Отступление № 5 – Кар/прошлое

Он снова видел дождь. Да-да, тот самый. Упругие, сильные, прозрачные струи, хлеставшие по серым камням мостовой без перерыва – целых два дня подряд. Узкие улицы, переполненные бурлящей водой. Белые прожилки молний, напоминающие тонких червей в разрезе черных туч. Каменные дома, содрогающиеся от раскатов грома и мокрых бродячих собак: жалких, скулящих, пытающихся спастись от грозы. Он видел себя, подставляющего лицо ливню, низвергавшемуся с неба, – вода потоком лилась по щекам, непривычно холодная, пробирающая ознобом до костей. Уже потом, через много лет, Кар услышал в разговоре выражение – «и разверзлись хляби небесные». Да, эта фраза идеально подходила под описание случившегося. День, который ему предстояло запомнить на всю жизнь. Что еще можно сказать здесь? «Я предчувствовал это уже тогда»? Наверное. Спустя считанные минуты после своего поступка он был охвачен смутной тревогой. Она длилась сутками, неделями и месяцами, не прекращаясь даже по ночам. Спроси его кто-нибудь: а в чем же, собственно, дело – он не смог бы объяснить причину этих страхов. Просыпаясь среди ночи, Кар вскакивал на своем ложе, смыкая на груди дрожащие пальцы, он долго сидел, тяжело дыша, вытирая холодный пот влажной циновкой. Шли годы, но кошмарные видения, смешанные с подсознательным страхом, не желали исчезать. Кар принял решение: не сказав командиру ни слова, он дезертировал – бежал из города под покровом темноты, чтобы никогда не возвращаться назад. Бегство не помогло. Счет бессонных ночей пошел на тысячи, и он никак не мог поверить, что это происходит именно с ним. Полностью лишенный эмоций, Кар всегда считал себя толстокожим, как носорог. На войне он действовал жестоко, предпочитая тактику «выжженной земли»: в захваченном селении сжигались дома обычно вместе с их жителями. Гуманисты в таких случаях поднимают вой, требуя пожалеть хотя бы женщин и детей. Но где же логика? Женщина обстирывает врага, кормит его и спит с ним, рожая вражеской армии новых солдат. Смерть ребенка лишает противника будущего военного гения – никому неизвестно, кем способно вырасти дитя, чья ненависть к захватчикам впиталась вместе с молоком матери. Невозможно поверить? Напрасно. Все великие полководцы не вылупились из яиц дракона, они ведь тоже были детьми – милыми, доверчивыми, зажавшими в замурзанной ручонке петушка на палочке. Оказавшись после очередной войны в далеком теплом тылу, на церемониальной должности, управляя сотней толстых, ленивых, обгоревших на солнце солдат, Кар медленно умирал от скуки. В гарнизоне его ненавидели, и это еще скромно сказано: ведь для него считалось нормальным поднять подразделение ночью, с нагретых сном циновок, и устроить десятикилометровый марш при полной выкладке. Он был скуп на похвалы для подчиненных, но щедр на затрещины.

Бесследно исчезнув из города, Кар отлично устроился в новой стране. Безработица – удел слюнтяев и маменькиных сынков. Профессионалы, умеющие не только грамотно убивать, но и учить этому других, – на вес золота даже в мирное время. Планета покорно лежала перед ним, маня своей доступностью: он изучил ее, как старый курильщик любимую трубку, заглянув в самые отдаленные трещинки. Те, кто окружал его, не переставали удивляться – насколько этому человеку неведомо чувство страха в бою. Кар воевал в Югославии, Эфиопии, в Сальвадоре и на Филиппинах, лез в самое пекло, в гущу кровавых сражений. Он не имел предпочтения, за кого именно сражаться: кто больше платит, тот и босс. Пять лет назад Кар убивал американцев в Ираке, учил боевиков-суннитов правильно закладывать самодельные бомбы на обочинах пыльных дорог провинции Анбар. Через пару лет он заключил контракт с охранной фирмой из США и поехал в Афганистан в качестве приглашенного инструктора натаскивать местный спецназ против талибских отрядов. Привыкнув к смерти, Кар давно потерял представление, насколько ценной может быть жизнь: он убивал людей без эмоций, как давят тараканов. Однажды, упиваясь дрянным виски в ночном баре Монровии, он задумался – сколько же на нем может быть крови? Он отнял много жизней – сотни или, может быть, даже тысячи… Лица мертвецов в воспаленном от алкоголя сознании сливались в ком, представлявший собой сплошной слепок кричащих ртов. Малик и Ферри часто меняли внешность по принципу голливудских звезд, Кар ограничивался сменой документов, да и то лишь в случае, если отдельные страны объявляли его в розыск. У него слишком типичное лицо: не потащит же полиция в участок всех людей, обладающих бритой головой и горбатым носом! Тогда первым делом надо Гошу Куценко арестовать. Стрижку «под ноль» Кар освоил уже в армии, когда ему не исполнилось и шестнадцати. Отец с малолетства учил его: при рукопашной схватке противник часто старается вцепиться в волосы.

