Миф №3. Краснов – фашистский пособник

Впрочем, современный средний «россиянин» может понять и простить и обман большевиков, и казачий сепаратизм, и склоки с Деникиным. Современный средний «россиянин» не может понять и простить только одного – сотрудничества с гитлеровской Германией в 1941-1945 году.

Как уже было сказано, эрзац-религия «Великой Отечественной Войны» в безбожной Эрэфии уже приобрела все необходимые атрибуты культа – от ритуалов, символов и аналогов молитв («Не забудем, не простим», «Деды воевали, бабки помогали», «Спасибо деду за победу», вот это вот всё) до определения Абсолютного Добра и Абсолютного же Зла.

К последней категории относится всё, хоть как-то связанное с национал-социалистическим режимом Адольфа Гитлера. Символы Третьего Рейха непременно вешаются на всё и вся, что с точки зрения политической конъюнктуры следует дискредитировать в глазах общественности.

Либералы-креаклы от оппозиции с упоением рисуют гитлеровские усики портрету Путина и наперебой сравнивают присоединение Крыма не то с аншлюсом Австрии, не то с присоединением Судетской области.

Путинское телевидение называет «фашистами» вперемешку с «бандеровцами» западенских рагулей в вышиванках, вооруженных деревянными щитами и коктейлями Молотова – видимо, путая партизанскую УПА Степана Бандеры, с лета 1941 по осень 1944 года честно мотавшего срок в нацистском концлагере Заксенхаузен, с регулярной 14-й добровольческой дивизией Ваффен-СС «Галичина», а стройные «коробки» и железную дисциплину чернорубашечников Муссолини - с современным вариантом махновского «Гуляй-поля» в рыбацком камуфляже и шлепанцах. То есть, налицо подмена этнокультурной сути конфликта на Украине между галичанами и русскими идеологической обманкой – «фашисты-бандеровцы» против «антифашистов с георгиевскими ленточками». Как подобная постановка вопроса отражается собственно на русских националистах и националистическом дискурсе в России – думаю, не стоит даже и говорить.

Атеисты в своих дискуссиях с видимым удовольствием публикуют фотографии священников Псковской Православной миссии на фоне военного флага Третьего Рейха, и воззвания иерархов РПЦЗ во славу немецкого оружия.

Православные от Московской патриархии изобличают неоязыческие культы, пытаясь демотивировать их адептов фотографиями многочисленных вновь обращенных волхвов (например, небезызвестного Доброслава), кидающих «зигу» на фоне все тех же флагов Третьего Рейха и стилизованных Свастик.

В общем, простор для воображения огромный. Главное правило - успеть назвать оппонента «фашистом» раньше, чем он тебя. Поддержка и симпатии масс обезпечены!

Однако во всех приведенных случаях очевиден эмоциональный посыл, а отнюдь не доводы холодного разума и анализа сухих исторических фактов, на основании которых только и возможна объективная оценка того или иного явления.

Вшитый в коллективную память миф о «фашизме», негативная окраска самой фонемы является, как оказывается, безотказным инструментом в деле манипулирования массовым сознанием.

То же стоит отметить и относительно символики. Впитанный с молоком матери и «Семнадцатью мгновениями весны» непроизвольный и иррациональный страх перед изображением Свастики, в большей или меньшей степени присущ ВСЕМ россиянам, вне зависимости от политических убеждений. Даже у наци-скинхедов где-то глубоко в душе сохраняется некоторая неловкость за свастичный символ, понимание того, что его использование – это, скорее, эпатаж обывателей, хоть и подчеркивающий идейное правопреемство от германского национал-социализма, но отнюдь не пригодный для современной политической борьбы. Отсюда возникает необходимость некоей идейно и визуально близкой замены, и в дело идут всевозможные кельтские кресты, руны, коловраты, малоизвестные рядовому обывателю эмблемы добровольческих дивизий Ваффен-СС и т.п.

