Мелисса де ла Круз 2 страница

Взбейте яица со сливками в миске. Добавьте нарезанную мяту, соль и перец. Расплавьте масло на сковороде на среднем огне. Добавьте яичную смесь; готовьте две минуты, не помешивая. Используя большую ложку, осторожно переверните пока оно не пригорело, а всё ещё оставалось мягким.
Гарнир с мятными веточками.
Подавать одному разбитому сердцу и одному другу.*
*выписано из книги белой магии Ингрид Бьючамп.

ВСЕГДА ЧТО-ТО НАПОМИНАЕТ МЕНЯ.
Академия Эндикотта
Эндикотт, Массачусетс, 1985
Глава 1
Пациент 0
Когда Аллегра ван Ален очнулась, её голова болела и ей нужен был всего момент для того, чтобы распознать, где она находится. Она надела больничную одежду; она знала, что всё ещё была в Эндикотте, с тех пор, как вид из окна открылся на белую крышу часовни. Она, должно быть, в Студенческой больнице, и это подтвердилось появлением школьной медсестры, держащей поднос с домашним печеньем.
Миссис Андерсон была для всех любимым воспитателем, которая следила за студентами, как мать, и всегда убеждалась, что в столовой были свежие фрукты. Она вошла с заинтересованной улыбкой:
- Как ты себя чувствуешь, дорогая?
- Я думаю, я выживу. - с сожалением сказала Аллегра. - Что случилось?
- Несчастный случай на поле. Они сказали, в тебя прилетел мяч.
- Ау! - скривилась она, почёсывая бинт вокруг головы.
- Ты счастливая! Доктор сказала, что это бы сломило Красную кровь.
- Как долго я отсутствовала?
- Всего пару часов.
- Есть шансы, что я смогу выбраться отсюда сегодня? У меня завтра тест по латинскому, и я должна учиться. - скривилась Аллегра. Для отдыха в школе, клиника была достаточно комфортна. Она была расположена в уютном коттэдже Новой Англии с большой плетённой мебелью и светлыми цветными занавесками. Но сейчас она не хотела ничего, кроме того, что оказаться в убежище своей комнаты: с чёрно-белыми постерами Cure, сторомодным секрктарским столом с выдвижной крышкой и недавно купленным плеером, так она смогла бы остаться одна и слушать Depeche Mode. Даже в палате она могла слышать песни Боба Дилана, доносящиеся из открытого окна. Все в школе слушали ту же музыку, что и 20 лет назад, как если бы частная школьная жизнь застряли в 60-х. Аллегра ничего не имела против Дилана, но она не видела нжды во всей этой тоске.
Миссис Андерсон приподняла её голову, чтобы взбить подушку, а потом положилп своего пациента обратно на пушистую округлость:
- Пока ещё нет. Доктор Перри вернётся из Нью-Йорка и немного осмотрит тебя. твоя мать настаивает. - Аллегра вздохнула. Конечно, Корделия настаивала. Её мать следила за ней, как сокол с более, чем просто материнской, заинтересованностью. Корделия была приёмной матерью и защищала Алллегру, как драгценную вазу Минг. Она обращалась со своей дочерью осторожно и всегда считала, что Аллегра была одной ногой от нервного срываи от психушки, хотя каждый мог видеть, что Аллегра была показателем здоровья. Она была популярна, бодра, спортивна и энергична.
Если честно, жизнь по заботой Корделии была удушением. Это была причиной того, что Аллегра не дождаться исполнения 18 и хотела улететь из дома навсегда. Всепоглощающее беспокойство её матери, не смотря на благополучие самой Аллегры, было одной из причин, почемуона проводила весь день в Дачезне и переехала в Эндикотт. В Нью-Йорке влияние Корделии было неминуемо. Более всего Алегра хотела быть просто свободной.
Миссис Андерсон закончила измерять температуру и отложила градусник:
- Тебя несколько посетителей ожидают снаружи. Могу ли я их впустить?
- Конечно. - кивнула Аллегра. Её голова понемногу переставала болеть - может из-за знаменитого молочного шоколада миссис Андерсон, может из-за хороших болеутоляющих, она не была уверена.
