Читайте также:
|
8 июня в 18:00, Анастасия Гостева
Вы практикуете уже десять-пятнадцать-двадцать лет и все еще не пробуждены. Я не имею в виду «посидеть десять минут» перед завтраком или медитацию как форму снятия стресса или проведения досуга в светском формате (что тоже хорошо и имеет полное право на существование). Вы ездите на ретриты, вы посвящаете практике много времени, вы понимаете, что действительно изменились, возможно, у вас даже были пиковые опыты пробуждения, но отождествление с отдельным «Я» остается. Почему?
Года два назад, когда я переводила вот это интервью Мукти, жены Адьяшанти, меня зацепили ее слова о том, что в какой-то миг в ней вдруг родилось страстное желание узнать себя как пробуждение. Примерно тогда же я несколько раз разговаривала по телефону с мастером, который все время спрашивал меня: почему ты до сих пор не прошла весь путь целиком? Почему ты медлишь и не пользуешься тем, что я пока здесь, в физическом теле и могу тебе помочь? Почему ты до сих пор не стала пробужденной?
Я была растеряна. Его вопросы загоняли меня в тупик: разве не он твердил мне все эти годы, что Делатель никогда не может достичь пробуждения? Что пробуждение случается, это дар и милость, и мы не можем «достичь его»? Что желает пробуждения и стремится к нему Эго, и лишь когда все его желания и стремления истощаются, пробуждение случается само собой?
До знакомства с мастером я как раз очень хотела стать хотя бы пробужденной, не говоря уже об окончательной реализации, но он с первых же минут начал показывать мне, что это желание ума. В результате спустя четыре года я и думать забыла о пробуждении. Осталась просто практика. Без цели. Без стремления. Иногда в ней присутствовало блаженство. Часто — просто тишина и ясность, и мне казалось, что я деградирую — мой ум не обнаруживал никакого «развития». Я ни на что особо не рассчитывала и ничего не ждала.
Мир стал живым. Все вокруг меня было живым — стул, на котором я сидела, пол, ковер, сам зал. Каждый сантиметр пространства жил, сиял и пульсировал любовью
А потом первое пробуждение случилось. Я сидела в зале в ашраме у мастера, все было совершенно как обычно и вдруг, за секунду, преобразилось. Мир стал живым. Все вокруг меня было живым — стул, на котором я сидела, пол, ковер, сам зал. Каждый сантиметр пространства жил, сиял и пульсировал любовью, по сравнению с которой все, что мы обычно называем любовью, выглядело только намеком на эту изначальную любовь. Каждая пылинка в столбе света передо мной была исполнена ликования.
И зал тоже был живым и у него была очень важная роль — заботиться о нас во время практики. «А кто же заботится о тебе?» — спросила я зал. И он ответил: «Мастер». Но и зал был мастером, вся реальность была мастером — и я в том числе была им и неотделима от него. Мастер был не человеком, но проявлением изначальной природы реальности.
Не было вообще никаких границ. Технически я понимала — вот оно, моё вроде бы тело, сидит тут на стуле, и при этом для меня не было никакой разницы между моим телом, этим стулом и кустом смородины за окном. Я была всем, я была ничем, и при этом я всё ещё оставалась кем-то — тонкий принцип «Я», намек на отдельность. Все вопросы имели ответы — знание, льющееся ниоткуда прямо в сердце. Ритуалы вдруг обрели смысл — потому что были видны причины, по которым возник тот или иной ритуал. Если это яблоко столь же живое, что и я, то естественно поздороваться с ним перед встречей, благословить его перед тем, как его плоть сольется с моей. Если этот зал столь же живой, как и я, то понятно, почему все мои знакомые мастера боевых искусств кланяются залу при входе и выходе — мы ведь здороваемся при встрече, верно?
Это было невероятно просто и очевидно. Это было так естественно, что по сравнению с этим состоянием вся моя привычная жизнь действительно выглядела каким-то натужным сном. И одновременно, было также ясно, что нет никакой разницы между этим состоянием и обычной жизнью.