Он уже начал привыкать к ужасным снам, когда однажды ночью его видения посетил человек из другого мира. Зловещим и отстраненным голосом он зачитал Кару смысл его наказания, приоткрыв завесу сжигавшей сердце тайны. Пользуясь служебным положением, ему жестоко и несоразмерно отомстили, раздавив, словно никчемную лягушку. Как выяснилось позже – не только ему. Ферри, который десять лет назад отыскал их с Маликом в Москве (благодаря своим бесчисленным деньгам и шикарным возможностям Интернета), да и сам Малик, тоже пали жертвами откровенной, бесстыдной мести. Только собравшись втроем, они осознавали, насколько ужасные страдания выпали на их долю: то, что масса неразумных людей способна принять за великое б л а г о д е я н и е. Он вспомнил, как рвал зубами вены, заливаясь кровью после кошмарного пробуждения, безумел, ломая об стену ногти, узнав, ЧТО ИМЕННО ему предстоит. Потом наступила апатия. Его охватило желание влезть под землю и лежать там, чувствуя, как в нос и уши заползают черви, только бы не возвращаться обратно, в этот треснувший надвое мир. Кар заново спросил себя – так, как уже спрашивал миллион раз, – ПОЧЕМУ ОН ТОГДА НЕ ОСТАНОВИЛСЯ? Зачем одним своим движением сделал все то, что обрекло его на бесконечный ужас? Не отвлекся, не отвернулся…

Если бы он только мог знать, что его ждет…

Кар снова погрузился в воспоминания. В мозг ворвался тропический ливень, и потоки воды, бегущие по серым камням. Он увидел себя – хмурого, небритого, в мокрой одежде, бредущего вверх по дороге. Женщину, провожающую его взглядом ненависти. Смеющихся солдат. Свою ладонь, с которой дождь уже смыл темные брызги крови.

Теперь все это должно кончиться. Он очень долго ждал этого момента.

Всю свою жизнь.

Глава II. Озеро огня
(Пятница, утро – ближе к проспекту Мира)

В Москве между тем тоже шел дождь, но отнюдь не ливень. Так уж принято, что стандартная московская непогода обычно выражается в моросящих, как из спрея, мелких капельках. Превращаясь в водяные разводы, они тоскливо струятся по миллионам оконных стекол. Прохожие дружно ощетинились зонтиками, асфальт окрасился в темно-серый цвет, нудно поблескивая мокрыми боками тротуаров, напоминая выброшенного на берег кашалота. Уставший, измученный Малик, едва таща ноги, брел вдоль проспекта Мира вместе с белокожим незнакомцем – он предусмотрительно выбрал левую сторону, подальше от шелковой перчатки. Молодой человек неустанно ощупывал свое лицо. Нежная, юношеская кожа еще хранила остатки язв от ядовитых укусов саранчи, зато порезы, причиненные железными крыльями, уже полностью зажили. Незнакомец, чья одежда превратилась в груду лохмотьев, отнесся к физическим повреждениям безразлично, не проявив никакой разновидности гнева или возмущения. Оба шли молча, поскальзываясь в мелких теплых лужах, отражавших бледный рассвет. Жалкие остатки общественного транспорта окончательно прекратили работу, нормальная тачка с ключами в замке зажигания не отыскалась среди массива железного металлолома. Да и проехать по дорогам уже невозможно, ситуация ухудшается с каждой секундой. На подступах к метро «Рижская» проспект начал постепенно превращаться в сплошную, «глухую» пробку из слипшихся боками «мерсов», «дэу» и «жигулей». Более того, это была настоящая богиня пробок: подобных заторов Малик не помнил даже в худшие времена на Кутузовском. На стенах домов, расползаясь под влагой дождя в бумажную кашу, белели свежие объявления с отрывными талончиками – новая фирма «Лабеан» предлагала «по сходной цене» взять на себя грехи состоятельных господ, а также обещала содействие в личной аудиенции с Иисусом Христом. «Нормально, – подумал Малик. – Send me money, send me green – Heaven you will meet^[39]. Думается, там у офиса уже приличная очередь выстроилась».

Умудренные опытом друзья подтрунивают над его молодостью, горячностью и вечной любовью к спорам. Однако даже Кар скрепя сердце соглашается – Малик обладает излишне обостренным чутьем. Пусть, как и Ферри, он изначально с пофигизмом отнесся к монастырской находке Кара. Но нельзя отрицать – еще до того, как невеста появилась в поле зрения, Малик четко почувствовал пятой точкой: в черновике ее упомянули не просто так. Ожидаются ОЧЕНЬ большие проблемы. Благодаря ему Кар сразу подхватился и рванул в Стамбул, а Ферри связался со своим личным летчиком, дабы подготовить самолет и забрать Кара вместе с гостинцем. Без помощи белокожего им никак не справиться, только он в условиях перманентного бессмертия способен нейтрализовать невесту. Строчка в черновике, к чьим словам они не проявили должного интереса, расплетается на множество тончайших нитей, как клубок в лапах игривого котенка. Вчера выяснилось – они больше не одни в гонке. Права на мертвую девушку предъявили и другие, более могущественные силы. Сначала незнакомца попытался остановить человек с длинными белыми волосами – в подъезде произошла драка, и в результате у невесты появилась возможность сбежать. В вестибюле «Отрадного», казалось бы, все шло отлично: невеста находилась в шаге от объятий белокожего. Однако ее торжественное превращение сорвал марш-бросок твари в серебряной маске – обладателя рта, полного саранчи. Пожалуй, этот обгоревший отрывок черновика содержал больше информации, нежели удосужился прочитать Кар. Метаморфозы последних суток свидетельствуют: невесту точно придется брать с боем.

Ведь у нее вдруг появилась пара неожиданных защитников.

Могущественных. Сильных. К счастью, не очень умных. Невеста у них в руках, но они пока не знают, ЧТО она способна сотворить. Иначе мир уже успел бы измениться – а он остается прежним. Надо найти ее. Как можно скорее.

