Фашистское государство и монополии

Фашисты утверждали тезис о надклассовом характере своего государства, которое-де с помощью диктатуры фашистской партии осуществляет мероприятия, направленные на достижение «общих интересов». Действительно, интересы крупных монополий далеко не всегда были явственно различимы за ширмой лозунга «общих интересов». Иногда эти мероприятия проводились в плане борьбы за укрепление капиталистической системы в целом и были сопряжены с определенными материальными издержками той или иной группы буржуазии. К числу подобных мероприятий можно отнести попытки государственного регулирования экономики путем принудительного сокращения ввоза сырья и продуктов из-за границы. Это было связано с попытками фашистского правительства уменьшить катастрофически растущий дефицит внешней торговли. Естественно, что некоторые группы буржуазии в результате кое-что и потеряли. В то же время политика автаркии (политика, направленная на достижение большей независимости от ввоза сырья и продуктов из-за границы) способствовала обогащению других групп буржуазии. Например, в результате так называемой «битвы за хлеб» значительно обогатились некоторые слои сельской буржуазии. В целом, если говорить не о той или иной группе, а обо всем классе буржуазии и тем более о крупной монополистической буржуазии, то она извлекла выгоду из вмешательства государства в экономику, в том числе и из введения в нее элементов государственного капитализма.

Эти элементы вносились в итальянскую экономику по большей части для ускорения процесса концентрации и централизации капитала. Итальянский исследователь Р. Ромео обращает внимание, в частности, на такие мероприятия фашистского правительства, как сосредоточение права эмиссии в одном учреждении — Итальянском банке, а также на наделение государства полномочиями и в отношении регулирования инвестиций иностранных капиталов в Италию ⁸⁵. В результате первого из этих мероприятий Итальянский банк получил контроль над валютными операциями во всей стране. После того как этот банк был реорганизован и государство обеспечило за собой прямое или косвенное обладание большинством акций, концентрация капитала достигла в Италии небывалой степени. Второе мероприятие — регулирование инвестиций иностранных капиталов в Италию — давало го-

___________________
⁸⁴ Толъятти П. Лекции о фашизме. М., 1974, с. 46.
⁸⁵ Romeo R. Op. cit., p. 153.

сударству возможность стимулировать развитие той или иной отрасли производства. При этом вмешательство государства, как правило, сопровождалось давлением на предпринимателей с целью добиться большей концентрации производства, что вело на практике к росту и усилению монополий.

Весьма характерно, что фашистское правительство отменило довольно высокие в прошлом налоги, препятствовавшие слиянию предприятий, и установило систему фискальных льгот, которые делали слияние даже выгодным. В тех случаях, когда слиянию обществ мешали финансовые причины, правительство предоставляло кредиты. Так было, в частности, в случае с химическими предприятиями, где были даны субсидии для образования крупнейшего треста по выработке красок и взрывчатых веществ АСНА. Этот трест с капиталом в 95 млн. лир образовался путем слияния трех крупных предприятий. Были случаи, когда дело доходило даже до прямого политического давления. В Триесте, например, существовали две мощные промышленные группы — Косулич и «Ллойд Сабаудо». Последняя находилась под контролем Коммерческого банка; правительство вмешалось и заставило этот банк путем вознаграждения за другие операции уступить принадлежавшие ему акции Косуличу. В результате последний объединил почти все судоходные компании и судостроительные верфи Венеции — Джулии, создав таким образом гигантский трест.

Определение степени концентрации финансового капитала в Италии всегда представляло большие трудности главным образом из-за того, что основу структуры крупной капиталистической экономики в этой стране составляли акционерные общества. Анонимный характер капиталов в них всегда давал возможность производить тысячи комбинаций, явных и тайных. Существовали самые различные способы контроля над этими капиталами, позволявшие сосредоточивать их в руках отдельных лиц или сравнительно небольших групп. В целом установлено как достоверный факт, что развитие акционерных обществ в Италии содействовало концентрации капитала и связанному с этим образованию капиталистических монополий, а это в свою очередь порождало опасные по своим последствиям привилегии политического и экономического характера ⁸⁶. И в этой связи небезынтересны следующие данные о развитии акционерных обществ и акционерного капитала в Италии ⁸⁷.

