Интерлюдия 4.

Мир не обрел правильность. Иногда в глубине души Существо начинало сомневаться, случится ли это вообще. Мир вел себя не так, как должно. И маленькие двуногие, которых Существо увидело, тоже повели себя не так.

Нет, сперва Существо обрадовалось, встретив их. Они выглядели почти как те, что служили Существу в Просторной Пещере, принося вкусную еду. У каждого - две руки и ноги, круглая голова со смешным мехом на макушке и маленький рот с крохотными зубами, непригодными для настоящей пищи. Слабые бесчешуйчатые тела закутаны в ненастоящую кожу, ведь собственная кожа маленьких двуногих слишком тонка для внешнего мира. Существо даже вспомнило название этой ненастоящей кожи - одежда.

Но найденные Существом двуногие не умели говорить. Они издавали невнятные звуки, пронзительные и резкие, и не захотели исправиться, даже когда Существо обратилось к ним на правильном языке.

Едва увидев Существо, они повскакивали со своих насестов вокруг огня и заметались по поляне, их голоса зазвучали еще громче, еще пронзительней, еще неприятней. Существо расстроилось. Оно что-то сделало не так?

А потом глупые двуногие стали кидать в Существо палки! Сперва длинные и тяжелые, потом маленькие и острые. Это было не больно, но очень и очень обидно.

Существо рассердилось. Это чувство оказалось неприятным, и поэтому Существо рассердилось еще сильнее. Оно поднялось на дыбы, увеличилось в размере, и, распрямив кольца Своего тела, обрушившись на неправильных двуногих. Те бросились врассыпную. Существо, осознав ошибку, для второго удара прицелилось точнее, выбрав самого громкого двуногого... И услышало слова на правильном языке:

"Прошу Тебя, остановись!"

Существо извернулось в середине прыжка и посмотрело в ту сторону, откуда донесся голос. Там стоял такой же двуногий, как и эти неправильные, только мех на его голове казался совсем белый. И он говорил!

"Они плохие, - пожаловалось Существо. - Они кидали в Меня палки!"

"Они глупы, - сказал правильный двуногий. - Они будут наказаны".

"Я пришел за Тобой", - добавил он.

"Я хочу вернуться в Просторную Пещеру, - возразило Существо. - Я хочу правильных маленьких двуногих, говорящих на правильном языке, которые станут ухаживать за мной. Я никуда не хочу идти".

"Понимаю, - проговорил правильный двуногий. - Но для этого требуется время. Идем со мной, я позабочусь, чтобы за Тобой ухаживали правильно".

Существо заколебалось. Оно помнило понятие "времени". Для самого Существо оно не имело значения, но двуногие наделяли "Время" силой и властью. Даже самые правильные двуногие, которые заботились о Нем. Они говорили о времени, когда Существо спрашивало, отчего черный мех на их головах становится белым, отчего те двуногие, которых Существо научилось узнавать среди прочих, вдруг переставали приходить к Нему. В первую очередь двуногие служили Времени, и Существо ничего не могло с этим поделать.

"Я пойду с тобой, - решило Существо. - Я буду ждать. Но не очень долго. Я не хочу ждать долго".

Правильный двуногий почтительно поклонился, открыл Врата и ждал, когда Существо, уменьшив размер, скользнет в золотую дугу...

Но мир так и не обрел правильности. Вместо Просторной пещеры двуногий с белым мехом поселил Существо в маленькую - он назвал это "комнатой", - где в своем обычном облике Существо едва бы поместилось. Так что Существу постоянно, даже во сне, приходилось контролировать размер тела.

Он приставил к Существу служителей, но те оказались глупы и бестолковы. Они не умели говорить, они не знали, как правильно чистить чешую, не понимали, какая пища вкусная, а какая нет. Они постоянно вздрагивали и часто роняли подносы с едой, а их рты издавали пронзительные бессмысленные звуки.

Каждый день правильный двуногий приходил к Существу и убеждал подождать еще немного. Вот только Существо уже начало сомневаться, действительно ли этот двуногий с белым мехом - правильный.

Глава 6.

Радога радовала хорошей погодой.

Пока это оставалось единственным, чем она радовала, поскольку многочисленность вооруженных отрядов, колючие взгляды местных жителей и обилие слухов, предрекавших войны, смуты, эпидемии и вторжения иноземцев Венду не понравились.

Воин потрепал по холке умную гнедую, доставшуюся ему благодаря капризу Тонгила, скормил ей остатки творожной ватрушки, сбереженной с обеда, и вышел из конюшни. В город они приехали вчера под вечер и первым делом нашли гостиный двор подешевле.

Черноволосый паренек, спутник Венда, все еще отсыпался. То есть к обеду Ресан спуститься изволил, но потом, пробормотав что-то про утомительное путешествие, вернулся в комнату. Венд, вернувшийся в их номер позднее, застал мальчишку уткнувшимся носом в подушку. Будить не стал.

Храм Солнечного, расположенный недалеко от главной торговой площади, сиял, как положено, и белизной стен, и золотом куполов. У ступеней толпился народ: кто-то входил, кто-то выходил, кто-то просил подаяния, именем бога благословляя щедрых и пугая скупых.

Не обращая внимания на профессиональных побирушек, Венд поднялся наверх, в храм, внутри привычно обогнул несколько распростертых на каменном полу кающихся грешников, подошел к восточной стене, где, наклонившись, шагнул сквозь низкую арку, удобно скрытую за широкой колонной. Подобный проход, как знал Венд, существовал во всех храмах Солнечного, строившихся из века в век по одному плану.

- Да воссияет во Тьме Солнце, - произнес ритуальную фразу приветствия молодой жрец, сидевший в алькове, откладывая книгу и поднимаясь ему навстречу. Венд поклонился, приветствуя служителя:

- Да воссияет.

- Что привело тебя, воин? - жрец смотрел на него с легким любопытством, должно быть, не многие ищущие спасения заглядывали сюда, предпочитая просить бога напрямую.

- На мне проклятие, - тяжело проговорил Венд, не имея желания и сил для долгих предисловий. - Проклятие Темного мага.

Жрец вздрогнул: проклятие - это не грех, требующий лишь молитвы и искупления, это серьезно. Это может перекинуться и на помогающих проклятому.

- Подожди здесь, воин, - проговорил он. - Я позову отца-настоятеля. Сам я лишь недавно прошел жреческое посвящение и не смогу помочь тебе.

Венд кивнул и остался в одиночестве. Чувствовал он себя, как в почти позабытой ранней юности, перед самой первой битвой. Как и тогда, бешено колотилось сердце, к горлу подкатывал ком. Скоро он узнает, как решил отомстить ему Тонгил за покушение на свою драгоценную персону. Отчего-то вспомнилось: перед той, самой первой битвой, Арон находился рядом и пытался подбодрить, рассказывая забавные истории из жизни своего чудаковатого учителя-травника... Который на самом деле, как позднее узнал Венд, являлся Темным, выделявшимся даже среди себе подобных вспышками безумия и садистскими наклонностями...

- Кто именно проклял тебя, воин? - голос старого жреца вырвал его из неприятных размышлений, заставив осознать, что он больше не один.

- Тонгил, - ответил он, и без нужды уточнил. - Арон Тонгил, наместник Севера, - хотя и знал: других Темных с таким родовым именем в империи не было.

Жрец кивнул:

- В чем заключается твое проклятие?

- Я не знаю, - Венд покачал головой, заметив недоумение, скользнувшее по лицу старика. - Это длинная история...

- Куда ты ходил? - сонно пробормотал Ресан, едва оторвав голову от подушки, когда Венд вошел в комнату.

Воин устало сел на кровать, вздохнул:

- К жрецам.

- А-а, - глубокомысленно сказал юноша и натянул одеяло на плечи, готовясь вновь провалиться в сон.

- Ты так и провел здесь целый день? - воин нахмурился, встал и на всякий случай потрогал у своего юного спутника лоб. Точно не лихорадка, скорее наоборот: кожа под его пальцами казалась непривычно холодной, словно бы мальчишка лежал не в теплой постели, а медленно замерзал среди снежных заносов.

- Ты жжешься, - недовольно буркнул Ресан, отдергивая голову. - Отстань!

- Парень, с тобой неладное творится, - попытался урезонить его Венд.