Сердце Малика терзалось: его растаскивали на мельчайшие куски щипчики острой злости. Он был ужасно раздосадован провалом, проклиная все и вся, но в первую очередь – себя самого. Малик с первых же секунд признал в телерепортаже Светку: даже стакан с коньяком уронил – еще бы, только недавно жену закопал, а тут – снова-здорово, лезет из могилы тебе навстречу. Именно по этой причине Малик позорно скрыл от друзей правду: кем ему приходится невеста. Он просто обалдел, потерял дар речи, когда понял, что ключом к их освобождению является девушка, которая три дня назад лишь полчаса пробыла его женой – после регистрации брака разбилась в автокатастрофе. Замешательство поглотило разум Малика – сразу сказать правду он не успел, а потом попросту испугался. Вдруг друзья пропитаются негативом, перестанут ему доверять? Того гляди, еще и заподозрят: может, он продолжает любить невесту и попытается спасти девушку от ее участи…

Несусветная глупость. Он любит только себя. И конечно же друзей. А вот они его – наверное, уже нет. Отныне репутация Малика в глазах Ферри и Кара существенно подмочена. Но давайте будем справедливы! Разве не он вовремя напомнил им про опасность, исходящую от невесты, сподвигнув Кара срочно лететь в Стамбул? Нашел через одноклассники.ру и «Желтые страницы» в Интернете адреса всех подруг и матери Светланы? Среагировал быстро и четко, без сучка и задоринки. Так в чем же его вина? Хотя нет-нет-нет… он все-таки чуточку виноват, это следует признать. Из-за него они потеряли кучу времени. У него язык не повернулся назвать свой домашний адрес Ферри – а ведь понятно, именно туда должна была первым делом пойти Светка… Сама-то она не москвичка, хату снимала – и, ясный перец, отказалась от съема, за две недели до свадьбы переехав жить к нему. Оправдание здесь одно – Малик заранее знал: деваться ей некуда. На совете в лимонной комнате было решено шерстить квартиры подруг по списку. Он-то и обвел первым кружочком адрес Иры Лекаревой – ведь Ирка-то, по сбивчивым рассказам Светы, ее одноклассница, да и живет с ними РЯДОМ. Все радовалась, что в гости друг к другу будут ходить… Однако белокожий, руководствуясь лишь ему одному понятными принципами, а то и обычной ленью, решил проверить т о ч к и у проспекта Мира и только затем ехать в Отрадное. От помощи с их стороны он наотрез отказался, предупредив, что любая слежка за ним будет расценена как недоверие. В доказательство успеха мероприятия он принесет с собой голову невесты. Дальнейшее уже известно. Благодаря вмешательству мужика в черном плаще Светлана смылась, а Малик, не выдержав терзаний ожидания, позвонил незнакомцу на сотовый. Выслушав детальный рассказ, он решил действовать на свой страх и риск: попросил белокожего оставаться на месте. К нему неожиданно вернулась уверенность – той же пятой точкой он понял, что Светлана вскоре наберет его номер. Так оно и вышло. Разыграв, как по нотам, актерскую сцену бурной радости, оперативно назначив мертвой суженой встречу в вестибюле метро, он вновь созвонился и пересекся с белолицым. По дороге к «Отрадному» Малик подробно расспросил его о поведении противника. Вполне возможно, называя себя посланцем Сатаны, тот попросту блефовал.

Малик никогда не ставил друзей в известность о своей очередной женитьбе, или, как тут принято говорить, «заключении брака». Не приглашал на свадьбу, а уж на похороны – тем более. Зачем? За всю свою жизнь он уже успел жениться раз пятьдесят, а при таком раскладе это не торжество, а рутина. Кроме того (что никак не дойдет до мозгов Кара и Ферри), чем меньше людей будут видеть их троицу вместе – тем лучше. Мир тесен. Каждому уже неоднократно приходилось убивать свидетелей, опознававших их под другими фамилиями, с чужими паспортами, через много лет после первой встречи в разных концах света. Он легко женился и так же легко расходился. Женщина желает замуж? Отлично – пусть она получит то, что хочет. Сам Малик давно распрощался с таким чувством, как любовь: в его обстоятельствах вообще лучше не любить, а только увлекаться. Но семейная жизнь для молодого человека необходима, как вода для рыбы, – воспитанному в традициях патриархального семейства, ему не нравилось жить одному. Требуется тот, кто будет покупать продукты, убираться в квартире, показывать класс в постели да еще и благодарить за все это Бога. Малик редко употреблял родной язык, разве что во время бесед с друзьями – он изрядно подзабыл свои корни, считая себя гражданином мира. Он, Кар и Ферри имели по десятку различных паспортов: не каких-нибудь там кустарных фальшивок, а вполне легальных документов. Это делало перемещение по свету легким и приятным. Чужие же языки не составляли проблемы – они имели достаточно времени, чтобы изучить все нужные наречия. Каждый из тройки имел свои собственные, уникальные способности. Ферри делал деньги, Кар – убивал. А он – профессионально соблазнял, оттачивая мастерство до полного совершенства. Скуки ради, он часто бился об заклад с друзьями, что уложит в постель ту или иную женщину за день, и всегда выигрывал спор. Обаяние и шарм никому не даются от рождения, но им вполне можно научиться, если обладать усидчивостью.

А он был очень терпелив.