Впрочем, я не стану пересказывать здесь лекции главы секты «инглингов» патера Дия - Хиневича о генезисе Свастики и ее использовании непосредственно в славянской культуре – тем более, что подлинность многочисленных и имеющих широкое хождение нарисованных в Фотошопе «огневиков», «громовников», «валькирий» не подтверждается археологическими находками, а являются, по признанию сподвижника Хиневича Январского, плодом их совместной художественной деятельности. Свастичные узоры, в т.ч. и классическая четырехлучевая Свастика действительно встречаются в русском культурном наследии, и нет решительно никакой необходимости выдумывать еще несколько десятков вариаций, характеризующих скорее делирий их автора, нежели богатство русской культуры.

Промежуточный вывод из всего вышесказанного – Третий Рейх со всеми его символами и идеями в глазах современного российского общества есть синоним Абсолютного Зла, причем зла, не ограниченного во времени – о чем говорят истеричные камлания, разоблачения, обвинения и апелляции к событиям почти вековой давности здесь и сейчас. Следовательно, всё, что имеет к нацистской Германии хоть какое-то отношение – неважно, фактическое или символическое – автоматически порицается государством и обществом как недопустимое.

Под этот каток огульного и безапелляционного обвинения во всех смертных грехах на основании формулировки «сотрудничал с Гитлером» попал и Петр Николаевич Краснов.

Но давайте попробуем разобраться – как же воспринимали национал-социалистический режим Адольфа Гитлера русские люди, волею судеб оказавшиеся в изгнании? Ведь содрогаться от одного его имени можно, лишь предварительно восприняв и переварив всю гору советско-российского агитпропа за последние 70 с лишним лет, где быль смешивается с небылью, ретушированные фотографии – с цитатами, вырванными из контекста, путанные и зачастую противоречивые воспоминания о фронтовых буднях – с бравурной вампукой очередного девятомайского парада и репрессивными законодательными инициативами «Единой России» и КПРФ.

Как же воспринимала Адольфа Гитлера русская эмиграция 1930-х, в жизни которой ещё не успели появиться ни Михаил Ромм со своим «Обыкновенным фашизмом», ни Леонид Млечин со своей «Особой папкой на канале ТВЦ», ни Эли Визель и Стивен Спилберг со своей антинаучной фантастикой, ни Кургинян, ни Сванидзе, ни Познер со Скойбедой? Наконец, для которой еще не существовало 27 миллионов жертв, принесенных на алтарь Красной Победы? Вот тот вопрос, ответив на который только и возможно объективно оценивать, насколько нравственно или безнравственно поступили Русские люди, вставшие под знамена со Свастикой.

Это для современных «россиян», мозги которых промыты пропагандой советского разлива и уже современными «сенсациями», Адольф Гитлер – это беснующийся ненавистник славян из черно-белой кинохроники, с которым, к тому же, «воевали деды» (ТМ). А Русской белой эмиграции 1920-х – 1930-х годов, как бы то ни трудно было признать, фюрер Германии был определенно близок и симпатичен.

Ну скажите: как бежавший от красной чумы в Германию русский эмигрант должен был относиться к политику, который, приняв раздираемое политическим и экономическим кризисом депрессивное государство, в считанные месяцы энергично восстановил промышленность и военную мощь, решил проблему безработицы, дал жителям страны новый стимул, базирующийся на национальном, почти семейном единстве? Но самое важное, что автоматически делало русского эмигранта сторонником нового режима – это то, что первым делом была запрещена коммунистическая партия, а наиболее одиозные коммунисты отправлены в лагеря.

Понятно, что черно-белые фотографии испуганных немецких коммунистов, стоящих с поднятыми руками перед штурмовиком, могут породить у современного обывателя даже нечто вроде сочувствия. Но стоит смотреть на вещи трезво. Убежденный сталинист Тельман и его соратники были отнюдь не агнцами Божьими, а вполне могли соперничать в кровожадности со своими советскими коллегами из ОГПУ. Ведь создание штурмовых отрядов НСДАП было реакцией на вооруженные отряды КПГ, щедро спонсируемой Москвой в лице Коминтерна. Коммунистические боевики устраивали побоища на собраниях конкурирующих партий и на улицах немецких городов, и уверенно рвались к власти. Что представляет собой коммунизм на практике, к 1933 году вся Европа могла воочию убедиться на примере бывшей Российской Империи, уже потерявшей к тому времени десятки миллионов человек в ходе революции, Гражданской войны и в последовавших за тем продразверстках, красном терроре, военном коммунизме и не прекращавшемся с 1917 года голоде. Поэтому деликатность в отношении носителей коммунистической идеи в Германии вполне обоснованно была исключена с самого начала.

