Разбивающаяся чашка.

Я отхлебнула из высокой кружки зелёный чай с лимоном, поправила сбившиеся чёрно-рыжие волосы и посмотрела на мигающий курсор на совершенно чистом листе монитора.

Как начать? «В начале было слово…» Или «Жили-были в неведомом царстве в тридевятом государстве…» А может без прикрас просто написать, как действительно было дело?

Да, так и начну…

I. Первая трещина.

День был, как и всегда, жарок и душен. Ни единого дуновения ветерка. Я лежала на кровати в доме, лениво перелистывая страницы в книге, которых оставалось не так много, чтобы читать быстро. Потерев лицо, беззвучно зевнула так, что мой рот стал похож на букву «О». Отложила книгу, посмотрела на дисплей мобильного телефона: без пятнадцати четыре. Наконец-то.

Собиралась стремительно, получая от самого процесса необычное удовольствие. Чмокнув в щёку дремлющую во дворе под навесом, увитым виноградом, маму, вышмыгнула за калитку. Горячий воздух обжёг гортань.

Я направилась на остановку, по пути закуривая сигарету, наполнившую рот приятным прохладным вкусом ментола. Не успела я докурить, стоя на остановке, как подошёл небольшой жёлтенький автобус, который должен был доставить меня на дамбу.

Но на полпути мне вдруг захотелось зайти сначала к Матоко, который жил как раз по пути к дамбе. В его обществе было приятно проводить время. Спокойный, уравновешенный, но не лишённый чувства юмора парень, любил и мог пофилософствовать, посмеяться или помочь с каким-нибудь решением. А ещё у него был один огромный плюс: он умел не только сказать когда надо, но и промолчать… Его слова взвешивались, обдумывались, а потом уже рождались на свет. Так же в нём скрывалась темнота, но она выражалась не злостью, не подлостью, а была как бы его тенью. Парень иногда пребывал в такой задумчивости, словно задёргивал вокруг себя чёрную вуаль, сквозь которую не мог пройти ни один лучик солнца. Он знал, что может позволить себе, а чего нет. Так же он знал, чего хочет… всегда, как мне казалось.

Матоко был мыслителем. И мне нравилась эта его черта.

Проезжая мимо большого универмага «Легкая закуска» я подумала о живущей неподалёку от него Кит. Да, Кит – особенная девушка, которая своей нежностью и целеустремленностью могла дать сто очков вперёд любой моей знакомой. Она всегда была женственна, обаятельна, но при необходимости могла оскалить миниатюрные зубки и выпустить лакированные коготки. Но мне всегда хотелось её от чего-то заслонить, чтобы эта жестокая жизнь не коснулась её улыбающегося личика, чтобы у неё на глазах не появлялись слёзы, стекающие по щекам большими жемчужинами. Я старалась хранить её от напастей настолько, насколько это у меня получалось…

Знакомый дворик встретил меня странным молчанием. Заглянув в дом, я поздоровалась:

- Здравствуйте, – обратилась я к маме Матоко, – а где?..

- На веранде. А где Тарзан? – так она называла моего друга Дена. Из-за активной волосатости, высокого роста, длинных вьющихся чёрных волос и довольно басовитого голоса он действительно смахивал на царя джунглей. Особенно когда дурачился. Тем более у него присутствовала одна забавная особенность – в его речи слышалась активная градация звука «Р», отчего его речь приобретала рыкающий акцент.

- Не знаю, – я улыбнулась, – наверное, на ёлку за бананами полез. Вот мне Матоко и нужен, чтобы его оттуда снять.

- Ну, тогда иди! – засмеялась женщина.

Пересёкши неширокий двор, я, постучав в дверь веранды, громко позвала:

- Матоко! Это Мара.

Из-за двери послышался голос, выражавший… Страх? Обескураженность? Нервность? Такой голос бывает у детей, которых застали на месте совершения шалости.

- Мара?.. Ну… заходи…

Когда я вошла, то поняла, почему голос был таким негостеприимным.

Из-под одеяла торчало не только побледневшее лицо Матоко, но и встрёпанная голова лучшей подруги Кит Куклы. По веранде были раскиданы части их одежды, которая, похоже, снималась довольно стремительно. Жаль, что я не могла видеть себя со стороны, но лицо, скорее всего, у меня было очень глупое. Матоко тихо выругался:

- Мара, какого чёрта, тебя принесло?

- Так сейчас уже почти пять. Ты и сказал зайти в районе пяти. Я вот приехала… – продолжить не смогла, слова застряли в горле.

- Пять? – парень стёк под одеяло. – Блин!