- Хорошо, команда, вы можете зайти. Но не утомляйте её. Повторений быть не может Мягче, нежнее. - и с последней улыбкой дружелюбная медсестра вышла из комнаты. В момент кровать Аллегры была окружена всей девичей командой по хоккею на траве. Они толпились вокруг, запыхавшиеся и принёсшие ветер, всё ещё одетые в свои формы: зелёные клетчатые кильты, белые рубашки-поло и зелёные гольфы по колено.
"О, мой Бог!", "Ты в порядке?", " Чувиха, та вещь нацелилась на твою голову!", "Мы доберёмся до этой сволочи из Нортфилд Маунт Хёрмон в следующий раз.", "Не беспокойся, они получили!", "О, мой Бог, ты так быстро отключилась! Мы были уверены, что не увидим тебя до завтра!" - весёлая какофония заполнила комнату и Аллегра усмехнулась:
- Всё хорошо. У меня бесплатное печенье, хотите, ребята? - спросила она, указывая на тарелку на подоконнике. Девушки набросились на печенье, как голодная толпа. - Подождите, ребята, вы не сказали мне! Мы победили? - спросила Аллегра.
- А как ты думаешь? Мы надрали из зад...цы, капитан. - Барди Белмонт, лучшая подруга Аллегры и соседка по камнате, дала ей пять, которое было бы более впечатляющим, если бы она не деражала гигантское шоколадное печенье в правой руке.
Девушки заговорщицки зашептались, когда мужской голос прервал их с другой стороны занавески, которая разделяла комнату:
- Эй, ребята, у вас там есть печенье? Не хотите поделиться?
Команда захихикала.
- твой сосед. - шепнула Бинди. - Я думаю, он голоден.
- Извини? - позвала Аллегра. Она даже не заметила, что делит с кем-то комнату. Может быть она страдала от довольно тяжёлого удара головы, а не такой уж заурядной полевой травмы.
Кори Антонини, талантливая полузащитница, наилучший выигрышный шанс в лиге, оттолкнула занавеску, разделяющую комнату:
- Эй, Бендикс. - прозвучал дружный возглас девушек.
Бендикс Чейз был самым популярным парнем в их классе. Было не сложно догадаться почему: при метре восемьдесят девять он выглядел как юный светловолосый гигант со своими широкими плечами и мощным телом. Его лицо напоминало кого-то из греческих богов: прекрасный лоб, идеальный нос и гранёные скулы. У него ямочки на щеках, а в его глазах мерцал огонёк. Он лежал на кровати, и его правая нога была в гипсе. Он бодро помахал.
- Когда тебя выписывают? - спросила Парси Седрик, их вратарь, пока подавала ему почти пустую тарелку печенья.
- Сегодня. Гипс наконец снимут. Слава Богу, я устал ковылять на одной ноге по классу. - сказал Бендикс, кивая в благодарность за печенье. - Что случилось с тобой? - спросил он Аллегру.
- Просто лёгкое ранение. - сказала она, указывая на свой марлевый тюрбан и симмулируя британский акцент.
- По крайней мере, у тебя всё ещё есть руки. - с улыбкой ответил Бендикс на цитату Монти Пайтон.
Аллегра пыталась не казаться чрезмерно очарованной тем, что он понял её так быстро.
Она не хотела стать ещё одной участницей его фан-клуба; пока большинство из команды по хоккею на трове сейчас мигрировали в его сторону, чтобы подписать его гипс сердечками на "i" и бесчисленными X и O.
- Я боюсь, час посещений окончен. - объявила миссис Андерсон, появившаяся в своей накрахмаленной белой форме. Звучал хор "Ооо!", пока она выгоняла девушек на выход. Она почти закрыла занавеску, которая разделяла её пациентов, когда Бендикс попросил не закрывать её:
- Я надеюсь ты не против. У меня небольшая клаустрофобия. И на твоей стороне есть телевизор. - сказал он.
