Непарламентская оппозиция

…всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит.
Матф. 12, 25.

Пойдешь налево, все равно придешь направо, и наоборот, если пойдешь направо – все равно придешь налево.
Сталин

До сих пор у нас много спорят о том, существовал ли в реальности заговор, положивший начало так называемым репрессиям. Сейчас уже прошли времена розовых очков (точнее, красных), когда все, ну буквально все пострадавшие были абсолютно ни в чем не виновны, пламенные большевики и верные ленинцы. То есть насчет «большевиков» и «ленинцев» сказано во многом верно – но, если вдуматься, такую ли уж симпатию вызывает образ кристально честного большевика? Страстный идеалист – один из самых жутких типов мировой истории. Именно эта публика ради своих идей готова залить землю кровью, не смущаясь глубиной потока, так что жалеть их следовало бы с разбором… Но не в этом дело. Нет, просто истерическое время «перестройки» миновало, и теперь многие склоняются к мнению: что-то там такое было.

Но давайте попробуем подойти к делу с другой стороны. А могло ли случиться так, что заговора не было? И тут никак не обойтись без краткого очерка политических течений в послеленинской Советской России и их взаимоотношений. И были эти течения весьма далеки от безобидных парламентариев, а взаимоотношения куда как далеки от дружественного обмена мнениями…

…Говорят, что Сталин, мол, расправился с оппозицией. Ну, по правде сказать, не совсем Сталин – и без него товарищи по партии ели друг друга с волчьим аппетитом. И не совсем расправился – там такие дела творились, что это еще вопрос, кто нападал, а кто защищался. Но надо бы прояснить еще один вопрос: с кем расправились? Кто такие эти самые оппозиционеры?

Нам с этой парламентской демократией совсем голову задурили. После шквала публикаций и телепередач наш человек, на чистом автомате, воспринимает «оппозицию» как кучку шумных, но довольно безвредных парламентских болтунов. Вроде голубей: оно, конечно, и шум от них, и грязь – но какой же город без голубей? Между тем налицо типичная игра терминов, ибо оппозиционеры 20-30-х годов были далеко не голубки. Пожалуй, еще более не голубки, чем власть имущие.

В точном переводе с английского «opposition» значит «сопротивление», «противодействие». О целях и методах словарь умалчивает. Между тем даже простой здравый смысл говорит, что в этой области между нынешними квелыми политиками и тогдашними, прошедшими Гражданскую войну, «умытыми кровью» отморозками должна быть некоторая разница. Так она и вправду была.

И еще: что бы у нас ни писали и ни говорили о всяких там «ледоколах», но 30-е и 40-е годы были годами контрреволюции. То есть во время Сталина имело место быть свертывание революционных тенденций и установление крепкой государственности. С соответствующими последствиями для революционеров – тех, кто не смирился и не поумнел. А после смерти Сталина произошла еще одна революция. И тогда публика, отодвинутая в 30-е годы от власти, но не добитая, взяла реванш. Львиная доля того, что писалось о сталинском времени в 60-е и 90-е годы, – это писали они, их дети, их внуки. Ясно, что никакой симпатии к гнобившему их режиму они не испытывали. Но нам что до того? Почему все 150 миллионов российских граждан должны смотреть на мир глазами кучки озлобленных интеллигентов?!

Дата добавления: 2015-07-08