Я стояла в дверях, как приросшая к полу. Вся эта ситуация начала совсем плохо пахнуть. И вдруг мысль пронзила сознание, став твёрже камня на моих принципах честности: Кит не должна знать. Она этого не вынесет.

Я отвернулась, тупо глядя перед собой; мозг отказывался принимать увиденное как факт. За спиной слышалась возня, тихие вздохи, шорох.

- Мар, – с кровати послышался голос девушки. – Слушай, ты бы села. Поговорить надо.

Я послушно плюхнулась на край кровати, немного ещё тараща глаза на уже одетых ребят. Лицо Матоко оставалось бледным, в пальцах дрожала тлеющая сигарета. Кукла тоже закурила тонкую дамскую сигарету. Не долго думая, я тоже щёлкнула зажигалкой, чувствуя во рту привкус ментола. Чёрт! Слишком часто начала курить.

- Мар, – Кукла посмотрела на меня голубыми глазами, которые сейчас казались скорее синими. – Слушай, то, что ты тут увидела…

- Я знаю, что я должна сделать с этим знанием. Ребята, простите, конечно, но то, что я увидела, лучше бы не видеть. Так что об этом от меня никто не узнает. – Я помолчала, напряжённо глядя в их лица. – Тем более об этом не узнает Кит. И это я делаю не ради вас, а ради неё.

Парень с девушкой переглянулись.

- Знаешь,– Мако затушил сигарету, – а я тебе верю, хотя давно перестал это делать по отношению к людям. И обещай ещё кое-что.

- Что?

- Об этом не узнает Ден. Ему тоже не стоит об этом знать.

Я затушила сигарету.

- Об этом не узнает никто. Слово своё закрепляю крестом. – Я сжала тёплый кусочек серебра, висевший на шее.

Ребята молчали. Было видно, что им неловко.

II. Осколок вражды.

После нашего разговора мы втроём пошли на водохранилище. Матоко и Кукла держались обособленно друг от друга. Только мы дошли до памятника, как зазвонил телефон. По мелодии я поняла, что это Ден.

- Да, дорогой, – хоть и обещала, что не буду больше актрисой, но пришлось изобразить из себя беззаботную, радующуюся летом девушку. – Да… На дамбе… Хорошо, мы тебя ждём на площади… - После этой фразы отключилась.

Хмуро глянула на притихших, словно мыши, ребят и сказала:

- Не делайте таких ангельских лиц. По ним, к гадалке не ходи, точно скажешь, что что-то случилось из ряда вон выходящее. И не молчите, как пришибленные. Ведите себя так, как всегда.

- Что он сказал? – Кукла поправила свои светло-русые волосы.

- Мы встретимся на памятнике Богдана. А оттуда поедем на встречу выпускников, как он и хотел.

- Марочка, – глаза Куклы вдруг стали огромными, а зрачки наоборот сузились до едва различимой точки, – тебе нельзя сегодня с Деном идти… Будет беда.

Глядя на девушку было трудно не поверить ей. Да и я сама что-то такое чувствовала с самого утра. Мне казалось, что не следует идти с Деном на эту встречу выпускников его класса. Но как было ему об этом сказать, не обидев?

На самом же памятнике мне вдруг стало как-то не по себе. Противный ком подкатил к горлу, мир вокруг закружился, очертания предметов стали вдруг нечёткими и расплывчивыми, словно я смотрела на них через аквариум. Ноги подогнулись. Я плюхнулась на постамент памятника. Матоко стремительно кинулся ко мне, не давая упасть и удариться. Кукла суетилась рядом. Потом я услышала, как через слой ваты, голос Дена:

- Мара… Мара… Мара… – он потряс меня. – Очнись!..

- Не тряси её так! – Кукла буквально кричала на него. – Ей и так плохо. Лучше сбегай за водой.

К приходу Дена я самостоятельно сидела, стараясь понять, отчего случился такой катаклизм.

- Слушай, – мой голос был тих, – мне кажется, что мне не стоит идти с тобой на эту встречу. Я ведь совершенно чужой человек, буду тебе только мешать там. Я побуду с ребятами, а вечером ты меня заберёшь.

- Знаешь, пока я бегал, то подумал о том же, – он поцеловал меня в висок. – Только ты не чужой мне человек и ты мне не мешаешь! Просто тебе будет с нами скучно.

Он поцеловал меня нежно-нежно на прощание, обещав не задерживаться. Потом он ушёл, на мой манер, не оборачиваясь.

