Что-то ты и от мозга не в восторге. Третий раз спрошу прямее - что именно ты любишь в Олеге?!

Катя что-то тихо прошептала.

Что?! Не слышу!

Душу... - прошептала она чуть громче.

Я снова подошел к Олегу и сорвал с его рта скотч – «Ты слышал это Олег? Она любит твою душу! Душу! Слышишь?!» Но Олег уже не дышал. «Извини, Олег чего-то приуныл. Вижу брошенный тобою член, вижу мозг, почти целый, но души чего-то не вижу. Психика твоего Олега мертва. Характер, привычки, образ жизни, манера поведения, мировоззрение - любила ли ты это? Можешь сказать честно, Олег нас больше не услышит» Катя тихо хрипела, тяжело дыша, но, все же, прошептала: «Не убивай меня, пожалуйста».

На вопрос ответь - жестко сказал я.

Я всего лишь хотела удовлетворить свои желания, никого не обидев, ты бы не узнал и все были бы счастливы.

Счастливы?! Рано или поздно я бы предложил тебе жить вместе и...

Я не собиралась ни с кем жить… Может лет в 30 найти мужа и родить детей, а пока мне всего лишь хотелось секса, да и ты же молодой, еще сменил бы много девушек, да и жене изменял бы. Все изменяют. Не строй из себя идеалиста.

Внутри все кипело.

Хорошо. Отлично. Сейчас я тебе кое-что покажу - я подошел к Кате и намотал на ее рот скотч. Она тут же начала стонать, брыкаться, захрипела, из ее забитого носа потекла слизь, но ей не хватило воздуха высморкаться, и она втянула их назад, сглотнув. Я отцепил ее от трубы и поднял из погреба. Она еле стояла на ногах. Снова мешок на голову и в машину. Потом забрал тело Олега, надев ему на голову презерватив, чтобы с головы не капало, и бросил его к Кате в багажник. Под стук и громкое нытье позади меня, я направлялся в лес.

Когда я взглянул на часы - было уже 22.25, надо было спешить. Руки болели, натёртые лопатой. Хотя, торфяная почва и копалась легко, но работать пришлось много.

Я вытер пот и встал на колени, в окружении пластиковых мешков. Надев противогаз, я начал развязывать плотно завязанные мешки. Было уже темно и я освещал яму фонарем на голове. Год без доступа к насекомым и воздуху. Запечатанные в плотные пакеты, законсервированные в собственном соку Настины части тела не разложились до конца. Я расправил пакет и увидел в нем то, что год назад было сексуальной ножкой. Маленькие пальчики на нежной стопе, которые я посасывал и ласкал язычком между ними, переходя поцелуями к нежной, как щечка младенца, пяточке. Их не было. Из большого, разноцветного, от коричневого и чёрного до синего и белого куска плоти торчали маленькие косточки пальчиков. Я коснулся рукой эту странную и уже не привлекательную, но загадочно влекущую часть тела и почувствовал подобие холодной влажной тряпки, в которую замотан фарш. Я достал ножку из пакета и положил на землю. На моих руках остались прилипшие кусочки распадающейся плоти и слизь.

В другом пакете оказалась ручка, за которую я еще год назад держался и чувствовал дорогое сердцу тепло, эти маленькие ладошки и пальчики, раза в два меньше моих. Теперь ладошек не было, остались, скелетные кисти, будто насаженные на сырокопченую колбаску руки.

В большом третьем мешке, я нашел любимое мною тело, хотя и в совсем непривычном виде. Любимого нежного животика на месте не было, только огромное отверстие, как темная долина, между двух склонов ребер, обтянутых тлеющей, бурой кожей, покрытой пятнами, словно художник использовал ее для смешения красок. Сисечки, между которых я чувствовал себя в покое и безопасности, превратились в жировоск и сильно исказились. Постепенно, я собрал на земле все Настюшино тело, в котором, хоть и мало что осталось от прежней прекрасной девушки, но при взгляде на ее останки, я ощущал ее присутствие, а именно в нем я сейчас нуждался больше всего.

Дата добавления: 2015-07-08