- Конечно. - пожала плечами Аллегра. Она и Бендикс, конечно, знали друг друга. В академии Стюарта Эндикотта, как и в Дачезне. было небольшое дружное общество детей элиты. Как бы то ни было, в отличии от остального женского населения, она не падала в обморок в его присутствии. Она находила его американскую внешность немного очевидной, слишком похожей на голливудскую кинозвезду, слишком вселбще-приеклоняемый. Бендикс выглядел как спортсмен из "Клуб "Завтрак", за исключением того, что был более красив. И Бендикс был не просто симпатичным, и спортивным, и обожаемым, он всегда был потрясающим, для парня с таким массисвным эго, Бендикс был неподдельно мил со всеми, даже с её братом Чарльзом, когда тот что-то говорил.
Всё равно, даже если самый великолепный парень в Эндикотте сидел всего в метре и смотрел с ней клипы (почему Эдди Мёрфи поёт? И что случилось с этой полосатой рубашкой, которую он одевал?), Аллегра платила ему совершенным невниманием.

Часть 2
Близнецы ван Ален
Когда доктор Перри вернулся из Нью-Йорка, он сказал, что Аллегра здорова как никогда, и она вернулась на следующий день в общежитие. Она бежала по коридору, когда увидела своего брата, шедшего целеустремлённо к ней.
- Я приехал так быстро, как смог. - сказал Чарльз ван Ален, взяв её нежно под локоть. - Кто это сделал? Ты уверена, что ты в порядке? Корделия вышла из себя...
Аллегра закатила глаза. Её брат-близнец был иногда таким мужланом. Не только потому что он настаивал на том, чтобы называть их мать по имени, но также из-за всей этой защиты. Особенно, с тех пор как она стала выше, чем он, на два дюйма.
- Я в порядке, Чарли, правда. - она знала, что он ненавидел, когда его называли детским прозвищем, но она ничего не могла поделать. Он был последним человеком, которого она зотела видеть сейчас.
Не похожий на Аллегру Чарльз ван Ален был низок для своего возраста. Близнецы должны хоть немного выглядеть похожими, ведь у него были тёмные волосы и холодные серые глаза. Не похожий на своих небрежно-одетых сверстников Чарльз одевал аскотский галстук класса и носил кожаный портфель. Он не был очень популярным в Эндикотте, не из-за его претензий (хотя их было много), но большей частью из-за того, что он постоянно жаловался на школу, и все знают, что он не был бы здесь, если бы его сестра не настаивала на том, чтобы они перешли. Большинство студентов думают, что он надоедливый, напыщенный болтун, и в ответ он поступал так, будто все они ниже него. Аллегра понимала, что большая часть его неуверенности шла из его маленького роста. Если б он расслабился - доктора согласились, что он ещё не достиг пика роста, и без вопросов, что его нос и внешность - эти сильные глаза, широкий лоб - приобретут королевскую симметрию. Но сейчас Чарли ван Ален был просто ещё одним парнем-недоростком из команды дебатов.
Он был в Вашингтоне, округ Колумбия, в финалеораторского искусства на выходных, чему Аллегра была рада. Иначе, она знала, он бы безумно беспокоился в клинике и, вероятно, настаивал на передаче Аллегры для лучшей заботы в Массачусетскую клинику или что-то в этом роде. Чарли был так же плох, как Корделия, когда присматривал за Аллегрой. Между ними двоими она чувствовала себя дрёзденской куклой: драгоценной, хрупкой и неспособной помочь самой себе. Это сводило её с ума.
- Вот, давай я... - сказал он, беря её сумку.
- Я могу нести свой рюкзак. Отпусти. Не будь таким. - шикнула она. Она пыталась не чувствовать вины за потрясённый, грустный взгляд, появившийся на его лице.
Не было другого способа общаться с её ьратом, но она ничего не могла поделать. Потому что Чарли был Михаилом. После того, что случилось во Флоренции, об этом не было вопросов - они рождались как близнецы в каждом цикле с тех пор. Дом записей настаивал на практике, что то, что случилось тогда, потом никогда не повторилось. Так что с самого начала не должно было быть никаких сомнений, никаких вопросов, никаких ошибок.