И также незаметно к вечеру я соскользнула из этой сияющей сознающей пустотности в свое обычное состояние — вдруг снова появилось «Я». Правда, это было не совсем прежнее состояние — отождествление с этим «Я» стало слабее и одновременно вдруг стали проявляться все теневые аспекты этого «Я», накопленные за много жизней.
Это было мощно, порой страшно, и было ясно, почему в нормальном состоянии психика блокирует подобные воспоминания: если отождествление с «Я» сильно, оно может просто не выдержать свидетельствования этих теневых частей.
Потом прошло время, случилось новое пробуждение, уже совсем иначе, на этот раз вообще никого «Я» не осталось и в помине — точнее всего будет сказать «ничего случилось ни с кем». Но и оно длилось лишь два дня.
Каждый раз время пробуждения чуть увеличивалось, но «Я» все равно возвращалось.
И вот теперь мастер требовал и настаивал, чтобы я дала ответ — почему я до сих пор не пробуждена окончательно?
Моя растерянность длилась неделю. Пока вдруг не пришло понимание — мастер не ждет от меня ответа! Он хочет, чтобы я САМА задалась этим вопросом. ПОЧЕМУ?!
Этот вопрос полностью изменил мое восприятие себя и практики. Если раньше я по умолчанию считала свою непробужденность чем-то само собой разумеющимся, то теперь все перевернулось — она была неестественной, и у этого должны были быть какие-то причины. Это было не интеллектуальное понимание, а какой-то внутренний переворот. Полное смещение основ на 180 градусов.
Я вдруг обнаружила, что внутри меня есть части, которые совершенно не хотят никакого пробуждения!
И тут началось самое интересное. Потому что я вдруг обнаружила, что внутри меня есть части, которые совершенно не хотят никакого пробуждения! Они вцепились в свое страдание мертвой хваткой и не готовы его отпускать. Они хотели мучаться, быть несчастными, болеть, предъявлять претензии, разочаровываться, жить в страхе, напряжении и борьбе — и это был их единственный формат взаимодействия с миром. Они могли жить только так!
Я заметила, что когда я приезжаю к мастеру и каждый вечер он приходит в зал для беседы, эти части слушают его, как подросток доставшего нотациями родителя: «Ну ладно, говори-говори о своем просветлении, я полчаса потерплю и пойду дальше жить своей жизнью».
И тогда в каждый момент времени внутри меня происходит раскол и присутствует ложь — я вроде бы сижу и что-то практикую, но в глубине души делаю это словно для галочки. Внутри меня был заключен негласный договор: пока часть меня медитирует, другие части терпеливо ждут — час или месяц — чтобы уж потом оторваться на славу в сансаре.
И не то чтобы они отрывалась как-то явно — пили, гуляли, стремились к развлечениям. Нет, они были хитры и не высовывались. Они так хорошо затаились, что за многие годы практик, за семь лет с мастером я так ни разу их и не увидела.
А тут я смотрела на них как в кино, и не могла поверить, что была до такой степени слепа.
Я рассказала об этом мастеру. «Говори-говори, значит — усмехнулся он. — Ну хоть заметила это наконец. Поздравляю». «И что же мне делать с этими частями?» — спросила я. «Да ничего не делать, — отмахнулся мастер. — Сколько можно делать?» И пошел по дорожке к дому.
А на следующий день начался ад. За оставшиеся три недели у мастера я переболела, кажется, всеми моими детскими болезнями. А кроме физической боли наружу лезли гнев, бешенство, страх, обида, животный ужас…
Почему вы до сих пор не пробуждены? Потому что вы этого не хотите! В глубине души, там, куда вы предпочитаете не заглядывать, вас устраивает ваша непробужденность. В глубине души вы дали согласие на нее. Привыкли к ней. Вы согласились страдать — и вам ХОРОШО в этом страдании. И тогда медитация превращается в еще один способ выносить такое положение дел.
