-1837) в книге ''Теория четырех движений и всеобщих судеб'' (1808) в иронической форме просил прощения у читателей ''за сочинителей басен, выводящих род человеческий из единого ствола''.

Нужно особенно подчеркнуть, что античный мир не знал равенства рас и, соответственно, видового единства человечества. Как и следовало ожидать, только проповедь Единого Бога вместе с распространением христианства положила начало моногенистической агитации. Не удивительно, что именно человек смешанного расового происхождения, метис по имени Августин, получивший впоследствии прозвище Блаженный, впервые в Европе в 415 году нашей эры принялся развивать иудео-христианскую доктрину об общем происхождении людей. Однако разум белого человека постоянно сопротивлялся этому вздорному расово чуждому измышлению, ибо еще при византийском императоре Юстиниане церковный собор обсуждал вопрос, происходят ли негры от Адама и могут ли они быть христианами? В 748 году папа Захарий осудил монаха Вергилия, который утверждал, что на земле существует другой мир, населенный людьми, отличными от нас. В 1110 году философ Гийом де Конш был осужден за то, что писал, будто Ева, была не единственной сотворенной женщиной и за океаном живут ее антиподы. В 1450 году еврей Самуил Сарса был сожжен как еретик за теорию о глубокой древности происхождения мира и человека.

После открытия Америки было объявлено в 1512 году, что индейцы тоже происходят от Адама и Евы.

Пионером полигенизма в Новое время в Европе нужно считать гениального швейцарского врача Теофраста Парацельса (1493_1541), который в 1520 году возродил античные преставления о природе происхождения рас. Невозможно предположить, говорил он, будто обитатели недавно открытых островов являются детьми Адама, и у них такие же плоть и кровь, как у нас. Моисей был теологом, а не врачом.

Великий итальянский ученый-просветитель Джордано Бруно (1548_1600) высказал сходные взгляды в 1584 году в своей книге ''Изгнание торжествующего зверя''. О некоторых человеческих расах он писал: ''Эти из ''новой земли'' вовсе не составляют часть человеческого рода, ибо они не люди, хотя и очень похожи на них своими членами, фигурой и мозгом''.

А в 1591 Бруно добавил, что ''ни один разумный человек не выведет эфиопов из той же протоплазмы, что и евреев''. Он ссылался на то, что китайцы, как и раввины, признают существование трех человеческих пород. Мало кто знает, но в 1600 году Джордано Бруно был сожжен на костре инквизиции не за утверждение, что земля круглая, а, за пропаганду идей полигенизма. В 1616 году такая же участь постигла Ванини. Его приговорили к отрезанию языка и сожжению за то, что в своих ''Диалогах'' он напомнил о древних гипотезах о естественном происхождении человека и ''утверждениях атеистов, будто эфиопы произошли от обезьян, будто первые люди ходили на четвереньках, как животные, и будто в природе существует своего рода иерархия существ, от низших до высших''.

В 1655 году против иудео-христианской моногенистической доктрины выступил дворянин-протестант Исаак де Лапейрере, опубликовав сочинение ''Преадамиты'', которое подверглось публичному сожжению в Париже на Гревской площади. Согласно теории де Лапейрере, только белые люди, ведущие свое происхождение от Адама, являются людьми в прямом смысле этого слова, представители же других рас _ жалкие подделки под людей, ''преадамиты''.

В 1695 году в Лондоне вышла книга анонимного автора, в которой вопрос переносился уже на научную почву. Она была посвящена американским туземцам. Моисей, говорилось в ней, был великим законодателем, таким же, как Солон, Ликург, и его рассказ о Творении был ориентирован на умственный уровень его слушателей. Исследуя аргументы в пользу миграции в Америку людей и животных с других континентов, анонимный автор пришел к выводу, что американцы – автохтоны. Он показал также, что негры и в далеком прошлом были такими же, как теперь. Их почернение нельзя объяснить ни проклятием Божьим, ни влиянием солнца. Ни американцы, по мнению автора, ни негры не являются потомками Адама.

В 1744 году Гийом Рей в Лионе опубликовал ''Диссертацию о происхождении негров'', в которой указывал, что существует шесть видов человека, причислив к людям также орангов, ленивцев и тюленей.