Ему уже приходилось хоронить жен, поэтому внезапная смерть Светки не вызвала у Малика особых расстройств. Только смутное недовольство – ведь придется срочно подыскивать новую супругу. Наверное, аналогично чувствуют себя женщины, когда, купив пару дизайнерских туфель, обнаруживают, придя домой, на боку одной из них некрасивую трещину. Незачем ремонтировать и тратить на это деньги. Проще сдать обратно либо купить новые. Его нельзя упрекнуть в несоблюдении традиций: для виду он огорчался, залив глаза болью ужасных страданий. Театрально надел лежащей в гробу Свете на палец обручальное кольцо, все поминки просидел с каменным лицом. Гости с умилением шептались: «Бедняга, как же он ее любит!» А то. Никто из них не видел, как следующую же ночь он провел в постели сразу с двумя девчонками, удачно подцепленными на клубном танцполе. Малик был асом в знакомствах – в поезде, в самолете, на вечеринке, да и просто на улице. Светка тоже «снялась» стандартным методом, во время пресс-коктейля в Госдуме: на светских мероприятиях склеить девицу проще простого. Переспав, он пронумеровал ее, поставив порядковый номер в записной книжке напротив нового имени. Малик делал это не по причине цинизма, а из-за элементарной осторожности: лучше уж поставить на всех баб номера, как на скаковых лошадей, нежели ошибиться, назвав Свету Леной. Тут же просто стада однотипных имен… Оля, Маша, Аня… Спутаешь, так потом капитальный скандал на весь день обеспечен.

Скандалов Малик очень не любил.

Они уже подходили к дому Ферри. Плазменный экран у торгового центра, сделав перерыв в рекламе, транслировал выпуск новостей CNN. В прямом эфире показывали интервью президента Грузии – растрепанного, в измятой одежде, с безумными глазами. Брызгая слюной, тот страстно повествовал, что Апокалипсис – дело рук спецслужб Кремля, топчущего нежные ростки молодой кавказской демократии. У клуба «24+» девушки, одетые в игривое нижнее белье с крылышками, прицепив бумажные рожки, раздавали приглашения на вечер знакомств Gangbang of the Dead^[40]. Малик из любопытства взял глянцевый флаер со слоганом: «Согреши, пока еще можно!» На ступеньках клуба, блистающего жалкими остатками неоновой рекламы, восседали соратники Емельяна Пугачева, казненные в 1775 году на Болотной площади: в изорванных кафтанах и с густопсовыми бородищами. Не сняв с шей веревок, казацкие старшины отдыхали, попивая из бокалов банановый коктейль «дайкири». Через дорогу от метро «Проспект Мира» блистала позолоченными куполами отреставрированная церковь, где при советской власти находился склад картошки. Распахнутые настежь двери издавали призывный скрип, но само здание пустовало, залившись воском от давно сгоревших свечей. У входа прямо на мокром асфальте сидел в хлам укуренный мужик со значком депутата Госдумы на лацкане пиджака: затягиваясь толстенным «косяком», он трубно мычал, тараща в прохожих водянистые глаза. Костюм страдальца был измят и обсыпан пылью, что невольно превращало мужика в некий прототип Кисы Воробьянинова, которого злой Остап Бендер заставил просить милостыню в Пятигорске.

– Мать вашу да в белый день, – сочно психовал мужик, окутываясь плывущим из недр «косяка» извилистым дымом. – Как же фигово-то, а… Я же только неделю назад в «Единую Россию» вступил, всех вас в штрудель… думал, карьеру сделаю, опять-таки для бизнеса хорошо. Получается, есть существа круче Путина? А почему не предупреждали? Я бы ксиву помощника Патриарха купил, наверняка недорого. И че мне всю жизнь не везет? Рубль накрылся, купил долларов. Доллар начал падать, перевел деньги в евро. Евро упал – перевел в золото. А теперь куда переводить-то, бля? Святые угодники, застрелиться хочу… и ведь хрен застрелишься!

Незнакомец, смотря под ноги, переступил через мутную лужу. Мысли носились, жужжа и роясь, словно пчелы в потревоженном улье. Губы тронула слабая улыбка. Приключение с каждой минутой становилось все интереснее и интереснее, накачивая кровь адреналином, приобретая новые эффектные повороты. Безусловно, нападение облака зверской саранчи, способной лишить человека разума одним своим видом, добавило в поиски невесты нежеланные коррективы. Примерно пару часов они с Маликом провалялись без сознания в вестибюле «Отрадного». Исследование туннеля вплоть до «Владыкино» оказалось делом бесполезным. Человек в маске, безусловно, не такой дурак – он не стал, сложа руки, дожидаться их визита. Станций много, направлений – тоже… скорее всего, они с невестой успели выбраться на поверхность, а там уж – ищи ветра в поле. Он украдкой взглянул на Малика: тот окончательно пал духом. Тонкие ноги заплетаются, выглядит – краше из гроба встают. Напрасно. Игра ведь только началась. Теперь им противостоят минимум два соперника. С какой целью они защищают невесту – лично его не интересует. Давным-давно во дворе своего дома он любил стравливать диких животных: делая ставки на то, как долго продержится кто-либо из особей. Так вот – не очень-то интересно наблюдать раздирание львом тушки кролика. Но совсем другое дело, если лев сразится с тигром, а буйвол вступит в бой со слоном. Он учитывает возможность, что эти существа пришли из других миров (при Апокалипсисе чего не бывает), но ему не в первый раз вступать в спор с богами. Невеста будет найдена.

