Моя четвертая неделя в школе

4 октября

Сегодня закончил читать «Аргонавтов».

999999⁷ =

= 999993000020999965000034999979000006999999

11 октября 1993 г

Сегодня мисс Льюис дала мне записку и велела передать ее Сибилле. И еще сказала, что так дальше продолжаться не может.

Я передал записку Сибилле, но не знал, что там написано. Впрочем, не думаю, чтобы мисс Льюис рассказала ей всю правду. Сибилла прочла записку, воскликнула: «Что?» А потом посмотрела на меня и заметила:

— А ты, должно быть, рад и счастлив, что тебе удалось выставить дураками стольких людей?

— Ну и что мне теперь прикажешь — умереть, что ли? — сказал я. — Хочешь, чтобы я выпрыгнул из окна?

На это Сибилла заметила, что теперь, когда мне исполнилось шесть, я мог бы вести себя, как подобает разумному человеческому существу.

Я сказал, что мисс Льюис сама велела мне стать полезным членом коллектива, но когда я пытался помочь другим ребятам, заметила, что каждый должен работать самостоятельно. Когда же я попробовал работать самостоятельно и принес в класс «Алгебру для всех», снова заметила, что я должен вписаться в коллектив. И тут я не выдержал и сказал ей: «Но мисс Льюис, вы же сами говорили, что каждый должен работать в меру своих способностей. А всякий раз, когда я пытаюсь это делать, велите мне прекратить». А потом еще сказал, что когда я задаю вопрос, она не знает на него ответа. Она вообще НИЧЕГО не знает из того, что я уже знаю. Так что, думаю, ходить в эту школу не имеет никакого смысла.

Сибилла сказала:

— Но в школе ты пробыл всего лишь месяц. И потом, с чего ты взял, что мисс Льюис не знает того, что ты знаешь? У тебя нет на это оснований. И доказательств.

— Какие еще доказательства тебе нужны? — спросил я.

— Что? — воскликнула Сибилла.

— Какие еще доказательства? — повторил я. — Хочешь, чтобы я мучился там еще неделю? Или две? Сколько?

Сибилла сказала:

— Думаю, тебе положено ходить туда до шестнадцати лет, — и добавила: — Пожалуйста, не плачь.

Но я поначалу просто не мог остановиться. Неудивительно, что эта мисс Льюис ничего не знает, потому что мы должны идти вперед и вперед вне зависимости от того, знает она что-нибудь или нет.

И я сказал:

— Возьмем, к примеру, двух людей. Обоим предстоит вынести целых 10 лет почти невыносимой скуки в школе. А. умирает в возрасте 6 лет, потому что выбросился из окна. Б. умирает в возрасте 6 + n, где n (лат.) есть число меньше 10. Думаю, ты согласишься со мной, что жизнь Б. нисколько не улучшилась от того, что он прожил лишние n лет.

Сибилла начала расхаживать взад-вперед по комнате.

Я сказал:

— Я мог бы каждый день брать с собой несколько книг и ездить по кольцевой линии или же заходить с ними в музей. Или мог бы сесть на автобус и поехать в Ройял-Фестивал-холл и работать там. И избавил бы тем самым тебя от своих надоедливых вопросов, на объяснение которых у тебя уходит полдня.

Сибилла сказала:

— Прости, но ты еще слишком мал, чтобы разъезжать по городу самостоятельно.

Я сказал, что мог бы работать и здесь, дома, и не мешать ей. А потом спросил:

— Что, если мы договоримся так? Обещаю задавать тебе в день всего десять вопросов, причем все сразу. Так что для того, чтобы ответить на них, тебе понадобится не так уж и много времени.

— Нет, — ответила Сибилла.

Тогда я сказал, ладно, так и быть, не больше пяти вопросов в день. Но Сибилла снова покачала головой, и тогда я сказал:

— Ладно, обещаю, что больше не задам тебе ни одного вопроса. А если задам, отправлюсь в школу. Но обещаю, что не задам, честное слово!

На что Сибилла ответила, что ей очень жаль.

— И как прикажешь это понимать? — спросил я.

И тогда она сказала:

— Ничего я не приказываю, просто хочу, чтобы мы договорились вот так: тебе придется пойти в школу и стараться там изо всех сил.

А потом добавила, что зайдет в школу и поговорит с мисс Льюис.

12 октября 1993 г.