- Отстань, дай поспать! - Ресан поднял на него злой взгляд, голубые глаза казались покрыты ледяной коркой.

- Ты куда-то ходил сегодня?

- Не твое дело!

- Не мое? Ты скоро околеешь, но это не мое дело? - к первоначальному раздражению начал примешиваться страх: он ведь уже слышал о том, что означает такой холод тела. Имелись и другие признаки...

Венд резким движением сдернул с парня одеяло, не обращая внимания на ругань того и попытку забрать вещь обратно. Мальчишка был в широких холщевых штанах и прямой, до середины бедер, рубахе с короткими рукавами, поэтому единственными обнаженными участками тела оказались руки от локтей. Но даже этого хватило.

- Ты на руки свои посмотри, парень! Или, по-твоему, это нормально?

Ресан прошипел сквозь зубы очередное проклятие, но совету последовал. Замолчал. Медленно вытянул вперед одну руку запястьем вверх, потом вторую. Сглотнул, потер ярко-синий узор вен, проступающий под лишенной цвета кожей. Если ладони его еще оставались вполне человеческими, то все, находившееся выше, казалось сделанным из мутного хрусталя, но никак ни человеческой плоти.

- Куда ты ходил? Чем ты вообще занимался сегодня?

Ресан затряс головой, не отвечая.

- Ты хоть понимаешь, что скоро умрешь? Превратишься в лед, перестанет биться сердце...

- Нет, - юноша вскинулся. - Нет! Это какая-то ошибка!

- У тебя температура вчерашнего мертвеца... Куда ты ходил, глупец? - Венд поставил мальчишку на пол и для верности встряхнул за плечи. Даже сквозь материал рубашки чувствовался пронизывающий холод. - Куда?!!

- К б-богине Льда, - вздрагивая, проговорил Ресан. - В-в ее храм... Я гулял по городу и зашел...

Венд грубо и зло выругался, оттолкнул мальчишку.

- Венд?

- Ты же служишь Солнечному. Как ты вообще додумался идти к Ледяной Богине?

- Я... мне скучно было... я не подумал... - мальчишка вновь уставился на руки. За несколько минут их разговора те, казалось, стали еще более прозрачными, еще сильнее проявились вены. Венд молчком вздернул один из рукавов его рубахи: прозрачность заканчивалась сразу над локтем, но и выше обычную человеческую плоть уже пронизывала прозрачная сеть расползающегося льда. С другой рукой оказалось то же самое. Воин отпустил рукав и отступил в сторону.

- Одевайся! - приказал мрачно. - И поживее.

- Куда мы идем, Венд? - Ресану приходилось почти бежать, чтобы поспевать за воином, чьи пальцы клещами вцепились в его запястье. - Венд!

- В храм, - коротко бросил тот. Стоило бы взять коней, но ночью в Радоге передвигаться верхом позволялось только витязям Гиты и городской страже. Местные власти еще могли сделать исключение для благородного нобиля со свитой, но никак не для простого наемника и мальчишки.

- В какой храм?

- Храм Солнечного, - Венд остановился и развернул Ресана к себе лицом. - Ты хоть не придуривался, когда называл его своим богом?

- Нет, нет, это правда! - лицо мальчишки жалобно сморщилось, в глазах блеснули слезы. - Они очень рассердятся на меня?

- Кто?

- Жрецы Солнечного.

- Раньше следовало думать, - припечатал воин, возобновляя шаг. Ресан тихо всхлипнул.

Венд вздохнул, чувствуя, как наваливается копившаяся столько дней усталость. Если бы он не пошел сегодня в храм, позволил бы себе отдохнуть хотя бы один день, то и Ресан не забрел бы к богине Льда, и не превращался бы сейчас в ледяную статую.

Над Радогой уже сгущались сиреневые сумерки, улицы почти обезлюдели, лишь кое-где торопились домой припозднившиеся горожане. Процокали по мостовой копыта - мимо ехали стражники.

- Эй, ты! - окликнул один из них Ресана. Тот поднял голову. - Все нормально, мал о й?

Венд разжал пальцы, отпуская запястье мальчишки: разбираться со стражниками, заподозрившими неладное, не хотелось. Насколько он знал, за порядком в Радоге следили строго, лучше даже, чем в столице.

- Да, господин, все в порядке, - торопливо ответил Ресан на вопрос стражника. Тот кивнул, удовлетворившись ответом, и добродушно посоветовал:

- Ночью лучше сидите дома, неспокойное сейчас время.

Венд проводил стражников взглядом, потом обернулся к парню:

- Жрецы тоже говорили мне по неспокойное время. Прибавь-ка шагу.

Вопреки опасениям Ресана жрец, вышедший им навстречу и молча выслушавший его сбивчивый рассказ, не стал ни укорять, ни грозить карами. Лишь тяжело вздохнул и объяснил: ледяное проклятие снимается в течении трех дней, все это время юноше придется провести в храме.

*****

Альмара поселили в маленькой комнатушке под самым чердаком. Окно выходило на восток и, в отсутствие занавесок, утренние лучи первым делом падали на маленького постояльца, освещая потрепанное одеяло, натянутое по самую макушку, скользили по старому соломенному тюфяку, лежащему прямо на полу, без всяких излишеств наподобие кровати.

Впрочем, первые дни после лесных ночевок даже эти условия казались юному Темному верхом роскоши. Прежняя жизнь вспоминалась как сон, как рассказанная на ночь сказка. Реальность же - этот старый дом, наполненный людьми. Жили тут оружейник с женой, их сыновья и дочери, подмастерья, появлялись гости - приходили часто среди ночи, пережидали дневное время суток и исчезали на следующую. Очень много людей для такого небольшого, всего-то на десять комнат, дома. Вернее, очень много оборотней, а человек только один - он сам. Страха Альмар не испытывал, только любопытство, но в своем быте окружающие мало чем отличались от обычных смертных. Разве что младшие дети хозяина, играя, не делали различий между волчьей и человеческой ипостасями, да в глазах остальных порой вспыхивали желтые огни.

Кирумо он почти не видел: подросток приходил только ночевать, остальное время пропадал по таинственным делам, ничего не объясняя свое отсутствие.

Шел пятый день пребывания Альмара в доме Та-Кона, когда ему впервые пришла в голову мысль забраться на крышу дома. Старший подмастерье, у которого мальчик спросил разрешение, лишь пожал плечами:

- Постарайся не упасть на мостовую, нам некогда отскребать камни от твоих внутренностей.

Наверху оказалось холодно и солнечно, дул ветер, пробирая насквозь. Альмар прикрыл чердачную дверь и осторожно ступил на влажные черепицы - наследство ночного дождя. Глубоко вздохнул, запрокинул голову, подставляя лицо солнечным лучам, раскинул руки в стороны. Казалось, свет вливает в него живительные силы, дает ему что-то еще, не имеющее названия, но очень важное.

- Ты светишься, - сказал за спиной удивленный детский голос. Альмар вздрогнул, резко развернулся, едва не потеряв равновесие на покатой черепице, и оказался лицом к лицу с голубоглазой девочкой лет семи, одетой в изящное светлое платье из каганатского шелка. В длинной косе, обернутой вокруг головы, блестела жемчужная нить. Судя по всему - дочь богатых нобилей. Что она делает здесь, на крыше дома в квартале ремесленников?

- Странно, - продолжила та задумчивым тоном. - Я вижу - ты Темный, ты не должен любить солнце и тем более светиться.

- А ты в этом разбираешься? - спросил мальчик.

- Конечно, - уверенно кивнула та. - Я...

- Нита, - укоризненный голос, на этот раз принадлежавший взрослому, прервал ее на полуслове. - Ты докучаешь человеку. К тому же нам пора.

Альмар завертел головой, но в этот раз источник голоса не обнаружил. Девочка между тем недовольно топнула туфелькой, черепица под ногой опасно скрипнула:

- Вот так всегда, стоит мне познакомиться с кем-нибудь интересным...

- Нита! - бесплотный голос стал сердитым.

- Ладно, ладно, уже иду, - отозвалась она, хмурясь, потом кивнула мальчику:

- Тебя как зовут?

- Альмар...