Самой важной книгой, излагающей доводы полигенистов той эпохи, был двухтомник лорда Кеймса, вышедший первым изданием в 1774 году. Автор, протестант-либерал, считал критерием вида сходство, а не плодовитость гибридов. По его мнению, Бог создал несколько человеческих пар, приспособленных к климатическим зонам, в которых им предстояло жить. Белые и негры – это люди разных сортов (kinds). Книга лорда Кеймса имела широкий отклик, а его высокое положение в обществе придало вес научной позиции полигенистов в целом.

В 1785 году Сэмюэль Томас Зоммеринг (1755_1830) в Германии и Чарльз Уайт (1728_1813) в Англии заложили основы сравнительной анатомии рас. Оба они приходят к выводу, что негры по своему строению занимают промежуточное положение между европейцами и обезьянами.

На начало XIX века приходится расцвет деятельности таких выдающихся французских антропологов-полигенистов, как Жан-Жозеф Вирей, Жан Батист Бори де Сен Винсан и Антон Демулен.

В Англии середины XIX века самым радикальным полигенистом был Роберт Нокс. В книге ''Расы человека'', изданной в 1850 году в Лондоне, он старался доказать, что европейские расы столь же отличны друг от друга, как обычные негры от бушменов, кафры от готтентотов, краснокожие индейцы от эскимосов и последние от басков. ''Люди принадлежат к разным расам. Хотите, называйте их видами, хотите – разновидностями, это не имеет значения. Факт остается фактом: люди принадлежат к разным расам''. Его идеи разделял Чарльз Гамильтон Смит, который в сочинении ''Естественная история человеческих видов'' (1848) утверждал, что существовало последовательно три творения человека, и считал невозможным происхождение одних рас от других.

Крупный швейцарский естествоиспытатель Жан Луи Агассис (1807-1873) также писал: ''Виды не установлены прочно в их границах и не могу быть определяемы исключительной способностью особей к оплодотворению только между собой. Человеческие расы разнятся настолько же, сколько и некоторые семейства, роды и виды. Они произошли независимо друг от друга, в восьми различных точках земного шара''.

Выдающийся немецкий философ и антрополог Карл Фогт (1817_1895) в книге ''Человек и его место в природе'' (С.-Петербург, 1866) подчеркивал: ''Если макаки в Сенегале, павианы в Гамбии и гиббоны на острове Борнео могут развиться до человекообразных форм, то мы не видим, почему же следует отказывать в подобном развитии обезьянам Америки? Если на различных местностях земли могут развиться человекообразные обезьяны, и притом из различных групп, то мы опять-таки не видим, почему лишь одной из этих различных групп доступно дальнейшее развитие до типа человека, а другим нет. Словом, мы не понимаем, отчего нельзя производить различные виды американцев от американских обезьян, негров – от африканских, и, наконец, хоть негритосов – от азиатских''.

В Америке крупнейшим антропологом-полигенистом был Сэмюэль Джордж Мортон (1799-1851), который возглавил целое научное направление и обосновал правовые аспекты рабовладения. Его последователи Джошие Кларк Нотт (1804_1873) и Джордж Робин Глиддон действовали еще более радикально. Их совместные сочинения ''Типы человечества'' (1854) и ''Туземные расы земли'' (1857) представляют собой по сути энциклопедию полигенизма, в которой содержится огромное количество антропологической и этнографической информации, а также сведений из теологических трактатов всех основных религий. Весь этот внушительный корпус текстов подкрепленный для большей убедительности десятками исторических иллюстраций из культурной жизни различных народов земли, свидетельствует лишь об одном: всевозможные разглагольствования о генетическом единстве человечества – антинаучная провокация более позднего происхождения.

Данную точку зрения нельзя рассматривать как устаревшую, поскольку сочинения Агассиса, Мортона, Глиддона и Нотта недавно переизданы в восьмитомной академической серии ''Американские теории полигенизма'', выходящей при университете города Мемфиса в США стараниями крупного ученого Роберта Бернаскони. Все тома снабжены профессиональными научными комментариями, ясно указывающими на подъем интереса к данной теме в первую очередь среди специалистов.