Сегодня Сибилла приходила в школу поговорить с мисс Льюис. Мисс Льюис сказала ей, что хочет отсадить меня отдельно от всего класса, на что Сибилла сказала: «Нет».

Мисс Льюис сказала:

— Ну ладно, как хотите. — А потом назвала меня подрывным элементом в классе. И сказала, что в жизни есть и другие ценности, кроме академического образования. И что очень часто дети, проявляющие незаурядные способности в раннем возрасте, с трудом находят общий язык даже с равными себе и всю оставшуюся жизнь являются по сути своей социальными изгоями.

— La formule est banale, — вставил я.

Мисс Льюис сказала:

— Достаточно, Стивен! — А потом сказала, что уже готова была изменить программу, чтобы стимулировать одаренного ребенка, но я должен понимать, что сколь впечатляющими ни были бы мои достижения, это еще не дает мне права вести в классе подрывную деятельность и вмешиваться в процесс обучения других детей. И еще сказала, что всякий раз, когда я оказывался в группе с другими детьми, это мешало им выполнить поставленное перед ними задание. И еще добавила, что всячески старалась сделать так, чтобы я вписался в класс. Но все эти попытки терпели провал, так как все, чего удавалось достичь за день, неизбежно рушилось, когда я уходил домой. И продолжать работу можно будет лишь в том случае, если между школой и домом будут установлены истинно партнерские взаимоотношения.

Я с надеждой спросил:

— Это означает, что мне больше не надо ходить в школу?

— Лю, то есть Стивен, — тут же вмешалась Сибилла. — Мы не можем, даже если бы очень этого хотели, перестать сотрудничать с мисс Льюис. Ведь тебе прекрасно известно, что мы просто не можем позволить себе нанять частного преподавателя с обширными знаниями в области квантовой механики и уж тем более не можем позволить себе платить ему по пять фунтов пятьдесят в час.

Я сказал:

— Хотя способность широко и незаурядно мыслить и расширяет человеческие возможности, при неправильном применении она же может послужить источником немалых страданий личности как таковой. Многие дисфункции и мучения личности проистекают из проблем, связанных с процессом мышления. А все потому, что в мыслях своих люди зачастую сосредоточиваются на болезненных воспоминаниях о прошлом. В смятение приводят их и мысли о будущем. Таким образом, они отягощают свое существование стрессовыми ситуациями, которые сами же и создают во время этих тревожных размышлений. И все их усилия и старания сводятся к нулю, поскольку подобные размышления могут вселить лишь сомнения в собственных силах. Тем самым они заведомо как бы приговаривают себя к поражению. Обедняют и отягощают свои жизни этими бесплодными и болезненными размышлениями.

Сибилла заметила, что мне не следует столь бездумно и некритично цитировать высказывания такого рода. Ведь писатель, похоже, не признавал такую вещь, как ненавязчивые воспоминания, а подобный подход не выдерживает никакой критики.

Я сказал, что именно поэтому мне было бы лучше вовсе не ходить в школу. И потом, истина всегда познается в споре, о чем писал Дж. С. Милл.

Тут мисс Льюис сказала, что она ни в коем случае не преуменьшает заслуг и достижений Сибиллы. И тем не менее ребенку грозит опасность оказаться оторванным от реальности.

Сибилла в ответ заметила, что мисс Льюис понятия не имеет о том, что это такое — ходить в школу в городке, где сходят с ума от радости по поводу приобретения первого мотеля.

Мисс Льюис удивилась:

— Что?

Сибилла сказала, что выросла в городке, где имелась всего одна школа, но даже там преподавали греческий, затем три года — французский или испанский, и уже потом — два года латынь. И что она изучала французский всего лишь год, так что при поступлении в колледж ей пришлось наврать, сказать, что целых два года брала уроки французского и латыни, и даже запастись рекомендательным письмом от имени отставного священника-иезуита из Квебека, которое она написала сама. А потом добавила, что большинство людей просто не в состоянии выучить в школе арабский, или иврит, или японский, каких бы там священников-иезуитов они себе ни навыдумывали.

