IV. Человек — центральное существо среди земных животных

1. Линней насчитал 230 видов млекопитающих, включая и морских животных, в то время как птиц — 946 видов, земноводных — 292 вида, рыб — 404, насекомых — 3060, червей — 1205 видов; итак, млекопитающих было меньше всего, а за ними шли земноводные, как раз наиболее близкий к ним отряд. Число видов и родов, обнаруженных в воздухе и воде, в болотах и песке, быстро умножалось, но я думаю, что установленная Линнеем пропорция сохранится и в будущем. Если после смерти Линнея число видов млекопитающих дошло до 450, то Бюффон насчитывает уже примерно 2000 видов птиц, а Форстер на некоторых островах Южного моря открыл во время краткого своего пребывания там 109 новых видов птиц, тогда как на этих островах совсем не было млекопи-' тающих, которые не были известны прежде. Если такая прогрессия сохранится и в будущем и будет открыто гораздо больше новых видов насекомых, птиц и червей, чем совершенно новых видов млекопитающих, сколько бы ни находилось их в тех частях Африки, куда до сих пор не ступала нога человека, то мы со всей вероятностью можем принять следующую теорему: отряды живых существ расширяются по мере удаления от человека; чем ближе животные к человеку, тем меньше видов так называемых совершенных животных.

2. Нельзя, однако, отрицать, что при всех различиях, какие существуют между живыми населяющими Землю существами, строение их отмечено известным единообразием, так что как бы царит одна основная форма, которая и варьируется, порождая нескончаемые различия. Подобие скелета всех земных животных бросается в глаза, главные части скелета — голова, туловище, руки, ноги — и даже самые главные члены тела построены по одному первоначальному образцу и только бесконечно разнообразятся. Анатомическое строение животных еще более выявляет это сходство, и даже еще весьма неразвитые существа по внутреннему строению некоторых главных частей очень напоминают человека. Уже земноводные удаляются от такого основного типа, и еще более далеки от него птицы, рыбы, насекомые, живущие в воде существа — эти последние постепенно теряются среди растительных образований и окаменелостеи. Глубже мы не можем заглянуть, но если судить по таким переходам, то вполне вероятно, что и в морских существах, и в растениях, а может быть, и в тех существах, которые мы называем неодушевленными, заложены одни и те же основы, задатки органического строения, только в гораздо более развитой и ясной форме. Вполне возможно, что для взгляда вечного существа, который усматривает единую взаимосвязь всего, форма льдннки. вокруг которой складывается снежинка, составляв аналогию к образованию эмбриона в чреве матери.

Итак, мы можем принять вторую теорему: по мере приближения к человеку основная форма строения животных в большей или меньшей степени сходна со строением человека, и природа, склоняясь к бесконечному разнообразию живых существ, по-видимому, все живое на Земле создала по единой протоплазме ¹⁰ органического строения.

3 Отсюда явствует само собою, что главная форма должна была варьироваться в зависимости от пола, породы, свойств, стихий, а потому особь одною вида объясняет особь другого вида. То. что лишь намечено у одного вида, у другого становится как бы главным: природа все свое внимание обращает на один член тела, увеличивает его в размерах и подчиняет этой части другие члены тела, во всем соблюдая, однако, самую продуманную гармонию. А в строении другого вида, напротив, эти подчиненные части становятся главными, и потому все существа целого органического творения — это как бы disjecti membra poelae^8*. Кто хочет изучать живые существа, тот должен изучать одно в другом: у одного природа как бы пренебрегла какими-то членами и оставила их неразвитыми, но этим она указывает на другое существо, где они развиты до конца и очевидны для наблюдения. И это положение подтверждают все бел исключения виды расходящихся в своем строении живых существ.

4. И наконец, человек среди всех земных существ занимает центральное положение, будучи существом наиболее сложно и тонко организованным, в котором, насколько допускала эта конкретность его предназначения, сошлось большинство наиболее тонких лучей, исходящих от сходных с ним существ. Не все мог он вместить в себя вполне равномерно: одному существу недоставало тонкости органа чувств, другому — мускульной силы, третьему — упругости нервов, но в целом все, что можно было соединить в человеке, и было соединено в нем. У человека общие с млекопитающими члены тела, влечения, чувства, способности, художества; что не перешло к человеку по наследству, то было перенято им, что не было вполне развито, то существует в задатках. Сравнивая близкие к человеку виды животных, хочется смело сказать: все они — лучи его образа, преломленные и разведенные в разные стороны катоптрической системой зеркал. А потому мы можем принять четвертую теорему: человек срединное между животными существо, саман разработанная форма, тончайшая квинтэссенция, соединяющая в себе черты всех окружающих его видов.