- Хорошо, я запомню... - и, отвернувшись от мальчика, подбежала к краю крыши и прыгнула в пустоту. Альмар охнул и едва удержался, чтобы не броситься следом. Осторожно подошел к кромке и посмотрел вниз. Потом по сторонам. Потом на всякий случай наверх. Но ничего, напоминавшего девочку или же ее разбившееся тело, не увидел.

*****

В небольшой комнате стоял сумрак, еще легкий, дневной, какой всегда бывает, когда единственное крохотное оконце выходит на север, а высокая громада одной из сторожевых башен Радоги, нависающая над домом, прячет все вокруг в тени. Впрочем, Мэа-таэля такие мелочи, как недостаток света, заботили мало. Намного интересней казалось наблюдать за действиями высокого старика, обладателя длинных волос, заплетенных в десяток мелких косиц. С тех пор, как старый шаман поселился в Радоге, прошло уже полдюжины лет, и последние черные пряди в его шевелюре побелели. Седой, как лунь. Но столь же мудрый, столь же сильный, как прежде. Шаманы живут дольше обычного человеческого срока.

- Ты и сам бы сделал не хуже, - хмурясь, проворчал между тем тот, выкладывая из шкатулки на грубо сколоченный стол разные предметы. - Уж этому-то мой брат тебя научил.

- Научил, - добродушно согласился Мэа-таэль. - И я сделал бы, будь у меня полгода в запасе и все необходимые ингредиенты. Вот только потребуется это через пару дней, если не раньше.

- Мальчик мой, что вы в этот раз задумали? - старик бросил на полукровку быстрый пронзительный взгляд, потом развернул плотную холщевую ткань и достал предмет, напоминающий гусиное перо, только из чистого золота; аккуратно коснулся пером каждой выложенной вещи. Движения его рук были уверенными и четкими, никак не выдавая почтенный возраст своего обладателя.

- Дед, ну перестань, - полуэльф поморщился. - Просто поверь на слово - это необходимо. Не выпытывай детали.

- Четыре маски на якорях - наверняка что-нибудь противозаконное... - шаман недовольно покачал головой. Мэа-таэль рассмеялся:

- Ты, похоже, забыл, кому я служу. Он сам себе закон. Не беспокойся, дед...

- Как я могу не беспокоиться, если вижу, как у тебя самого душа не на месте, - возразил старик. - И не пытайся спорить: уж читать эмоции глупых мальчишек я еще не разучился. Что на сей раз нужно твоему магу?

- Скоро узнаешь, - пообещал Мэа-таэль.

- Зря ты связался с Тонгилом, - сурово сказал старик. - У всех магов от Дара сносит голову, но у Темных в особенности.

- И это говоришь мне ты, служитель Многоликого? - усмехнулся полукровка. - Владыка всегда благоволил магам.

- Кто Он, и кто мы, - возразил шаман, отступая от стола и оглядывая получившийся результат. - Где Он, и где мы. Для Него маг или простой смертный - разница невелика, а мы чародеям немногое можем противопоставить. Понимаешь ведь, что случиться, если Тонгил в тебе усомнится или разочаруется.

- Что же? - с интересом спросил полуэльф.

- Станет у меня на одного внука меньше, - припечатал шаман. - Мало того, добавишь нам своей смертью такого опасного кровника, какого у семьи уже лет сто не находилось. Не смейся, мальчишка, не смейся! То, о чем я говорю, ты и сам не раз продумывал. Если скажешь нет, не поверю. При всей своей легкомысленности ты все же не дурак.

- Дед, если бы не Тонгил, стало бы у тебя уже давно на двух внуков меньше, - перестав улыбаться, возразил Мэа-таэль. - И я тоже не поверю, если скажешь, будто забыл об этом.

- Помню, - тяжело ответил старик. - Хорошо помню. Но верить магам не умею, уж не проси.

Полукровка пожал плечами:

- Думаю, Тонгила это не слишком расстроит. Хотя, чтобы ты о нем ни думал, для Темного он достаточно вменяем.

- Наслышан, - хмыкнул шаман. - Можно подумать, твоего мага сама богиня Льда породила - ничто его не пронимает. Сколько раз на него уже покушались? Больше трех десятков? И ни одного приступа мании преследования, ни одной вспышки безумия, как у прочих магов. Даже поведения своего и привычек не изменил. Другим хватало и пары встреч с наемными убийцами, чтобы начать жечь всех чужаков в пределах видимости или запираться в замке безвылазно.

- Вот видишь... - начал Мэа-таэль, но старик перебил:

- Именно, я вижу, причем то, что не видишь ты. Твой Тонгил - и не человек вовсе.

- Ну, ты хватил, дед! - не выдержал полукровка.

- Послушай меня, мальчик, - старик уставился на него пронзительными черными глазами, такими же яркими и живыми, как у самого Мэа-таэля. - Просто послушай. Может, я и ошибаюсь, может, старый шаман и выжил из ума, но хотя бы допусти такую возможность: Тонгил не человек.

- А кто тогда?

- Точно не знаю, - старый кочевник покачал головой. - Кое-какие догадки у меня есть, но говорить вслух пока остерегусь. Оставил бы ты эту проклятую службу, мальчик, до добра она не доведет.

- Я не могу, я Арону и за себя, и за брата должен, - привычно возразил полукровка. Дед уже не в первый раз начинал подобные разговоры, вот только о нечеловеческой природе Тонгила заявил впервые.

- Слышал уже, слышал, - пробормотал шаман. - Отдать бы должок, да и забыть. Ладно, ты парень упрямый, больше на эту тему я говорить не буду. Но перед отъездом еще зайди ко мне, может, успею кое-какие из догадок проверить, тогда и скажу тебе.

- Хорошо, зайду, - покладисто согласился Мэа-таэль. - Я в любом случае собирался.

- Вот и славно, - старик достал четыре льняных мешочка и принялся складывать в них разложенные на столе вещи:

- Как образы на якоря накладывать помнишь?

- Обижаешь, - отозвался полукровка. - Если надо, с закрытыми глазами сделаю.

- Все, ступай, ко мне гости серьезные придут скоро, нечего им на твои эльфийские уши глазеть, - шаман вручил ему получившиеся свертки и подтолкнул к двери.

Мэа-таэль хмыкнул, и, поблагодарив и сунув полученное во внутренний карман куртки, вышел на улицу. На миг остановился, прислонился к захлопнувшейся двери, легкомысленное выражение, так раздражавшее старого шамана, исчезло с лица, глаза серьезно, даже мрачно, посмотрели куда-то вдаль, словно вглядывались в будущее. В будущее неласковое и нежеланное. Потом поднял руку, коснулся сквозь кожу куртки своей небольшой ноши и тихо проговорил:

- Ты прав, дед, Арон меня убьет.

*****

Крепость стояла у самого берега реки, отвесные каменные стены вырастали прямо из воды, узкие бойницы смотрели на мелкую рябь внизу. Когда-то грозный символ императорской власти над новой провинцией, с течением лет она пришла в запустение, камень стен порос сперва травой, а потом, кое-где, и мелким кустарником. Обленившийся гарнизон состоял из пяти стражников и коменданта - только это и выделила империя на охрану своего давно уже не пограничного форта.

Арон стоял у парапета, скрестив руки на груди, и лениво наблюдал за мельтешащими внизу людьми. Вот еще один результат планирования и интриг его предшественника: крепость давно уже втайне принадлежала Тонгилу вместе с не-людьми, несшими тут службу.

- К вечеру будем знать, где прячется император, - Мэль обозревал панораму Радоги, раскинувшейся по обе стороны реки, с почти осязаемым удовольствием.

- Ты уверен, что не хочешь сам сесть на трон, когда тот освободиться? - в который раз поинтересовался полуэльф, разворачивая принесенный список.

- Уверен, - коротко ответил Арон.

- Тогда вот основные кандидаты. Все твои условия соблюдены: никто не является магом, никому не хватит богатства и могущества, чтобы самостоятельно удержать власть, но при этом есть кровное родство с правящей династией и законные претензии на трон. А вот этот, под третьим номером, - лично мой любимец. Интересуется собиранием древностей и охотой, а политические интриги навевают на него скуку.

- Младший сын императора? - уточнил Арон, по мнению которого описанная характеристика подходила почти половине императорских родственников.

- Племянник, - поправил его Мэль. - С дядюшкой не ладит, за его кончину на нас не обидится.