Всё же, каждая реинкарнация с тех пор была хуже, чем предыдущая. Аллегра не могла понять, но через годы она начала чувствовать дистанцию от него. Не только из-за того, что случилось тогда - о, да она шутит - это было всё из-за того, что случилось во Флоренции. Она не могла простить себя. Никогда. Это была её вина. И тот факт, что он всё ещё её любит, всегда любил её, навсегда и всегда и всегда, через годы и века, заставлял её чувствовать себя больше обиженной, чем признательной. Его любовь была бременем. После того, что произошло между ними. С каждым циклом она была всё ближе к уверованию, что она не заслуживает его любови, а с обидой пришли вина и гнев. она не знает почему, но становилось всё сложнее и сложнее чувствовать к нему то, что он всё ещё чувствовал к ней. Это было смешно, правда. Она заблуждалась, а он был наказанием. Было сложно думать об этом, и в этот светлый день она чувствовала себя так далеко от него, как никогда.
- Нет, дай я. - настаивал он, потянув за ручки.
- Чарли, пожалуйста! - взвыла она и дёрнула со всей силы так, что её рюкзак вылетел из его рук, а он подскользнулся и упал на траву. Он посмотрел на неё сердито, пока поднимался и оттряхивал пыль со своих брюк:
- Что случилось с тобой? - шипел он.
- Просто оставь меня, можешь? - расстроившись, она подняла руки и запустила их в свои длинные светлые волосы.
- Но я, я...
- Я ЗНАЮ. ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ. ТЫ ВСЕГДА ЛЮБИЛ МЕНЯ. ТЫ ВСЕГДА БУДЕШЬ ЛЮБИТЬ МЕНЯ. Я ЗНАЮ, МИХАИЛ. Я СЛЫШУ ТЕБЯ ЧЁТКО И ЯСНО.
- Габриэль!
- меня зовут Аллегра! - она почти кричала. Почему он всё время называют её этим именем? Почему он поступал так, как люди, не замечающие своей одержимости? Конечно, никто из детей Голубой крови не думал, что это было странным, с тех пор как узнали кто они, даже если они всё ещё не переродились. Но Красная кровь не знает их истории или что они значат друг для друга, и это беспокоило её. Это был не Древний Египет, это был двадцатый век. Времена изменились. И ещё Конклав всегда медленно реагировал.
Иногда Аллегра просто хотела жить так, будто этого не было, без бремени вечной, бессмертной истории на её плечах, ей было только 16 лет, по крайней мере в этой жизни. Дайте ей перерыв. В 1985 году, в Эндикотте, штат Массачусетс ваш брат-близнец, давя на вас, был просто груб и отвратителен, Аллегра начинала соглашаться с Красной кровью.
- Этот парень беспокоит тебя, Легс? - спросил Бендикс Чейз, случайно встретив их, поскольку прозвенел уже третий звонок.
- Этот парень просто называет тебя "Легс"? - зевнул Чарльз.
- Нормально. - сказала Аллегра, показывая Бендиксу Чейзу. - Я не думаю, что ты знаешь моего брата Чарли.
- Первокурсник? - спросил Бендикс, пожимая руку Чарльзу. - Приятно познакомиться.
- Нет. Мы близнецы. - холодно ответил Чарльз. - И я с тобой в шекспировском кружке.
- Так вы ребята родственники? - подмигнул Бендикс. - Я не вижу сходств.
Чарльз покраснел:
- Конечно мы родственники. Сейчас, если ты извинишь нас. - сказал он, поворачиваясь и толкая Аллегру за собой.
- Эй, эй, нет нужды быть грубым. - мягко сказал Бендикс. - ты обронил свою книгу. - он подал Чарльзу учебник, который выскользнул из его рук, когда он упал на землю. Чарльз не посчитал нужным поблагодарить его.
- Не нужно, Чарли. - согласилась Аллегра. Она отошла от него, становясь рядом с Бендиксом, который обхватил её за плечи.
- Мне казалось, у нас тест по латинскому сегодня, моя дорогая. - сказал Бендикс. - там ведь?
Алегра разрешила популярному спортсмену увести её. Она никогда не сделала бы так, если бы Чарльз не был так раздражителен. Поделом ему. Она покинула своего близнецы, который продолжал смотреть на них, один во дворе.

Часть 3
Единственный предмет, в котором вампиры не так хороши.