Вечер я провела уже с Матоко и Санчо. Настроения не было и в помине. То ли меня волновало, что Ден не звонил, то ли было просто угнетённое состояние, но я так и не поняла, что же так волнует. Мысли постоянно возвращались к одному и тому же…

Стрелки часов уже перебежали на ночную сторону суток, когда мобильник в моём кармане проснулся, затрепетав, словно осенний лист на ветру.

- Да… Неужели ты соизволил мне позвонить? – мой голос был холоднее льда. – Сколько ты выпил? Ну-ну… На дамбе… Хорошо, у магазина. – Не прощаясь, отключилась.

- Пьяный? – Санчо нахмурился, смотря на меня.

- Да, довольно.

- Я не отпущу сегодня тебя к нему.

Я промолчала. Просто села на парапет, закурила сигарету, наполняя рот холодным вкусом ментола. Курить совсем не хотелось, просто забавлял сам процесс.

Минут через пятнадцать в аллее напротив показался силуэт Дена; светлые брюки, небрежно распахнутая на груди светлая рубаха, развевающиеся от быстрой ходьбы волосы. Однако в походке чувствовалась нетвёрдость.

Вопреки всем ожиданиям, первым делом он выхватил из моих пальцев сигарету и отбросил подальше, укоризненно глядя мне в глаза.

- Непослушная девчонка! Почему ты куришь?

Я промолчала, глядя на него с нескрываемой наглостью в глазах.

- Я же тебе запретил даже думать о курении! Неужели тебе трудно меня хоть раз послушаться? – он схватил меня за запястье, когда я попыталась достать ещё одну сигарету.

Молча наблюдавший за этим Санчо не выдержал:

- Не много ли ты на себя берёшь, парень? – он встал с парапета, отодвигая Дена от меня плечом. Запястье так и осталось зажато в руках опьянённого, рассерженного парня. – Может хватит на неё орать? Она делает то, что хочет. Кто ты такой, чтобы указывать?

- А кто ты? – Тарзан подтащил меня к себе, не разжимая хватки, отчего я ойкнула от боли. – Кто ты такой, чтобы вмешиваться?

- Я её друг. – Санчо как бы невзначай захрустел костяшками на пальцах. – Отпусти её, ей больно.

Я почувствовала, как в воздухе заискрилась электроэнергия ненависти. Матоко стоял в стороне, благоразумно не вмешиваясь. Между парнями пришлось влезать мне.

- Значит так, молодые люди. Я уже не маленькая девочка, чтобы меня опекать. Я сама уже умею завязывать сандалии. Если я хочу курить, значит, я буду курить, как бы вы на это ни смотрели. Будете приставать с глупыми разговорами, буду сердиться. А сейчас разошлись по разным углам. Сколько ты выпил? – это уже относилось к хорохорящемуся Дену, потому что второй парень, пожав плечами, отошёл.

- Не много, – буркнул Тарзан. – Только пиво.

Я покачала головой. Терпеть этого не могу.

Шли вдоль водохранилища, молчали. У Матоко в телефоне играла его любимая группа. Я прислушивалась к песне.

…Самые прекрасные цветы растут из грязи…

Самые прекрасные люди - это мрази…

Самые падшие женщины неприступны…

Самые благие деяния преступны…

Усмехнулась. Казалось, что мир сходит с ума. Санчо шёл справа, а Ден – слева. Через меня проходило сразу два взгляда. Эти взгляды сводили с ума. Я чувствовала, что ещё чуть-чуть и что-то произойдёт.

- Я не отпущу тебя к нему, – Санчо чуть остановил меня, прошептав это на ухо.

- Не тебе это решать, – я бросила на него колкий взгляд.

Догнав остальных, мы снова в молчании пошли по берегу. Я смотрела на блестящую лунную дорожку, которую прокинула луна по чёрной воде, словно приглашая к себе в гости. Вода звала меня. Я сделала шаг на песок.

- Ты куда? – позади послышались голоса Матоко и Санчо.

- Мне надо подумать в одиночестве! – солгала я, на ходу расстёгивая хитроумный ремень на джинсах. Штаны, не сдерживаемые, с лёгким шорохом упали на белый песок пляжа. Сбросив тунику, я с разбега кинулась в воду.

За спиной послышался вскрик. Чей именно, я не поняла из-за того, что вода накрыла в первую секунду с головой. Вынырнув на расстоянии от берега, я устремилась к буйку, который мерно покачивался метрах в двадцати от меня. Намерения были заплыть за него. По моим расчётам именно там силы должны были оставить меня окончательно.

Вдруг я уловила, что кто-то подплывает ко мне. Санчо преградил меня дорогу. В темноте мне трудно было рассмотреть его лицо, но я могла поклясться, что оно было бледным.