Немногочисленные примеры эмигрантов, не принявших национал-социализм - вроде будущего «оборонца» Деникина - лишь подтверждают правило: против Гитлера и его реформ была именно та «интеллигентствующая» промасонская часть Белого Движения, которая, в угоду своим мечтам о либерализме и парламентаризме - и при безоглядной вере в западные демократии - уже однажды продемонстрировала свою полную политическую несостоятельность и оторванность от реальной жизни. Однако, если уж речь зашла о Деникине, то весь период Второй Мировой он провел в оккупированной Франции, исправно получая пенсию от немецкой администрации.

Итак, русская эмиграция видела человека, который окончательно уничтожил коммунистическую заразу в отдельно взятой стране и сумел вдохнуть в целую нацию новую жизнь - когда после пятнадцати лет голода, нищеты, унижения, взаимной ненависти и безнадежности вдруг целый народ осознал себя единой семьёй. В обществе появилось чувство локтя, каждый получил работу по своим способностям и справедливое вознаграждение за труд, заработали заводы, наполнились товарами магазины, побежали по стране сотни километров автострад, рядовые рабочие получили возможность регулярного курортного отдыха и путешествий на океанских лайнерах, и даже – страшно сказать! – покупки в необременительную рассрочку собственного автомобиля! К тому же, мировое сообщество, хотя и без видимого удовольствия, но снова стало считаться с выбившейся в мировые лидеры Германией.

Русская эмиграция наблюдала этот неподдельный энтузиазм и национальный подъем, мучаясь воспоминаниями о своей некогда великой Родине, терзаемой ныне Интернационалом, голодом и коллективизацией, и искренне желая ей освобождения от красного Молоха и столь же стремительного возрождения.

Понятно, что в мировой прессе раздавался и недовольный скрежет – и именно от тех государств, которым успешный немецкий конкурент был как нож острый – и морально, и экономически. Это были те же самые «демократии», которые в свое время хладнокровно отдали Россию на большевицкое заклание, цинично маскируя свои истинные намерения лицемерными заверениями в дружбе и верности союзническому долгу. Ну а количество объявлений войны, экономических бойкотов, призывов к континентальной блокаде Германии в мировой «демократической» прессе в период 1933-1939 гг. со стороны всевозможных международных еврейских организаций и вдруг появившихся по всему миру «антифашистских» комитетов и вовсе исчислялось десятками. Указанные обстоятельства лишь добавляли в глазах большинства русских изгнанников, не мучившихся либеральными иллюзиями, уверенности в правильности курса нового германского режима.

К тому же, несмотря на совершенно безумные басни о якобы имевшей место в тогдашней Германии чуть ли не на государственном уровне оголтелой русофобии, культурная и общественная жизнь русской общины шла весьма насыщенно, не претерпевая препон со стороны национал-социалистического режима.

Оживленная культурно-общественная и религиозная жизнь, многочисленные концерты русских творческих коллективов и постановки русских классических произведений на сценах театральных и концертных залов – ничто не наводило эмиграцию на мысль о том, что Гитлер якобы ненавидит русский народ всеми фибрами своей ефрейторской души.

Министерство пропаганды доктора Геббельса тоже отличилось на ниве «русофобии», экранизировав «Станционного смотрителя», а также создав художественные фильмы «Это была упоительная бальная ночь» о жизни и истории любви русского композитора П.И.Чайковского, и «Броненосец «Севастополь»» о революционных событиях на корабле Русского Императорского флота.

Видимо, коварство нацистов было столь велико, что для того, чтобы окончательно усыпить бдительность русских, в 1938 году Гитлер построил в Берлине силами Германского Трудового Фронта Собор Воскресения Христова и передал его для нужд Русской Православной Церкви Заграницей, за что и удостоился благодарственного Адреса митрополита Анастасия (Грибановского).