Ну ладно, скажете вы. Допустим. Но как мне увидеть те части меня, которые на это согласились?
Мой опыт говорит о том, что во многом это тайна. От нас мало зависит момент, когда это видение становится возможным. Я пробовала во время занятий подтолкнуть учеников к видению этих частей (что тоже было, как я вижу сейчас, тонким проявлением эго и невнимательностью), но такой прямолинейный метод не срабатывает.
И вместе с тем, если нет намерения смотреть, этот момент не наступит, возможно, никогда. Это похоже на появление солнца из-за облаков: от нас не зависит, когда оно выглянет, но если мы все время смотрим лишь в землю, то можем пропустить момент его появления.
Вот несколько моих наблюдений, которые, возможно, помогут вам начать видеть эти части — в подходящий момент.
Я уверена, что великие мастера прошлого и настоящего говорили и говорят об этом гораздо лучше, чем могу сказать я. Но так как этот текст пришел через это тело и этот ум, я доверяю Существованию — возможно, он окажется кому-то полезен.
Духовная практика — прекрасный механизм компенсации. Новорожденному ребенку нужно одно — чувство тотального принятия, базовой безопасности и любви. Все его внимание неосознанно направлено наружу — в поисках контакта с теми, кто эту любовь и принятие может обеспечить. Это дорациональные стадии развития нашего «Я» — симбиотическая и импульсивная — и по моим наблюдениям у многих русских практиков медитации именно к этим стадиям относится очень много травм.
Львиная доля проблем в практике, которые я вижу у моих учеников, касается именно этих ранних неинтегрированных частей. Которым нужна не медитация, а психотерапия. Или медитация, но не в формате «час в неделю на занятии», а ретрит на несколько месяцев с опытным наставником — на которого, скорее всего, поначалу будут спроецированы образы мамы и папы (как это и происходит в психотерапии, и как это происходило и происходит в традициях медитации, где ученик годами практикует под личным наставничеством мастера). Подробно об этом механизме пишет Джон Уэлвуд, говоря о духовном избегании.
Причем часто это люди вполне социально успешные и скомпенсированные, некоторые из них сами психологи. Когда компенсаторные механизмы и защиты психики хорошо развиты, этого вполне достаточно для жизни в социуме, но становится помехой для пробуждения.
Все несут свои детские травмы — и проецируют их на мастера. И ждут, что он заменит им родителей. И вместо медитации годами и десятилетиями неосознанно выясняют с ним отношения
Мастер часто говорит, что у него нет учеников, есть дети. Я всегда думала, что это метафора. Пока не увидела, что это просто констатация факта — никто из его учеников не приходит к нему как полностью взрослый человек. Все несут свои детские травмы — и проецируют их на мастера. И ждут, что он заменит им родителей. И вместо медитации годами и десятилетиями неосознанно выясняют с ним отношения, которые не выяснили с мамой и папой.
Да, медитация помогает нам узнать себя как нечто большее, чем эго — всегда присутствующую сияющую и пустую пробужденность. Но для этого мы сначала должны сформировать здоровое и сильное эго. Принять его. Узнать. Полюбить. Невозможно превзойти то, с чем не знаком и чем не управляешь. Мастер как-то сказал мне: «Трехлетних детей не пускают в просветление — потому что они этого не переживут. Вырасти наконец».
Если вы практикуете много лет и до сих пор не пробуждены, есть вероятность, что некоторые отщепленные, детские части вашего я превратили практику в механизм компенсации. И если у вас нет мастера, с которым вы находитесь в постоянном личном контакте, который может вам это показать, это вероятность крайне высока. Как и очень высока вероятность того, что когда он начнет вам их показывать, вы возненавидите его и уйдете.
