Гносеологические концепции научного и религиозного знания

Так называемая проблемная (фаллибилисткая, попперианская) программа в науке определяет развитие постпозитивистской методологии научного знания, для которой наиболее значимо не знание как обоснованное теоретическое знание, а знание как гипотеза, знание как проблема, как проблемная ситуация, знание как вопрошание, знание как способ выбора и действия в проблемной (неясной, неявной) ситуации. Эти «открытые, незавершённые формы живого знания» напрямую связывают человека с областью неопределённости, областью познавательной (когнитивной) неизвестности – иными словами, с областью сущностной экзистенциальной неполноты бытия человека [3] или с «опытом ограниченности» Р. Бультмана.

Однако именно в таких ситуациях неопределённости и неполноты, ограниченности и «нищеты духом» (противоположность позитивному знанию) рождается принципиально новое научное знание – знание-аномалия и знание-открытие. В этом плане проблемную, неопределённостную ситуацию выявления нового знания в научной рациональности можно сопоставить с ситуацией религиозного откровения.

По сравнению с научным знанием религиозное знание в его экзистенциально-открытых недогматических формах гораздо в большей степени сталкивает человека с неизвестностью, тайной, с границей познавательных сил и человеческих возможностей. Более того, религиозное знание можно определить как «методологию ориентации человека в неизвестности», поскольку позволяет взвесить различные пути, цели и смыслы не только в перспективе «наличного и понятного» земного существования и, в более широкой (не данной и тайной пока) перспективе, осуществить осознанный выбор одного из путей.

Обращаясь к методологии ориентации в неизвестности, обратим внимание на гносеологический аспект религиозного откровения как обретение спасения и смысла в неизвестности и Ином: ситуация обретения откровения, а не только ситуация его интерпретации, относится к когнитивной сфере, а не только к аффективной сфере или к сфере религиозной веры и опыта. «Чудо «в чистом виде» невозможно – в нём всегда присутствует что-то ещё», - полагает автор «Философии религии» (1997) Мел Томпсон [4].

Это «что-то ещё», является структурами (по большей части неосознаваемыми) когнитивной системы человека, посредством которых воспринимается и структурируется откровение. В этом смысле можно говорить о неком архаичном «языке образов», «символической логике» религиозно-мифологического мышления, специализирующихся на «схватывании» элементов неизвестного, на «выходе» в область Ganz andere, Совершенно Иного (в терминах Р. Отто). О действии этих структур немецкий философ и феноменолог религии Рудольф Отто в своей книге «Das Heilige» (Священное) говорит как об области «тёмного априорного познания», как о заложенной в человеке «необходимой предрасположенности к переживанию священного» [5].

Основная функция этих когнитивных структур – указать на некие реалии мира Иного, проявить или, по Абеляру, «схватить» их (идея концепта-«схватывания» в средневековом концептуализме) и осуществить взаимодействие человеческого и Иного миров. О Священном, Ином, неизвестном доселе содержании, являющемся в процессе откровения, «нуминозном предмете» Р. Отто пишет: «Он должен познаваться каким-то иным, особенным способом. Он должен каким-либо образом ухватываться, а если бы этого не было, то о нём вообще нечего было бы сказать» [6]. Откровение «возможно только при встречном, движущемся изнутри познании, понимании, оценке – при наличии духа «изнутри» [7]. Таким образом, религиозный опыт и нуминозный опыт (откровение) в частности определяется не только Божественной стороной диалога, но и зависит во многом от гносеологических форм и установок конкретного человека.

К познанию истины, богопознанию в неизвестности, в Ином, в пустоте или в ничто обращались различные религиозные, в том числе и христианские, концепции, которые (с научно-методологической точки зрения) можно назвать концепциями христианской гносеологии. Пример современной такой концепции – метафизическая концепция богопознания католического теолога Бернарда Вельте, в своих трудах (например, в «Философии религии», 1979) обращавшегося к идеям К. Ясперса и М. Хайдеггера. Согласно Вельте, «опыт ничто» – один из базисных фактов человеческого существования, осознавая его, человек может испытать реальность Бога. С одной стороны «ничто» – трагический и негативный факт, реальность которого очевидно для всякого: мы не всегда существовали и не всегда будем существовать. С точки зрения Вельте «небытие – исходная и важнейшая данность человеческого бытия в целом. «Опыт ничто» пронизывает человеческое бытие, само это бытие оказывается местом данности ничто. Здешнее бытие и «ничто» – не две раздельные сферы, они – друг в друге» [8].