Собор Воскресения Христова в Берлине (современный вид)

Таким образом, из рук своего вроде бы злейшего врага русская община получила еще один центр общественно-культурной жизни, ибо православные соборы в тогдашней Европе выполняли еще одну, крайне важную функцию. Помимо своего религиозного значения, они служили еще и центрами поддержки Русского национального самосознания и связей беженцев, в обычной жизни живших преимущественно порознь в меблированных комнатах дешевых отелей и работавших таксистами, грузчиками и разнорабочими. Что такое жизнь эмигранта – одиночество, грязная работа, нищета, неизбывная тоска по Родине и, как следствие, почти неизбежная утрата национальной самоидентификации - Петр Николаевич со всей отталкивающей правдоподобностью описал в своих произведениях – достаточно перечитать «За чертополохом», «Выпашь», «Подвиг», «Мантык, охотник на львов» или «Ложь».

Сам генерал Краснов в 1937 году предпочел перебраться из Франции в Германию, несмотря на то, что там с сентября 1935 года уже действовали пресловутые «Нюрнбергские расовые законы», которыми так любят пугать современных россиян доморощенные эренбурги и млечины. Тем не менее, факт - для русского генерала эти законы не стали помехой в том, чтобы поселиться на вилле в пригороде Берлина Далевиц и продолжить заниматься литературным трудом, не претерпевая никакой дискриминации по национальному признаку. К слову, произведения П.Н.Краснова издавались в нацистской Германии 1930-х огромными тиражами. Так почему он должен был верить в советские страшилки о «славянофобии» национал-социалиста Гитлера, когда собственными глазами он видел обратное?

И вот, по политическим мотивам[25], 22 июня 1941 года начинаются военные действия Германии против СССР.

Как к этому обстоятельству должен был отнестись белый генерал Краснов, много лет устами персонажей своих романов («Ненависть», «Подвиг») грезивший об освобождении России от власти большевицкого кагала и уничтожении его вооруженной опоры – Красной армии - посредством интервенции иностранного государства? Однозначно – положительно!

Характерно, что даже самые забубенные либералы -«оборонцы» из числа эмиграции – Деникин, Керенский и т.п. – призывавшие оказывать помощь Советскому Союзу, напиравшие на то, что, де, «Родина в опасности» и что честному русскому человеку с немцами идти никак нельзя, сами после окончания войны так и не вернулись на «Родину». Столь любимый и обильно цитируемый нынешними «розовыми» национал-патриотами Антон Иванович Деникин пошёл еще дальше, и летом 1946 года опубликовал в печати Меморандум на имя президента США Трумэна с соображениями о необходимости военной оккупации СССР. Причем тон выражений Меморандума, подчеркивание старой мысли «СССР – не Россия» таковы, что создается впечатление, что писал не вчерашний советофил Деникин, а прямо какой-то Краснов!

Впрочем, тут, помимо двоякого отношения самого Деникина к идее «свободы Родины», становится очевидна и такая вещь: собственно, то, что освобождение России от большевизма возможно только с помощью иностранного вторжения, отлично понимал и сам генерал - «оборонец». Видимо, тут включилась – уже во второй раз – его патологическая германофобия и пролиберальная ориентация на страны западной демократии – мол, когда на большевиков замахнулись немцы, ты с немцами идти не моги; то ли дело американский демократ Трумэн со своей атомной бомбой! Вот с кем можно идти войной против вроде бы уже ставшей «русской» Совдепии и ее «обрусевшей» советской армии!

Те же деятели Русского Зарубежья, кто все-таки искренне принял «национальную метаморфозу» СССР за чистую монету, жестоко за это поплатились. Глава Всероссийской фашистской партии Константин Родзаевский, возглавлявший в 1920-1930-х годах антисоветское сопротивление на Дальнем Востоке, в Маньчжурии и Харбине, после разгрома Германии и Японии добровольно вернулся в Советский Союз, был арестован и в августе 1946 года казнен. Кстати, так же, как и П.Н.Краснов, до сих пор официально не реабилитирован, хотя участия в боевых действиях против СССР не принимал. Видимо, опять, в который уже раз, у служителей российской Фемиды сработал условный рефлекс на словосочетание «фашистская партия»

Впрочем, если говорить о чисто военном участии лично генерала Краснова в действиях Вермахта, то выясняется любопытная деталь: не считая личных писем (известна его переписка периода 1941-1944 годов с Е.И. Балабиным, атаманом Общеказачьего объединения в Германской Империи), первые публичные воззвания в прессе к казакам и русским относятся к середине 1942 года – например, письмо, опубликованное в №1 газеты «Парижский вестник» от 14 июня 1942 года.