Подсказка:
Что может указывать на существование этих частей? Телесное напряжение или телесные импульсы, которые вы за собой замечаете с раннего детства. Ощущение, что вам чего-то не хватает. Что вы беспомощны. Тонкая неудовлетворенность текущим моментом — все вроде бы прекрасно, но могло бы быть и получше. Беспомощность. Неважно, касается это ситуаций в жизни или в практике. Или, наоборот, у вас всегда все прекрасно — прекрасная духовная жизнь, прекрасный учитель, прекрасные друзья, прекрасная семья. Восторг. Полет. Праздник, который всегда с тобой.
У ребенка мало ресурсов, поэтому он не может выдержать всю тотальность бытия как она есть — весь безграничный спектр реальности, включающий в себя и огромную боль и тьму, и непривычный поначалу свет. И тогда он начинает создавать механизмы ограничения этого опыта до посильного и одобренного в его близком окружении. Пробуждение для этих частей — это боль. И они будут избегать этой боли любой ценой.
Кто-то ограничивает контакт со страданием, кто-то, наоборот, с радостью — но именно исследование того, какие части реальности вы исключаете, может намекнуть на эти детские части.
Что делать с этими частями? Принять. Стать ими. Согласиться со всем, что они собой представляют. Это тоже вы — капризные, тревожные, агрессивные, эгоистичные, требовательные. И принятие этого приносит огромное облегчение и расслабление, без которого пробуждение невозможно.
Во время семинаров по практике внимательности, я спрашиваю участников: «Почему вы просыпаетесь утром?» Первый ответ всегда один: «Потому что звонит будильник». Хорошо, а если это выходные, и он не звонит? Тогда всегда находится кто-то или что-то — ребенок, кот, собака, сосед, шум на улице — кто будит. «Ладно, — настаиваю я — а если вас никто и ничто не разбудило, почему вы просыпаетесь?» «Потому что набрался сил и выспался». Обычно этот ответ звучит не слишком уверенно — похоже, среди тех, кого я вижу на семинарах, высыпаются немногие.
Это символично. Для очень многих людей источник изменения их утреннего состояния всегда — вовне. И тогда, начиная медитировать, они по привычке — и невнимательности — переносят эту модель на практику и ждут, что кто-то или что-то извне поможет им пробудиться. Мастер, гуру, сатсанг, удивительный метод, правильно выбранное место силы, психоактивные вещества, стечение обстоятельств или майское полнолуние и правильное расположение звезд.
Да, конечно, они слышат всех этих учителей, которые не устают повторять, что природа Будды уже в нас и чтобы обнаружить ее, нужно развернуть внимание внутрь, но привычка — вторая натура. Мы выходим с ретрита, сатсанга или семинара и прислушиваемся к себе — есть ли изменения? Удалось ли очередному учителю как-то на меня повлиять? Рассмешить, растормошить, заставить приоткрыть один глаз. Если да, то это хороший учитель. Если нет, то мы идем искать других.
Вместо того, чтобы вернуть себя как внимание к себе же, и прекратить разделение — на «Я» и «других», на Наблюдателя и Наблюдаемое — мы по привычке устремляем его вовне в поисках «будильника».
Но что вы обычно делаете, когда слышите будильник? Вы рады ему или какая-то часть вас предпочла бы поспать? Не знаю как вы, но я нередко просто перевожу его на пять-десять минут вперед, и продолжаю спать. И так по несколько раз. Не напоминает ли вам это ваши отношения с практикой? С учителем?
Если вы практикуете уже 10 – 15 лет и до сих пор не пробуждены, то, возможно, причина в том, что вы по-прежнему ждете, что в вашей жизни появится новый уникальный супербудильник. Или тот, что есть, вдруг сделает что-то невероятное и все-таки сумеет вас разбудить. То есть, по сути, ваше внимание все еще направлено ВОВНЕ!