«Ничто» бесконечно и безусловно. Бесконечность «ничто» – это «молчаливая пропасть, в которую каждый человек погружается все глубже и безвозвратнее». Безусловность ничто означает, что оно «приходит и берет, спрашивая или не спрашивая, явно или неявно». «Можно со всякими техническими ухищрениями достать камень с Луны, но нельзя вернуть ничего, захваченное ничто» [8].

Таким образом, ничто в концепции Вельте представляет собой "Иное" по отношению к человеческому бытию. В это Иное, как и в своё бытие, погружён всякий человек. Каждый из нас, таким образом, живёт, действует не только в его обычном человеческом «здешнем бытии», но и соприкасается с Иным.

«Иное-ничто» не только негативно, оно амбивалентно, двойственно: оно не только разрушительно, но и неизвестно, сокрыто, потаённо, то есть не может быть однозначно определено. Эта неопределённость и потаённость означает возможность человеческой надежды, что кроме погибели в этой неизвестности возможно, приложив какие-то усилия, отыскать ориентиры и путь к жизни, к спасению. Фактически в своей концепции Б. Вельте предлагает методологию ориентации в неизвестности: человек рассматривает и выбирает различные варианты-верования. Например, возможен такой крайний вариант-верование: всякое человеческое бытие поглощается бесконечным, разрушающим «ничто», тем самым лишаясь какого бы то ни было смысла и надежды. Это верование парализует человеческую способность действовать, делает лишним всякие мировоззренческие религиозные поиски.

Однако, внутри бытийственной неизвестности также возможен и другой вариант-верование как истолкование экзистенциальной ситуации: возможно, смысл все-таки есть, а значит «ничто» – не просто негативная деструктивность, но в нём возможно потаённое присутствие некой бесконечной смыслозадающей силы. Сообразно надежде, здравому смыслу или элементарному инстинкту самосохранения человеку лучше выбрать второй вариант верования.

«Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твоё…» [9].

Надежда, воплощаемая в стремлении к смыслу, как и «опыт ничто», является базисным фактом человеческого существования на пути к богопознанию: как и «опыт ничто», стремление к смыслу проявляется во всех конечных человеческих целях, во всех конкретных человеческих действиях. Надежда и поиски смысла в условиях «опыта ничто» создают новый образ ничто: «Речь идет не о пустом ничто, а о таком, которое скрывает нечто».

«Осмысленное человеческое бытие возможно только тогда, — утверждает Вельте, — когда ничто в его бесконечности и в его неодолимой мощи не есть пустое ничто, а скорее сокрытие, или сокрытое наличие бесконечной и безусловной смыслозадающей и смыслогарантирующей силы». То есть несмотря на свою темноту и феноменальную негативность, «ничто» являет все же позитивное содержание [10].

Божественное в концепции Вельте и предстает как священное, как священная тайна. Ничто как божественная тайна придает смысл всему сущему и является первоосновой и истиной всего сущего. Используя в своих работах, как и Р. Отто, феноменологический метод, Вельте пытается выявить множество «следов трансцендентности» [11] в реальности, открывающейся человеку.

Как видим, экзистенциальная антропология и теология Вельте, восходя к традиции апофатической теологии и «отрицательного богословия», обращается к гносеологическому аспекту религиозного опыта, знания и веры. Как мы уже говорили, в его концепции содержится методология ориентации человека в неизвестности. Сам Вельте применительно к сфере религиозного пишет о развитии «методического сознания», заключающегося в том, чтобы продвигаться к истине «планомерно и на основе очевидных фактов» [12] таких как: базисные факты «нашего наличного существования», «опыта ничто» и «стремления к смыслу».

Наиболее известный, классический пример христианской методологии ориентации в неизвестности мы находим также у Блеза Паскаля – так называемое «пари Паскаля» [13].

Дата добавления: 2015-07-08