Отступление № 10 – Малик/прошлое

Кто сказал, что с возрастом перестаешь бояться темноты? Хотел бы он посмотреть на таких умников. Взять их за шкирку, да бросить в ночной лес – без капли света, чтобы от малейшего шороха сжимало сердце, а каждый ствол дерева рисовался силуэтом чудовища. Он никогда не любил ночь. Правда, не стоит преувеличивать – в тот роковой час тьма не была совсем уж кромешной. Так, сумерки – брезжил рассвет, а до утра – и вовсе рукой подать. Давя подошвами влажную, рыхлую землю, он шел среди толстых деревьев, пропитываясь неприятным ощущением п р е д ч у в с т в и я, и сам не понимал, почему. В руках у его отряда были факелы, хорошо освещающие путь, – он отлично запомнил, как ярко они горели… жирным, синеватым пламенем – по толстым древкам, запекаясь от жара, стекали густые капли смолы. Ферри, обожающий давать другим советы, не раз спрашивал – какого же хрена ты не отказался от задания? Хорошо надувать щеки, представляя себя в минуту опасности на месте других: ты всегда кажешься умнее и сообразительнее. В силу свойства своей профессии Ферри не в состоянии понять, в чем заключалась служба. Даже с миллионами в кошельке он остался мелким торговцем, купи-продай, дальше двух мешков муки оптом уже не мыслит. Служба считалась чрезвычайно почетной, и его отец, человек великого благочестия, не усомнился в своих действиях, дав взятку за нужную рекомендацию. А чиновник, задыхаясь от жира и важности, еще и раздумывал – брать или нет? Конечно же взял. Для этого пришлось продать половину того, чем они владели, – скот, утварь, приданое сестры… даже кое-что из праздничной одежды. Но все это чепуха, отец просто светился радостью: наконец-то единственный сын и наследник вышел в люди! Не все соседи разделяли их счастье. Некоторые издевались над теми, кто служит, презрительно называя их рабами. Малик не обижался на них. Он понимал – они завидуют ему: мучительно, до зубовного скрежета. Он действительно служит знатному человеку без какого-либо жалованья (им выдавали разве что еду), но статус службы возвеличивает его, возносит до небес, обеспечивая силу и значимость. Трудно оценить в валюте столь бесценные вещи, как всеобщий почет и уважение! Так случалось каждый раз, стоило ему пройти через улицы столицы, облаченному в особые доспехи, держа руку на серебряной рукояти меча: люди кланялись, зазывая в дом испить воды, – каждому хотелось показать свою полезность. Он раб? Но его не покупали на невольничьем рынке, не смотрели в зубы и не заставляли сжимать руку, проверяя крепость бицепса. Каждый год службы мог искупить с о т н ю грехов семьи. Это стоит жалованья.

Ферри кривился, выслушивая его слова. Говорил – ты просто придумал себе оправдание. Есть предчувствие, надо доверять ему. Неправда. Это была не первая операция перед рассветом: с давних пор заведено, что на подобные штуки всегда идут либо ночью, либо утром –традиция, между прочим, сохранилась до сих пор. Операция, ничем не отличимая от себе подобных. Особого инструктажа не было – разве что приказали хорошо вооружиться: безусловно, т е люди могли организовать значительное сопротивление. Так и сделали. Повесили на грудь дополнительные щитки из бронзы, обмотав их войлоком, в чьей ворсистой мякоти так хорошо вязнут наконечники стрел. В дополнение к мечам прихватили миниатюрные кинжалы: их прячут в обуви – выхватывая, когда сломается лезвие меча, и враг наивно торжествует победу. Все готовились к жестокой схватке: Малик тоже не питал иллюзий относительно того, что их ждет. П р е д ч у в с т в и е? Но чувство смутной, сосущей энергию тревоги посещает любого человека, и посещает очень часто: как же догадаться, что ты упал в глубокую расщелину и с предсмертным воплем несешься навстречу своей гибели? Он рухнул в эту пропасть молча, без крика. Вероятно, его наказание и вовсе стало случайным инцидентом, но апелляцию об амнистии подавать уже некому. Здесь нет срока давности. Он пострадал первым. Он все видел. Он ощутил это на себе. Он не мог сопротивляться.