Но это не работает. Вот почему Будде принадлежит парадоксальное высказывание о том, что он «никогда не учил, не учит и не будет учить дхарме». Это невозможно. Пока мы спим, нас невозможно научить. Если мы проснулись — нас уже не нужно учить.
Точно также, как мы просыпаемся естественно, когда мы выспались, мы пробуждаемся естественно, когда набрались сил, перестали терять себя как внимание вовне.
Если это ваш случай, ничего не ждите. Вас никто и никогда не разбудит. Только вы можете вернуть ваше внимание внутрь, тотально внутрь, двинуться в глубину себя, к истоку. К своей изначальной природе. Сформируйте несокрушимое намерение все время возвращать свое внимание внутрь, к себе.
Вас никто и никогда не разбудит. Только вы можете вернуть ваше внимание внутрь, тотально внутрь, двинуться в глубину себя, к истоку
Это не значит, что нам не нужны мастера — присутствие подлинного мастера «заражает» нас состоянием пробуждения. Но только в том случае, если мы готовы заразиться.
Подсказка:
Каждый раз, когда вам кажется, что что-то происходит снаружи — не важно, приятное или неприятное — напомните себе, что это просто феномены, возникающие в вашем восприятии. Это тотально ваша реальность, созданная вашим умом. Никакого «снаружи» нет. Есть ваш выбор воспринимать сейчас реальность таким образом.
Часто в этот момент возникает сопротивление — например, я не хочу соглашаться с тем, что это моя реальность, если этот человек снаружи причиняет мне боль. Однажды я оказалась в зале, где было довольно холодно из-за открытых окон. Я знаю, как согреться изнутри, активировав внутреннее тепло. Но как только я стала это делать, я тут же заметила в себе тонкое сопротивление: я не хочу, пусть они закроют окна и обо мне позаботятся. И это сразу возвращает к пункту 1 — маленький ребенок очень требователен, потому что кроме «них» о нем действительно некому позаботиться.
В России тема всемогущих «они» очень сильна: это они не дают нашей стране развиваться и процветать, это они принимают дурацкие законы, это они не следят за газоном и отключают горячую воду, это они слишком громко сопят во время практики или слишком сильно вздрагивают — можно продолжать до бесконечности. И эта неосознанная программа сильна во многих практикующих.
В те моменты, когда вы замечаете и чувствуете в себе сопротивление к направлению вниманию внутрь, вы можете увидеть ту чуть себя, которая сопротивляется — и принять ее.
Я знаю поразительные примеры того, как люди начинали следовать этому на практике и у них менялись казалось бы неразрешимые ситуации.
Я часто бываю в Калифорнии, где на каждом углу какие-нибудь духовные практики и учат такие пробужденные учителя, как Адьяшанти и Рам Цзы. Много общаясь с людьми, которые занимаются человеческим развитием во всех его проявлениях, я все время замечаю, что меня отнюдь не окружают пробужденные люди. Американские практики часто (но не обязательно) психологически более зрелые личности, чем российские практикующие, в них меньше психологического надлома, боли, отчаяния, стресса. Но, как говорит мастер, это просто более комфортный сон. Кому-то снится отпуск на Бали, а кому-то кошмары. Это не меняет природу сна.
И, наблюдая за американцами, я увидела еще один механизм, препятствующий нашему пробуждению — мы не готовы сдаться. После того, как вы сформировали сильное эго, вы должны быть готовы к тому, чтобы оставить его, увидеть, что оно не по сути не обладает собственной природой. Не важно и не значительно. Это похоже на построение и разрушение мандалы или написание иероглифов водой на асфальте.
Кому-то снится отпуск на Бали, а кому-то кошмары. Это не меняет природу сна
Но мы все время оставляем чуть-чуть себе. Как мне видится сейчас, эго — не столько некая сущность, сколько непрерывный процесс выявления и выделения собственной отдельности и значимости. И пока он активен, а мы с ним отождествлены, мы на автомате продолжаем порождать и поддерживать собственную отдельность и значимость в любых обстоятельствах. И это не вопрос того, чтобы надеть на себя оранжевую или белую тунику, побриться наголо и прикрыть лицо веером — если мы недостаточно внимательны, эго превратит и эту попытку стирания «Я» в тонкий и незаметный процесс поддержания уникального «Я» без «Я».