Однако подлинный расцвет полигенизма приходится, как мы убедились, на начало XIX века. После некоторого ослабления интереса к теме уже во времена открытия Чарльза Дарвина со второй половины века начинается новый бум в развитии этой теории. Первыми в ее поддержку выступили крупные лингвисты своего времени Макс Мюллер (1823_1900) и Эрнест Ренан (1823_1892). Последний утверждал: ''Если бы поместили отдельно детей Семитов и детей Индоевропейцев и отдали их под надзор глухонемых, то первые неизбежно стали бы говорить на одном из семитических, а вторые – на одном из арийских языков; откуда следует, что тип языка не зависит от воли человека и составляет неизбежный продукт его мозговой организации. Данные эти представляют значительный довод в пользу теории происхождения человеческого рода от нескольких пар. В то время, когда человек становился человеком в силу приобретенной речи, он уже был рассеян в виде различных групп или рас по земной поверхности. А между тем известно, что число таких элементарных языков огромно, не говоря уже о мертвых языках, не оставивших после себя следов''.

Замечательный польский антрополог Людвик Крживицкий (1859-1941) позднее экстраполировал выводы сравнительного языкознания на данные расовой антропологии и полученный аналитический результат позволил ему совершенно по-новому интерпретировать многие факты культурологии. В своей монографии ''Антропология'' (1901) он писал: ''Как бы давно ни существовало человечество, оно всегда распадалось на известное число независимых друг от друга групп, развившихся самостоятельно в культурном и общественном отношении. В подтверждение этого достаточно сослаться на факт, что человеческая речь создавалась в нескольких пунктах. Равным образом другие великие культурные открытия, например, умение пользоваться огнем и луком, сделаны во многих местах земного шара совершенно самостоятельно''. В свою очередь, мы бы хотели подчеркнуть, что современная цивилизация познакомилась с таким изделием, как бумеранг от местных туземцев после открытия Австралии. Но вот каково его функциональное назначение, и кто является автором данного изобретения, представители австралоидной расы объяснить не в силах. Если бы все расы и в самом деле происходили из единого очага расообразования, то бумеранг был бы известен им всем, и уж представители хотя бы одной из них наверняка вспомнили бы, зачем он нужен и кто настоящий автор этого шедевра аэродинамики.

Точно так же, когда испанцы экспедиции Колумба высадились на побережье Америки, то местные индейцы были больше всего шокированы видом и функциональной эффективностью огнестрельного оружия, прирученных лошадей и колеса. Ни о чем подобном они никогда и не слыхивали.

Л. Крживицкий развивал свои логические рассуждения следующим образом: ''Существование расовых различий можно отодвинуть так далеко в прошлое, насколько это допускают собранные до сих пор палеонтологические доказательства. О многообразии человеческой речи свидетельствует различие в способах построения слов из звуков. Но самым убедительным доказательством факта, что человеческая речь возникла в нескольких независимых друг от друга центрах, мы находим в различном строении языков. Итак, мы должны допустить существование расовых различий уже в далекую доисторическую эпоху. Существование их является даже наследием наших наполовину человеческих предков. Череп совершенно кроманьонского типа мы встречаем сегодня у басков, корсиканцев и берберов''.

Крупнейшие французские антропологи Поль Брока (1824-1880) и Арман де Катрфаж (1810_1892) в одно и то же время в конце XIX века создали длинный список рас, ''которые признаются чистыми''. Ученик Брока, замечательный антрополог Поль Топинар (1830-1911) первым ввел в употребление понятие человеческого типа, под которым он понимал ''среднюю норму признаков, которыми обладает раса, предполагаемая чистой''.

Поль Брока в трехтомном собрании сочинений, вышедшем в Париже в 1877, посвятил много статей жесткой и бескомпромиссной критике моногенизма. Он указывал, что ''современные расы происходят по прямой линии или через скрещивание от нескольких видов''. Кроме того, он, пожалуй, одним из первых вскрыл очевидную уловку моногенистов, утверждающих, что, если некоторые расы скрещиваются, то следовательно это правило гибридизации справедливо и для всех рас вообще. Брока считал, что это не так, ибо североевропейцы вообще не скрещивались с коренными жителями Австралии и многими племенами Африки.

Главный вывод в собрании сочинений Брока звучит красноречиво и убедительно для тех, кто еще грезит фантомами политического моногенизма: ''Человечество явно представляет собой один род; но если бы оно было одним видом, это было бы единственным исключением во всем творении. Человеческие расы различаются между собой больше, чем некоторые виды животных, выделяемые в некоторых родах всеми натуралистами. Будучи перенесенными в другой климат и другие жизненные условия эти расы противятся каким бы то ни было изменениям''.