Уж он-то знает, как ее найти…

Асфальт под ногами упруго дрогнул и выгнулся. Не дав передышки, вслед за первым последовало сразу два подземных удара подряд. Улицу подбросило, как при взрыве авиабомбы, раздался рвущий голову скрип и треск: подземелье бушевало, словно из глубин на поверхность пыталась вырваться тварь, превосходящая размерами любое чудовище юрского периода. Режущая звуковая волна толчками разошлась в стороны – прохожие на проспекте попадали в ужасе, у многих из ушей брызнула кровь: разорвались барабанные перепонки. Погасшие фонари на столбах лопнули, осыпав улицы дождем из мельчайшего стекла, в кроваво-черном небе истерически закаркали стаи ворон. Незнакомец неудоуменно смотрел, как вспучивается асфальт: поднимаясь покатым верблюжьим горбом, плавясь под жестоким напором изнутри. Железные крышки люков канализации со свистом взлетели высоко вверх, подброшенные струями горячего пара: асфальт взорвался мельчайшими трещинками. Их сеть паутиной расползлась по всему проспекту Мира, пронизывая тротуары, взбираясь по столбам, плотно опутывая фундаменты домов. Свидетели события не успели опомниться: последовал новый импульс терзающего звука и столь же сильный подземный удар – сотни оконных рам со стоном выдавили из себя стекла, вновь наполнив воздух серебристой пылью. Малик протяжно выругался, растирая по лицу кровь, – его зажившая кожа была заново изрезана десятками осколков. Асфальтовый нарыв прорвался, накрыв проспект тягучим ревом, – в небо взвился пенящийся фонтан жидкого огня. Отброшенные горячей волной, десятки автомобилей с поспешностью устремились вверх, объятые пламенем. На ступени клуба «24+», разогнав пугачевцев с коктейлями, рухнул, развалившись на части, пылающий «опель». Девушки, изображавшие ангелов и бесов, покатились по асфальту, сбивая с бумажных крыльев языки огня: они истошно вопили от чувства боли, а не от страха. Другая легковушка стрелой спикировала с небес, насквозь пробив крышу старого дворянского особняка: один из каменных атлантов, державший балкон с витиеватой решеткой, переломился пополам. Здания, окружающие по периметру кратер вулкана, начали медленно сползать вниз – прямо в центр расцветающего, как прекрасная адская роза, огненного жерла. Добравшись до края бездны, первый дом дернулся в последней агонии, плюнув вокруг искрящимися стеклами, он бесследно исчез, взорвавшись на прощание пышным букетом оранжевых искр.

– Что это? – невозмутимо поинтересовался незнакомец.

Рукой в перчатке он потрогал кровь на носу. Жар был нестерпимым: таким, если бы засунуть голову в глубину раскаленной духовки, где печется гусь.

– Вероятно, открываются Врата Огня, – изнемогая, ответил Малик. – По правилам финала Апокалипсиса, живые и мертвые жители Земли должны предстать перед Страшным Судом и быть «судимы по делам своим». Грешников бросят в «озеро огненное». Это озеро сейчас перед нами: полагаю, в течение двух дней такие кратеры возникнут в Москве повсеместно. Пылающие воды примут миллиарды граждан, не угодивших Иисусу неправедной жизнью, жерло расплавит их и душу, и тело, обратив в невидимый прах. Устраивать небывалую толкотню и давилку, сгоняя миллиарды грешников на единый берег озера, непрактично, видимо, откроют мобильные пункты сброса осужденных – то, что ты видишь перед собой. Разумеется, сейчас ты не умрешь, если захочешь спрыгнуть. Кратеры начнут переваривать грешные души в день первого заседания Страшного Суда.

Незнакомец изобразил на лице слабое подобие удивления. Комментировать что-либо вслух он не стал. Сбросив с себя остатки изорванной саранчой рубашки, оставив перчатку на правой руке, он выглядел весьма забавно. Но Малик боялся сказать ему об этом. Некоторые люди не понимают шуток.

Пробравшись через остовы пылающих автомобилей, они оказались у элитного дома, где последние десять лет проживал Ферри. Будка охраны пустовала, консьерж исчез, а мраморная стойка рисепшена была щедро усыпана внутренностями разбитого телефона для местной связи. Стеклянный лифт, впрочем, работал, подпитываясь от дизельного генератора. Буквально за пару секунд они плавно взлетели к пентхаусу под крышей здания. Малик до отказа надавил на пуговку звонка, слыша дребезжащую трель: оригинальностью в плане оснащения Ферри не блистал. Из недр квартиры раздались бухающие шаги, и Малик сжался в тяжелом предчувствии.

Как он и думал, дверь открыл Кар с потемневшим от ярости лицом, на котором играли желваки. Улыбнувшись незнакомцу, он вежливо пропустил гостя в коридор. После чего, не делая паузы, ударил Малика в челюсть…

Глава III. Инъекция серы
(Пятница, станция «Тимирязевская»)

Агаресу полегчало. Нежная, приятная теплота волной разливалась по груди, оживляя омертвевшие мускулы, онемение и боль постепенно исчезали. Осторожно скосив глаза, он увидел лежащий рядом пустой шприц с длинной иглой и сразу понял причину своего воскрешения. Когда демон потерял сознание, ему сделали инъекцию серы прямо в сердечную мышцу. Зрение пока не восстановилось полностью: картинка перед ним искажалась слабыми помехами, словно на экране старенького телевизора. В углу туннеля, прямо на рельсе, сидело существо в белой маске без прорезей. У его ног, свернувшись калачиком, тихо дышала светловолосая девушка в мятой футболке, цветастых балийских шортах и абсолютно идиотских розовых кроссовках. То ли находилась без сознания, то ли спала глубоким сном.

Агарес приподнялся на локтях, он чувствовал тошноту и злобу.

– Откуда у тебя сера? – сухо спросил демон, обращаясь к ангелу бездны.

Аваддон меланхолично перебирал волосы девушки.

– Стандартный набор, входит в типовую экипировку силовых ангелов, – ответила маска. – Рекомендуется применять при допросе раненого демона, если наши ребята излишне помяли эту тварь при захвате. Вставляет, как выпитые залпом двадцать чашек крепчайшего кофе. Не волнуйся – я сделал укол, не рисуя крест на поверхности твоей кожи. Хотя, по моему скромному мнению, парочка хороших ожогов поперек лица тебе вовсе не помешает…

– Ну и пидор же ты… – бессильно выругался Агарес.