Перед Маликом заново прорезался бледный диск луны, холодно мигающей ему сквозь зловещие силуэты деревьев. Его пальцы непроизвольно коснулись шрама: он был округлым, напоминая половинку аккуратно срезанного яйца. Любовницы часто целовали этот рубец – среди женского пола с давних пор бытует поверье: шрамы придают мужественности… как там у Булгакова? «Он говорил, что ранен в боях». Но Шариков откровенно врал, а Малик объяснял правду – рана получена в честном бою. Соратники позже шептались: Малику страшно повезло – если удар пришелся бы чуть левее, он мог вовсе остаться без головы. Врага удалось застать врасплох, сопротивление было символическим. Обступив заговорщиков, они предупредили их, что не сделают ничего дурного – лишь выполнят свою задачу. Однако у одного из присутствующих сдали нервы… он-то, выхватив меч, и ударил Малика, стоявшего к нему ближе всех. А парень выглядел таким паинькой! Воистину, внешность обманчива. Он не успел испугаться.

Страх пришел уже потом.

Точнее, не страх – а ужас. Когда он понял – ЧТО сотворили с ним. Дальнейшее происходило словно в тумане. Он видел, как его товарищи делали то, зачем пришли сюда; сам же Малик не был в состоянии двинуться с места, он замер, превратившись в статую. Ему что-то говорили, одобрительно хлопали по плечу, но он выпал из этого мира, не слыша его звуков. Как только темные фигуры растворились между деревьями, Малик потерял сознание. Домой он добрался лишь к вечеру. На отрывистые слова насмерть перепуганного отца не отвечал. Расспросы, а впоследствии и крики не помогли. Он отказывался от еды. Не выходил на службу. Ни с кем не говорил. Сутками сидел и часто ощупывал голову. Ему казалось – такого не могло произойти. Почему с л у ч а й не видели все остальные? Ах да, было сумрачно. Они подумали – человек с мечом промахнулся, и лезвие прошло мимо, вскользь. Ферри, и особенно Кар, впоследствии ругались, на чем свет стоит – почему же он не пришел к ним, не рассказал, не предупредил? Легко говорить… он не был с ними знаком. Если даже и так – положа руку на сердце, кто из них рискнул бы поверить ему тогда? Да никто. Сочли бы обычным сумасшедшим… а то и сторонником заговорщиков. С безумца – какой спрос? Разум отказал ему в сообразительности.

Он пришел в себя только через неделю. Встал с охапки соломы, в недоумении посмотрелся в зеркало. Страшно похудевший, заросший волосом, с красными глазами – затравленный, вроде дикого зверя в горах. На щеке багровел ШРАМ, сохранившийся на всю жизнь…

Ему множество раз предоставлялась возможность избавиться от этого шрама. Пластическая хирургия творит чудеса, выходишь из-под ножа, как новенький, поблескивая щечками, будто пластиковая Барби. Но каждый раз что-то останавливало. Иногда ему просто-напросто хотелось содрать с лица кожу, уподобив ее резиновой маске, оставить лишь красноту мяса, в чьей мякоти сверкают безумием белки глаз. Шрам жил отдельной жизнью: он был частью его, как вросший в тело брат-близнец, но с особым, излишне тяжелым характером. Иногда он даже пульсировал, переливаясь синим и белым: вероятно, издевался, напоминая о давнем событии. О службе Малик больше не вспоминал. Он не решился откровенничать с отцом – поразмыслив, однажды утром нанялся матросом на торговый корабль и уплыл – в никуда. Он пересаживался с лодки на лодку, пока не оказался на краю света: в стране, о существовании которой раньше не подозревал. Ее населяли люди с кожей желтого цвета, раскосыми глазами и черными, жесткими волосами на круглых головах. На какое-то время Малик вздохнул спокойно: тут они не достанут. По крайней мере, первое время. Дальше нужно будет снова бежать. Он еще в точности не ведал, с чем столкнулся, но знал наверное – дело плохо. Впоследствии его доводила до истерики ирония обстоятельств: возможно, это было вовсе не наказание, а лишь попытка облегчить его боль… Сволочи. Твари. Выблядки. Как еще их назвать? Да лучше бы он пережил сто ударов мечом, остался без рук и ног, ползал по земле, хватаясь за траву зубами, нежели терпеть ТАКОЕ! Впоследствии он сменил много стран и документов. Научился жить вместе с проклятьем. Научился трансформировать страх перед ними в ненависть. Научился ждать.

Он испытал несравнимое ни с чем наслаждение, отдавшись после крушения вертолета в нежные объятия смерти. Радость, когда тебя закручивает, словно воду в воронку, и ты плывешь, ослепнув и оглохнув, а потом все кончается быстрым, мягким ударом тьмы.