- Хорошо, - маг кивнул. - Считай его рабочим вариантом.

- Арон, - после паузы спросил полуэльф. - Что тебя гнетет?

- С чего ты взял? - недовольно уточнил тот.

- Я же вижу, - Мэль покачал головой. - Последние дни тебе беспокоит новая проблема.

- Надо же, насколько я прозрачен, - северянин отвернулся от управляющего и вновь уставился вдаль, на шпили и башни дальнего берега.

- Только для меня, - жизнерадостно утешил его полуэльф. - Так в чем дело?

Арон пожал плечами, но все же неохотно проговорил:

- Я когда-нибудь упоминал о своем проклятии?

- О котором из них? - уточнил полукровка. - Около пяти я могу назвать прямо сейчас, но если подумаю, то вспомню еще с десяток. На людей, на роды, на селения, - какое именно тебя интересует?

Маг невесело хмыкнул:

- Не то, Мэль. Не проклятие, наложенное мною. То, которым прокляли меня.

Усмешка сползла с лица полуэльфа:

- Ты проклят?

- Похоже на то.

- Раз спрашиваешь у меня, то мало об этом помнишь?

- В точку. Вообще ничего. Возможно, оно существует, и возможно, снимается смертью. Моей.

- Возможно? - уточнил Мэа-таэль.

- Возможно, - кивнул Арон. - Прекрасная Эвита не из тех, кому я готов поверить на слово.

О проклятии Мэль не знал. Не сказать, что северянин так уж рассчитывал на его помощь, но легкое разочарование ощутил.

- Это ведь в принципе должно быть невозможно, - задумчиво рассуждал полуэльф. - Проклятье подействует только на того, кто слабее магически, а в нашей стране соперников такого уровня у тебя нет. И вот какая-то деревенская колдунья...

- Деревенская?

- Не придирайся, - отмахнулся полукровка. - Я образно. И вот какая-то колдунья неизвестного происхождения, даже не обученная магичка, а просто колдунья, сумела наложить смертное проклятие на сильнейшего Темного...

Арон покачал головой:

- Это могло случиться, когда я ходил еще в учениках или подмастерьях. Кроме того, мы не знаем, что это за проклятие и при каких условиях произнесено.

- Например, если она была жрицей... - протянул Мэль.

- Или одной из Дочерей Земли, - кивнул северянин. - Или еще кем-то из тех, чьи способности перед смертью усиливаются.

- Можно попробовать узнать окольными путями, - помолчав, предложил полуэльф. - Собрать на тебя всю возможную информацию, как мы делаем с врагами. Это безопаснее, чем довериться Эвите. Если некромантка догадается о твоих провалах в памяти...

- Можешь не продолжать, - мужчина поморщился. Он прекрасно понимал, что жив и здоров только благодаря репутации прежнего Тонгила.

- Получил новости о моем сыне? - поменял маг тему. Мэль отрицательно покачал головой:

- Мы ищем, Арон, - проговорил он успокаивающе. - Это лишь вопрос времени.

Полукровка ушел, оставив северянина любоваться речным пейзажем. Магу это однообразное занятие быстро надоело, он тоже повернулся, направляясь к лестнице, когда что-то необычное на горизонте привлекло внимание. Остановился, присматриваясь: за южной городской стеной поднимался в небо черный столб дыма. Пожар? Вполне возможно, отчего только дым такой странный? Если занялась трава, дым должен идти широкой полосой.

Взгляд северянина скользнул дальше, в сторону заходящего солнца, и брови поползли вверх: на некотором расстоянии от первого столба поднимался второй, еще дальше на запад - третий. И... нет, остальной горизонт оставался чист. Только три высоченные дымовые башни, все еще растущие в небо. И, в отличие от нормального дыма, они не рассеивались в серую пелену, оставаясь такими же чернильными, клубящимися жгутами.

Снизу раздались встревоженные крики: люди оставили дела и столпились вместе, показывая на растущую черноту. Арон выругался, торопясь к лестнице: что бы это ни было, вряд ли оно явилось с добром и миром. Порождение магии? Или создание божества?

На ступенях винтовой лестницы северянин натолкнулся на Лоргана, который мчался наверх, перескакивая через две ступени.

- Ты видел? - воскликнул Темный, остановившись перед ним.

- Да, - Арон поморщился. Показывать невежество перед врагом из прежней жизни не хотелось.

- Это ведь Длань Владыки, да? - между тем выдохнул Лорган. Северянин на мгновение замер, судорожно прокручивая в памяти все, слышанное о подобном. Какая-то связь с Вечной Степью... Мэля бы спросить.

- Возможно, - Арон заставил голос звучать ровно.

- Кто-то сумел притянуть этих чудовищ, - возбужденно сказал Лорган. - Если это наши враги, если их натравят на нас... Я еще не слышал, чтобы смертному удавалось совладать с Дланями, но, может, ты и сумеешь...

- Не торопи события, - остановил его взволнованную речь Арон, выходя из башни, и запрокинул голову, разглядывая еще сильнее вытянувшиеся в небо столбы дыма.

Глава 7.

Венд еще несколько мгновений постоял перед входом в храм Солнечного, потом повернулся спиной к встревоженным людям, собравшимся на площади, и поднялся по ступеням. Позади него продолжал звучать голос глашатая, именем духовных и светских властей призывающего людей к спокойствию. Он продолжал что-то объяснять, но Венд уже понял: человек, написавший для глашатая речь, ничего в происходящем не смыслил. В самом деле - назвать Длани Многоликого порождениями Серой Богини? Верх глупости. А черные столбы поднимались все выше, медленно, но неотвратимо, в три чудовищные головы нависая над городом, превосходя его самые высокие башни.

- Что там происходит? - вопросом встретил его Ресан, сидевший в маленьком внутреннем дворике храма, куда Венда провел служка.

- Ничего хорошего, - вздохнул воин, присаживаясь на скамейку рядом с юношей. - Неизвестно кто и неизвестно зачем призвал чудовищ из Степи. Длани Владыки, как их называют кочевники. Думаю, скоро ты их и здесь увидишь.

Ресан поежился, с опаской бросил взгляд в небо: стены храма еще скрывали черные столбы, но даже сюда доносился шум толпы, словно звук морского прибоя, то накатывающий, то ненадолго стихающий.

- Я один раз их видел, совсем близко, - признался Ресан отчего-то шепотом. - Две длани. Они были небольшие и не двигались.

- В Степи видел? Как ты там оказался? - удивился Венд.

- Пришлось, - вздохнул Ресан, вновь ежась. - Лучше не спрашивай.

Воин пожал плечами, не настаивая.

- У меня уже почти все прошло, - после паузы проговорил Ресан, теребя рукав. - Немного еще вокруг локтей осталось - этого. А ты как? Смог выяснить что-нибудь насчет Тонгилова проклятия?

Венд поморщился. Выяснить... Все дни он занимался только этим. Но жрецы, к которым воин обращался, лишь недоуменно разводили руками. Венд не ограничился служителями Солнечного, он посетил все храмы Светлых богов, построенные в Радоге, - с одинаковым результатом.

- И что будешь делать? - сочувственно спросил Ресан, правильно расшифровав его гримасу.

- Не представляю, - признался воин. - Я ведь в любой момент могу стать опасным для тех, кто меня окружает. Возможно, Тонгил рассчитывал на мою встречу с конкретным человеком, только тогда проклятие пробудится.

- Так бывает? - Ресан поежился.

- По всякому бывает, - Венд криво усмехнулся. - Я, в общем-то, с самого начала понимал: жрецы могут и не суметь помочь. Есть такое колдовство, снять которое может только или наложивший его маг, или же более сильный.

- Сильнее, чем Тонгил? Разве у нас в стране такие есть?

- У нас, может, и нет, - воин повернулся, глядя в ту часть неба, где, отсюда невидимые, возвышались Длани. - Но мир велик, в нем много сильных магов.

*****

- Скоро уезжаете? - шаман не казался ни удивленным, ни обрадованным его скорому возвращению.

- Пока нет, - Мэа-таэль вздохнул. - Я по другому поводу. Ты знаешь, зачем здесь Длани?

- Откуда бы мне это знать? - старик прищурился.