- Что ты делаешь? – задыхаясь, спросил он.

- Мне надоело, что вы делите меня, словно я вещь! – я стукнула рукой по воде.

Подплыл Ден. В его глазах бились такие странные чувства: отчаяние, испуг, злость, боль, нежность…

- Мара, зачем?

Я только мотнула головой, развернулась и попыталась поплыть к своей цели, но оба парня удержали меня за руки, не давая двигаться. Я погрузилась под воду, отказываясь держаться на плаву; принялась сопротивляться. Они насильно поволокли меня к берегу. Отбиваясь от них, я вдоволь наглоталась воды.

Упав на песке, я затряслась от налетевшего прохладного ветерка. Ден молча одевался чуть дальше, Санчо стоял надо мной. Угрюмо взяв свои вещи, я пошла по асфальтированной дорожке, поминутно выплёвывая воду. До поворота на улицу, где стоял дом Дена, мы шли молча.

- Я не отпущу тебя к нему. – Санчо хмурился.

- Мара! – позвал Ден, вышедший чуть вперёд. – Ты идёшь! Замёрзнешь ведь!

Посмотрев Санчо в глаза, я сказала:

- Я иду к нему не из-за него. А из-за себя. Из-за того, что там меня ждёт Данька…

Парень выругался.

- Я не знаю, что я с ним сделаю, если узнаю, что он тебе причинил боль! – он кивнул на сине-багровый браслет синяка на моём запястье. А потом, глядя, как я делаю первые шаги к ожидающему меня у ворот двора Дену, не выдержав, крикнул: – Поздравляю! Ты получил свою прекрасную награду!

Эта фраза стегнула меня по спине, не хуже бича. Обернувшись, я прорычала:

- Я не та награда, за которую вы можете соревноваться! Я не вещь, чтобы меня делить!

И, отвернувшись, пошла мимо обескураженного Дена во двор. Однако краем глаза успела отметить его торжествующее выражение лица.

В его сознании он остался победителем этой схватки.

III. Осколки.

На этом я думала, наши злоключения закончатся. Не тут-то было.

Я сидела дома у Дена за компьютером, дописывая очередной рассказ, когда Ден, сам не свой вылетел из комнаты, в которой сидел с Куклой. На его лице была написана злость, которой, казалось, он никогда ещё не испытывал. За ним вошла плачущая Кукла.

И как бы я ни спрашивала, она только и твердила, что ей пора умереть, а Ден нервно курил на улице. Тут ещё пришла Кит, будто почувствовавшая, что что-то не ладиться. Она осталась с Куклой. Ден молча сидел с ними. Я была лишней.

Не обуваясь, как был, в джинсах и мастерке, я тихо ушла. Никто не заметил этого. А я шла по низкому парапету, отделявшему асфальтированную дорожку от спуска к кромке воды. Ветер трепал мои чёрно-рыжие волосы, заставляя слёзы зачем-то катиться из глаз. Шла пока к памятнику пушки.

Я смотрела на проходящих мимо людей с нескрываемой агрессией, странной злобой в серых глазах. Виноватых не надо было искать. Виноватых среди них не было. Вся вина лежала только на мне, Дене, Кукле, Матоко, Санчо, возможно, в чём-то была виновата и Кит…

В кармане рассерженной пчелой затрещал мобильный. На дисплее высветилось улыбающееся лицо Дена.

- Что? – я почти злобно задала этот вопрос, даже не пытаясь скрыть своего раздражения.

- Куда ты делась? – Ден заорал так, что мне пришлось отдёрнуть телефон на некоторое расстояние от уха. – Ещё ты туда же! Мара, вернись, иначе я прямо сейчас повешусь!

- Вешайся, – равнодушие моего голоса подействовало на него не хуже ведра ледяной воды. – Только я не вернусь. Я не нужна. Ты же сам это прекрасно понимаешь…

Не слушая его, отключилась. Не прошло и пяти минут, как телефон снова зазвонил. На этот раз это была Кукла.

- Марочка, – её безжизненный голос даже не тронул меня. – Возвращайся. Ден психует. Заперся в ванной. Ему очень плохо без тебя.

- Нет, Кукла, я не вернусь. Зачем я вам? Я сама по себе, как и всегда…

Мобильник снова лёг в карман. Слёз не было. Была только злоба и желание поскорей оказаться дома. Комната в Мурманске всё чаще являлась мне во снах: синие шторы в звёздах на огромном окне, голубенький сломанный диванчик, держащийся на стопках книжек, кресло, где так уютно по вечерам сидеть и вышивать, статуэтки ангелов, украшающие полки, торшер, стены в картинных ангелов… Не зря раньше меня именовали Ангел-Мара. Когда-то я была ей. А теперь лишь леди Пустое Место.