Какое счастье. Наконец-то он знает, что такое – умирать…

Глава IV. Темник с Manowar
(То же время, секунду спустя)

Я не успеваю испугаться – демон молча бьет нападающего в подбородок. Тот опрокидывается навзничь, выронив меч. Подняв упавшее лезвие, Агарес легко переламывает сталь об колено, кидая обломки в лицо коротышке.

– Вопрос исчерпан? – спокойно спрашивает он. – Или хочешь добавки?

Человек приподнимается, горящий ненавистью к нам обоим, но продолжения банкета не желает. Утерев кровь с разбитой губы, он ковыляет куда-то вдаль.

– Ты бы осторожнее, а? – мягко упрекает меня Агарес. – Эти рейтары – они же бешеные. Слышала о таких? Ну да, конечно, откуда тебе. Иностранные наемники, служили в Москве при царе Алексее Михайловиче, подчинялись специальному Рейтарскому приказу. Нервные они – ужас. Тогда, в XVII веке, такая определенная мода была – чуть тебя толкнули, так сразу надо драться на дуэли: вспомни Дюма, мушкетеров и гвардейцев кардинала. А это немец, с ними постоянно хлопоты: едва косо взглянул, уже хватается за меч. Зарубил бы он тебя, так пришлось минуту-полторы ждать, пока воскреснешь, а сейчас каждая секунда дорога. Кстати, что это за большое здание такое?

– Дворец съездов, недалеко от Боровицкой башни, – отвечаю я, и демон сразу же теряет ко мне интерес, принимаясь заново вертеть головой и нюхать воздух. Версия, что он внезапно чокнулся, весьма соблазнительна, но чувствуется, это надолго. Отходить от него, как показал случай с рейтаром, бывает опасно. Потусуюсь рядом – при Апокалипсисе скучно не бывает.

…Мне постоянно наступают на ноги. Преобладают люди в старинных одеждах, забавных долгополых одеяниях, рукава которых разрезаны у локтя и столь длинны, что волочатся по земле. Сегодня надел – завтра отдавай стирать. На головах надеты смешные высокие шапки – как у английских гвардейцев, охраняющих Букингемский дворец. Толпа витязей в былинных кольчугах собралась вокруг низкорослого (они все тут такие – прямо хоббиты из «Властелина колец»), но крепкого мужчины с кудрявой бородой. Поперек мощной груди натянулась майка с надписью Sex Instructor (явно с чужого плеча), а суровое лицо кажется белым от софитов съемочной группы телевизионщиков: в нос «инструктора» упирается зеленый микрофон НТВ.

– У нас в эфире, князь Дмитрий Донской с эксклюзивным интервью, – тараторил корреспондент с такой скоростью, словно пытался читать рэп. – И вы увидите его прямо сейчас – только на канале НТВ! Напоминаем телезрителям, что его высочество, подобно массе московских государей, включая Василия Шуйского, Ивана Калиту, Ивана же нашего Грозного, был захоронен в усыпальнице Архангельского собора и восстал из мертвых, как и все остальные. Дорогой Дмитрий Иванович, как вам нынешняя Москва?

Донской с готовностью взял в ручищу микрофон.

– Полное говно, добрый молодец! – заявил он не успевшему вставить «бип» журналисту. – Не узнаю града сего, грусть-тоска разъедает сердце богатырское. Я-то Кремль, слышь, строил из камня белого. А теперича тут все красное, аки кровушка христианская, и речки нет. Где рыбу ловил – водичку под камни упрятали^[78]. Пробки есмь страшные – на путях-дорогах кони железные застряли, а дышать не могу, воняет бензином бесовским. Куда ни плюнь – на щитах приманки диавольские, девицы красные портянки «Сан-Пелегрино» натягивают. Злы татаровья… или как их там… арбузы продают, да хохочут мерзко. Поглядел я и закручинился, повесил буйну головушку… охота мне, молодец, пойти да обратно в сырую землю лечь.

Корреспондент быстро кивал, как сломанный китайский болванчик.

– Ага, ага… – Было видно: ему главное не то, что говорит князь, а свои собственные вопросы. – Однако у нас тут звонок с чудом уцелевшего телефона от пенсионерки Татьяны Семеновны из Череповца. Бабушка хочет задать вам, князь, такой вопросец… В 2006 году ученые исследовали Куликово поле с помощью георадара^[79] и обнаружили: там нет десятков тысяч костей воинов, наконечников копий или лезвий мечей. Конечно, костную ткань, согласно версиям, мог растворить чернозем, но этот факт заставил историков взволноваться – а была ли в реале битва с Мамаем?