Аллегра была первоклассной ученицей, но она была ужасна в латинском. Она с трудом отличала неправильное толкование Священного языка Красной крови от правильной, и постоянно путалась. У латинского были склонения и три рода, которые просто не имели смысла для неё. Она никогад не сможет отличить реальный язык бессмертных непосредственно от человеческой ежедневной версии.
Она начала злиться на красную 2- в круге на верху листа с её тестом. Это лажа. Если она не улучшит свои оценки, Корделия заберёт её из Эндикотта и граздиозные ожидания её матери на счёт её будущего оправдаются. Серьёзно, Корделия говорила как политик II Мировой войны иногда. Нет, Аллегра была в цикле после этого, но она читала рапорт Хранилища.
- Ну и ну, неприятно. - заметил Бендикс, осторожно занлядывая в её тест.
- Что у тебя? - спросила она, поднимая бровь.
Он помахал своей 5+ перед ней с самодовольной улыбкой. Эх. Почему он был так раздражительно идеален? Не было ничего, что Аллегра презирала бы больше, чем слово "идеальный", за исключением людей, которые олицетворяли это. Она ненавидела, когда люди называли её идеальной, когда они не могли видеть по ту сторону её внешности, по ту сторону её волнистых блестящих светлых волос, хорошего загара и тела. Почему каждый делает из мухи слона, она никогда не поймёт. Она считала, каждый был красив, и не просто внешне, она верила, каждый красив душой Да. Аллегра, правда, верила, что большинство людей были красивы внешне, но кого заботили пара футов там или здесь, или изогнутый нос, или страшная родинка? Она любила наблюдать за людьми. Она думала, что они были великолепны.
Она была так же, как бендикс, когда всё сводилось к этому, не так ли? Она была идеальна внешне и всегда на высоте, она нравилось всем. Иногдаона уставала быть собой.
- Я могу помочь тбе с латинским, если хочешь. - предложила Бендикс, пока они собирали вещи и начинали выходить из класса.
- Ты предлагаешь обучаь меня? - вот новость. Красная кровь предлагала учить бессмертного вампира новым фокусам. Чарли бы усмехнулся. Аллегра тряхнула головой. - Я думаю, я буду в порядке, спасибо. Просто нужно зубрить существительные.
- Как хочешь. Но ты можешь не знать чего-то, так как ты только перешла сюда, что если ты не поддержишь свой средний балл, тогда можешь расцеловать команду хоккея на траве, а чемпионатам сказать: "До свидания,". - сказал Бендикс, придерживая дверь для неё.
У него был пунктик.
Через несколько недель Аллегра встречала Бендикса в главной библиотеке для урока латинского каждый вечер. Что началось между ними как искреннее стремление помочь Аллегре изучить язык, медленно превращалось в длинные и далекоидущие разговоры обо всём на свете: качество сервировки еды в столовой, их мысли о палестинском кризисе, даже была ли "Abradacabra" Стива миллера Бенда худшей или лучшей песней, когда-либо написанной (Бендикс был за лучшую, Аллегр голосовала за худшую).
Одним вечером Бендикс облокотился на учебник по латыни и вздохнул. Его чёлка упала на его глаза, и Аллегра подавила желание потянуться и убрать её с его лба.
- твои предки приедут на Родительский день на следующей неделе? - спросил он. - Ты из Нью-Йорка, так?
Аллегра кивнула и помотала головой одновременно:
- Мать приедет, конечно. Она никогда не пропустит это. Мой отец... в отъезде. - казалось это самый прстой способ объяснить отсутствие Лоуренса. - Твои?
- Хах. У моей мамы заграничная встреча, так что она останется в Сан-Франциско. Отец даже не будет беспокоиться. Не захочет прерывать своё исскуство.
- Твой отец художник?
- Он создаёт скульптуры. пока что ни одной не продал, наверное потому, что они выглядят как мусор. Но не говори ему это.
- Это не звучит так, будто ты очень сильно любишь их обоих. - сказала Аллегра, сочувствуя. Она очень любила обох, Лоуренса и Корделию. Но она не видела Лоуренса годами, а Корделия за это время превратилась в пронзительную, нервную старую леди.