- Владыка мог сказать, - Мэль без приглашения уселся на деревянный табурет и придвинул чашу со свежей черешней.

- Мог, - согласился шаман. - Но мне, а не тебе.

- Видишь ли, - полуэльф опрокинул в рот горсть сладкой ягоды, прожевал, довольно жмурясь, выплюнул косточки. - Видишь ли, мы волнуемся, не связано ли это с нашими планами. Мало ли...

- И в чем заключаются эти планы? - хмыкнул шаман.

- Этого я сказать не могу, - миролюбиво отозвался полукровка. - Сам знаешь, не моя тайна.

- Не говори, - согласился старик. - Я и без того знаю.

- Да? - не сильно удивился внук. - И откуда?

- Вчера на хвосте крысак принес. Говорит, поселился у рыцарей Гиты новый человек, очень важный, те перед ним разве что ковриком не стелятся. Вот только нутро этого человека до самых краев наполнено страхом. Знакомо звучит?

- Допустим, - согласился Мэа-таэль.

- А еще все вокруг обращаются к нему "Ваше величество", - размеренно продолжал шаман. - Время от времени упоминают имя твоего мага, обычно в сопутствии пары проклятий. Продолжать не надо?

- Можно и остановиться, - кивнул полуэльф. - Так как насчет Дланей?

- Можешь утешить своего мага, это не про ваши души, - шаман махнул рукой. - Разборки внутреннего круга Владыки.

- Что стряслось?

- А вот это тебя не касается, - отрезал старик. - Я и так сказал больше, чем следовало. Можете заниматься своими делами, Многоликий вмешиваться не будет.

- Спасибо, дед, - Мэа-таэль немного помялся, потом все же спросил. - Ты знаешь, что моя сестра жива?

Взгляд шамана на мгновение стал неприятно пронзительным, потом он кивнул:

- Темира сказала?

- Значит, знаешь. Почему ты не взял девочку к себе, почему оставил с чужими людьми?

- Дочь Темиры должна расти в Великой Степи, а не в каменной ловушке, которую имперцы называют городом, - резко ответил шаман. - Ты знаешь, почему мне пришлось поселиться здесь. А Наи хорошо там, где она сейчас.

- Неужели? - усомнился внук. - Наи-таэль, не то взятая из жалости обуза, не то служанка в безродной туургской семье! И у тебя поворачивается язык сказать, будто это хорошо?

- Я сказал: там хорошо ей, - спокойной ответил старик. - Не придумывай ужасов, ее любят и балуют, как не всякий будет свою родную кровь. Но я не говорил, что для одной из семьи Таэль достойно жить среди чужаков. Так сложилось. Исправь это. Вернись в Степь, возглавь племя, возьми в шатер достойную хозяйку и забери сестру у чужаков.

- Я не могу, - Мэль отвернулся. - Ты же знаешь, я не могу!

- Тогда молчи и прими то, что есть.

*****

Слова старого шамана о Дланях Мэа-таэль передал дословно, и Арон лишь молча кивнул, принимая к сведению. Если у него и возникли какие-то соображение, он предпочел оставить их при себе. А потом стал с интересом рассматривать разложенные на столе якоря.

- Завтра? - уточнил Мэль.

- Завтра, - согласился маг. - Как я понимаю, облики на готовую заготовку накладывал ты сам?

- Пришлось тряхнуть стариной, - отозвался полукровка.

- А отсутствие Дара этому не мешает?

- Здесь работает призванная сила духов, - отозвался тот. - Дар не нужен. Более того, он даже мог бы повредить. Наши духи не любят магов.

- Уникальные вещи, эти ваши маски, - задумчиво проговорил Тонгил.

- Твоя магия намного сильнее, - пожал плечами Мэль. - Сильнее и удобнее. На подготовку якорей-болванок уходит от четырех до шести месяцев, новичок провозится и год, а тебе достаточно произнести пару заклятий, махнуть рукой - и готово.

- Ну да, до тех пор, пока эта самая магия не отшибет напрочь память, - согласился Арон.

- Увы, - не стал спорить полукровка.

Мэль ушел, оставив северянина разглядывать и примерять якоря. Облик, выбранный для него полуэльфом, Тонгилу нравился: из зеркала на него смотрел парень лет двадцати пяти, на вид простоватый, но с крестьянской хитринкой во взгляде; один из тех невидимок, облик которых забывается через полчаса после встречи. Идеал маски.

Арон обладал прекрасной памятью на те места, где доводилось бывать хоть однажды, будь то дом ведьмы в лесной чаще, старая хижина среди рыбацких трущоб, роскошный особняк или пещера в заснеженных горах с почти невидимым входом. Вот и сейчас он шагал уверенно, точно зная, куда нужно свернуть, через какой переулок сократить дорогу, хотя проходил здесь лишь однажды три года назад. Не совсем здесь, правда, хотя до сих пор Радога его мира ничем не отличалась от нынешней. Те же дома на тех же улицах, тот же особый говор людей, та же их привычка к ярко-синему в одежде.

Только Длани, нависшие над городом, оказались отличием - уже почти привычным. Люди приспосабливаются ко всему, особенно к вещам, не представляющим явной опасности. Даже селятся порой на склонах вулкана и радуются жизни. Так и Длани, застывшие вокруг города, походили на такой вулкан, спящий, совсем не грозный. Может, не проснется еще пару веков или тысячелетий.

Северянин поймал себя на том, что остановился, разглядывая далекие дымные столбы, и встряхнулся. Уверения старого шамана, переданные через полукровку, успокаивали слабо. Бог, пославший Длани, имел к прежнему Тонгилу слишком личный интерес; слишком странным и не без последствий оказался для Арона невольный визит в царство Многоликого. Повторять не хотелось. Вообще сталкиваться с богами и богинями не хотелось.

Кроме одной.

Мостовая послушно стелилась под ноги, память вела по переулкам и улочкам, пока мужчина не оказался на площади перед небольшим зданием, окруженным, как забором, высокими ясенями. То, что пряталось за широкими стволами священным деревьев, не являлось храмом в обычном смысле этого слова. Там не молились и не приносили жертв. Но не было это и жилищем простых смертных. Те, кто обитали за каменными стенами, хотя и рожденные от человеческих родителей, сами уже не считались людьми. На всех языках и наречиях империи Таррун их именование означало одно - Дочери Земли.

Арон некоторое время стоял перед резными створками ворот, потом толкнул их. Те распахнулись так же легко, как прежде, и во внутреннем дворе все отвечало его воспоминаниям. Тихо, спокойно, уютно - как в объятиях матери. Здесь не бывало иначе.

Северянин прошел по узкой тропе, усыпанной белой галькой, потом свернул направо, к длинной веранде. Сам дом - добротный трехэтажный особняк - плотным слоем покрывали зеленые вьюны, не позволяя разглядеть ни первоначальный цвет стен, ни даже материал, из которого их сложили.

Внутренний двор казался пуст - но мужчина знал, что это иллюзия. Взгляды Дочерей Арон чувствовал кожей - будто невидимки, забавляясь, водили махровыми перышками вдоль его хребта. Дочери, особенно младшие, всегда отличались любопытством.

- Зачем ты здесь, смертный? - голос за его спиной был низким, грудным, одним своим звучанием вызывавший нед о лжные мысли и желания. Арон обернулся, уже зная, кого увидит. Старшая Дочь - такая же, как и три года назад. Прекрасная женщина, из тех, кто с возрастом становится лишь красивее. Кошачьи зеленые глаза смотрели без тени узнавания. Мужчина знал - так будет, но все равно задохнулся от острого разочарования.

- Я... - ему потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. - Я пришел поклониться Великой Матери.

- Ты знаешь, что д о лжно делать?

- Да.

- Тогда ступай, - жрица сошла с тропы, скупым жестом указав направление. Арон бросил короткий взгляд в ту сторону, а когда вновь взглянул на жрицу, она уже исчезла.

Пространство внутри сада свивалось причудливо и неожиданно, способное напугать и даже свести с ума непосвященного. Здесь не существовало расстояния как такового, среди этих узких тропинок могла бы блуждать до скончания времен многотысячная армия. Арон знал: здесь нельзя искать, нельзя теряться в нетерпении или страхе. Он окажется там, где нужно, тогда, когда будет готов, и не раньше.