Мисс Льюис сказала:

— Полагаю, мы несколько отвлеклись от темы. Какое, по-вашему, воздействие может оказать на ребенка тот факт, что он далеко опережает свою возрастную группу? Какое, скажите на милость, воздействие окажет на ребенка, успешно справляющегося с заданиями и имеющего все основания гордиться своими успехами, тот факт, что Стивен вдруг подходит со страничками, исписанными шести- и даже семизначными числами, и говорит этому самому ребенку, что нет никакого смысла решать все эти задачки, поскольку правильный ответ можно всегда получить на калькуляторе? Уже не говоря о его воздействии на детей, имеющих затруднения при усвоении материала! У меня есть в классе мальчик, который долго не мог усвоить алфавит — больше одной буквы за день не получалось. И вот на прошлой неделе он наконец добился определенных успехов и начал с уверенностью узнавать все буквы... Нет, я вовсе не хочу сказать, что Стивен сознательно хочет кого-то обидеть, но сами подумайте, какое воздействие это оказывает на детей, когда он вдруг начинает писать названия динозавров на греческом и объяснять, что многие буквы там похожи на наши! Если уж вас интересует мое мнение, то знайте: у того мальчика, освоившего алфавит, есть гораздо больше оснований гордиться своими успехами, нежели у Стивена, знающего дюжину разных алфавитов и без конца похваляющегося этим! Да он одним махом может подорвать уверенность этого ученика в себе! Этому следует положить конец. Стивен должен понять, что в жизни существуют куда более важные вещи, чем объем усвоенных знаний.

Я спросил:

— Это означает, что я не должен больше ходить в школу? Сибилла сказала:

— Я с вами полностью согласна. Знаете, мы вот уже год как смотрим раз в неделю «Семь самураев».

Мисс Льюис удивилась:

— Простите?..

Сибилла сказала:

— Уверена, вы понимаете, насколько велико мастерство Куросавы... Ой, вы только посмотрите! У вас в классе есть эта чудесная маленькая книжка о самураях, какая прелесть!

И она взяла с моей парты «ВОИНОВ-САМУРАЕВ» и начала ее перелистывать.

Мисс Льюис пожала плечами.

И тут вдруг Сибилла в ужасе вскричала:

— ЧТО?!

— А что такое? — спросила мисс Льюис.

— «ЭКСПЕРТ В РАЗЛИЧНЫХ ВИДАХ БОЕВЫХ ИСКУССТВ»! — воскликнула Сибилла.

— Ну и что? — удивилась мисс Льюис.

— Да как только они могут СПОКОЙНО СПАТЬ ПО НОЧАМ, — продолжала Сибилла, — навязав невинным, ничего не подозревающим ШКОЛЬНИКАМ эту МЕРЗКУЮ ПОДДЕЛКУ? Здесь говорится, что каждый из самураев владеет одним из видов боевых искусств. И что же получается? Выходит, Кацусиро владел в совершенстве ШЕСТОМ? А Хэйхати — ТОПОРОМ? Что за СТЫД И ПОЗОР?! Получается, что он должен был вернуть эти орудия владельцу, вместо того чтобы использовать в борьбе с ВРАГОМ?

— Да уж, действительно, — пробормотала мисс Льюис.

Но Сибилла не унималась:

— Получается, что лишь по чистой СЛУЧАЙНОСТИ мы знаем, как это было на самом деле. Потому что все, что мы должны узнать в школе, помещено в книги, полные ошибок, причем это касается абсолютно всех предметов. В книги, из которых мой сын надеялся почерпнуть ЗНАНИЯ, УЗНАТЬ то, чего еще НЕ ЗНАЕТ. Что и ЯВЛЯЕТСЯ, по моему твердому убеждению, истинной целью ОБРАЗОВАНИЯ! Так что же мне теперь делать?

Мисс Льюис пожала плечами:

— Представления не имею.

Сибилла продолжала:

— С тем же успехом вы могли бы взять книгу «ГЕНИЙ ШЕКСПИРА» и начать объяснять японским школьникам, что Лаэрт — это главный герой «ГАМЛЕТА», на том основании, что он просто ИНТЕРЕСНЫЙ ПЕРСОНАЖ. О, так что же мне теперь делать?

Мисс Льюис сказала:

— Полагаю, на сегодня достаточно. А ты, Стивен, постарайся хорошенько подумать над тем, что я тебе сказала.

Я обещал, что непременно подумаю.

Если у меня когда-нибудь будет сын и он захочет бросить школу, я не стану ему мешать. Потому что всю жизнь буду помнить, как это ужасно — учиться в школе.

Мы пришли домой, и Сибилла вновь принялась расхаживать взад-вперед по комнате.