Я вижу, как эго людей, которые приходят на мои семинары или занятия, также при любой возможности кричат: «Обрати на меня внимание, я особенный: я приехал из другого города или другой страны и мне нужен особый подход; я вижу ауры, я продвинутая; я так много страдала; я опытный практик, я отличаюсь от всех этих новичков; я вдумчивый и серьезный — я не задаю идиотских вопросов, как некоторые; я такая милая — я все-все поняла, и это лучший семинар в моей жизни; докажи мне! убеди меня! удиви меня!»…
Точно также кричало мое эго мастеру: «Смотри, я такая особенная — я тебе не докучаю и не претендую на твое внимание, в отличие от всех этих прилипал. Смотри, я так старательно работаю. Смотри — я очень умная. Они еще только соображают, что ты сказал, а я уже все это поняла, но при этом не выпендриваюсь и сижу тихонько».
И единственный механизм, который разные традиции мудрости выработали для работы с этой ситуацией — это практика тотальной сдачи себя мастеру. Мастеру не как живому человеку, не как другому эго, а как тотальности Бытия, проявленной в человеческом теле.
Были периоды, когда мастер буквально сводил меня с ума. «Выкинь все книги, сколько можно сидеть в голове. Все твои вопросы из ума», — говорил он утром. «Почему ты молчишь? Ты что, не работала, если тебе нечего спросить?», — спрашивал он вечером. «На твои вопросы бесполезно отвечать, перестань донимать меня», — возмущался он на следующий день, когда я все-таки собиралась с духом и открывала рот. Он доводил меня до слез, и я металась по ашраму, как ошпаренная мышь, мечтая об одном — чтобы кто-нибудь отрубил мне голову. А потом вдруг обнаруживала себя глубоко в сердце — словно мне действительно отрубили голову.
Или он мог сказать мне: «Ты же стерва. Все женщины стервы, всем вам надо только одно: заполучить мужчину и вцепиться в него, чтобы размножаться. Это зоология». И я сидела, онемев — потому что это точно не про меня, с моим красным дипломом физфака МГУ и осознанным подходом к отношениям. Но проходило три дня, и я вдруг начинала видеть в себе эту стерву, которая всегда была там — и которую я полностью вытеснила и не была готова принять.
А спустя три месяца мастер говорил: «Почему ты до сих пор не нашла себе мужа?! Сколько можно сидеть и медитировать в 33 года? Напечатай визитки. Пойди в кафе. Предложи понравившемуся мужчине выпить кофе». И я вновь впадала к ступор, чтобы спустя несколько дней заметить, как что-то внутри меня незаметно перестроилось — как будто появилось больше свободы, пространства. Словно из меня убрали какую-то лишнюю деталь. Хотя я отнюдь не бежала печатать визитки.
Настоящий мастер сделает все возможное, чтобы помочь вам стать вами, а не его последователем
И точно также он поступал и продолжает поступать с остальными учениками — потому что только так занозы эго можно подцепить и вытащить наружу.
Но большинство тех, кто начинает медитировать, не готовы к этому. И вот уже мои ученики возвращаются от мастера и говорят: «Что-то мне пока не хочется к нему в ближайшее время, после всего, что он мне сказал».
Справедливости ради, сегодня хватает необразованных и самопровозглашенных учителей, которым лучше не только не сдаваться, а держаться от них подальше. Один из возможных критериев — пытается ли учитель вас удержать. Настоящий мастер сделает все возможное, чтобы помочь вам стать вами, а не его последователем. Но, конечно, это проверяется временем.