Я тихо прыскаю в кулак, вспоминая строчки из Гребенщикова:

На поле древней битвы нет ни копий, ни костей – Они пошли на сувениры для туристов и гостей.

Микрофон треснул в ручище князя – корреспондент побледнел.

– Это что же, – размеренно сказал Донской, взяв журналиста за грудки. – Алхимики твои из немчинов мыслят, что я брешу, будто собака худая? Кнута им надо хорошего – да поперек спины. Слушай, писец, да вникай. Гнали мы тех татаровей с полсотни верст, тысячу тысяч ворогов оставили на прокорм воронам. И до самой Орды бы скакали, да притомились кони богатырские!

…Он лихо провел по усам рукой и, явно войдя во вкус, собирался продолжить, но тут корреспондента невежливо оттерли в сторону. В круг света софитов вступил трясущийся от злости татарский воин – в халате, расшитом золотом, красных сафьяновых сапогах, облик осовременивался кое-как нахлобученной бейсболкой (очевидно, тоже снятой с кого-то в качестве трофея) с логотипом Manowar. Шмыгнув красным носом, татарин полез за пазуху халата (витязи схватились за мечи) и достал калькулятор.

– Уй-бай… – хищно улыбнулся темник Мамай. – Рахмат^[80] тебе, князь, за чистую правду. Тысячу тысяч, говоришь? А давай мал-мала посчитаем.

Заскорузлый палец ткнул кнопку – на табло выскочили цифры.

– Храни тебя Аллах, князинька, – скалил желтые зубы темник. – Одна тьма^[81] – это десять тысяч. А вот тысяча тысяч, как показывает шайтан-машинка, это мильен. В своем ли ты уме, урус? Столько татар тогда во всей Орде не было! Эх, жаль Ягайло, пес, так и не подошел… я бы тебя до Тулы в блин раскатал^[82]. Москву сжег, а летописцев – в железа посадил: чтоб не расписывали сказки про мильен моих нукеров, витязями в чернозем зарытых.

Калькулятор полетел Донскому в лицо, тот резко увернулся, и «шайтан-машинка» врезалась в кокошник на голове царевны Натальи^[83], изучающей чей-то потерянный iPhone. Тонкий девичий визг выполнил функцию стартового пистолета: богатыри Донского и нукеры Мамая слепились в кучу с фантастической быстротой, словно их перемешали миксером. Покрытый ссадинами корреспондент, работая локтями, вырвался из эпицентра сражения и упал на живот, не забыв вымученно улыбнуться в камеру оператора.

– Это был канал НТВ с прямым включением из Кремля! – заверещал он в микрофон. – Спонсор нашего репортажа – Дьявол, друг рода человеческого. – Дьявол – это все самое лучшее. Откажись от девственности – не будь лохом!

Новая Куликовская битва разрослась, как снежный ком: в сражение затянуло и царевен, и удельных князей из усыпальницы, и не успевшего отбежать телеоператора, а также всех ближайших неандертальцев. На камни сыпался щедрый урожай из зубов, вырванных с «мясом» лоскутов кафтанов и обломков татарских копий. Отдельно валялась злобно изжеванная кем-то из витязей мятая бейсболка Manowar.

Со стороны потасовка напоминает борьбу скоморохов, но веселиться мне почему-то не хочется. Всю неделю в городе сплошные потасовки. Ополченцы дерутся с вермахтом. Половцы бьют морду дружине князя Игоря. Американцев лупят русские, арабы, афганцы и вообще почти все, кому не лень. Неандертальцы охотятся на тех, кто не в шкурах. «Офисный планктон» без разбора мочит начальников. «Спартак» дерется с «Зенитом». Провинциалы – с москвичами. Москвичи – с питерцами. Дорвались, называется. Смотрю на Агареса. Он по-прежнему топчется на месте и занят тем, что ощупывает ноздрями воздух. Вот ненормальный.

– Агарес, – дергаю я его за рукав плаща. – В чем дело? Кого мы ждем?

Он глядит сквозь меня.

– Страааанно, – произносит демон, растягивая буквы, как Рената Литвинова. – Я не чувствую его. Понимаешь? Не чувствую. «Смертьфона» нет в Боровицкой башне, оттуда не идет импульс энергии. Но клянусь клювом папы – он должен быть в Кремле. Верчусь, как юла, пробую понять – без толку. Надолго ли Аваддон задержал команду вертолета? Хрен его знает. А вот Мидас может обнаружить нас в любой точке Кремля – он под кайфом от священного лавра, и этот дар продлится с полчаса. Наверное, надо все равно идти к башне – заберемся наверх, там забаррикадируемся. За это время я попробую прикинуть возможные способы борьбы. Ну, или Аваддон поможет.