В третий раз телефон потревожил меня за это короткое время. Звонил Матоко.

- А тебе что надо? – недружелюбно поинтересовалась я, даже не глядя под ноги, ступая по выщербленному парапету.

- Это не ты шагаешь по парапету? – спросила мембрана телефона голосом Матоко.

- Я…

- Тогда посмотри вперёд.

Шагах в двадцати мне на встречу двигались Матоко и Санчо. Я буквально упала на руки подоспевшим парням. Слова прорвали, когда высокий рыжий парень сжал меня в объятиях.

- Там… – я задыхалась. – Ден… Кукла… Кит… Они… Я ушла… Ден заперся в ванной… Кукла звонила… Там что-то происходит… А я тут…

- Спокойно, спокойно, Марочка, успокойся. Сейчас всё решим. Санчо, беги вперёд, а я доведу её до дома.

Парень убежал, а Матоко, поддерживая, повёл меня к дому Дена. Вдруг мобильный ожил.

- Кит ушла, – голос Дена был безжизненным. – Я звонил, она сказала, что без тебя не вернётся… Марочка, солнышко моё, вернись ко мне, прошу.

- Найду Кит и вернусь. – Злоба всё ещё слышалась в голосе, но теперь она была безлика, не обращена на Дена, не обращена ни на кого.

Мако заволновался:

- Что с Кит? Где она?

Я глянула не него с некой долей сарказма. Ну конечно, теперь-то мы волнуемся, а когда я застукала его с Куклой, он волновался, чтобы Ден не узнал… А теперь мы о Кит беспокоимся!..

- Предположительно знаю, но не уверена.

Сбитые в кровь босые ноги тревожили всё сильнее, когда я ступала по щербатому асфальту. Раньше все ощущения затмевала злость, обида, негодование. А теперь пришли все иные ощущения…

Я заметила её ещё издалека: бежевую юбку и красно-белый топ трудно не заметить на фоне сгущающихся сумерек. Она кинулась в мои объятия.

- Марочка, я так волновалась! Я думала, что найду тебя здесь. А потом так и осталась тут сидеть.

К дому Дена мы подошли, когда сумерки практически накрыли набережную. В доме не горел свет. Во дворе было тихо. Оставляя за собой кровавые отпечатки, я прошла в дом. Там тоже было тихо. На кровати сидела Кукла, у окна стоял Ден. Он молчал.

- Марочка, – простонала девушка, – милая, ты вернулась…

- Там во дворе Кит. Позвать её?

- Нет. Останься ты…

Ден молча вышел, даже не бросив на меня взгляда.

- Я всё ему рассказала, – Кукла пожевала губу. – Ден теперь знает про наши отношения с Матоко.

Я безвольно опустилась на кровать.

- Зачем? Зачем ты это сделала?!

- Я подумала, что ему всё же стоит знать. Он обещал, никому не говорить.

Я встала с кровати, отошла к окну, с минуту так же смотрела в него, как и Ден, а потом села на стул около компьютера. Я думала… Нет, Кукла не правильно сделала, что всё рассказала. Думаю, межличностные отношения надо держать в тайне, особенно в данном случае.

Услышала, как позади меня всхлипывает девушка. Нет, две девушки… Нет, помимо девушек там всхлипывал ещё и парень. Глянув на часы, я разрядила обстановку:

- Ребят, давайте пройдёмся. Девчонок надо провожать.

Эх, тогда я ещё не знала, что это за собой повлечёт…

Вышли молча. Молчали все пятеро. Шли длинной извилистой улочкой. Про ноги я так и не сказала. Не хотела оставлять ситуацию без контроля…

Стоя на главной улице, ведущей к домам Куклы и Кит, начали прощаться. И вдруг Ден сказал, почти не скрывая злобы в голосе:

- Если от нас уйдёт Мако, никто не будет против…

Расширившиеся глаза с минуту смотрели на парня, потом я перевела их на Матоко. Он, не говоря ни слова, повернулся и пошёл прочь. Оклики его не смущали. Первым за ним побежал Санчо, сорвавшийся с места, словно спринтер. За ним побежала я, за мной Кит и Кукла. Ден плёлся позади. Мако, услышав, что за ним бегут, рванул с места и очень быстро скрылся в ближайшем переулке.

Я упала. Дыхание сбивалось. Кит помогла мне подняться. Кукла снова плакала, её вел под руку Ден. Когда он подошёл ко мне, я повернулась и дала ему пощёчину.