Иногда это занимало пару часов, иногда минуты, однажды, казалось, отняло почти три дня, хотя во внешнем мире прошло лишь несколько минут. Во внешнем мире всегда проходило лишь несколько минут.

Как и прежде, дом, где жили Дочери, первым исчез из вида, заслоненный густой кроной деревьев. Следом пропали стены, и когда Арон, следуя тропе, взобрался на высокий холм, вокруг расстилались лишь бескрайние поля. На востоке, ближе к горизонту, степь переходила в густой лес, на юге блестели зеркала озер, север и запад скрывала туманная дымка. Так было и в прошлый раз, но сейчас в тумане двигались тени огромных размеров. Некоторое время северянин разглядывал неясные силуэты, потом отвернулся.

Великая Мать всегда ждала на юге.

Когда он спустился с холма, пейзаж сменился в очередной раз. Поля исчезли, сменившись скалистым плоскогорьем. Из ближайшей расселины в направлении обрывистой скалы тек ручей, прыгая вверх по неровным каменным ступеням с грацией горной серны. Арон остановился, наклонился, подставил ладонь под струю. Вода неожиданно больно хлестнула по руке, заставив отдернуть, и продолжила свое противоестественное движение - вверх, выше и выше. Ни один нормальный ручей не мог вести себя так, это противоречило здравому смыслу... Хотя какое значение имел здравый смысл человека в мире богов?

Арон шагал по тропе, которая сама ложилась под ноги, рядом весело бежал прозрачный поток, то ли охраняя, то ли следя, то ли просто составляя компанию. Все вокруг дышало Силой, и северянин не удивился бы, узнав, что ручей у его ног на самом деле нечто иное, одушевленное и осознающее себя.

А потом, как и в прошлые разы, мир развернулся вокруг оси, день сменился ночью, и перед человеком оказалась Богиня. Вернее, Ее облик, подвластный восприятию смертного.

Арон знал: иные спрашивающие видели иное; но ему Она всегда являлась в виде огромной волны с пенистыми краями, нависшей над головой, готовой поглотить. Точно такой, какую он видел много лет назад у берега своей холодной родины. Черная убийственная волна на фоне черного звездного неба...

- Скажи, - прошептал он пересохшими губами. - Скажи то, что мне нужно знать...

Старая ритуальная фраза. Северянин надеялся услышать о своем проклятии, но с Богиней не торгуются, не выпрашивают ответы, не спорят. Если однажды Она позволила тебе считаться Ее приемным сыном, если сочла более важным, чем миллионы других человеческих муравьев... Таков был Ее дар - один ответ каждые три года. Ее речь не звучала таинственным иносказанием, умодробительной загадкой, как у оракулов других богов, казалась понятной и простой. Три года назад Она назвала единственный способ отомстить некроманту, сегодня... Как и в прошлый раз, голос возник у него в голове, гулкий и глубокий, как могла бы говорить сама вода:

- Альмар сейчас в Радоге. Найди сына первым. Если это сделает Мэа-таэль, ты никогда не увидишь своего ребенка.

А потом волна обрушилась вниз, погребла его под собой, и ...

... и исчезла бесследно, оставив в саду Дочерей.

Несколько минут Арон лежал на траве, глядя в закатное небо, затем сел, сдерживая порыв ощупать себя и убедиться, что цел. Богиня поступала так с ним каждый раз, с самого первого, когда он, еще подростком, осмелился спросить ее напрямую. Пора уже привыкнуть...

- Какой Она явила себя? - прозвучал девичий голос. Северянин повернулся - рядом сидела одна из младших Дочерей, большие карие глаза горели любопытством. Не Дочь, - поправил Арон себя мысленно, - приемыш. Такая же, каким когда-то был он. Спрашивают только приемыши, Дочери просто знают.

- Волна, - отозвался северянин. - Огромная волна.

Должно быть, девчонке скоро предстояло вернуться в большой мир, и она, как и он когда-то, доставала вопросами всех, вопрошавших Богиню, набираясь смелости перед собственной попыткой.

- Она сказала то, что ты хотел? - а вот этот вопрос уже лишний.

- Она сказала то, что мне требовалось, - ответил Арон, поднимаясь с травы. Девушка осталась сидеть, но весь путь к воротам он чувствовал на себе ее внимательный взгляд.

Да, Богиня, как всегда, знала лучше. Загадка проклятия потеряла важность, все мысли крутились вокруг трех фраз Богини. Альмар здесь, в Радоге, но Мэа-таэль не должен найти его первым. Почему? Что произойдет тогда? Нелепая случайность, которая приведет к гибели мальчика? Но Богиня не сказала - "не увидишь живым", просто - "никогда не увидишь".

Неужели предательство? Полуэльф продал его? Кому? По какой причине? Какая ему выгода в ребенке? Похищение и выкуп? Сомнительно - будучи управляющим, Мэа-таэль и без того имел полный доступ к финансам мага. Договор с кем-то из других Темных за спиной Тонгила? С кем и почему? Кому выгодно?

Арон судорожно перебирал воспоминания, пытаясь вытащить все, когда-либо слышанное о магии через родственную кровь. Не стихии, не тени, не отражения, и точно не Светлые... Самое страшное, чем грозила ему пара ритуалов, общих для всех ветвей магии, - это созданием амулетов, способных отслеживать его перемещение и состояние здоровья. Но не влиять.

Или... некромантия?

Мужчина нахмурился и замедлил шаг. Тонгил-прежний ничего не записывал по теории мертвого искусства; все, известное северянину об этой ветви Темных, осталось недоказанными слухами. За исключением, впрочем, одного факта: как следует убивать некроманта правильно. Все же, мог ли быть замешан Волькан, давний недруг Тонгила-прежнего? Эвита? Кто-то еще, оставшийся в тени?

Неужели Мэль действительно предал его... Мысль об этом вызвала боль... Единственный, на кого Арон, казалось, мог положиться в этом перевернутом мире, кого начал считать другом. Глупость с его стороны - надеяться, что и у Темных есть друзья! Только слуги и союзники, и только до тех пор, пока им выгодно! Считать иначе - самообман.

Рассуждения эти казались правильными, мудрыми, но легче от них не становилось.

*****

Проработка деталей плана заняла много времени, и Мэа-таэль освободился только после заката. Тонгил, куда-то пропадавший на полдня, обнаружился на верхней площадке. Маг сидел на каменном полу, прислонившись к парапету и прикрыв глаза, а вокруг танцевали тени. Выглядел он непривычно уставшим. На Мэа-таэля, выступившего с лестницы, Арон словно не обратил внимания, но движение теней замедлилось, а потом они и вовсе растворились в камне.

Мэль зачаровано наблюдал, как последние клочки живого тумана впитываются в брусчатку пола: сколько раз он уже видел работу Тонгила с тенями и отражениями, но наблюдать ему никогда не надоедало.

- Проверил? - глухо спросил маг.

- Да, все в порядке, - подтвердил полукровка. - А вот ты выглядишь вымотанным.

- Неужто? - без интереса уточнил тот.

- Магичил без меры? - хмыкнул Мэль, присаживаясь рядом. Тонгил неопределенно пожал плечами.

- Вытяни вперед левую руку, - сказал он неожиданно.

- Зачем это? - полуэльф на всякий случай спрятал названную конечность за спину. Маг издал короткий смешок:

- Не бойся, у меня исключительно благие намерения. - Он шевельнул пальцами, и тонкая петля серой тени поднялась из камня и закачалась в воздухе. - Это твоя страховка.

- Зачем она? - Мэль с некоторой опаской следил за туманной змеей.

- Дублирует мою, - Тонгил поднял руку, показывая тонкий серый браслет на запястье. - Чтобы знать, где ты и что происходит. Кроме того, тень послужит тебе дополнительным оружием.

- Она мне подчинится?

- Да.

Все еще сомневаясь, полуэльф протянул руку и позволил тени обвиться вокруг запястья. Прикосновения ее напомнили шершавое тепло змеиного тела.

- С чего это ты надумал?

Маг криво усмехнулся:

- Я как-то вдруг осознал: самое уязвимое место сейчас - ты. Учитывая все, что знаешь...

-...достаться врагам мне нельзя, - продолжил за него Мэа-таэль, касаясь ставшей материальной тени. На ощупь браслет оказался теплым. - Особенно достаться живым.