Демон криво усмехается, оглядываясь назад.

– Если, конечно, брателло сейчас цел и невредим. А не стоит, гордо застыв в блестящем желтом металле, на фоне памятника Минину и Пожарскому…

Меня передергивает. Почему страх всегда приносит чувство холода?

– Бежим, – одними губами произношу я, протягивая Агаресу руку.

…Мы несемся к Боровицкой башне. Уже почти у цели – я вижу красные зубчатые ворота… от одной из громадных елей отделяется тень: мне показалось, темное существо вышло прямо из ствола, преградив нам дорогу.

– Заждался я тебя, Агарес, – дружелюбно говорит тень, чье лицо остается неразличимо во мраке. – Задержался в дороге? Я уже десять минут стою, нервничаю – а куда еще старый друг пойдет, как не к «башне со звездой на севере»? Мидас под дымом лавра увидел: ты там должен что-то искать…

Демон за секунду успел совершить два движения – отпихнул меня за спину и, расставив ноги, щелкнул затвором «калашникова», словно заправский герой кинобоевика. Очередь взбила у ног тени всплески каменной пыли.

– Выйди на свет… – жестким голосом приказал демон. – А то…

– А то – что? – усмехнулась тень. – Нехорошо обижать старых друзей, Агарес. Забыл меня? А я помню тот день, когда ты объявил мне наказание.

Он отслаивается от темноты, перестав быть с ней единым целым. На его лицо падает свет фонаря. Я непроизвольно вскрикиваю и запускаю ногти в локоть демона: так, что они протыкают ткань плаща. Бритый череп, лицо в шрамах, перемазанное свежей кровью, в одной из глазниц – белая масса без единого признака зрачка. Но больше всего меня пугает не вид этого человека – а реакция демона на его внезапное появление. Агарес бледнеет, как смерть, даже нос заострился. Рот приоткрывается, он явно хочет что-то сказать.

– Картафил … – мертвым шепотом произносит демон.

– Именно, – кивает человек. – Ферри поведал мне о твоем приезде в Москву, не будучи в курсе, что ты значишь для меня. И я пришел в восторг. Трудно представить, сколько раз я мечтал о нашей встрече – после того сна. Надеюсь, ты понимаешь, почему я здесь. Никаких секретов больше нет.

– Да, – не повышая тона, отвечает Агарес. – Теперь я ВСЕ понимаю.

…Обхватив спину демона руками, я чувствую нервную дрожь…

Глава V. Облеченная в солнце
(Соляная пустыня Юни, Боливия)

Туша дракона выражала подавленность всей своей огромной массой. Головы в золотых венцах с пентаграммой давно прекратили изрыгать мощные языки огня, отделываясь жидкими струйками пламени, незаметными в вонючих клубах чадящего дыма. Малиново-красный цвет животного вследствие сильной хандры поменялся на бурый. На соляных пластах высились кучи мусора: в основном пустые бутылки с разорванными упаковками персена. Мучаясь с тяжелого похмелья, головы лизали соль.

Напротив чудовища, небрежно заложив ногу за ногу, на плюшевой кушетке полулежала молодая, остроносая женщина в облегающем деловом костюме. Длинные черные волосы свешивались до земли, сочный бюст пытался прорвать блузку от Гуччи (в чем достиг некоторого успеха), рта как будто не существовало – ниточка узких губ сливалась с мертвенно-бледной кожей. Уныло глотая соль, дракон предчувствовал грядущий разнос: он прекрасно понимал, что прибытие аудитора из Ада не предвещает ничего хорошего. Один из самых жестоких и злобных демонов, Аскара управляла убийством и смертью, особое удовольствие ей доставляла гибель спящих в колыбелях младенцев^[84]. И если уж она столь безжалостна к безвинным созданиям – то вряд ли способна помиловать существо с пупырчатой кожей ящерицы. О мстительности Аскары в Аду ходили легенды. Даже сам Сатана, вызывая ее на серьезную деловую беседу, предпочитал в разговоре не повышать голос.

А сейчас Аскара не выражала злобу – она просто кипела яростью.