- Если ты думаешь так, то не обольщайся, что вс е думают так же!

Прихрамывая, мы добрались до скамейки. Ден старательно увивался вокруг меня. Вдруг Кукла начала заваливаться в бок, закатывая глаза.

- Мне плохо, – трагическим полушепотом проговорила она, обвисая на руках подоспевшего Дена.

Кит и наш Тарзан с длинным языком начали прыгать вокруг неё, полулежавшей на скамейке.

Вначале я тоже испугалась за неё, потому что знала, что значит потерять сознание, и что значит приходить в себя. Но со временем я заметила странности: она отвечала отказом на все предложения о скорой и такси, хотя до этого вроде была без сознания, она полу улыбалась, когда её старались приводить в чувства, и закатывала глаза ещё сильнее. Приглядевшись повнимательнее, я поняла – она играет.

Отношение сразу изменилось. Остальные могли назвать это безразличием, могли назвать меня жестокой, но я отошла в сторону и уже оттуда наблюдала за всей этой ситуацией. Теперь мне было и грустно, и смешно.

Тут я увидела плетущегося из переулка Санчо. Его плечи были ссутулены, голова понуро опущена, дыхание свистело и хрипело…

Мысль промелькнула в голове и ужаснула меня: не догнал…

Парень припал головой к моему плечу, когда я открыла ему на встречу объятия.

- Я не догнал его, – я почувствовала на плече горячую предательскую влагу слёз.

- Тсс…

- Как он мог так со мной поступить? Мы же Лучшие Друзья, всегда во всём друг другу помогали, поддерживали, справлялись со всеми неприятностями вместе!

- Санчо, помолчи, милый. У тебя так сердце стучит. Сядь. Успокойся. Я с тобой.

Рыжий парень послушно уселся на скамейку. Я пристроилась рядом. Одного его взгляда хватило, чтобы оценить ситуацию с Куклой.

- Играет? – односложно спросил он.

- Похоже, – так же односложно ответила я.

Мы сидели рядом. По его мраморным щекам катились слёзы. Он не давал себе разрыдаться. Сейчас я видела его с совершенно другой стороны, чем раньше. Мраморные щёки с рыжевато-золотистой щетиной, такие же рыжевато-золотистые волосы, завивающаяся прядка волос, спадающая на плечо, из которой я так любила плести «драконий хвост»… Мне всегда казалось, что он ждёт удара со стороны людей, тем более друзей. Но ко мне он относился хорошо, показывая мне ладонь, в отличие от Дена, которому всегда протягивал кулак. Это, конечно, было сравнение со стороны. Он всегда готов был ринуться на защиту тех, кого любил. И я начала понимать, почему он постоянно пёкся обо мне… Это было тяжело осознавать. Сейчас я видела его расстроенным, разбитым, откинутым, как старая ненужная перчатка. Он очень переживал из-за случившегося. И я боялась, как бы в этот вечер не замелькали кулаки. Поэтому пыталась отвлекать его на себя. Даже не особо понимая почему.

Достав мобильник, я набрала номер Мако. На удивление он ответил:

- Да, Мар. Наверное, тебя я всё же рад слышать.

- Вернись, я тебя прошу.

- Нет. Никто же не расстроится, если я уйду…

- Не говори глупости! – я взорвалась, как пороховая бочка. – Если один кретин так сказал, то неужели ты считаешь, что так думают все остальные?! Не ерунди, Мако! Ты наш Друг! Мы около Богдана, так что мы тебя ждём: я, Санчо, Кит…

- Я подумаю…

Я устало села на скамейку, но не просидела там и минуты.

- Так, я за пивом. Как же мне всё это надоело!

- Я с тобой. – Санчо подорвался за мной в след.

В магазинчике, располагавшемся в соседнем доме, мы купили пива на всех и минеральную воду для Куклы, хотя я и сомневалась, понадобиться ли она ей. Вышли и столкнулись с Мако, идущим с одной стороны, и остальными, идущими к нам на встречу. Ден придерживал ухмыляющуюся Куклу, которая всё ещё делала вид, что ей плохо. Кит шла рядом, несла её сумку. Увидев Матоко, она кинулась к нему на шею.

Санчо стоял напротив Мако и инстинктивно сжимал и разжимал кулаки. Я встала так, чтобы моя спина помешала нанести внезапный удар, если его следовало ожидать.

- Почему ты так сделал?

- Я не нужен в этой компании. Ты же слышал сам…

- Мако! – рыжий парень заорал на своего друга. – Не слушай идиотов! Это сказал не я, не Мара, не Кит!!! Тебе что, наплевать на нас?