А Главное управление казачьих войск так и вовсе он возглавил лишь в марте 1944 года.

С чем же это было связано? А с тем, что генерал Краснов действительно понимал, что любое участие белоэмигрантов в Восточном походе Вермахта будет трактоваться кремлевской пропагандой как возвращение к реакционному царскому режиму, и потому считал на первых порах участие эмиграции в боевых действиях нежелательным.

Вот как он сам формулировал свои мотивы в частных письмах: «В данное время немецкому командованию нежелательна никакая лишняя болтовня. Войну с советами ведут немцы - и в целях пропаганды среди советских войск и населения, - они тщательно избегают какого бы то ни было участия эмиграции. Все, кто угодно, - финны, словаки, шведы, датчане, испанцы, венгры, румыны, - но не русские эмигранты. Это ведь даст возможность советам повести пропаганду о том, что с немцами идут "помещики" - отнимать землю, что идет "офицерье" загонять под офицерскую палку и пр. и т.п. - и это усилит сопротивление Красной Армии, а с нею надо скорее кончать» (из письма Е.И.Балабину от 11.07.1941 г.).

«Ведь дело так просто и ясно. Германия, а не кто-нибудь другой ведет страшную кровопролитную войну с большевизмом и большевиками. Она призвала почти все народы Европы к этой войне, но она умышленно, и вполне понятно почему, не призвала к этой войне русских "белых": во - первых, такое призвание усилило бы и укрепило бы большевистскую пропаганду в Красной Армии, - мол с немцами идут "помещики и капиталисты" отнимать от вас земли и все имущество, а немцы, наоборот, наделяют крестьян землею, во-вторых, все другие народы - финны, датчане, испанцы, румыны, словаки и пр. выставляют вполне готовые части, сорганизованные, одетые и более или менее обученные, тогда как "белых" русских пришлось бы одевать от фуражки до подметок на сапогах, и обучать, на что у немцев нет ни охоты, ни средств...» (из письма Е.И.Балабину от 14.07.1941 г.)

Случайному читателю это может показаться странным, но факт – советская пропаганда образца 1941 года была вовсе не про «людоедскую ненависть Гитлера к русским», а… про защиту завоеваний социалистической революции! Первые несколько месяцев войны всерьёз запускалась пропагандистская «утка», казавшаяся кремлевским стратегам крайне своевременной и мотивирующей на всенародный подвиг, что немцы «везут в обозе русского царя»[26].

«Заготовка царей в Берлине». Плакат, худ. А.Любимов, 1941 г.

Да что там патентованные стихоплеты и карикатуристы, Кукрыниксы и Демьяны Бедные - даже Молотов в своем знаменитом радиообращении от 22.06.1941 года умудрился ввернуть идеологически верный, но объективно идиотский пассаж: «Враг … ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение национальной культуры и национальной государственности русских…».

Как связано «восстановление царизма» с «разрушением национальной культуры и национальной государственности русских», Молотов не объясняет – как не объясняют и современные поклонники военного гения Сталина.

Со временем идиотичность такой постановки вопроса большевики поняли – когда в плен к немцам повалили миллионы вчерашних раскулаченных и их сыновей, некоторые даже с оружием в руках, а на оккупированных территориях начали организовываться русские органы самоуправления и правопорядка из числа местного населения.

Тогда-то Сталин и додумался восстановить Московскую патриархию, вернуть золотые погоны, учредить ордена имени русских героев, заново ввести в оборот понятие «офицер» и возопить что-то об Отечестве, а не о завоеваниях социалистической революции. Именно этот дешевый популистский прием, направленный на частичное восстановление внешней оболочки, вкупе с безграничным людским ресурсом и материальной помощью от стран-демократок и обезпечил большевикам в конечном счете победу над Германией.

Но это будет уже после.