Превозмогая боль, он полез в карман за сигаретами. Маска холодно молчала.

– Не можешь ответить? – ухмыльнулся демон. – Разумеется. Вам запрещено материться – особенно тебе. Замечательные правила установлены на ваших Небесах – я просто подыхаю со смеху. Убивать можно, а вот выругаться – нельзя. Что, язык проглотил? Ну-ка, скажи мне в ответ – иди на хер? Слабо?

Маска не пошевелилась.

– Ооооо… – развеселился Агарес. – Я так и думал. А «блядь»? Да у тебя скорее скулы раскрошатся. Скучно, наверное, с ангелами на футбол ходить.

Морщась, он всунул «яву» в онемевшие губы.

– Что тебе здесь надо? – прервала молчание маска.

– Того же, что и тебе, брат, – прикусив зубами фильтр, ответил демон. – Невеста. Я надеюсь, она в норме? Или ты тоже вколол девице немного серы?

Из-под маски прозвучало нечто похожее на смех.

– О если бы, – чуть повысив голос, сказал Аваддон. – Я всего лишь прикоснулся к ней, дабы повести за собой. Но бедная девушка приняла меня за другого и лишилась чувств. Хлопать ее по щекам и обливать водой я не стал, ибо не было времени для гламурных политесов: пришлось взять невесту на руки и бегом сматываться по туннелю. К счастью, я сильный мальчик и сумел уйти далеко, прежде чем выдохся. Они не решились на преследование… в туннелях темно, никакого освещения нет, кое-где громоздятся столкнувшиеся поезда – толком не разберешь пути. Да и саранча изо рта, я полагаю, существенно их напугала… если не сказать больше.

Агарес затушил окурок и откинулся назад, заложив руки под голову.

– Но ведь ты способен использовать саранчу только один раз, верно? – спросил он с издевательской улыбкой. – Дубль два уже не пройдет. У вас на Земле строгий лимит чудес – на второе надо уже запрашивать Высочайшее разрешение. А Ной, насколько мне известно, не слишком любит их выдавать.

– Откуда у тебя такая информация? – растерянно пробормотала маска.

Демон пренебрежительно хмыкнул.

– Уж кто-кто, а ты бы мог об этом и не спрашивать. Я ведь тоже в прошлом работал в Раю, как и ты, милый братец, или совсем память отшибло? Однако, когда Дьявол восстал против Бога, а я оказался в числе поддержавших его ангелов, мне пришлось переехать на нижний этаж – в адские квартиры. Так вот, брателло, падшие ангелы попадают к нам в Ад с завидной регулярностью: переспят с женщиночкой, ширнутся героином, хапнут взятку за быструю к о н в е р т а ц и ю молитвы. Если застукают, трындец: вылетишь из райских кущей с волчьим билетом. Этот поток нескончаем, мы имеем эксклюзивную инфу из первых рук и даже записи речей с ваших совещаний. А вот из Ада в Рай, малыш, еще никто никогда не попадал. Поэтому сиди тихо и соси Евангелие. Вы в минусе, мы в плюсе.

К ангелу бездны подбежала отощавшая на подземных харчах крыса, таща за собой облезлый хвост. Не меняя позы, тот отшиб ее сильным ударом ноги.

– Мне ни к чему меряться с тобой крыльями, – донеслось из недр маски. – Попытайся усвоить своим злобным мозгом: ангелы, к твоему сведению, не только птицы, но и люди. Причем довольно симпатичные, что обусловливает повышенное внимание к ним женского пола. Да, мы можем и водочки выпить, и зажечь на танцполе, и трахнуться – это ж жизнь, после добрых дел тоже надо расслабляться. Почему бы не хлопнуть стаканчик, если ты предотвратил планы развязать очередную войну и спас сто миллионов человек? Расслабься, через телекран, как у Оруэлла в «1984», за нами не наблюдают. Главное – не попадаться. Отношения с земными женщинами не то чтобы приветствуются, но официально и не запрещены. Главное – от любовных связей не должны рождаться дети, потому что из них вырастают великаны, жаждущие вкусить человеческой плоти^[41]. Однако мы не лыком шиты: в подсумке у каждого ангела не только сера, но и пачка лучших презервативов. Съел? Ваши пиарщики уже языки в кровь стерли, рисуя нас в образе трезвенников и импотентов. Формально – да, но отличай формализм от реальности. Я же не интересуюсь, какие у тебя отношения со служебным крокодилом, хотя на работе случается всякое. Но надеюсь, ты хоть счастлив.

Агарес отметил, что брат не изменился. По количеству яда, содержащегося в каждой фразе, он переплюнет даже обозревателей Первого канала. Тем не менее ничего не поделаешь – судьба развела их по разные стороны баррикад.

– А что крокодил, брателло? – моргнул демон. – Симпатичное животное. Очень удобное, мягкое – как кресло в бизнес-классе самолета. Легкое в управлении. Злое, конечно, но кошки тоже сволочные твари, а их все держат в домах, берут на ручки и сюсюкаются. Безусловно, на своей службе ты преуспел намного больше меня. Да кто я вообще такой? Всего лишь управляющий восточным сектором Ада, скучный офисный клерк верхом на дистрофичном крокодиле. Зато ты – царь саранчи! Звучит – суперски. Потрясающую карьеру сделал, преклоняюсь и уважаю. Любопытно, а какой твой следующий шаг? Думаю, император блох или президент гусениц.

Аваддон снял маску – демон сразу понял, что перебрал с юмором.