С 1920 по 1930 г. число акционерных обществ в Италии возросло с 5541 до 17 384, т. е. в 3 с лишним раза, сумма капиталов, сконцентрированных в этих обществах,— с 17 784 817 тыс. до 52 280 765 тыс. лир, т. е. примерно втрое. Отдельные из входивших в них обществ увеличили свои капиталы в гораздо боль-

___________________
⁸⁶ Struttura dei monopoli industriali in Italia. Roma, 1949, p. 16.
⁸⁷ Ibid., p. 143.

ших пропорциях: электрическое общество «Эдисон» за 1921 — 1929 гг.— со 180 млн. до 1350 млн. лир, т. е. более чем в 7 раз; электрическое общество «Адриатика ди элеттричита» — со 100 млн. до 400 млн. лир, т. е. в 4 раза; химическое общество «Италчементи» за 1919—1929 гг.,—с 16 500 тыс. до 108 млн. лир, т. е. более чем в 6 раз; текстильное общество ФИСАК за 1921—1928 гг.— с 10 млн. до 70 млн. лир, т. е. в 7 раз.

По мере того как хозяйственный аппарат организовывался на все более централизованной основе, государственный аппарат испытывал растущее влияние крупных монополий. Ряд мероприятий хозяйственного порядка, цены и т. п. все чаще непосредственно диктовались крупными финансовыми и промышленными монополиями, а государство лишь принимало их к сведению и регистрировало. Весьма показательно в этой связи усиление процесса сращивания государственного и капиталистического хозяйственного аппарата: 175 из 400 депутатов, избранных в 1929 г., занимали оплачиваемые посты в административных советах крупных акционерных обществ. Значение этого станет еще понятнее, если учесть, что один депутат сотрудничал в 43 акционерных обществах, один — в 33, один — в 28, двое — в 26, один — в 23, один — в 20, один — в 19, трое — в 18 ⁸⁸. В подобных условиях, естественно, невозможно говорить, вопреки утверждениям фашистов, о «независимости» государства от капиталистических монополий и о государственной деятельности, направленной на достижение «общих интересов».

С другой стороны, говоря о связях фашизма с монополистическим капиталом, не следует впадать в упрощение. В фашистском государстве господствовала политическая партия, массовую базу которой составляла мелкая и средняя буржуазия. Расхождения, которые иной раз возникали между фашистским государством и крупными монополиями, имели далеко не всегда чисто показной и «театральный» характер, как об этом писалось в памфлетной литературе 20-х годов. В этих расхождениях находило свое выражение и реальное столкновение интересов мелкой и крупной буржуазии. В конечном счете речь идет об относительной самостоятельности фашистской власти — факт, который был зафиксирован в марксистской мысли уже в 20-х годах довольно определенно. Антонио Грамши писал в 1924 г. о тенденции фашистской власти быть не просто «инструментом» в руках буржуазии, а действовать «согласно своей внутренней логике» ⁸⁹. В плане отношений между фашистским государством и монополиями особого внимания заслуживают проблемы фашистской внешней политики. Будучи империалистическим и агрессивным по самой своей природе, фашистское государство продолжало во

___________________
⁸⁸ Ibid., р. 14.
⁸⁹ Gramsci A. Scritti politici. Roma, 1967, p. 589—590.

внешней политике традиции итальянского империализма. В этом отношении фашистское государство призвано было «не нарушать закон, а исполнять его». Можно говорить лишь об ином акценте, ином, более показном и бравурном внешнем облике, когда, как писал Алатри, соображения престижа превалировали над реальными политическими и экономическими потребностями страны ⁹⁰. В этом отношении итальянский фашизм унаследовал довольно много от довоенного национализма, вобрав в себя весь его пафос, обильно пропитанный и подслащенный древнеримскими «заветами».