- Учитывая все, что ты обо мне знаешь, - с нажимом повторил Арон. - Тебя следует беречь, как зеницу ока. И даже тщательней. Ты сейчас - моя память.

- Точно, - после короткой паузы согласился полуэльф, легонько щелкнул ногтем по пластине браслета. - Твоя память, - усмехнулся. - Всегда приятно чувствовать себя нужным.

- Мэль... - начал Тонгил, потом остановился, словно не зная, как продолжить.

- Я все понимаю, Арон, - вздохнул полукровка. - Даже странно, что столько лет ты не пытался надеть на меня поводок.

- Это временно, - напряженно сказал маг. - Как только ситуация изменится...

Мэа-таэль согласно кивнул, но пальцы правой руки продолжали теребить серый браслет.

*****

Старый шаман готовился ко сну, когда ощущение знакомого присутствия заставило его шагнуть к двери за пару мгновений до стука.

- Еще среди ночи ты ко мне не приходил, - проворчал старик неодобрительно.

- Не сердись, дед, - примиряюще отозвался внук. - Я на минуту. Вот, - полуэльф протянул ему два толстых свитка. - Запечатанный передай Наи-таэль, а второй тебе.

Шаман нахмурился:

- Думаю, ты увидишь сестру раньше меня.

- Может и так, - согласился его внук. - А может и нет, - потом порывисто обнял старика. - Спасибо за все, дед! - и, сунув свитки, выскользнул в ночь прежде, чем шаман успел сказать хоть слово.

Вполголоса ругаясь, старик запер дверь, потом подошел к столу с яркой масляной лампой и некоторое время разглядывал свиток, предназначенный ему. Душу скребло нехорошее предчувствие.

Когда шаман развернул длинный лист, его пальцы дрожали.

" Сегодня Тонгил надел на меня "поводок" из тени. Этот артефакт передает хозяину, где я, что делаю и говорю. Поэтому - письмо.

Первое и самое главное. В ближайшие дни я собираюсь нарушить клятву служения. Если Тонгил узнает об этом, мои часы сочтены. Наверное, дед, сейчас ты называешь меня глупым самоубийцей. Обещаю: постараюсь остаться живым. Но если все же маг меня убьет, по древним законам у семьи нет ни права, ни обязанности принимать на себя долг крови. Пожалуйста, дед, передай это всем: Тонгил нельзя называть кровником.

Второе. Венд ар-Син жив и, как мне сообщили, здесь, в Радоге. Тонгил наложил на него проклятие, но не сказал, какое. Найди Венда и реши сам, достаточное ли это наказание за то, что он сделал с нашей семьей.

И последнее. Я бы попросил тебя молиться за меня Многоликому, но уверен: Владыка предпочтет помочь не мне, а магу, своему давнему любимцу. Ты знаешь, он всегда благоволил Тонгилу. Поэтому, дед, прошу тебя об обратном: не обращайся к Владыке, пока все не разрешится. Но если ты знаешьритуал дарования удачи, то мне бы она не помешала".

- В какое сумасшествие ты влез, глупый мальчишка? - прошептал старик, комкая в костлявых пальцах бумагу. Потом зажег свечу, скормил пламени послание внука и тщательно растер получившийся пепел.

Свет в доме старого шамана горел до самого утра...

*****

Слуга уже приготовил доспехи и одежду и теперь терпеливо ждал. Этот коренастый молчаливый степняк являлся одним из немногих во владениях Тонгила, преданных полуэльфу лично. Одним из немногих, но не единственным.

Мэа-таэль в очередной раз прокрутил в голове главные пункты планов, пытаясь, пока не поздно, найти и исправить возможные недочеты, а пальцы правой руки тем временем по собственной воле протянулись к браслету на левом запястье, коснулись, отдернулись, коснулись вновь. Прошло больше шести часов в тех пор, как Тонгил надел на него "поводок", но браслет до сих пор ощущался теплым, живым.

Почему сегодня - вновь задался полукровка вопросом. Почему именно сегодня? Неужели так сработало чутье мага? Он что-то подозревает? Не уверен до конца и ждет подтверждения? Или знает и решил поиграть напоследок? Мэль хорошо знал Тонгила, но найти правильный ответ это не помогало.

Если бы не "поводок", полуэльф не стал бы писать прощальных писем. Все запланированные действия он продумывал многократно, рассчитывал и проверял все, что только можно рассчитать и проверить. Арон не должен был заподозрить его. Не должен был. Кто-то выдал? Или случайно проговорился, дав магу повод для подозрений? Или все же вмешалось чутье Тонгила?

Успех задуманного Мэа-таэль оценивал как девяносто из ста, и среди немногих шансов на неудачу главную роль он отводил именно чутью мага. Слишком хорошо полуэльф помнил, как однажды Арон заявил, будто может без всякой магии определить, отравлено ли вино в бокале, и даже подначивал проверить.

"Это вот здесь, - сказал маг тогда, ткнув себя в район солнечного сплетения, - здесь оно сидит, мое чутье. Ты не поверишь, сколько раз оно меня спасало. И это не Сила, это другое".

Тогда они оба были слегка пьяны, празднуя удачную охоту. А в холодном подвале безымянного дома остывали тела последних подмастерьев Светлого мага Неркаса, задумавших удивительно умелую засаду на Тонгилу. Тот остался в живых благодаря чуду... и чутью. В очередной раз.

Но сейчас ни жизни Тонгила, ни его владениям ничего не угрожало. Его интуиция не должна была сработать.

Мэа-таэль вновь посмотрел на браслет и мысленно заколебался. Возможно, стоит отменить? Еще не поздно, последний приказ не отдан, камень, сдвигающий лавину, еще не брошен.

- Готов? - вырвал из мыслей знакомый голос, и полуэльф торопливо натянул на лицо привычное выражение беззаботности, только потом повернувшись к стоящему в дверях Арону.

- Готов, - отозвался он легко, заставив себя на время забыть о сомнениях и моральных дилеммах. И только тепло серого браслета усилилось, превращаясь в жар горящего в лихорадке человека.

Они выбрали самое сонное время, за час до рассвета, когда последние бражники уже расползлись по домам к сердитым женам или остались ночевать в по-летнему сухих канавах.

В это время город даже нравился полуэльфу: тихо, пусто, безмятежно... обманчиво. Ночью Радога напоминала ему лес, по которому крадется хищный зверь. Его не видно, не слышно, но выбранная жертва уже обречена.

Арон шел в паре шагов от полуэльфа - как всегда, бесшумно. Фигура мага размазалась туманом, и не скажешь, где заканчивается неверная тень и начинается человеческая плоть. Словно рядом с Мэа-таэлем Человек-из-за-Грани, Черный Шаман, страшная сказка кочевников.

В душе полукровки зародилась тоска. Если все повернется не так, как задумано, и если у него еще останется возможность и время вспоминать, больше всего он будет сожалеть об этих утраченных совместных охотах: по ночному ли городу, по заброшенным ли подземельям, по палящей ли пустыне. По охоте на самую интересную дичь - на людей, таких же опасных и непредсказуемых, как и охотники. Победа ни над одним зверем не даст такого восторга, не заставит так кипеть кровь. А если враги еще и маги, будь они Светлые или Темные, победа становится редкостным деликатесом.

Дом, где скрывался император, не сильно выделялся среди других. Просто старинный каменный особняк с внутренним садом, с высокой парадной лестницей и толстой дубовой дверью, обитой железными пластинами. Окна высокие и узкие, на первом и втором этажах забранные решетками. Район, где рыцари Гиты поселили беглого монарха, принадлежал людям зажиточным, поэтому радовал как своих жителей, так и путников широкими улицами.

С одной стороны дом вплотную примыкал к соседнему; с другой имелся узкий переулок, куда уже скользнули два молодых Темных мага и несколько оборотней. Перед самим домом находилась небольшая площадь. Стражники, охранявшие этот участок, не являлись рыцарями Гиты - и вполне покупались золотом. В соседний же дом, принадлежавший крупному купцу, еще днем приехала крытая подвода с товаром...

Главным сейчас было уничтожить всех магов, служащих противнику, - какой смысл в захвате дома, если даже подмастерье способен открыть Врата и перенести императора в безопасность?

