Археологические данные (памятники изобразительного искусства, погребальные рельефы, скульптура, пластика и т. д.)

Материалы археологических раскопок: в частности неолитические, шанские, чжоуские и ханьские погребения.

Напр., неолитические стоянки: в сер.20 в. местечко Баньпо около Сианя. Раннее Яншао (4800-3600), погребения детей возле домов, маски, рыбы.

Раскопки в Аньяне с 1928 г. (север пров. Хэнань). Колыбель цивилизации. Последняя столица Шан (приблизительно в 1300-1050 гг. до н. э.) – единственное свидетельство цивилизации, считавшейся легендарной. В нач. 50-х – на холме Эрлиган вал 7 км. Вероятно, столица до Аньяна в 1500-1400 гг. до н. э. В 1958, 1983 – в Эрлитоу еще древнее: городские укрепления, развалины дворца первой половины второго тысячелетия. Доказали существование правителей Шан и их предшественников.

Наибольшую ценность имеют материалы раскопанного под Сианью некрополя, сычуаньские погребальные рельефы, распространенные в небогатых погребениях эпохи Хань по всему Китаю, могила в Инани (пров. Шаньдун), раскопанная сотрудниками нанкинского музея, остатки знаменитого наземного храма погребального комплектна знатной фамилии У (так называемый храм У Ляна). В 1978-1980 гг. в Шаньдуне были раскопаны новые могилы с рельефами, по стилю и содержанию близкими к рельефам храма У Ляна, но с более четко выраженной мифологической тематикой.

Распространенный при Хань обычай оформлять могилы рельефами сохранил для нас материал, значение которого трудно переоценить. Связь погребальных рельефов с заупокойным культом, одной из наиболее консервативных областей идеологии, позволяет в целом ряде случаев восстановить воззрения и формы культа более древние, чем те, которые представлены в памятниках того же или даже более раннего времени. Правда, расшифровка этих ценных источников представляет большие трудности: изображения на них, как правило, не сопровождаютсяни магическими надписями, ни записями ритуала, как это имеет место в некоторых других культурах. Изображения поддаются расшифровке лишь с помощью данных письменных памятников. Облегчить задачу могли бы полные публикации погребальных комплексов. Однако такие публикации редки в Китае даже тогда, когда погребение сохранилось полностью (часто могилы находят разграбленными).

Как правило, оформление могилы имело строго функциональное значение и подчинялось целиком задачам заупокойного культа, размещение изображений и инвентаря может служить для реконструкции заупокойного культа. Пример, находки в Мавандуе (пров. Хунань, близ г. Чанша в 1971г.). Похоронный стяг с изображением трех миров и оформление гроба животными-хранителями, обнаруженные в одной из могил, не оставляют места для рационалистической трактовки этих предметов погребального инвентаря. Могила маркизы Цай, умершей прибл. в 168 г. до н.э. Юг наследует традиции царства Чу. У человека 2 души: по и хунь. Вознестись душе хунь помогает полотно, прикрывающее гроб: "одеяние для полета".

Археологический материал, относящийся к китайскому палеолиту, неолиту, эпохи бронзы, в том числе находки при раскопках столицы Шан-Инь – могильников, «архива» гадательных надписей, комплекса жертвенников с остатками многочисленных человеческих жертв, чрезвычайно важен для хронологической стратификации как ранних периодов истории Китая, в которую проецируется мифология, так и самой мифологии, корректировки данных письменных памятников. В то же время эти памятники сами служат источникам для реконструкции мифологии.

В изобразительном и прикладном искусстве (начиная с древней керамики и ритуальной бронзы) весьма активно разрабатывались мифологические темы (практически только зооморфные или зооантропоморфные фигуры). Мифологические сюжеты присутствуют в основном в рельефах и настенной живописи эпохи Хань (III в. до н.э.-III в. н.э.), украшавших главным образом могильные сооружения. К числу наиболее популярных тогда сюжетов относятся изображения зооантропоморфных первопредков Фу-си и Нюй-ва, Си-ван-му, стрелка И, целящегося в солнце, и т.п. С распространением буддизма и строительством буддийских и в подражание им и даосских храмов появляются скульптурные изображения буддийских и даосских персонажей, а также их портреты в виде настенной живописи. Те же персонажи появляются и в произведениях средневековых китайских художников (Ван Вэй, У Дао-цзы, Ма Линь и др.), а также в росписях дворцовых комплексов, с развитием ксилографии (с VII-VIII вв.) и в гравюре (иллюстрации к произведениям буддийского и даосского канонов, печатные листки типа бумажных иконок, гравюры – иллюстрации к «Книге гор и морей», к мифологическим эпопеям и т.п.). В период позднего средневековья (примерно с XV-XVI вв.) мифологические персонажи синкретического народного пантеона становятся постоянными на лубочных иконах (чжи ма 芝麻). Лубки такого содержания печатались до конца 40-х годов XX в. в Китае, а в Юго-Восточной Азии распространены и по сей день. Они предназначаются для сожжения во время молений соответствующему божеству. Своеобразие отражения мифологии в китай­ской культуре проявляется в том, что одни и те же мифологические сюжеты и представления начиная со времен древности несколько по-разному претворялись в образах словесного и изобразительного искусств. В одних случаях изобразительные памятники сохраняли более архаические черты, чем литературные, в других случаях, наоборот, герои-первопредки в памят­никах словесного творчества выглядели более архаическими, чем в произведениях изобразительного искусства того же периода.

Дата добавления: 2015-07-10