– Ты кто – дракон или суслик? – хрипло поинтересовалась демон, презрительно глядя в мерцающие желтым светом глаза чудовища. – Молчишь… какого хрена ты вообще нанялся на эту работу? Жаль, я тебя раньше не встретила: вылетел бы с волчьим билетом еще на стадии собеседования – в отделе кадров. Давно уже пора отказаться от этих анахронизмов – насылать порчу, поставлять драконов, заказывать ведьм. Проще обратиться к «тамбовским»: качественно, быстро и недорого. Подумать только – провалил задание и сидишь тут – жрешь текилу, да на гейзеры любуешься. Подонок. Вдумайся – у тебя было целых ДВЕ ТЫСЯЧИ лет, чтобы как следует подготовиться. Ты раньше в Эстонии не работал?

Шесть голов дракона обессиленно сникли. Седьмая, славившаяся дипломатическими способностями, обратилась к ауди-торше, изобразив сладкую улыбку. Огромное туловище замерло в ожидании результата.

– Аскара, к чему все эти разборки? – любезно сказала дипломатическая голова. – Ты же сама знаешь – все было предопределено. Старайся я, не старайся, да хоть убейся об стену совсем – ничего не получится. Как меня проинструктировали, так я и действовал. «Увлек хвостом с неба третью часть звезд, и поверг их на землю» – разве не слышала, что на Гренландию обрушился метеоритный дождь? Далее как положено, по тексту: «Жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, а на голове ее венец из двенадцати звезд – она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения». Я нашел ее, опознал, стою рядом и терпеливо жду: она, значит, должна родить будущего правителя Земли, «что будет пасти все народы жезлом железным». Появись тогда этот пастух на свет – сто пудов, будь уверена – я бы его слопал. Но беременные бабы – они же такие хитрые…

Бескровные губы Аскары раздвинулись в садистской усмешке.

– Ты потрясающе тупое говно, – констатировала она, заливаясь ледяной злостью. – А ведь семь голов выросло… неужели даже в одной не сыщутся мозги? Какой идиот станет спокойно дожидаться – видя, как его собираются сожрать? Нельзя было зайти за угол и там спрятаться? О Сатана, с кем я говорю… Сообрази, что ты наделал, придурок. Благодаря тебе, хвостатый, и родилось fucking child^[85], чье рождение усилит полчища ангелов на Земле. В Раю, поди, до сих пор пьют шампанское – радуются твоему хроническому дебилизму! Понимаю, что ты не академик, а рептилия. Но дел было на копейку – съесть безобидного младенца. Ты умудрился и это провалить.

Все семь голов дракона трагически вздохнули, он переступил с ноги на ногу, обвалянный в каменной соли чешуйчатый хвост дернулся, выражая горчайшую печаль. Засохшее соляное озеро накрывал заход солнца: сделавшись темно-красными, пласты соли превратились в марсианский пейзаж. Дипломатическая голова не прекращала попыток оправдаться.

– Аскара, давай учитывать смягчающие обстоятельства, – бархатно сказала она, с умильностью хлопая глазами. – Во-первых, сегодня ты выглядишь просто шикарно. А во-вторых, да, готов откровенно признаться – я звезд с неба не хватаю. Но не забудем – я подписывался съесть новорожденного, а не участвовать в кинобоевике со спецэффектами. Грешен, конечно. Ждал-ждал, пока ж е н а родит, взмок на жаре, отошел пива выпить. Ну куда рожающая баба денется? Вернулся – а этой стервы уже и след простыл. Я поначалу особо не расстроился. Далеко ли уйдешь в пустыне, да еще с ребенком на руках? Но заглянул в шпаргалку из Евангелия и вижу – плохо дело: «Жена убежала в пустыню, где приготовлено для нее было место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней». Согласно уставу, принял человеческий облик. Собрал сам с собой круглый стол, три года совещались со всеми головами, обсуждали. Общим голосованием постановили дать взятку МВД в Ла-Пасе, там выяснили по базе: в соляном отеле^[86] в Юни поселилась подозрительная иностранка с маленьким ребенком. Довольно часто ее видят на местном рынке, где она, кутаясь в покрывало, покупает молоко и творог. Но только я являюсь на рынок, чтобы сцапать младенца, как происходит ТАКОЙ кошмар… я потом три дня у психотерапевта провел.

Женщина-демон небрежным жестом поправила в вырезе полную грудь.