Подсказка:
Используйте любого учителя, который вам сейчас достался — не учителя как человека, а учителя как форму, через которую с вами говорит Бытие. Когда мой муж начинал практику, до его первых поездок к мастеру и до того, как он сам начал учить, он учился у меня. И на протяжении нескольких месяцев мы выходили с занятий и он мне говорил: «Господи, ну как же ты меня бесишь. Говоришь ерунду, голос писклявый, шутки идиотские, прямо сижу — и хочется тебя придушить. Еле выдерживаю два часа».
Ему хватило ума и внимательности, чтобы использовать эту ситуацию как зеркало. Он допустил, что именно я, такая невыносимая и противная, могу быть идеальным учителем — потому что показываю ему отражения его собственного ума. И он начал наблюдать эти отражения. И развернул внимание на воспринимающего эти отражения, пошел вглубь. В этот момент он впервые начал видеть, как его собственный ум порождает реальность, в которой он живет. А когда он приехал к мастеру, с ним впервые случился опыт пробуждения.
Это сильно связано с пунктом 3. Часто мы не готовы сдаться, потому что боимся потерять свое текущее положение.
Недавно я вела бизнес-программу в крупной компании. Ее владелец регулярно ездит на ретриты, потому что после практики у него случаются озарения и он принимает бизнес-решения, которые далеко опережают видение конкурентов. «Но вот понимаешь, когда я возвращаюсь, спустя какое-то время это заканчивается. Как бы мне это сделать постоянным состоянием?» — спросил он меня. «Для этого тебе нужны другие практики, — ответила я. — Но, возможно, их побочным эффектом станет то, что ты постепенно начнешь терять отождествление с собой как с владельцем этой компании. Начнешь терять интерес к деньгам и бизнесу. Не сразу, не резко, но это возможно». «Тогда пока я не готов», — ответил он.
Вы много лет медитируете. Вы, несомненно, стали внимательнее. Возможно, благодаря этому вы стали здоровее, успешнее, счастливее. Или даже сделали преподавание медитации своей работой. И тогда, возможно, это еще один крючок.
Когда-то, попросив меня начать учить его методу в Москве, мастер сказал: «Запомни, ты не должна быть хорошим учителем. Ты не должна стараться. Ты не должна заботиться о том, какое впечатление производишь и насколько умной ты выглядишь. Много ли человек пришло. Вернулись они снова или больше никогда не пришли. Ты должна быть никакой. Пустой. Не вступать ни с кем в отношения. И если из этой пустоты будет рождаться импульс что-то сказать — говори. А иначе молчи и не открывай рта. Пробуждение заразно, и тебе не нужно беспокоиться о том, как это происходит. Такой подход, возможно, не принесет популярности. Но только так ты действительно сможешь кому-то помочь. Только тогда ты сможешь чему-то научить, передавая свое состояние, и двигаться сама, не застревая в учительстве».
Такой подход и правда вызывает много вопросов. «Тебя как будто нет, я не могу вступить с тобой в контакт», — недавно сказал мне один из учеников. — «Я бы хотел больше тепла и внимания». Как вы уже догадались, в этот момент мы возвращаемся к пункту 1 — и идем восстанавливать отношения с мамой и папой, которые недодали нам тепла и внимания.
И да, я регулярно ловлю себя на том, что «застряла». Повелась на вопрос и желание ответить. Зацепилась вниманием за идею и села писать текст. С годами это происходит все меньше и меньше, но одновременно я вижу, как буквально каждая мысль потенциально вытягивает нас обратно в «Эго».
Подсказка:
Самый простой совет, который я постоянно даю себе: закрой рот и будь бдительна к тому, чтобы ни одна мысль, ни одна эмоция не увлекли тебя обратно в «Я». А если это произошло, верни внимание в естественное состояние без отождествления. Мысли возникают, эмоции возникают и растворяются — но не уходи за ними вниманием. Пиши только если текст сам рождается из глубокой тишины, а ты при этом пуста.
