Стиль объяснения

Когда Джон Тиздейл выступил со своими замечаниями после моего доклада в Оксфорде, на какое-то время мне показалось, что несколько лет работы были потрачены мной впустую. В этот момент я не мог знать, что выступление Тиздейла приведет к тому, чего я желал больше всего — чтобы наши исследования помогли нуждающимся и страж­дущим.

Да, признал Тиздейл в своем выступлении, два челове­ка из трех стали беспомощными. Но, подчеркнул он, каж­дый третий сопротивлялся. Как ни пытались сделать его беспомощным, он не сдавался. В этом был парадокс, и пока он не был разрешен, к моей теории нельзя было относиться серьезно,

Покидая зал вместе с Тиздейлом, я спросил его, не хотел бы он поработать со мной, чтобы создать полноцен­ную теорию. Он согласился, и мы стали встречаться регу­лярно. Яприезжал из Лондона, и мы долго бродили по

66 Ма ртин Э, П. Зелигман

подстриженным газонам Оксфорда и обсаженным деревья­ми лужайкам, обсуждая его возражение. Я спросил, в чем он видит решение проблемы относительно того, кто подвер­жен чувству беспомощности, а кто — нет, и понял, что, по мнению Тиздейла, решение сводится к следующему: все дело в том, как люди объясняют себе причину своих непри­ятностей. Убедить их изменить объяснение — значит найти успешный способ победить их депрессию.

Во время своего пребывания в Англии каждые два месяца или около того я возвращался на неделю в Соеди­ненные Штаты. В первое же свое возвращение я обнару­жил, что на мою теорию с нападками, близкими к замеча­ниям Тиздейла, набросились две отважные студентки из моей собственной группы, Лин Абрамсон и Джуди Гарбер.

Лин и Джуди пали жертвой моды — всеобщего энту­зиазма по поводу работы, выполненной человеком по имени Бернард Вайнер. В конце 60-х годов Вайнер, молодой спе­циалист в области социальной психологии из лос-анджелес­ского городка Калифорнийского университета, стал интере­соваться, почему одним людям удается добиться многого, а другим нет. Он пришел к выводу, что очень большое зна­чение имеет то, что именно люди думают о причине собст­венных успехов и неудач. Его подход получил название атрибутивной (приписывающей) теории. То есть он ставит вопрос, каким причинам люди приписывают свои успехи и неудачи.

Эта точка зрения противоречит распространенной точке зрения относительно достижений, классическое выражение которой называется ЭЧПО (эффект частичного подкреп­ления/ослабления). ЭЧПО — старый, избитый анекдот теории обучения. Если давать крысе дозу корма каждый раз, как она нажимает на клавишу, это называется непре­рывное подкрепление; соотношение между вознаграждени­ем и действиями равняется единице, одна доза корма за

Объясняя неудачу $7

одно нажатие клавиши. Если теперь вы перестанете возна­граждать ее нажатие («ослабление»), она нажмет на клави­шу еще раза три-четыре и перестанет^ потому что убедится, что больше ничего не дают, причем контраст будет очень сильным. Если же вместо подкрепления «один к одному» вы обеспечите крысе «частичное» подкрепление (скажем, одна доза корма за 5-10 нажатий), а затем прекратите («ослабите») подкрепление, то крыса будет нажимать кла­вишу раз сто, пока не остановится.

ЭЧПО был продемонстрирован в 30-е годы. Этот эксперимент сделал Б. Ф. Скиннер, который стал священ­ной коровой бихевиористов. Однако это принцип, который прекрасно срабатывает с крысами и голубями, но неважно воспроизводится на людях. Одни люди сдаются сразу же, как только прекращается стимулирование, другие продол­жают работать.

Вайнер попробовал объяснить, почему принцип не сра­батывает у людей. Те люди, которые думают, что причина прекращений стимулирования носит постоянный характер (например, «экспериментатор решил больше не вознаграж­дать меня»), сдаются сразу же. Те же, которые считают, что причина носит временный характер («в этом дурацком оборудовании, наверно, короткое замыкание»), будут про­должать нажимать, постольку считают, что ситуация может измениться и вознаграждение будет возобновлено. Когда Вайнер провел такой эксперимент, он получил точь-в-точь такие результаты, как предсказывал. То есть подвержен­ность людей ЭЧПО определяется не столько расписанием стимулирования, сколько их истолкованием ситуации. Ат­рибутивная теория идеи идет дальше и постулирует, что человеческое поведение контролируется не столько «распи­санием подкрепления» со стороны окружающей среды, сколь­ко внутренним состоянием его сознания, тем, как люди объясняют, почему окружение именно так формировало'пе­риодичность подкрепления.

68 Мартия Э* П. Зелигман

Эта работа дала большой импульс развитию исследова­ний молодых ученых Лин Абрамсон и Джуди Ггрбер. Она сформировала всю структуру их взглядов и послужила той призмой, через которую они рассматривали теорию приоб­ретенной беспомощности. Когда во время своего первого возвращения домой из Англии я поведал коллегам, что сказал мне Джон Тиздейл, Лин и Джуди ответили, что прав он, а не я, и теорию следует переформулировать.

Лин Абрамсон появилась в Пенсильванском универси­тете всего за год до этого, на первом году аспирантуры. Ее сразу же признали одним из лучших молодых психологов за последние годы. При своей невыразительной внешности не от мира сего (заплатанные джинсы, рваные рубашки) она обладала первоклассными мыслительными способностями. Она первая принялась за поиски лекарств, стимулирующих приобретенную беспомощность в животных, и, наоборот, тех, которые делают ее менее вероятной. Она пыталась доказать идентичность депрессии и беспомощности, устано­вив, что в них вовлечен один и тот же биохимический механизм в мозгу.