Пока же на дворе июнь 1941 года, и очевидное противостояние двух систем: коммунистической в спайке с западными капиталистическими плутократиями, у которых один интерес – русскими руками устранить опасный экономический прецедент в лице успешного немецкого конкурента; и антикоммунистической, в союзе с традиционно-национальными профашистскими силами всей Европы. Слово «профашистские» употреблено здесь не как бичующий эпитет, в качестве какового мы сегодня его только и слышим и массово воспринимаем, а именно в своем первоначальном значении: европейская антимарксистская консервативная национальная Традиция.

И чью же сторону прикажете принять старому царскому генералу, полжизни положившему на борьбу с Красным Зверем, воспринимавшему большевизм не просто как очередную властную элиту, пусть хоть сто раз антинародную - но как воплощение Царства Сатаны? Должен ли он был испытывать хоть малейшие сомнения по поводу того, что именно следует сделать с войском, на котором это Царство Сатаны стоит – пусть даже в этом войске и были чьи-то деды (ТМ)?

Однозначно – нет.

Что бы сейчас ни говорили про «дедов, которые воевали» (ТМ) и «войну против русского народа», но для Белых Русских условные «деды» (ТМ) были той же самой безбожной Красной Армией, которая даже в лихую годину не стала даже чисто номинально Русской, деликатно переименовавшись в Советскую. Если бы дело обстояло иначе, и Красная Армия вдруг действительно чудесным образом по сути своей переродилась к началу войны в Русскую, а СССР – в национальную Россию, то что мешало изгнанникам, скажем, в 1940 году, вернуться домой? Значит, у эмиграции были основания полагать, что «русская» Красная армия осталась той же самой, какую они без жалости рубали на полях Гражданской – и которая рубала их -и с которой необходимо скорее покончить без сантиментов. Точно так же, как кончали на Дону и Кубани в 1918, в Харькове, Юзовке и Нарве в 1919 и на Перекопе в 1920.

Поэтому безосновательными представляются подобные сентенции многочисленных «национал-патриотов»:

«Но памятники ставить тем, кто воевал на стороне фашизма, убивал, отнюдь, не большевиков, а простых (в большинстве своем – беспартийных) солдат…? Никакими патриотическими мотивами это не оправдать, и сам Краснов это понимал… Он заслужил место в истории, но памятник герою – НЕТ!» (стиль, пунктуация и орфография сохранены)[27].

Опять все та же старая песня: «сторона фашизма» - не передовое национальное европейское государство, а такой непроглядный Мордор, чья непроглядность и «зловещесть» даже не обсуждаются; Красная Армия образца 1917-1922 и образца 1941-1945 для белого генерала, оказывается, должны были быть совершенно разными категориями – первых, значит, можно было рубить с легким сердцем как оккупационное войско Красного Интернационала (пусть даже и состоящее из принудительно мобилизованных большевиками крестьян; пусть даже и с помощью интервенции), а вторых – нельзя, только потому, что они «русские, беспартийные», да еще вдобавок и чьи-то «деды» (ТМ). Да еще и потому что Гитлер, а с ним заодно – никак нельзя.

И это несмотря на то, что, благодаря этим «русским, беспартийным» из второй категории, генерал все равно не имел возможности вернуться на Родину. Ну а с чего безымянный респондент взял, что «сам Краснов это понимал» - неизвестно. Нам же остается только восхищаться непосредственностью «национал-патриотов», ничтоже сумняшеся читающих и ретранслирующих мысли людей, с которыми они даже не имели чести быть лично знакомыми.

Если взглянуть на линию фронта по состоянию на март 1944 года, то назвать казаков Краснова «палачами русского народа» - что бы при этом ни понималось под словом «русский народ» - может лишь непорядочный и самообманывающийся человек. Война катилась к довоенным границам СССР, а основные операции казаков, в которых можно было бы усмотреть хотя бы формальное организаторское участие П.Н.Краснова, и подавно проходили в то время на территориях Югославии, Франции и Италии.

Впрочем, даже тут «национал-патриоты» не теряются, переходя от неизбывной боли за своих «дедов» и «березок» к каким-то совершенно диким фантазиям, выросшим, скорее, из легенд о Синей Бороде или Джеке-Потрошителе - про якобы чудовищные зверства, чинившиеся казаками в упомянутых Югославии, Франции и Италии. Особенно подчеркивается, что преимущественно страдало (конечно же, как же иначе!) мирное население.