Однако итальянский фашизм в 20-х годах действовал еще крайне осторожно, не преступая тех границ, за которыми открылась бы перспектива большой войны или во всяком случае серьезных международных осложнений. В исследованиях, посвященных внешней политике Италии в то время ⁹¹, отмечается, в частности, обострение ее противоречий с Францией. Эти противоречия восходили еще к дофашистскому периоду, когда между двумя «латинскими сестрами» развернулось соперничество за влияние на Балканах, господство на Средиземном море, за преобладание в Тунисе и других африканских колониях. На Балканах итальянской политике окружения Югославии французы противопоставили политику, сформулированную в лозунге «Балканы — для балканских народов». За этим лозунгом скрывалась борьба Франции против проникновения Италии в Албанию и за усиление Югославии как противовеса Италии и проводника французского влияния в странах Балканского полуострова. Борьба между Италией и Францией на Балканах, как и борьба по вопросу о притязаниях Италии на обеспечение своих «интересов» во французском Тунисе и расширение границ своей колонии Ливии, пока что не вышла из сферы дипломатических переговоров и закулисных сделок, но была чревата взрывом. Способствовало обострению итало-французских противоречий и то, что значительная часть итальянской антифашистской эмиграции обосновалась во Франции: французская дипломатия пыталась использовать это обстоятельство как козырь в своей политической игре, чем особенно досаждала правительству Муссолини.

В значительной мере на почве антифранцузской устремленности итальянской внешней политики в 1924—1926 гг. происходит сближение между Италией и Англией. То же самое можно сказать об укреплении связей между Италией, с одной стороны, Болгарией и Грецией — с другой. Обе эти балканские страны имели серьезные противоречия с Югославией, что и пыталась использовать итальянская дипломатия в борьбе против французского влияния на Балканах. Итальянской дипломатии удалось добиться значительного усиления политического и экономиче-

___________________
⁸⁰ Алатри П. Указ. соч., с. 52.
⁹¹ Carocci G. La politica estera dell'Italia fascista (1925—1928). Bari, 1969.

ского влияния Италии в Албании, во многих отношениях фактически подчинить себе эту страну, превратив ее в главный плацдарм на Балканах. Однако расширение итальянского влияния на Балканах настораживает Англию, и в 1927—1928 гг. намечается некоторое охлаждение англо-итальянских отношений. Агрессивные устремления фашистской Италии становились все более явными, и это усиливало ее противоречия не только с Францией, но и с другими великими державами⁹².

В исследованиях, посвященных внешней политике Италии в эти годы, справедливо устанавливается связь между основными направлениями этой политики и интересами и устремлениями крупного монополистического капитала. Однако и в этом случае не следует впадать в упрощения и забывать, что в условиях фашистского государства чисто волевые импульсы и произвол руководителей приобретали особое значение. Здесь и соображения престижа, о которых писал П. Алатри, и идеология, которая имела свою внутреннюю логику, далеко не во всем совпадающую с политикой, в том числе и с прагматической политикой монополистического капитала.

Хотя в 20-х годах итальянский фашизм и не проявил себя на международной арене сколько-нибудь заметной агрессивной акцией, его внешнеполитические амбиции были выражены довольно определенно. Первый наш долг,— говорил Муссолини,— увеличить наши вооруженные силы. Мы должны быть готовыми к определенному времени мобилизовать 5 млн. людей и иметь возможность их вооружить. Мы должны увеличить наш флот и так усилить наши военно-воздушные силы, чтобы шум их моторов заглушил все другие шумы, а тень от них затмила солнце над итальянской землей.

Дата добавления: 2015-07-08