- Вот-вот. Я совсем немного люблю своих родителей, но у них никогда не было много времени на меня. Ой, я сказал это? Я ненавижу, когда я жалуюсь.
Аллегра улыбнулась. Она открыла свой учебник по латыни:
- Если хочешь, я познакомлю тебя с Корделией. Она просто обожает зхнакомиться с моими друзьями. Но я не могу говорить за Чарли.
- Кстати, что твой брат иммет против меня? Я никогда ничего не делал парню. - сказал он, смотря заинтересованно.
- О... он... не обращай внимания. - сказала Аллегра. Она откашлялась. - Так или иначе... возвратимся к латыни?

- Так вы, ребята, встречаетесь или что? - спросила Бирди, когда Аллегра пришла в их спальню, тем же вечером вскоре после полуночи.
- Встречаемся? Кто? О чем ты говоришь? - спросила Аллегра, слегк покраснев, пока выкладывала свои кнги. они никогда не оступали от темы. Вместо этого они проводили вечера, разговаривая о достоинствах сан-Франциско перед Нью-Йорком. Аллегра, пожизненный манхеттанец, говорила, что город бесконечно превосходен в любом образе: в культуре, музеях, ресторанах; пока Бендикс защищал город на бухте, с его погодой, неотъемлемой красотой и либеральной политикой. Никто из них не мог убедить другого.
- Ты имеешь в виде меня и Бена? - спросила она Бирди. -Ты думаешь, мы пара?
- О, сейчас уже "Бен". Скоро ты будешь называть его Бенни. - дразнила её подруга, скручивая травяную сигарету. Это был последний писк моды. Аллегре это не важно, исключая то, что это воняло на всю комнату, и Бирди распыляла слишком много освежителя воздуха, чтобы скрыть этот запах от инспекций. В результате. в их комнате всегда пахло как в туалете. Аллегра сгримасничала:
- Ага. Нет шансов. Мы друзья.
Её соседка выдохнула большое дымное кольцо:
- Пожалуйста, каждый видит как вы, ребята, крутитесь друг вокруг друга.
- Что? Ты шутишь?
- К тому же, вы, ребята, смотритесь на редкость идеально вместе. - сказала с усмешкой Бирди. Она слышала тирады Аллегры на счёт этого слова.
- Боже! - содрогнулась Аллегра. Она прсто не видит Бена в этом свете. Она любит, когда есть кто-то, с кем можно поговорить, и наслаждается его компанией. К тому же, они никогда не смогут быть вместе, она не может иметь к нему чувств, не в этой форме. Бирди была Красной кровью, она не знает, о чём говорит.
- Серьёзно? нет хуже вещи, чем встречаться с ним. его семья только что продала свою компанию за два миллиарда долларов. ты видела газету сегодня? - спросила Бирди, бросая к Аллегре журнал "The Wall Street". Аллегра прочитала первую полосу о приобретении Корпорацией, управляемой семьёй Бендикса, группы компаний, и удивлялась скромности Бена. Его мать была в командировке, из-за которой она не может приехать на родительский день. Более походящие на важные акционерные конференции.
- Они серьёзно загружены. Не удивительно, что его фамилия шла от материнской линии. У них все деньги.
- Бирди, не будь грубой. - заругалась Аллегра. Даже в Эндикотте это считалось дурным тоном слишком интересоваться происхождением друг друга. А после прочтения новостей она ничего не могла поделать, но Бен нравился её даже больше. не потому что она узнала, что он был богат - она нкогда слишком сильно не заботилась о деньгах, даже зная, что никогда не выживет без них - а потому, что он получил чп\резвачайное богатство в самом себе, ведь он был скромен и реалист. И у неё были чувства, после разговора с ним этим вечером, из-за того, что Бендикс Чейз не придавал значения тому, о чём люди заботились слишком сильно, если это означало, что он просто немного больше придаавл значения вещам, которые реальн важны.

Часть 4
Общество поэтов и авантюристов
Аллегра уже спала, когда услышала шум за своим окном. Она поморгала, смутилась. Там был свет и стёчащий звук. Галька. Последовало хихиканье. Она подошла к окну и открыла его:
"Что случилось" - спросила она, слегка раздражённо. Группа незнакомцев в капюшонах стояли под её окном. Зловещий голос самого высокого произнёс мрачно: "Аллегра ван Ален, твоё будущее ждёт тебя."