Вышеперечисленные факторы укрепили теоретическую базу полигенизма. Кроме того, окончательно сформировалось типологическое направление в антропологии, которое выводило расовую дифференциацию человечества на основе устойчивых расовых типов. Эрнст Геккель (1834-1919), ученик Чарльза Дарвина и один из основоположников философско-политической версии его учения, получившей название социал-дарвинизма, утверждал, что ''ни одна из всех известных ныне живущих обезьян и, стало быть, никакая из указанных человекообразных не может быть прародителем человеческого рода''.

Подлинным же шедевром, развенчавшим все ненаучные спекуляции моногенистов – сторонников происхождения всех человеческих рас от одной предковой пары, – следует признать базовую монографию Поля Топинара ''Антропология'' (С.-Петербург, 1879).

Как известно, основное доказательство моногенистов в пользу видового единства человечества сводится к возможности свободного скрещивания между представителями различных рас. На что Топинар возражал следующее: ''Положим еще, что кролик и заяц, собака и волк, верблюд и дромадер принадлежат к одному виду. Но коза и овца слишком далеки, и потому относятся даже к различным видам, а между тем доказано, что их скрещивание хорошо удается. Пиренейский козел и домашняя коза также принадлежат к различным родам, а между тем в Пиренеях они дают ублюдков. Кажется, даже совокупление коровы с оленем произвело ублюдка. Итак, плодовитость исключительно в пределах вида и бесплодие их не составляют, следовательно, достаточного критерия для вида. Между видами скрещивания довольно обыкновенны и плодовиты, происходящие же от них ублюдки в одних случаях бесплодны, как например, мулы и лошаки, в других же случаях плодовиты, как например, ублюдки зайца и кролика, собаки и волка, шакала или лисицы, двух видов верблюда, лошади, зебры, бизона и европейского быка и т. д. Теперь несомненно, что границы вида не составляют безусловного препятствия плодовитому скрещиванию и что, следовательно, сами эти границы не представляют ничего незыблемого; это дает нам полную свободу при рассуждении о скрещиваниях в человеческом роде. Расстояние между европейцами и бушменами так же велико, как например, между различными видами человекообразных обезьян, или как между волком и собакой, козой и овцой''.

Наконец, одно из основных подтверждений в пользу концепции полигенизма Топинар видит именно в том, что представители разных рас адаптированы к разным климатическим условиям: ''Люди претерпевают пред нашими глазами влияние среды, но не передают потомству приобретенных таким образом признаков''. Что же касается так называемого ''свободного скрещивания'', о котором так любят рассуждать либеральные эволюционисты, то Топинар, будучи эрудированным человеком, приводит в своей книге множество любопытной исторической информации, которая позволяет всерьез усомниться в этой самой ''свободе'' скрещивания: ''Одним из доказательств в пользу существования частноплодовитого полового родства в человеческом роде приводят Австралийцев, однако до последнего времени не было известно их метисов с Европейцами. Египетские мамелюки в течение 560 лет не имели детей от их собственных жен, вывезенных из Грузии, и никогда не могли дать прочного потомства в долине Нила''.

Кроме того, выясняется, что в бывшей португальской колонии Макао никак не приживаются метисы от китайцев и португальцев, а в бывшей голландской колонии на острове Ява метисы малайцев и голландцев уже в третьем поколении стойко воспроизводят только бесплодных девочек. Все метисы, появившиеся в Африке от браков между голландцами и готтентотами, или вымерли, или вернулись к исходному африканскому типу. В южных штатах США и в странах Латинской Америки давно замечено, что представители нордического типа европеоидной расы при скрещивании с неграми дают в основном бесплодных потомков уже в первом и втором поколениях, в то время как темноволосые и более темнопигментированные европеоиды дают с ними сравнительно стойкое и жизнеспособное потомство. У арабов со времен распространения ислама в Африке существует целая терминологическая иерархия, обозначающая шесть устойчивых переходных расовых типов от чистого араба до чистокровного негра. И на протяжении веков замечено, что все они имеют различную плодовитость и, как следствие, их женщины имеют разную цену на невольничьих рынках. Из чего Топинар делает закономерный вывод: ''Две хорошие расы произведут лучшую среднюю, две же дурные расы дадут еще худшую''.