«Звучит абсурдно, — скажете вы. — Сначала мне советуют выработать несокрушимое намерение, а затем — тотально сдаться». Этот парадокс разрешается только в нашем духовном сердце (которое не тождественно физическому). В сердце растворяется наше «Я» и рождается несокрушимая неэгоическая тяга узнать себя как изначальную пробужденность. Это тяга духа к самому себе. Она начинает действовать помимо нас — и именно об этой тяге говорила в своем интервью Мукти.
О важности снисхождения из головы в духовное сердце говорится во многих духовных традициях. Исихасты называют его «глубоким сердцем» и посвящают многие месяцы и годы практике укоренения и пребывания в нем.
Буддийские мастера часто цитирую слова Шантидевы из «Бодхичарья-аватары» о том, что как птице нужно два крыла, чтобы пересечь океан сансары, так и человеку нужны мудрость и метод, чтобы реализовать свою пробужденную природу. Под методом понимается бодхичитта, а под мудростью — знание своей пустотной пробужденной природы. Абсолютная бодхичитта начинает зарождаться именно в нашем духовном сердце.
Сердце — это мост между человеком и духом. В сердце человек встречается с существованием и рождается пробужденное Человеческое Существо
По сути, только в сердце действительно начинается подлинная практика трансформации — только сердце может преобразовать пять ядов в пять мудростей, только в сердце мы можем действительно принять всю тотальность бытия. Только снисходя в сердце мы впервые получаем возможность увидеть свой ум снаружи — как не обладающий собственным существованием механизм порождения отдельных переживаний и мыслей, пустотных в свой основе.
Невозможно укорениться в состоянии пробуждения, минуя сердце. По сути, все предыдущие четыре пункта упраздняются сами собой, если мы приобретаем хоть какой-то опыт пребывания в сердце — из сердца мы можем увидеть и принять все наши непробужденные, неживые части, вернуть внимание внутрь, сдаться на милость существования и действительно быть готовыми к тому, что все наши бонусы и заслуги перестанут иметь значение.
В подходе практики внимательности мы используем специальные методы такого укоренения, и мастер уделяет этому огромное внимание.
Если вы практикуете много лет, но ни одна из ваших практик не направлена на раскрытие духовного сердца, вы можете оказываться в пробужденном состоянии на время — а затем опять падать в состояние обусловленности, как птица, которая чуть приподнимается над землей на одном крыле, но снова падает.
Подсказка:
Я не знаю, как прочно обосноваться в духовном сердце, не используя поначалу специальных методов. Я встречала людей, чаще всего женщин (и это связно с различиями в структуре тонких тел у мужчин и женщин), которые оказываются в сердце спонтанно. Но даже им требовались методы, чтобы научиться пребывать в сердце стабильно.
Вместо послесловия
Когда я начинала практиковать двадцать лет назад, пробуждение казалось чем-то вроде выпускного — пункт назначения, за которым непонятно что, но практика заканчивается. (Мне было 18 лет, не судите строго.) Сейчас я понимаю, почему пробуждение называют «вторым рождением» — после него практика только начинается. В ней нет усилий, но есть методы и есть наставления по тому, куда и как направлять внимание в течение дня и ночи. И для меня совершенно очевидно, что по сравнению с тем, где находится мастер, я — в пеленках. И не факт, что вырасту полностью в этой жизни. И когда я смотрю видео многих современных пробужденных учителей (это касается в основном неоадвайты или американцев, которые учат випассане) я вижу, что да — пробуждение есть, но они не пришли к окончательной реализации. И им еще расти и расти. О чем они сами часто даже не подозревают и не рассказывают своим ученикам. Пробуждение, просветление и окончательная реализация — это разные стадии. И совсем не все проходят их в течение одной жизни.
Дата добавления: 2015-07-08; просмотров: 144 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Бородатые хипстеры - самые брутальные бородачи современности. | | | Как заставить мужчину дарить подарки |