– Я не стану упражняться с тобой в остроумии, – огрызнулся ангел. – А вот набить морду, если продолжишь активно нарываться, могу без проблем. Правда, это будет не драка, а избиение. Так уж заложено природой: на встрече с ангелами демоны испытывают пусть легкое, но недомогание – нарушения зрения, головокружение, тошноту. У нас в жилах течет одна кровь, поэтому ты получаешь эффект боли в тройном размере. Еще пара шуток про силы добра – и заработаешь в глаз. Предупреждаю, уймись.

Тирада была произнесена спокойным голосом, в котором только очень опытный психолог смог бы отыскать нотки зарождающегося бешенства.

– Вау, – уважительно сказал Агарес. – Я, наверное, должен дрожать от страха или типа того? Сейчас начну. Прелестные силы добра угрожают дать по хлебальнику отвратительным силам зла. Где-то я уже слышал такую риторику… у вас никто из ангелов не стажировался в администрации Буша?

От сильного удара у него перехватило дыхание – инстинктивно прижав руки к солнечному сплетению, демон застонал. Боль взорвалась в голове красным шаром. Скорчившись, он зашарил по шпалам в поисках камня. Не дожидаясь итога поисков, ангел бездны саданул брата каблуком в живот.

– Это превентивная мера, – скучно заметил он, вернувшись на место. – Никому не позволено сомневаться в добре. Мы за это ноги отрываем.

– Сволочь… – прохрипел Агарес, силясь встать и хватаясь правой рукой за ободранную деревянную шпалу. – Блядь крылатая… сучий потрох…

Закашлявшись, он сплюнул сгусток крови. Плевок зашипел на рельсе, словно попал на раскаленную сковородку, – в крови демонов содержалась кислота.

– Я тебя предупреждал, – спокойно ответил Аваддон. – Дважды предупреждал. И скажи спасибо, что не нарисовал на теле крест, иначе валялся бы тут сейчас весь в нарывах и ожогах. Нельзя оскорблять силы добра, тем более сравнением с США: они на это очень обижаются. Теперь, когда ты успокоился, мы перейдем к интеллигентной беседе. Итак, заново интересуюсь: ты сказал – тебе тоже нужна невеста. Мой вопрос – зачем?

– И почему все ангелы такое чмо? – продолжая кашлять, задумался вслух Агарес. – Честное слово, мне начинает нравиться гимнаст с крестика на Голгофе. По крайней мере, он позволял бить морду себе, а не бросался на других. Хорошо, этот долг я тебе еще верну. Брателло, ты умеешь шевелить еще чем-то, кроме ног и крыльев? О’кей? Тогда пошевели мозгами. Уж конечно, я сюда не на экскурсию приехал. Товарищ Dark Lord^[42] приказал как можно скорее доставить тельце невесты пред его темные очи, поскольку девица ему крайне необходима. Возможные препятствия – устранить. А теперь ожидаю ответной любезности. Чем обусловлено твое появление?

Аваддон склонился, глядя на девушку, лежащую у его ног: он облизнул черные губы, пересохшие от обезвоживания. Тяжелый взгляд переместился на демона, но тот без страха смотрел ему в лицо. Глаза ангела заблестели.

– Ну что ж… – прошептал ангел бездны. – Хоть ты и демон, но мы вышли на свет из чрева одной и той же матери. Я сделаю для тебя исключение. Учти – в моем подсумке спрятаны не только сера и шприц, имеется также капсула с четвертью грамма крови Христовой. Эту субстанцию выдают лишь ОЧЕНЬ проверенным ангелам – помимо нашего родства, именно она добавляет львиную долю боли в твой нынешний дискомфорт. Подумай дважды, если захочешь напасть на меня со спины: я не буду церемониться, сразу сгоришь к свиньям. Так вот, я послан сюда к невесте – приказ с небесной печатью привез лично Хальмгар, можешь представить, какой важности это дело, если ради него пришлось отвлечь ангела Апокалипсиса. Я переместился, оказавшись в максимальной близости от нее, и попал в самую гущу событий. На Небесах как в воду глядели – девушке угрожает серьезная опасность.

– Тебе велели доставить ее ээээ… тому, кто с креста? – затаил дыхание демон.

– Нет, – покачал головой Агарес. – Мне было сказано – оберегай ее.

Агарес выдохнул. Сунув руку за пазуху, он быстро начертил на животе мелкую пентаграмму, воздав хвалу Дьяволу. Пронесло, слава Сатане.

– Порадовал ты меня, брателло, – медовым голосом сообщил демон. – И знаешь, я совсем не обижаюсь за то, что ты мне вломил, – ну какие, право слово, могут быть счеты между близкими родственниками? Большое спасибо, что сохранил девочку. Ты ее оберег, отлично. Выполнил свое задание, просто молодчина. Теперь помоги мне погрузить ее на плечо: пора перевозить девицу на свидание к Дьяволу. У меня дел еще до хрена, и…

– Я что, похож на идиота? – прервав его, поинтересовался Аваддон.

Агаресу ужасно захотелось это подтвердить.

– Что ты, братик, – сказал он, скрипя зубами. – Да ничуть. Впрочем, если тебя терзают подобные сомнения, то подожди здесь – я сбегаю за зеркалом.

Аваддон по-хозяйски положил руку на плечо девушки.

– Ты не понял, клоун, – прошелестел ангел бездны. – Если и пытался понять. Оберегать – очень широкое определение. До начала первого заседания Страшного Суда ее никто не должен использовать в своих целях. В том числе и ты. Тем не менее впервые за всю мою жизнь угроза исходит вовсе не из Ада. Сегодня я своими глазами видел, как ее пытались ликвидировать. Одного человека я узнал. Другого нет. Но пусть у меня отвалятся крылья, если я понял, что происходит. Пока ясно одно – без меня ей несдобровать.