Наконец, французский антрополог справедливо заостряет внимание на такого рода расово-антропологических аномалиях, которые ни при каких условиях не позволяют говорить о видовом единстве человечества. Это стеатопигия у бушменок и так называемый готтентотский передник (LABIORUM MINORUM). Под стеатопигией подразумевают непомерное развитие жировых складок под седалищными мышцами у женщин этого племени, что придает им совершенно несообразный вид, увеличивая объем бедер в несколько раз. Под готтентотским передником понимают неестественно длинные половые губы у женщин данного племени, которые часто достигают 15-18 сантиметров в длину, и свисают до колен, в связи с чем с древнейших времен выработался обычай перед вступлением в брак эти губы срезать. Едва в XVI веке в Абиссинии было введено христианство, которое запретило проведение данной гинекологической операции, как сразу же вспыхнули восстания, ибо девушки не могли найти себе женихов-соплеменников, так как даже по их туземным понятиям данный анатомический феномен отвратителен. Специальным постановлением папы римского аборигенам было позволено вернуться к первоначальному обычаю, чтобы не чинить препятствий в распространении христианства. Как добросовестный ученый, Топинар проанализировал данный факт и с эволюционной точки зрения: ''Заметим при этом, что ''передник'' не говорит в пользу непосредственного родства готтентотов, бушменов и обезьян, так как у самки гориллы эти губы совершенно невидимы''.

Так что, если соотносить данного рода расовые феномены с классическим дарвиновским учением, придется неминуемо согласиться с наличием отдельной самостоятельной ветви в развитии данных племен, ведущих свое происхождение даже не от обезьян, а от каких-то неведомых животных.

Жан-Жозеф Вирей в этой же связи писал: ''Полагали, что у бушменок есть нечто вроде кожаного фартука, свисающего с лобка, закрывая половые органы. В действительности, это не более, чем удлинение малых срамных губ на 16 см. Они выступают с каждой стороны за большие срамные губы, которых почти нет, и соединяются сверху, образуя капюшон над клитором и закрывая вход во влагалище. Их можно поднять над лобком, как два уха. Этим можно объяснить естественную неполноценность негритянской расы по сравнению с белой. Поэтому правильнее говорить о негритянском виде, а не расе, так как та же особенность строения половых органов наблюдается у коптских и эфиопских женщин''.

Остается совершенно непонятным, почему многие либерально-демократические средства массовой информации, занятые распространением эротической и порнографической печатной продукции и склонные к пропаганде всякого рода половых извращений, обходят вниманием данный антропологический феномен, явно способный увеличить их барыши. Справедливости ради нужно отметить, что подобного рода расовая специфика наблюдается не только у представительниц ''прекрасного'' пола, но и у ''сильной'' половины человечества, ибо Вирей во время натурных испытаний установил, что бушмены при беге втягивают яички в брюшную полость. Данный признак напрямую связан с наследственным кретинизмом, а также свидетельствует о том, что у этой расовой группы принципиально по другому устроена вся соединительная ткань в организме.

Швейцарский путешественник Виктор Элленберг в своей книге ''Трагический конец бушменов'' (М., 1956) также ясно указывал: ''У большинства бушменов, даже у молодых, все тело, и особенно лицо, покрыто складками и морщинами, в результате чего создается впечатление, что кожа бушменов слишком велика для их тела, особенно когда они голодны. Бушменская раса сильно отличается от всех ныне населяющих африканский континент рас и вплоть до XIX века пребывала в своем развитии на стадии каменного века. У бушменов даже строение костей совершенно иное, чем у большинства представителей негрских рас. Кости конечностей у них имеют почти цилиндрическую форму; другая характерная особенность бушменов заключается в том, что кисти рук и стопы ног у них маленькие, по выражению одного путешественника, почти лилипутских размеров, едва ли больше, чем у детей. К числу отличительных особенностей физического строения бушменов относится и то, что Penis у них постоянно находится в состоянии полуэрекции. Эта присущая бушменской расе особенность запечатлена на многочисленных бушменских наскальных изображениях''.