О, точно. Она забыла, хотя Бирди предупреждала на прошлой неделе. Это была ночь Посвящения. Ночь в Эндикотте, в которую самое престижное общество, Пейтологиане, официально принимали своих новых членов. Она заметила, что кровать её соседки была пуста, это означало, что Бирди уже участвует в ночном фестивале, так как она, конечно, была членом общества. Аллегра крикнула: "Я сейчас спущусь."
А пока другая группа студентов в капюшонах вошла в её комнату и одела капюшон на её голову. Сейчас она была официально похищена.
Когда её капюшон был снят, Аллегра заметила, что была практически в лесу. Там бушевал костёр, а она стояла на коленях с группой новых принятых.
Лидер в капюшоне предложил её золотую чашу, заполненную красноватой жидкостью:
"Выпейте из кубка знаний." - приказал он. Их пальцы соприкоснулись, пока он передавал ей кубок, и Аллегра пыталась не захихикать, пока делала глоток. Водка и 7- Up. Не плохо.
"Ты выглядишь глупо в этом балахоне." - прошептала она, она признала его голос момента, как он позвал её под окном.
"Шшш!" - ответил Бендикс, пытаясь, по крайней мере, не рассмеяться. Она передала кубок следующему после неё, хотелось узнать, кто ещё был выбран. Когда все новые члены выпили из чаши, Бендикс поднял тост:
"Они потребили огонь Просвещения! Давайте сейчастанцевать, как нимфы Бахуса!"
Где-то позади кто-то ударил в гонг, и эхо пронеслось сквозь лес.
- Нимфы Бахуса? - спросила она скептически.
- Это греческие штучки... - пожал он плечами. Члены сняли свои капюшоны, хотя многие всё ещё были одеты в балахоны. Больше пластиковых кубков, заполненных водкой и 7- Up, были переданы по кругу группе.
- Это же случилось, когда ты стал Пейтологианином? - спросила Аллегра, осматривая пьяную толпу. - Ты нарушал комендантский час и танцевал вокруг огня?
- Не забудь дешёвые коктейли. Очень важно. - сказал, кивая, Бендикс.
- Это? Это то, о чём все говорят? - засмеялась она. Пейтологиане имели звёздную, ревниво-охраняемую репутацию в школе.
- Достаточно. О, и каждый квартал у нас собрание. Добровольное, конечно.
- Конечно.
- И позже у нас будет ежегодный конкурс плохой поэзии.
- Так это главным образом просто... дурачество? - спросила Аллегра, хотя она уже знала ответ.
- Почему? А что вы ребята делаете такого важного в этом вашем Комитете?
Он знал, что она была в Комитете. Конечно, они были одни в Эндикотте с тех пор, как в школе появилась достаточная группа студентов Голубой крови. Она осмотрелась вокруг на новобранцев и почувствовала разочарование, не найдя своего брата среди раскрасневших лиц. Она знала, Чарли никогда не был бы выбран, но всё-таки чувствоавла обиду. У Пеётологиан была причина: её близнец так сильно ненавидел школу. В Эндикотте никто не мыслил о Комитете. Каждый хотел быть частью Пейтологиан.
- Мы делаем то же... - пожала плечами Аллегра.
- Да, я так и думал. Кто-то должен был вернуть назад некоторые части старой школы. Знаешь. Гробы. Убийцы. И прочее. - он приподнял бровь и сделал большой глоток из своего огромного кубка. - О, идёт Техас. Форсайт. На слово! Извини. - сказал он ей. Бендикс отошёл поговорить с Форсайт Ллевелин, который служит школьным консультантом по делам с общественностью. Она подняла свой стакан, поприветствовать Форсайта, который ответил изысканным кивком головы. Он учил первокурсников английскому и она видела его у кампуса. Она помнила его, конечно. Она никогда не забудет тех, кто был в цикле во Флоренции.
Вечеринка продолжалась целый час или что-то около того, пока Бендикс не повысил голос: "Извините, извините, гм."