- Нет…

- Вот и не слушай никого! – вдруг тон его голоса изменился. – Мара! Мара!!!

То, что произошло потом, я знала только со слов ребят. В то время, когда Санчо говорил горячие речи, я начала заваливаться на бок, а потом просто упала на асфальт. Парень не успел меня придержать настолько, чтобы я не упала.

Очнулась я лежащей на почему-то мокром асфальте у стены дома, но не увидела ровным счётом ничего. Я знала, что пришла в себя, но не видела даже собственных рук. Ребят тоже не видела…

Следующих событий я практически не помнила. Помнила только, что мы проводили Кит, Куклу, потом Санчо и Мако пошли по домам. Мы с Деном тоже пошли к нему домой. А утром я проснулась совсем здоровая, видящая и мечтающая, чтобы то, что произошло на кануне, оказалось всего лишь дурным сном.

Но это, к величайшему сожалению, был не сон.

IV. Осколки падают.

Наша чашка разлетелась на шесть осколков. Ден не переносил Санчо, на что Санчо отвечал тем же. Они оба старались делить меня, не понимая, что я не та, кого стоило бы делить.

Кукла не могла общаться с Кит. Кит, не понимая, что происходит, сердилась на Куклу за то, что она от неё отдалилась. А когда Кит всё же узнала причину, это отвадило её от Куклы навсегда.

Мако не мог глядеть в глаза Кит, но она, не считая его виноватым в случившемся, винила во всём только Куклу.

Ден тихо презирал Матоко, уверяя, что Мако заставил Куклу сделать то, что она сделала.

А я винила себя в том, что всё так глупо получается!

V. Клей для чашки.

В последний вечер перед отъездом я решила всё же собрать всех вместе, хотя ребята и пытались не пересекаться. Мне казалось, что в такой вечер можно было попробовать объединить ребят.

Купив немного спиртного, мы собрались на каменной косе, которая остро врезалась в воды водохранилища. С одной стороны от нас был заболоченный участок, где постоянно квакали жабы, а с другой была чистая вода, куда я и Санчо не преминули возможностью забраться, наплававшись и нанырявшись вволю. Из воды я видела, как Матоко и Кит сидят в обнимку на камнях, а Кукла улыбается так, что по воде разбегаются солнечные зайчики. Мне казалось, что всё прекрасно… Пока мы не вылезли из воды.

Первый тост произносился без Дена. Пожелали, чтобы мы так же были все вместе и в будущем. Потом я так и не поняла, отчего Кукла, разбив свою опустевшую бутылку, начала резать себе запястье осколком. Санчо, кинувшись к ней, отобрал опасный кусок стекла из её слабеющей руки. Сильно она не порезалась; я поняла, это была опять показуха.

А вот я, по глупому испугу, спеша к ней, наступила на довольно серьёзный осколок от её же бутылки, который не заметила на камне. Побледнев, я почувствовала резкий укол. Села на камень, приподняла ногу, где блестящим алмазом, из стопы торчало стекло. Ухватив его ногтями большого и указательного пальца, вырвала из повреждённой плоти. Кровь хлынула на камень подо мной, обагрив его.

Кит в панике металась вокруг. Матоко полез в рюкзак за бинтом. Санчо пытался успокоить истерящую по этому поводу Куклу.

Потом всё для меня снова смешалось в одно сплошное непонимание.

Санчо бросился в воду и поплыл куда-то. Я сидела на камне, не понимая, почему плачет Кит. Кукла и Ден чуть в отдалении ругались до хрипоты. Я слышала её крики:

- Ненавижу!!! Я тебя ненавижу, Ден!!! Я вас всех ненавижу!!!

Встряхнув головой, я огляделась. Рыжего парня не было видно. Гладь воды виновато поблёскивала под заходящим солнцем.

- Санчо!!! – я, сорвавшись с места, бросилась в воду, попав немного на камни, еле скрытые водой.

Куда плыла, плохо отдавала себе отчёт. Хотелось найти Санчо, которого не видела. Позади раздался всплеск.

- Мара! – Ден в несколько сильных гребков оказался передо мной, как Сивка-Бурка Вещая Каурка. – Плыви к берегу! Тебе нельзя!

- Пусти!

- Я найду твоего Санчо, если ты поплывёшь к берегу и не будешь делать глупости!

- Он не мой Санчо! Он наш Друг! Пусти, я сама должна его найти!

- Марочка, солнышко, не глупи! Я найду его. Умоляю тебя, плыви к берегу. Ты еле держишься на плаву.