Что же, контрпартизанские рейды против красных титовских вооруженных бандформирований в горах Балкан со стороны казачьих отрядов действительно имели место – и я, хоть убейте, не вижу в них ничего криминального или недостойного. Обычная война, мотивируемая, кроме всего прочего, идеологическими разногласиями «по аграрному вопросу»[28]. А вот с четниками Драголюба Михайловича и «Збором» Дмитриё Льотича отношения варьировались от нейтральных до союзнических. Более того, по воспоминаниям Н.Н.Краснова –младшего, четники и льотичевцы были в числе частей, плененных англичанами в Лиенце.

Во Франции немногочисленные казачьи подразделения, задействованные в охране Атлантического вала, частично сдались англо-американцам в первые же дни вторжения в Нормандии в июне 1944 года (570-й казачий батальон), частично были уничтожены (454-й казачий кавалерийский полк, 82-й казачий дивизион М.Загороднего), частично отступили вглубь Рейха (360-й казачий крепостной гренадерский полк Э.В. фон Рентельна), и критического влияния на ход боев не оказали – не говоря уже о том, что для того, чтобы притеснять мирное население Франции они не имели ни времени, ни желания, ни возможности.

В Италии Казачий Стан оказался зимой 1945 года; там же, в Толмеццо, с февраля по май 1945 года жил и работал сам Петр Николаевич Краснов. Не знаю, какими фактами недостойного поведения казачьих частей и лично престарелого атамана владеют «национал-патриоты» - видимо, им известно больше, чем собственно итальянцам. И тем не менее, там, где, как рассказывают красно-розовые товарищи, якобы имела место «безсудная резня мирного населения», итальянцы увековечивают память генерала Краснова мемориальной доской на стене виллы Верзеньис, где он жил, причем без каких-то дополнительных негативных комментариев[29]. А в документальном фильме «Долгая дорога из Фриули» так и вовсе интервьюируемые живые очевидцы отзываются о квартировавших в их краях казаках и лично о генерале Краснове в исключительно восторженных тонах. Так что тут одно из двух: или всем итальянцам поголовно отшибло память, или наши «национал-патриоты» позорно заврались, перепутав желаемое и действительное.

Тем не менее, резюмируя все изложенное в рамках данной главы, мы должны обратить внимание на неопровержимый факт: в течение целого года генерал Краснов никак публично не поддерживал действия Германии на Восточном фронте, и почти три года – из четырёх! - никак не участвовал, пускай даже чисто номинально, в военной деятельности. Так что «национал-патриоты» путаются в собственных же обвинениях: бросаясь, безусловно, яркими эпитетами вроде «палач», «убийца», «руки по локоть в русской крови», «изначально встал под гитлеровские знамена», в адрес человека, который включился в борьбу, когда игра, по существу, уже была проиграна. Те казачьи формирования, которые участвовали в войне на стороне Германии с осени 1941 года - например, дивизион майора Кононова, кавалерийские полки «Платов» и «Юнгшульц» - формировались преимущественно из числа советских военнопленных, и генерал Краснов никакого отношения к их формированию не имел.

Пожилой генерал продолжил свою борьбу в должности начальника Главного управления казачьих войск – но не шашкой и не разработкой штабных директив, а весом своего авторитета и силой писательского пера, которое, впрочем, всегда было яростно антисоветским. И тем больше говорит в его пользу тот факт, что на путь активной борьбы он встал только тогда, когда всем было очевидно, что война катится в обратном направлении. Легко поддерживать успешную армию, с триумфом двигающуюся вперед; гораздо труднее предложить свои услуги отступающему с боями обезкровленному войску. Слишком низкие ставки, чтобы можно было говорить о каких-то шкурных интересах добровольного помощника или утолении жажды власти. Тем не менее, генерал Краснов сделал это – и именно в тот момент, когда лично ему такое сотрудничество ничего не несло – кроме, пожалуй, очищения совести: до конца, до смерти против большевизма!

Дата добавления: 2015-07-08