– Да ладно, – с раздражением отозвался демон. – Опасность уже позади. Предлагаю не тусоваться в подземелье, наслаждаясь приятным обществом крыс, а переместиться, скажем, на «Коломенскую» или в «Выхино». Гарантирую – они затрахаются искать. Москва не город, а типа джунгли – тут даже соседи по лестничной площадке, случается, друг друга не видят по десять лет.

Ангел посмотрел в глубину туннеля, прислушиваясь к шуршанию тараканов.

– Он найдет ее, – сказал он с твердой уверенностью в голосе. – Он знает способ, как ее найти. Ломаю себе голову, ума не приложу – что с ним делать?

– Да кто такой – он? – прорвало Агареса. – Ты сказал, что узнал этого типа. Прекрати наконец-то наводить туман в стиле Дэна Брауна. С первой минуты нашей встречи я лелею мечту – разорвать его бледную морду в клочья.

– С ним-то все ясно, – уклончиво поведал Аваддон. – В данном варианте он лишь пешка, исполнитель. А вот человек, который отдавал ему приказ… Эта женщина определенно узнала его. Я не исключаю, что он приходится ей любовником или, что тоже вполне возможно, – законным мужем.

– Всего-то? – фыркнул демон. – Мужья часто нанимают киллеров для жен. Чем же она его так достала, если он гоняется за ней даже после смерти?

– Тебе не хватает рассудительности, – назидательно заметил ангел. – Девушка всего три дня как восстала из мертвых, от ее волос до сих пор исходит запах тлена. И тут является ее бывший муж/любовник в обнимку с известным персонажем древности, обладающим способностью заключать души в клетку. Можешь назвать меня параноиком, но выглядит это странно.

Скрепя сердце, Агарес кивнул. После драки с белокожим незнакомцем в подъезде он тоже пришел к выводу, что тут дело нечисто. Демон не постеснялся бы применить против брата силу, однако удача была не на его стороне. Любая часть крови Христовой для демона равносильна ядерному удару. Впрочем, может быть, еще появится возможность застать его врасплох.

– Ладненько, – пробормотал демон. – Надеюсь, ты способен понять: отныне у нас, как это ни парадоксально, общие интересы. Предлагаю для начала разобраться с придурком в женской перчатке, а уже потом решать вопрос, кому из нас двоих принадлежит невеста. Вот увидишь, она сама в момент повесится ко мне на шею. Женщины обожают демонических существ, я же в прямом смысле этого слова чертовски неотразим. Меня как-то раз в Новый год даже на обложку Men’s Health позвали голым сфотографироваться.

Плюнув на руку, он пригладил торчащие в стороны вихры белых волос.

– Идет, братец, – согласился Аваддон. – Я не знаю, как насчет мужа этой женщины, но с пареньком в перчатке нам точно придется повозиться. Я удивлен, почему ты сразу не догадался: мне все стало ясно в тот же миг, как только он прикоснулся к разбитому стеклу. Поэтому и пришлось срочно прибегнуть к помощи саранчи – иначе радость встречи была бы недолгой.

Имя незнакомца прозвучало в напряженной тишине, разорвав ее, как бомба. Лежащая на шпалах девушка вздрогнула – ее ресницы затрепетали. У демона отвисла челюсть: он невольно сжал висящую на шее пентаграмму.

– Ave Satanas^[43], – прохрипел Агарес. – А я-то думаю – для чего он упомянул, что знаком с Ахриманом? Да, похоже, наша компания существенно влипла. Ты прав, он с легкостью узнает расположение, где бы мы ни прятались, – правда, максимум два раза, иначе сеанс грозит ему сумасшествием. Нет, ты только подумай! Нехарактерно для меня, но просто дрожь пробирает. Мне было всего-то лет пять, когда папа, прилетая на ночь, рассказывал сказку про это существо. Согласно одной из легенд, его заключили в гробницу на безымянном кладбище, а двери опечатали сильнейшим заклятьем: они обязаны были раскрыться в ночь, предшествующую падению мира. Однако циничные археологи современности наткнулись на мумию раньше: они понятия не имели про заклятие Ахримана и потому сломали стену вместе с заколдованным замком.

Ангел подобрал маску: его лицо вновь сделалось глухим и бесстрастным.

– Какое счастье, что у нас с тобой разные отцы, – с облегчением сказал он. – Мой не пугал меня на ночь столь жуткими историями. Все достаточно цивильно и по-детски увлекательно… Друидские истории о деревах-стражах, фестивали духов леса, черные сверчки, живущие в глазницах черепов…

– По-моему, ничем не лучше, – вздрогнул Агарес.

– Знаю, – ответил ему Аваддон. – Но кельтские сказки не отличаются разнообразием, а «Золушку» и «Спящую красавицу» еще никто даже не собирался писать. Папа старался, чтобы мое сердце смягчилось добротой, поэтому не рассказывал про существование древних богов зла – об Ахримане я прочел уже во время учебы в академии ангелов. Без радости, но склонен с тобой согласиться: мы налетели на очень крутые неприятности. Этот парень с белой кожей не особо талантлив… но одного дара, полученного от бога Ахримана, вполне хватит, чтобы он не рассматривал нас как соперников.

Демон вскинулся – он вдруг вспомнил одну в а ж н у ю в е щ ь. Такую, которая вполне способна перевернуть весь расклад сил в другую сторону. Он колебался лишь одно мгновение – стоит ли открывать ангелу этот секрет.

– Я нашел решение проблемы, – сообщил Агарес. – Но давай поторопимся.

…Белокурая девушка у ног Аваддона, всхлипнув, открыла глаза…

Дата добавления: 2015-10-26