— Что мне теперь делать? — бормотала она. — Что же делать?

Я осторожно заметил:

— Может, мне все же лучше учиться дома? Сибилла буркнула: «Гм». А потом сказала:

— Давай-ка проконсультируемся у мистера Ричи. И дала мне прочесть еще одну страничку про Сугату Сансиро.

«Герой — это человек, активно стремящийся стать самим собой. Не слишком убедительное зрелище. Злодей, в противовес ему, уже чем-то стал. Все в Цукигате говорит о том, что он пришел и утвердился. Нет ни одного лишнего жеста, ни единого нерассчитанного движения. Он быстро понимает, что в его интересах, и действует соответственно. Сугата по сравнению с ним — сплошная неуклюжесть.

Предпочтения Куросавы очевидны. Он, подобно большинству людей, предпочитает тех, кто уже состоялся или сформировался. В обычном фильме этот мужчина стал бы главным героем. Но он им не является. И Куросава, несмотря на свое восхищением им, объясняет почему. Одной из непременных особенностей его героев, начиная с Сугаты, является то, что все они до конца еще не сформировались. Именно по этой причине все его картины в конечном счете только об одном — об образовании и воспитании, о становлении героя.

После этой захватывающей дух битвы... зритель вправе ожидать финала со счастливым концом, с подтверждением, что герой наконец-то вырос, повзрослел, стал кем-то. И даже не просто кем-то, а великим чемпионом по дзюдо. На Западе это послужило бы неизбежным финалом фильма о становлении героя.

Но Куросава всегда подозревал, что такие финалы фальшивы. Герой, становящийся подобным злодею, неизбежно и сам должен стать злодеем. И переплюнуть его в злодействе. Предположить, что после великой битвы, какой бы важной она ни была, сразу же воцарятся мир, спокойствие и полное счастье, тоже неверно и фальшиво. В противном случае это сделало бы образ Сугаты ограниченным, ибо ограниченность предполагается уже самими словами «счастье» или «чемпион по дзюдо».

Я спросил:

— Достаточно?

Сибилла ответила:

— Достаточно. Как думаешь, что все это означает?

Я подумал, что будь на то моя воля, ни за что бы не ходил в школу. Но я должен заслужить это право. Я снова уставился в книгу. А потом сказал:

— Это означает, что после одной битвы, какой бы важной она ни была, совершенно не обязательно наступают мир, согласие и полное счастье. Это неверное предположение. И что герой, который наконец состоялся, непременно становится подобен злодею.

— Так кем же становится герой? — спросила Сибилла.

— Злодеем? — неуверенно произнес я.

Сибилла сказала:

— И что же мне теперь делать?

Я спросил:

— Стать собой, да?

Сибилла сказала:

— Что мне ДЕЛАТЬ?

— Стать великим чемпионом по дзюдо? — спросил я.

Сибилла повторила:

— Что мне ДЕЛАТЬ?

Я ответил:

— Стать счастливым! Удовлетворенным! Стать героем! Стать чем-то!!!!!

Сибилла не унималась:

— Что мне ДЕЛАТЬ?

Я подумал о десятилетнем обучении в школе и сказал:

— Думаю, правильно говорят люди: пока сам не попробуешь, не поймешь. Ты думаешь, что в чем-то разбираешься, что именно поэтому этим и занимаешься, а потом вдруг понимаешь, что здесь кроется нечто совсем другое. И книга о том, как важно научиться дзюдо.

— ДЗЮДО! — воскликнула Сибилла. — А знаешь, у нас прямо через дорогу клуб дзюдо. Так что ты вполне бы МОГ научиться дзюдо. Ведь МОГ БЫ, да?

Сказать по правде, я предпочел бы таэквондо, но я ответил: «Да».

Сибилла сказала:

— Это, конечно, решает далеко не все, но одну проблему решает. Ты познакомишься там с другими мальчиками твоего возраста, причем в высокоорганизованной и высокоморальной среде, и будешь стремиться достичь сатори. Так что не так уж я была и не права, обучая тебя дома.

И она снова заходила по комнате. Я видел, что ее что-то тревожит. И сказал:

— Обещаю, что не буду больше задавать вопросов.

Сибилла продолжала расхаживать по комнате.

Я сказал:

— Думаю, это решает все.

IV

Если бы мы сражались настоящими мечами, я бы тебя убил

Дата добавления: 2015-07-10