– Тебе подробную инструкцию выдавали? – спросила она тоном, не допускающим возражений. – Сколько раз в Аду объясняла аналогичной бестолочи – учите матчасть, не полагайтесь на шпаргалки. Загляни в двенадцатый параграф «Апокалипсиса». Для кого написано? «И даны были жене два крыла большого орла, чтобы летела она в пустыню в свое место от лица змия, и там питалась в продолжение времени, времен и полвремени». По-моему, все предельно ясно. Покуда ты стоял посреди рынка и пялился в небо с открытыми пастями, конечно же девка с ребенком улетела. А тебе самому-то крылья на что – не расскажешь? Как же ты смог сдать экзамен на дракона с таким провальным знанием Евангелия? Наверное, все ответы списал. Прибить тебя мало. Ты в курсе, как тяжело принести флэшку с текстом из Нового Завета в Ад? От нее излучение… жжет руки, опаляет волосы, живот болит. И все ради того, чтобы такие чмошники, как ты, хоть чему-то научились. Наверное, курсы повышения квалификации драконов лучше вообще отменить: вы неспособны быстро соображать в критических ситуациях. Зачем нужны драконы? Мутное среднее звено в иерархии низших демонов, по армейской терминологии – старший прапорщик. Злобы и массы тела много, а исполнительности – ноль.

Дракон был готов к самым жестоким оскорблениям, однако «старшего прапорщика» переварить не смог. Дипломатическая голова запнулась: ударив хвостом по соляному пласту, чудовище вызвало слабое, но ощутимое землетрясение – из трещин в соли, зловеще шипя, вырвались струйки пара. Поднявшись с кушетки грациозным движением пантеры, скользя шпильками «Маноло Бланик» среди рыхлых соляных кучек, Аскара спокойно подошла к пышущему злобой дракону. Согнув указательный палец с красным ноготком, демон больно щелкнула по ноздрям дипломатической головы, заставив ее негодующе фыркнуть. Этого не вынесла пятая голова, отвечавшая за боевую координацию: зашипев, она вытянула шею к лицу женщины – из смрадной пасти высунулся богато смоченный слюной, раздвоенный змеиный язык.

– Полегче, Аскара, – окуталась черным дымом рептилия. – Пусть я плохо изучал Евангелие, но свои головы на плечах у меня имеются. Нынешняя реализация иоанновского «Апокалипсиса» не точна: это сокращенный римейк, разбавленный визуальными спецэффектами. Согласно классическому варианту, на меня возлагалась роль воплощения Сатаны. После того как беременная тварь убежит в пустыню, по графику обязана состояться великая битва на Небесах. А ее-то как раз и не случилось. Когда в уже утвержденный сценарий внезапно вносятся подобные изменения, хорошо бы ставить об этом заранее в известность. И не моя вина, что…

Не дослушав, Аскара хлопнула голову по щеке – всей ладонью.

– Ящерица, ты фуфло, – произнесла она под зубовный скрежет семи челюстей. – Гарантирую – сразу после возвращения в Ад ты пройдешь обязательную переаттестацию. Что сказано в параграфе, который я уже упоминала? «И пустил змий из пасти своей вслед жены воду как реку, дабы увлечь ее рекою. Но земля помогла жене, и разверзла земля уста свои, и поглотила реку, которую пустил дракон». Когда-то мы здорово радовались, что «Апокалипсис» от Иоанна свалился к нам в когти раньше, чем был напечатан. Это было равнозначно получению русскими плана немецкого наступления на Курской дуге через разведчика Кузнецова^[87]. Мы обрели полный список ВСЕХ возможных действий противника. Только из-за этого Евангелие входит в программу обязательного обучения в Аду, его зубрят долго и упорно, несмотря на причиняемые текстом физические мучения. Ты имел возможность тренироваться тысячу раз. Дракон – огнедышащая тварь из адского подземелья, не так ли? Так какого же хера ты заливаешь соляную пустыню в о д о й, словно пожарный брандспойт? Любой дошкольник, и тот знает, что соль впитывает воду. Пустыня Юни – самый большой солончак в мире. Само собой, от реки, собравшейся поглотить мать младенца, остался только пар. Облажался? Со всеми бывает. Но твое дальнейшее поведение не вписывается ни в какие рамки. Зачем после неудачной попытки утопить женщину превращаться в человека, идти в церковь и материть там всех?

Дипломатическая голова, порывшись под крылом, достала шпаргалку.

– Прекрати свои придирки, – зашипела голова с обидой в голосе. – Здесь-то как раз я действовал правильно. Вот, прочитай сама. «И рассвирепел дракон на жену, и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божии и имеющие свидетельства Иисуса Христа». Точка в точку поступил. Какие ко мне могут быть вопросы?