Сам беглый монарх магией, оказалось, худо-бедно владел, но свое эррэ опустошил после последнего покушения, переносясь в Радогу. С того события прошло едва три дня, и даже Тонгил, сильнейший из существующих магов, не сумел бы полностью восстановиться за столь короткое время.

Как удалось выяснить, одну магичку император все же постоянно держал при своей особе, как раз на случай покушения или попытки захвата. Но и к ней удалось найти ключик. Светлая магичка оказалась более преданной матерью, чем подданной. Две пряди детских волос и слезное послание от ее старшего сына, которого люди Мэа-таэля похитили вместе со вторым ребенком, - и других аргументов для убеждения женщины уже не понадобилось.

Чернота ночи постепенно менялась на серый сумрак, предшествующий рассвету. В доме все оставалось тихим и спокойным, но недолгое время спустя парадная дверь особняка распахнулась. На пороге стоял, ощерившись в ухмылке, один из оборотней. Судя по длине клыков и постепенно гаснущим в глазах желтым огням, он только-только вышел из звериной трансформации.

- Первый этаж чист, - проговорил Вольный тихо. - Но среди стражи оказалось только два рыцаря Гиты, и те - совсем мальчишки. Все прошло слишком легко, господин.

Темный остановился у входа, не торопясь в дом, и Мэль, зная, чего нужно ожидать, перевел взгляд на руки мага. Пальцы правой руки того задвигались в рваном ритме, выплетая невидимую сеть. Застыли. Молчание продлилось еще несколько секунд, потом Тонгил кивнул оборотню:

- Ловушка, - сказал он уверенно. - Но приманка еще на месте.

Услышав вывод мага, полукровка не удивился. Охота на двуногую добычу редко шла в строгом соответствии с планом. Последний часто приходилось перекраивать на ходу, меняя составные части. В этом тоже имелась своя прелесть.

- Там есть нечто, способное справиться со мной, - задумчиво проговорил Темный.

Он вновь прислушался к неслышимому, и полуэльф с мимолетной привычностью позавидовал его Дару.

- Оно наверху, на третьем этаже, недалеко от покоев императора, - сказал наконец Арон. Повернулся к оборотню, безмолвно продолжавшему стоять в дверях. - Постарайтесь выманить это из дома. Только выманить - ранить и тем более убить его вы не сумеете.

Оборотень кивнул и скрылся в темной глубине.

- Арон, ты уверен? Может, стоит пока отступить? Если это...

- Нет, - маг окинул взглядом площадь, выбирая место. - Нет, это существо уже натравили на меня, оно просто пойдет по следу и может напасть, когда я не буду готов. А вот тебе лучше не находится рядом.

- Я не смогу помочь?

- Нет. Когда оно окажется здесь, вернись в дом и проследи, чтобы императора убили, - маг криво усмехнулся. - Раз уж я рискую, не хотелось бы делать это напрасно.

Мэль кивнул и задал последний вопрос:

- Рыцари Гиты подставили монарха, желая заманить тебя в ловушку?

- Неужели удивлен? - хмыкнул Тонгил, и добавил со сдержанной ненавистью. - Их хозяйка, бессмертная стерва, любит предавать.

Маг отошел к середине площади и остановился там, готовый для боя, а полукровка скользнул вглубь узкого переулка. Ждали они недолго.

Из дома раздался крик, сразу же оборвавшийся, потом грохот, словно от тарана, пробивающего стену. Из открытой двери порскнули волчьи силуэты, а следом, расширив проем почти в два раза, вылетело чудовище. Замерло на мгновение, замотало головой, словно потерявшись.

Мэль, не удержавшись, прошипел ругательство. Конечно, он понимал: чтобы справиться с магом уровня Тонгила, заготовке рыцарей Гиты следовало оказаться чем-то особенным. Полукровка не особо удивился бы даже демону, вызванному из нижних кругов реальности. Но это... Откуда они вообще это взяли?

Чудовище, между тем, уже оправилось от секундной растерянности, горящие глаза нашли назначенную жертву, пасть приоткрылась, показывая тройной ряд зубов, тягучая слюна капнула на ступень, моментально проев в той глубокую вмятину...

Чудовище прыгнуло. Ударилось о невидимый щит, откатилось в сторону, приникло к земле, поводя всем длинным телом, и прыгнуло вновь. Щит застонал, но выдержал, однако Мэа-таэль видел, как маг вскинул руки, удерживая защиту, как его качнуло от первого удара, и как он едва не упал от второго. Удары существа разбивали магию. Простое физическое нападение - любой силы - не заставили бы Тонгила даже поморщиться.

Чудовище уже достаточно отодвинулось от двери, и полукровка решился. Как он и надеялся, занятое главным сражением, оно не обратило на него внимания. Уже в проходе обернулся: теневая удавка, способная переломать хребет одновременно десятку кхаргов, обвилась вокруг шеи существа - и исчезла. Просто растворилась, а Тонгил, пошатнувшись, сделал шаг назад. Мэа-таэль заколебался было, не вернуться ли помочь, потом мысленно встряхнулся и шагнул в глубину дома.

Потом белоголовый двуногий пришел в последний раз и сказал, что все почти готово, и правильные говорящие двуногие для службы Существу уже собраны, но есть один очень злой двуногий, который мешает Существу вернуться в Просторную Пещеру и вновь сделать мир правильным. Двуногий, уничтоживший прежних служителей Существа, превративший их в горсти черного пепла...

Сперва Существо не поверило. Как мог один двуногий сделать все это? И почему? Существо никогда даже не видело его...

"Это очень злой двуногий, - сказал правильный двуногий. - Он совершает зло, поскольку любит зло. Пока этот двуногий жив, мир не станет правильным".

"Значит, он не должен жить, - решило Существо. - Ты позаботишься об этом?"

"Я не могу, - развел руками двуногий с белым мехом. - Я слаб. Ты сильно. Ты можешь уничтожить плохого. Он скоро придет сюда. Он хочет убить Тебя. Я дам Тебе запах и вкус его крови, и Ты сразу узнаешь его".

Существо почувствовало, что начинает сердиться. Оно не сделало ничего плохого этому злому двуногому. Оно просто жило в Просторной Пещере и было счастливо.

"Я Само убью его", - сказало Существо.

Как белоголовый и обещал, Злой пришел совсем скоро. Существо почуяло его присутствие и затаилось в ожидании. Здесь, в этой "комнате", многие чешуйки Существа уже растерлись в пыль и прилипли к стенам и полу, сделав те почти продолжением Его тела. Стены могли прогнуться, доски в полу раздаться, если Существо захотело бы этого. Белоголовый сказал: Злой опасен; Существо пыталось защититься, как умело.

Но Злой не пришел к Существу сам, он прислал зверей - мелких серых тварей с острыми зубами. Они рычали и наскакивали на Существо, пока То не кинулось на них, а потом за ними, трусливо поджавшими хвосты, следом. И увидело Злого.

После слов белоголового Существо ожидало, что Злой будет отличаться от прочих двуногих. Но тот оказался такого же размера, как и остальные, с такой же тонкой кожей, лишенной чешуи, с обычным темным мехом на голове. И казался таким же, пока Существо не прыгнуло.

Воздух прогнулся, а потом отбросил Существо, больно ударив о камень. И второй раз. И третий.

А потом Злой бросил в Существо петлю из тени. Та лишь скользнула по чешуе, не сумев зацепиться, но Существо все равно вздрогнуло. Прикосновение тени напомнило ласковые касания маленьких двуногих, служивших Существу в Просторной Пещере, и Существо на мгновение отвлеклось, погрузившись в приятно-грустные воспоминания. Всего на мгновение, но Злой воспользовался этим и ударил снова. Существо заметило длинный тонкий луч, выходящий из руки Злого, только когда конец этого луча вонзился в тело, пробил чешую, прошел сквозь мышцы и застрял в кости.

Стало больно! Очень-очень больно! И Существо, отпрыгнув с дороги луча, не кинулось больше на Злого, а заплакало.

Маленькие двуногие плакали соленой водой. Глаза Существа не умели выпускать воду, и Оно лишь жалобно заскулило, подвывая, жалуясь на правильном языке, который здесь все равно никто не понимал.

"Больно!" - жаловалось Оно.

Дата добавления: 2015-10-24