Москва.

Глухая осень. Квартира Паньковых. Анька ходит в тёплой телогрейке. Красивые волосы спрятаны под тёплым платком. Окно заклеено крест-накрест. Вместо штор висит одеяло для затемнения. На ногах Аньки шерстяные носки и войлочные тапки. Стук в дверь. Входные двери стали запираться от мародёров.

Лиза. Анька! Открой, это я. У меня к тебе разговор серьёзный.

Анька. А сейчас несерьёзных не бывает.

Лиза. Я попрощаться... Всё, Анька, прощай.

Анька. Да ты что? Не реви, не реви, слышишь!

Лиза. Всё, Анька, прощай. Хорошо, что время дали.

Анька. Повестка пришла?

Лиза. Да, высылают всех. По спискам. Завтра с утра отправка, при себе самое необходимое. За что, Анька, а?

Анька. Не спрашивай, Лиза. Не спрашивай. Молчи. Ни с кем об этом не говори. Время такое.

Лиза. Куда хуже. Дальше ссылать некуда. В Казахстан высылают.

Анька. Не плачь, Лиза. Не плачь. Мы всё равно потом встретимся.

Лиза. Я уже не верю. Ну, кому мы мешали, кому? В ополчение папу взяли, а нас с мамой высылают. Папа погиб, значит, погибать за родину немцам можно, а в Москве оставаться нельзя? Да я, может быть, сейчас такая бесстрашная, я сама могу на фронт и в рукопашную. (Плачет.)

Анька (обнимает Лизу.) Ты самая лучшая, самая хорошая.

Лиза. Меня мама в паспорте русской записала, только вот фамилия … Боснак немецкая. А немцы ещё Петру Первому служили. А фашистов я больше всех ненавижу за папу. Я бы убежала на фронт, если б одна была, но кто знает, что с мамой будет? Она так сразу постарела. А тётки и того старше.

Анька. Нет, Лиза, не дури. Куда ты их бросишь? Да и время такое, что без документов нельзя. Всё равно выплывет. А сейчас за всё расстрелять могут. Сразу напишешь, ладно?

Лиза. Конечно же, напишу, лишь бы возможность была. Анька, скажи, ну почему так, я бы столько пользы принесла. Сбегу, наверное.

Анька. Всё будет хорошо, не плачь, Лизонька.

Лиза. Я никогда не думала о том, что я немка, никогда. Гейне, Шиллер, мир будет помнить только их, а не Геббельса. Лучше бы я была еврейкой.

Анька. Милая, Лизка, глупая. Я тебя очень люблю, очень. Мы переживём эту войну, выйдем замуж, будем жить долго и счастливо и снова встретимся здесь.

Лиза. А ты в это веришь?

Анька. Верю, Лиза, верю.

Лиза. У меня к тебе просьба: только если он спросит... если Георгий спросит... сам, дай ему мой адрес, а я как только его узнаю, так сразу же напишу. Если только он спросит.

Анька. Непременно! Я буду ждать писем, ждать и ждать писем. Ото всех, от тебя, от Олега. Я буду ждать. Я буду жить назло всем врагам, я не боюсь ни голода, ни мороза, буду жить здесь, чтобы ждать писем, чтобы всем было куда писать!

Лиза. Спасибо. Мне казалось, у меня много друзей, а сейчас все смотрят как на шпиона, а мне, может быть, было бы лучше там на фронте умереть за Родину.

Анька. Не смей так говорить, ради Родины мы должны жить. И мы выживем, во что бы то ни стало! А потом все вместе сядем под этим абажуром и что-нибудь очень задушевное споём.

Лиза. Прощай, Анька. Глупо-то как. И собирать ничего не нужно. Больше узелка не разрешат.

Анька (торопливо лезет в нижний ящик комода, достаёт небольшой мешочек.) Вот... махорка. Держи, будешь выменивать. Это пригодится.

Лиза. Да ты что! Ты же для Олега собирала!

Анька. Держи. Писем пока нет. А я ещё заработаю. Карточки у нас хорошие. Пока завод бронированный – и прокормлюсь, и ещё насобираю.

Лиза. Прощай!

Затемнение. Мерзкий скрип закрываемой двери заканчивается хлопком, похожим на выстрел.

Дата добавления: 2015-07-08