Крупнейший немецкий антрополог Ганс Вейнерт в книге ''Происхождение человечества'' (М., 1935), желая исправить понятийную путаницу, возникающую при любом критическом взгляде на антропогенез в рамках всего ''человечества'', был вынужден констатировать: ''Название ''обезьяна'' употребляется в таком общем смысле и настолько некритично, что различные возражения против происхождения от обезьяны, так же как и некоторые отклонения от этой теории, часто объясняются непониманием и неправильным обобщением ее. Трудно сказать, насколько выигрывают наше ''достоинство'' и внутренняя ценность от того, что мы ведем свой род не от обезьяны, а от ящерицы или акулы. Мы вовсе не обязаны считать достоверностью, что наши древние предки из антропоморфных эволюционировали лишь в качестве единственной ограниченной группы''.

Возвращаясь к книге Топинара, имя которого значится в числе великих классиков в каждом учебнике антропологии, приходится признать, что, даже невзирая на обилие приводимой им доказательной базы, его главный вывод производит впечатление разорвавшейся бомбы, до такой степени мнение ученого расходится с общеупотребимыми повседневными штампами о ''каком-то едином человечестве''. Очевидно, составители учебников сами мало читают и с творчеством Топинара также не знакомы. Старая истина, что классик – это тот, кого все любят, но никто не читал. Что ж, воздадим должное авторитету Поля Топинара и процитируем основной вывод из его замечательной книги ''Антропология'', предисловие к которой в русском издании написал великий русский ученый, профессор Илья Ильич Мечников:

''Между видами человекообразных обезьян одного рода различий гораздо меньше, чем между главными человеческими расами. Даже между орангутангом и гориллой, то есть двумя отдельными родами, расстояние меньше, чем например, между австралийцем и лапландцем. Белокурый швед, с румяным цветом лица, небесно-голубыми глазами, стройными конечностями, большой емкостью черепа, далеко отстоит от черного, как сажа, негра, с желтой склеротикой, короткими и рунообразными волосами, выдающейся челюстью и отвороченными губами; или от папуаса, с руновидными, но длинными и пучковидными волосами, иногда всклокоченными и представляющими шарообразную массу, сравнительно большую, чем грива бизона; или же от бушменки с желтым цветом лица, губами орангутанга, с половыми губами, достигающими колен, и безобразно большим задом. Их различия не соответствуют, конечно, понятию о простых разновидностях и превосходят даже различия, отделяющие многие виды. Итак, необходимо признать, что расстояние между главными человеческими типами больше, нежели между разновидностями в естественной истории, и такое же большое, как между отдельными видами. Даже больше: иногда это расстояние, по-видимому, так же велико, как и расстояние, отделяющее роды. Человеческий род, составляющий первое семейство в разряде приматов, делится на виды или основные человеческие расы ''.

Конечно же, наши оппоненты из числа уставных моногенистов могут возразить, что данная точка зрения хотя и принадлежит классику, тем не менее устарела. Что же, приведем сходную по смыслу цитату выдающегося советского ученого В. В. Бунака. В посмертно изданной статье ''Верхнепалеолитический череп сунгирь 1 и его место в ряду других верхнепалеолитических черепов'' из сборника ''Сунгирь: антропологическое исследование'' (М., 1984) отечественный светило антропологии подчеркивал в духе классической философии полигенизма: ''Уроженцы разных континентов в их типической форме различаются между собой по окраске кожи, форме волос, вторичным половым признакам, мозговой коробке, форме лица, носа, губ и другими особенностями больше, чем некоторые хорошие виды _ маралы и олени, многие виды грызунов. Такие формы, как бушмены, несут отличия от преобладающего современного типа также в строении поясничной части скелета, положении таза, форме половых органов''. На склоне лет, чувствуя приближение конца, В. В. Бунак решил не связывать себя узами марксистско-ленинской науки и высказал свои убеждения, основанные на многолетних исследованиях.

Наконец крупнейший современный отечественный антрополог А. А. Зубов в статье ''Некоторые данные одонтологии к проблеме эволюции человека и его рас'' из сборника ''Проблемы эволюции человека и его рас'' (М., 1968) сделал совершенно откровенное заявление: ''Зубная морфология не противоречит предположению о возможности независимого параллельного развития рас от разных местных групп палеантропов''.

Что же это, если не обновление идей полигенизма усилиями отечественной науки?

Дата добавления: 2015-10-28