Джуди Гарбер исключили из программы клинической психологии в Южном университете во время ее личного кризиса. Пытаясь поправить течение своей жизни, она со­гласилась бесплатно поработать несколько лет в моей лабо­ратории. Мне она сказала, что хочет доказать миру, что может внести достойный вклад в психологию, с тем, чтобы в дальнейшем включиться в первоклассную аспирантскую программу. Поначалу люди в лаборатории не знали, как относиться к этой модно одетой молодой женщине, которая кормит белых крыс своими ручками с длинными наманикю-ренными ногтями. Однако вскоре способности Джуди, так же как и Лин, были оценены по достоинству, и ей стали доверять существенно более квалифицированную работу. Весной 1975 года Джуди тоже участвовала в работах по

Объясняя неудачу 69

беспомощности животных. После выступления Тиздейла Лин и Джуди оставили свои собственные темы и включи­лись в работу по доработке теории, чтобы сделать ее при­менимой к людям.

В течение всей своей карьеры я никогда не был сторон­ником подавления критики, столь распространенного среди психологов. Это давняя традиция была унаследована у пси­хиатрии с ее медицинской авторитарностью и неспособнос­тью признать свои ошибки. Как минимум со времен Фрей­да в исследованиях по психиатрии доминировала горстка деспотов, которые относились к диссидентам как к варва­рам, вторгающимся в их владения, пытаясь узурпировать власть. Одного критического слова со стороны молодого ученика было достаточно, чтобы его изгнали.

Я предпочитал гуматистическую традицию. У ученых эпохи Возрождения критик считался союзником, который помогает вам двигаться вперед. Критики в науке — не совсем то же, что театральные критики, регистрирующие ваши ошибки и достижения. Для ученых критика — это еще один способ проверить собственную правоту, подобно еще одному эксперименту, способному подтвердить или оп­ровергнуть теорию. Подобно судебному принципу состяза­тельности, это один из лучших способов, выработанных человечеством, чтобы приблизиться к постижению правды.

В разговорах со своими студентами я всегда подчерки­вал важность критики и требовал правды: «В нашей лабо­ратории ценится оригинальность, а не подхалимаж». И ког­да Абрамсон и Гарбер, не говоря уже о Тиздейле, сказали мне правду, это не вызвало у меня приступа враждебности. Я не задумываясь включил их в число своих союзников в деле усовершенствования своей теории. Мы с моими блес­тящими студентками спорили, бывало, по двенадцать часов без перерыва, чтобы согласовать мою теорию с их замеча­ниями.

70 ^_______________ Мартин Э„ П. Зелягмаи

Теперь я участвовал в двух дискуссиях.-Одна — в Оксфорде с Тиздейлом. Джон был силен в терапии, и поэтому, обсуждая пути доработки теории, мы с ним об­суждали возможность лечения депрессии, влияя на то, как люди, подверженные депрессии, объясняют себе причины своих неудач. Вторая — в Филадельфии с Абрамсон и Гарбер — определялась повышенным интересом Лин К этиологии (причинам) душевных болезней.

Мы с Тиздейлом начали совместную работу над руко­писью о терапии беспомощности и депрессии. Параллельно мы с Абрамсон начали писать о том, каким образом манера людей объяснять происходящее с ними может вызывать беспомощность и депрессию.

В этот самый момент ко мне обратился главный редак­тор «Джорнэл оф Абнормал Сайколоджи» («Журнал ано­мальной психологии»). Он сообщил, что в журнал прихо­дит огромное количество материала о приобретенной беспо­мощности, причем многие авторы критикуют меня по тем же мотивам, что Джон, Лин и Джуди. Редактор планиро­вал посвятить целый иомер этой дискуссии и обращался ко мне с вопросом, не хотел бы я представить в него и свою статью. Я согласился и сумел убедить Лин и Джона позво­лить мне объединить две статьи, над которыми мы работали порознь. Я посчитал важным, чтобы наша новая теория была оформлена таким образом, ибо в этом случае она бы уже содержала наш ответ на критику.

Наш подход в какой-то степени согласовывался с атри­бутивной теорией Бернарда Вайнера, но в то же время отличался от нее тремя моментами. Во-первых, нас интере­совали привычные объяснения людей, а не одно-единествен-ное объяснение, которое человек дает единичной неудаче. Мы объявили, что существует такая категория, как стиль объяснения: у всех нас есть свой собственный подход к истолкованию причин, и при возможности мы рассматривав

Объясняя неудачу 71

ем свою жизнь именно под этим углом. Во-вторых, там, где Вайнер говорил о двух параметрах объяснения — по­стоянстве и персонализации — мы ввели еще и третий — убедительность. Позднее я объясню значение этих трех категорий. В-третьих, интерес Вайнера был сконцентриро­ван на достижениях личности; нас же больше интересовали душевные болезни и их терапия.

Специальный выпуск «Джорнэл оф Абнормал Сайко-лоджи» был напечатан в феврале 1978 года. В нем была статья, написанная Лин, Джоном и мной, учитывающая основные замечания к первоначальному варианту теории беспомощности. Мы пошли дальше и придумали вопросник, с которым вы познакомились в этой главе. С его помощью можно легко оценить количественно стиль объяснения и применить наш подход для решения реальных человеческих проблем в мире, простирающемся за пределами нашей лабо­ратории.

Каждый год Американская психологическая ассоциа­ция присуждает свою «Премию начинающему карьеру» психологу, который добивается выдающихся научных до­стижений в течение первых десяти лет своей работы. Я получил ее в 1976 году за теорию беспомощности, а Лин Абрамсон — в 1982 за дальнейшее развитие этой теории.

Дата добавления: 2015-07-10