Надеюсь, что сходство человека н животных, на которое указываю я, не будет смешано с той игрой воображении, при которой у растении и даже у камнем находит внешние формы человеческих членов тела, торопливо подхватывая подобные примеры и выстраивая на их основе целые системы¹². Всякому разумному человеку смешно смотреть на такую игру. потому что пластическая природа как раз скрывает за внешним видом внутреннее сходство анатомического строения, маскируя его внешними paзличиями. Животное внешне может казаться очень непохожим на человека, но в строении внутренних органов, в скелете, в основных членах тела и

^6* «Разъятого члены поэта» (лат.)¹¹.

органах чувства, даже в жизненных процессах может обнаруживать самое поразительное сходство с человеком! Достаточно просмотреть анатомические картины Добантона, Перро, Палласа и других академиков и все можно увидеть собственными глазами. Естественная история, преподаваемая детям и подросткам, должна, конечно, ограничиваться отдельными различиями внешнего вида, чтобы была опора для зрения и памяти, но естественная история, философская и вполне возмужавшая, изучает строение животного и снаружи, и внутри, сравнивает строение и образ жизни, который ведет животное, и стремится определить характер и место животного в мире животных. Когда речь идет о растениях, такой метод называют естественным, и именно к такому естественному методу должна шаг за шагом подвести нас сравнительная анатомия. Вместе с таким методом человек сам в себе — естественным путем — обретает путеводную нить, которая поможет ему пройти через весь великий лабиринт живого творения Земли: если о каком-либо методе можно сказать, что наш дух, пользуясь им. осмеливается мыслить вслед за все промысливающим и все объемлющим разумением бога, то таким методом будет наш естественный метод. При всяком отклонении от правила, от некоего канона Поликлета¹³, явленного нам верховным художником в человеке, нам сразу же будут указаны причины: почему творец отклонился в этом случае, почему он иначе ваял в другом; и тогда земля, воздух, вода, даже самая глубочайшая глубь одушевленного творения станет для нас кладовой мыслей и приемов творца, где реально складывается в единый образ задуманный им прообраз искусства и мудрости.

Какую великую, какую разнообразную перспективу представил нам взгляд на историю подобных и совсем не подобных нам живых существ! Эта перспектива разделяет и связывает царства природы и отряды живых существ по их стихиям; и в самом далеком от нас существе мы замечаем радиус, исходящий из одного и того же центра. И я вижу, как из воздуха и воды, с высот и из глубины поднимаются и идут к человеку животные, как подходили они к праотцу рода человеческого¹⁴, — шаг за шагом приближаются они к человеческому облику. Птица летает в воздухе, и каждое отклонение формы ее от строения млекопитающих объясняется стихией воздуха; как только промежуточный вид касается земли, так скелет безобразных существ — летучей мыши или вампира — начинает напоминать человеческий скелет. Рыба плавает в воде, и плавники ее — не развившиеся руки, ноги, хвост — еще слишком незначительно у рыб членение тела. Когда рыба выходит на сушу, у нее — как, например, у манати, — вычленяются передние конечности, а у самок вырастают груди. У морского котика и морского льва можно без труда видеть уже все четыре конечности, хотя задними он и не может пользоваться и пять пальцев их влачит за собой, словно отростки плавников, тем не менее он, как умеет, неспеша выползает на сушу, чтобы погреться на солнце, и он уже поднялся ступенькой выше безобразного, бесформенного тюленя. Так более высокие органические существа выходят из праха червей, из известняковых домиков моллюсков, из паутины насекомых, и членение тел их постепенно услож-

няется. Через земноводных мы приближаемся к наземным животным а среди наземных даже отвратительный унау с тремя палцами и грудями уже есть аналог строения человеческого тела. Природа играет вокруг человека, упражняется, создает огромное множество задатков, различных органических существ. Она распределила между животными все возможные образы жизни, всяческие стремлении и влечения, она перессорила роды животных, но все кажущиеся противоречия между ними ведут к одной общей цели. Итак, и в анатомическом, и в физиологическом смысле верно, что во всем живом творении царит аналог единого органического строения; но только чем дальше от человека живое существо, чем отличнее стихия, тем дальше природа, всегда равная сама себе, от прообраза своих органических творений. Чем ближе к человеку, тем уже отряды, тем больше сходятся радиусы, чтобы слиться в человеке — священном средоточии всего земного творения. Радуйся, о человек, выпавшей тебе доле, изучай себя во всем живущем вокруг тебя, о благородная средина всех живых существ Земли!

Дата добавления: 2015-07-10