Толпа затихла, а он дождался полного внимания:
" Время пришло отплатить дань и дать слово нашему основателю."
Члены-ветераны общества подняли свои стаканы к небу и, как один, декламировали стихотворение Киллингтона Джонса "Птица":
Я думал, что я никогда не слыхал
Зова, как у птицы, чтоб так же пылал.
Клюв ярко-красный и светлые перья.
Прилечь, гнездо строет она.
Только Господь может создать птицу,
Но только я могу создать дерьмо.
- Точно! - засиял Бендикс. - Конкурс плохой поэзии начался!
Аллегра слушала, пока подражатели поэтов декламировали кучу и в правду ужасных стихов кричащей толпе. Бендикс поразил своим своим выходом:
"Последняя песня ледяного рыбака на плавучей льдине дорогой Старой Норвегии."
Это было трагично, ужасно комично, и он выиграл первое место.
Когда это закончилось, он пошёл в её сторону.
"Поздравляю. Ты забавный.2 - сказал она, тыкая его в грудь.
Он поймал её руку и пристально посмотрел на неё.
"Бен, перестань. - она улыбнулась. - Пошли." - сказала она, даже зная, что ей нравилось чувствовать его сильные руки, держащие её. Ей нравился Бен, и сейчас был Бен. Бендикс был так серьёзен и непохож на свой легкомыссленый характер, ей нравилось это. Это было несерьёзно. Это было непохоже на неё. Он видел ту её сторону, что ни один ещё реально не видел. Для Голубой крови она всегда будет Габриэллой, Добродетельной, Ответственной, их королевой, их матерью, из спасителем. Но для Бендикса Чейза она была даже не Аллегрой ван Ален, она была Легс. Это заставляло её чувствовать себя молодой, опасной и безоглядной. качества, что не присущи Габриэлле. Плюс, он был очень-очень мил.
"Иди сюда." - прошептала она, прижимая его ближе, сдёргивая этот глупый балахон, который он носил.
"А?"
Она прижимала его ближе, и, когда он увидел, чего она хотела, его глаза стали нежнее. У него были добрейшие голубые глаза, которые она когда-либо видела. Он был так красив, этот мальчик, самый красивый мальчик в мире - и когда она подняла вверх своё лицо, он нагнулся на встречу к ней, но объятия вокруг её талию, держали её крепко.
Это был просто поцелуй, но она знала, это было больше. Бен шептал:
"Очаровывал тебя достаточно долго, чтобы отступать, Легс."
"Ммм..." - согласилась она. она хотела, чтобы это было медленнее. но что плохого? Он был всего лишь человеком. Это был только флирт; самое плохое, он закончит, как её фамильяр. их было много в её бессмертной жизни.
Аллегра всё ещё пылала от поцелуя Бена, когда она вернулась в своё общежитите, но нарвалась на своего брата:
- Где ты была? - спросил чарльз. - Я искал тебя. Ты не была на встрече Комитета сегодня.
- О? Это было сегодня? Я забыла. Я была занята.
- Чем же? Не говори, что ты стала членом этого общества. - усмехнулся он.
- Это не глупость, Чарли. Я имею в виду, это, конечно, глупо, но не тупо. Есть разница.
- Это просто жалкая людская копия Комитета. Мы были здесь первыми.
- Может быть. - она пожала плечами. - Но они делают более интересные слёты.
- Что с тобой случилось? - умолял Чарльз. На миг Аллегра пожалела его:
- Ничего. Чарли. Пожалуйста. Не здесь. - она покачала головой снова.
- Аллегра, нам нужно поговорить.
- Здесь не о чем говорить. О чем поговорить?
- Корделия... она приедет на родительский день в воскресенье.
- Тогда скажи матери, что я передавала привет. - с этим, Аллегра исчезла в общежитии без лишних слов. Ночь так много обещала. Шутки с Пейтологианами, поцелуй бендикса. она смогла поверить, что она была прсто обычной шестнадцатилетней девушкой. Но один разговор с Чарльзом рассеял любые остатки обмана, что она в самом деле сможет иметь какие-то радости в этой жизни.

Дата добавления: 2015-10-31