Он почти оттолкал меня к берегу и выволок на камни, где я снова отключилась ненадолго. Я слышала, но не особо сознавала происходящее: кричали чайки, умоляла прийти в сознание перепуганная Кит, хлопотал надо мною Матоко… Хотелось спать. Но я заставила себя открыть глаза.

Кое-как одевшись, я пошла, пошатываясь, к берегу по камням косы. За мной оставались кровавые следы. За это время ноги очень сильно пострадали.

На асфальтированной дорожке нас уже ждали Ден, Кукла и… Санчо. Усталый, мокрый, еле держащийся на ногах.

Вечер снова смешался, не оставив особых воспоминаний. Было много слёз. Были укоры, крики, пощёчины. Я сидела на табурете во дворе дома и молча курила, курила, курила…

А когда зашла в комнату, поняла, что ребята сидят все вместе. Оказывается, они поговорили все вместе и по отдельности. Я вдруг увидела, что чашка цела. Что кто-то смазал все осколки клеем и соединил вместе.

Этим клеем, по мнению ребят, оказалась я …

VI. Разбитая чашка.

На следующий день, стоя на вокзале в окружении ребят, я чувствовала себя счастливой. Они улыбались, шутили между собой, и мне казалось, что у них всё будет хорошо.

Когда подали состав, я посмотрела на них. Кит и Кукла, обнявшись, рыдали. Матоко обнял меня, горячо поцеловав в щёку, сказал, что будет ждать моего следующего приезда. Санчо молчал. Когда я его обняла, прошептал мне на ухо:

- Извини, я плакать уже не в состоянии. Ночью всё выплакал. Я буду очень скучать, моя Ангелочек. Я тебя люблю.

Когда обнималась с Деном напоследок, услышала:

- До встречи, моя Ангел. Ты очень дорога мне. Но я знаю, ты будешь со мною всегда… здесь, – он прикоснулся груди там, где билось сердце. – Храни моё сердце, которое держит в руках подаренный мною Ангел [он говорил про статуэтку, которую подарил часом раньше].

Из окна вагона я смотрела на них. Слёз не было, как я их не искала. Девушки плакали. Матоко, изловчившись, закинул мне в окно свои знаменитые черные чётки, крикнув при этом:

- Даю их тебе, чтобы в следующем году ты точно приехала! Привези мне их! А весь этот год пусть они напоминают обо мне, мой Друг!

А я смотрела на них. Поезд тронулся. Ребята очень скоро отстали, остались позади. Я села у окна. И вдруг почувствовала, небывалое спокойствие. Мне казалось, что чья-то сильная крепкая рука наконец-то отцепилась, разжав хватку на моём горле. Я почувствовала себя свободной! Это было так странно.

Дорога домой прошла быстро, а главное, желанно.

Дома, упав на свой сломанный диванчик, я расплакалась. Как же мне не хватало всего того, что теперь окружало меня. С ребятами я постоянно была на чеку, ожидая нападения, ожидая колкого слова или какой-нибудь подлости. Почему? Не знаю. Я не могла им доверять. Никому. Даже себе.

А теперь я была, хоть и вдалеке, но счастлива.

Позже я узнала, что наша чашка всё де разбилась. Кукла и Кит перестали общаться совсем, ненавидя друг друга. Матоко уехал в другой город, чтобы всё обдумать и подзаработать. Санчо тоже уехал. Из писем Кит я знала, что он страдает в разлуке со мной и тихо ненавидит Дена.

Ден же закрылся от всех эмоций и чувств, не позволяя им пробиваться в своё сердце. Иногда он звонил. Иногда даже плакал. А я не всегда…

Иногда звонила и Кит; она плакала всегда. А я нет…

Со временем я решила, что надо исчезнуть. Этой чашке уже никогда не быть склеенной. Не быть нормальной.

Эта чашка разбилась безвозвратно…

Выпив остаток чая из кружки большим глотком, я в задумчивости поставила её на стол. Прокрутив колёсико мышки, перечитав написанное, откинулась в компьютерном кресле.

Я написала так, как видела это со стороны. А стоило ли? Ведь это только мой взгляд на всё произошедшее. Остальные могли видеть всё иначе… стоило ли рассказывать своё мнение?

А может и правильно? Может моим друзьям действительно нужно знать об этом лете? О том, каким оно было для меня. Может это что-то им объяснит? Может, они поймут, что мне, на самом деле, было не сладко?

Палец на секунду задержался в воздухе, прежде чем нажать кнопку сохранения.

А потом пришла мысль: а стоило ли вообще об этом писать?

Дата добавления: 2015-07-10