Аскара закатила глаза. Ее бледное лицо потемнело, на щеках выступили черные пятна. Ухватив загривок дипломата, она погрузила его морду в соль.

– Ублюдок, – прошипела женщина-демон. – Ну все – теперь ты как минимум пару веков на транспортировке серы проработаешь вместо верблюда. Твои головы – декоративное дополнение к телу, и не более того. Арамейский, греческий и старославянский обязательны для изучения в Аду: мы перехватываем радиопереговоры ангелов. Может, ты вообще купил диплом об окончании курсов, как в России покупают водительские права? Языки преподают еще в первом семестре. Брань – это не только ругательства, или ты думаешь, что выражение поле брани означает Государственную думу в день выступления Жириновского? Ты должен был вступить в БИТВУ со сторонниками гимнаста, а вместо этого устроил, блядь, базарный скандал. Получив примитивнейшее задание для инфузорий, ты проявил редкую изобретательность, последовательно наломав дров в каждом из пунктов:

1) Не съел родившегося младенца

2) Четыре года не мог найти его мать

3) С трудом нашел, но сразу же упустил

4) Вместо сожжения пытался ее утопить

5) Заменил битву на базарную разборку.

Аскара стиснула челюсти головы-дипломата так, что клыки больно укололи язык. Голова сразу потеряла былой задор, не смея сопротивляться.

– А может, ты специально это сделал? – Глаза демона выплеснули тьму, отражая весь ужас Ада. – Надо проверить тебя на детекторе лжи. Даже в рекламных афишах пишут – «цена может меняться без уведомления». Так и здесь: никто не обязан уведомлять тебя об изменениях в сюжете. Других виноватых нет. Именно ты прозевал появление на Земле нашего главного врага, невзирая на инструкции и предупреждения. Теперь исход Апокалипсиса предрешен – все зависит лишь от того, сколько мы сможем сопротивляться. С радостью поотрывала бы прямо сейчас твои головы.

– А можно потом? – робко попросил дракон.

– Можно, – согласилась Аскара, облекаясь в черное пламя, – ее одежда сморщилась, плавясь от страшного жара. – Хотя твоя судьба незавидна.

Головы дрогнули, с тоской обозревая пустые бутылки.

– Но как насчет старых заслуг? – с надеждой заметил монстр. – Ведь именно я, не испугавшись мощи Георгия Победоносца, вступил с ним в сражение в Бейруте, защищая правое дело сил зла. Год потом в больнице лежал – неужели даже храбрость в боях за Дьявола не делает маленькой скидки?

– Помолчал бы, – скривила искаженное огнем лицо Аскара. – В Аду не осталось ни одной мертвой души, которая бы не знала – ты когтем о коготь не ударил в защиту Дьявола. Все, что тебя интересовало в инциденте с Победоносцем, так это сожрать царскую дочь^[88]. Ты принес Преисподней позорище, выраженное в миллионах икон, где изображен ты, Победоносец с копьем и сеанс последующего иглоукалывания. Так зло еще никто не опускал. Тебя ждет разбор полетов у Сатаны. Прощай, неудачник.

Кушетка растаяла в огне вместе с аудитором, и дракон вернулся в состояние депрессии. Он чувствовал: женщина с ребенком находятся буквально под ногами. Но не мог понять – где именно, хотя не раз прочесал всю пустыню вдоль и поперек. Аскара нажалуется, его переведут возить грузы. Карьера не удалась. Оторвав когтем фольгу, дракон с обреченным видом распечатал новую пачку персена. Ему хотелось петь и плакать.

Четырехлетний ребенок, спрятанный в подземной пещере вместе с матерью, играл на полу, переставляя фигурки ангелов из каменной соли, а мать умилялась непослушным светлым волосам, покрывавшим детскую головку. Дитя улыбнулось, повернув личико в сторону вибраций, доносящихся снаружи. Шестая голова дракона выводила слова песни пронзительным голосом, а остальные подпевали ей, создавая фон бэк-вокала:

What I’ve felt, what I’ve known Sick and tired, I stand alone

Could you be there?

Cause I’m the one who waits for you…^[89]

– Фу, – нахмурилась мать. – Хэви-металл – сатанинская музыка, детка.

– Неправда, мама, – возразило дитя. – Любой звук – творение Божье.

Женщина засмеялась, обнимая ребенка, – самого прекрасного на Земле.

Где-то совсем неподалеку печально хрустел персеном дракон.

Дата добавления: 2015-10-26