Связанные

15 октября 1943г.
— Ты жульничаешь! — возмущенно воскликнула Минерва.
— А вот и нет! — возразил Арчи. — Ты просто не хочешь признать, что играешь в шахматы хуже меня.
Вообще-то, он был прав. Подруга плохой стратег. Она блестяще могла справиться с любой экстремальной ситуацией, но когда дело доходило до многоходовых комбинаций, МакГонагалл терялась. Это не плохо, отнюдь. Но, тем не менее, такие мелочи ее раздражали.
— Жульничаешь! — продолжала настаивать на своем Мини. — Вот куда делся мой ферзь?
— Так он еще в начале выбыл! — доказывал Гриверс, перебирая осколки поверженных фигур.
Как известно, волшебные шахматы имели особую специфику, в буквальном смысле разрушая своих противников на игральной доске. Арчи выудил нечто отдаленно похожее на голову женщины и повертел ею перед носом Минервы. Она в ответ скрестила руки на груди и отвернулась, обиженно надув губы. До чего же уморительно было наблюдать за друзьями, особенно когда они «ссорились» из-за всяких мелочей. В эти мгновения они были такими милыми!
Я улыбнулась и вновь склонилась над пергаментом. Эссе о свойствах лунного камня было почти дописано, осталось сочинить вывод. Поэтому я перестала следить за разговором Минервы и Арчибальда и сосредоточила все свое внимание на задании. Не знаю, сколько времени я так просидела, но меня отвлек шум. В гостиную вбежал Гильберт и, став посреди комнаты, громко сказал:
— Всем ученикам запрещено покидать башню Гриффиндора до утра. Профессор Дамблдор просит старост немедленно пройти к нему в кабинет!
Ученики заволновались, и со всех сторон на парня посыпались вопросы. Кто-то решил, что на школу напали, и начал твердить об эвакуации, но его тут же одернули.
Минерва решительно растолкала локтями всех любопытствующих и отвела Блэра в сторону, чтобы перекинутся с ним парой слов. Арчи выглядел хмурым и, быстро сложив шахматы в коробку, направился к ребятам. Старосты внимательно слушали рассказ друга, а потом, не говоря ни слова, ушли. Я оставила недописанное эссе на столе и тоже подошла к Гильберту. Возле него уже собралось человек десять, так что я оказалась за спинами однокурсников и не видела лица Блэра.
— Эндрю случайно нашли в том коридоре, — говорил он. — Все знают, что там тупик, поэтому им никто особо и не пользуется. Обычно туда забредают только первокурсники или влюбленные парочки, которые прячутся после отбоя от Норингтона.
— Его убили? — дрожащим голосом спросила девочка со смешными хвостиками на голове.
— Нет-нет! Он точно был жив! — торопливо заверил всех Гильберт. — Я слышал, как профессор Дамблдор говорил, что на него наслали проклятие. Выглядел Эндрю неважно. Весь белый, как снег, и тело словно оцепенело. Сначала все подумали, что его обездвижили, но когда контрзаклятие не помогло, то профессора переполошились. Директор Диппет разослал учеников в общежития и потребовал, чтобы старосты немедленно прибыли в кабинеты своих деканов. Наверное, они будут помогать искать того, кто напал на Баксли.
— Но зачем все усложнять? Ученики иногда подшучивают друг над другом. Раньше из-за этого не ставили на уши всю школу, — проворчал высокий худой мальчик с россыпью веснушек на носу.
— Раньше так открыто не нападали на магглорожденных, — возразил Блэр.
В гостиной на минуту повисла тишина. А потом все тот же парень, упрямо выпятив подбородок, сказал:
— Это слизеринцы сделали.
Я зажмурилась, стараясь отгородиться от гула голосов. Мне было плохо. Сама мысль о том, что приятели Риддла опять принялись за старое, выбивала почву из-под моих ног. Неужели ради сомнительного удовольствия они готовы продолжать свои грязные игры даже наперекор воли Тома? Ведь он обещал, что этого больше не повторится! Обещал! Риддл не мог нарушить свое слово. Полтора месяца все было спокойно, и не было причин возобновлять старую вражду.
Мне жизненно необходимо было увидеть Тома, услышать его голос, ощутить тепло его тела. Тогда все мои страхи и сомнения разбегутся, как тараканы под карающим тапком. И все снова станет на свои места.

***

Минерва вернулась в спальню девочек поздно вечером. Я же терпеливо дожидалась ее. Возможно, старостам рассказали чуть больше, чем ученикам, и я надеялась выпытать у нее необходимую мне информацию. Эндрю Баксли был одной из последних жертв Ордена Салазара, и этот факт не смог оставить меня равнодушной к последнему событию.
Подруга не удивилась тому, что я не сплю. Напротив — опустила балдахин на своей кровати и поманила меня рукой, предлагая присоединиться к ней. Я послушно перебралась к однокурснице на кровать и вопросительно посмотрела на нее. У меня было столько вопросов! Но я сомневалась, что она сумеет ответить хотя бы на треть из них.
Тем временем Минерва что-то пробормотала и все звуки — будь то скрип кровати или сопение наших соседок — исчезли.
— Чары, — коротко объяснила она. — Не хочу, чтобы кто-то подслушал наш разговор.
Я кивнула, соглашаясь с ней. А потом спохватилась, что она в кромешной темноте ничего не видит так же, как и я. Мне стало немного неуютно, поэтому я зажгла небольшой огонь на кончике палочки. Он давал мало света, зато теперь я сумела разглядеть лицо подруги.
Между ее бровями залегла глубокая морщинка, губы были плотно сжаты. Минерва была сильно взволнована, но старалась не показывать этого мне.
— Что на самом деле произошло с Эндрю? — осторожно задала я вопрос.
— На него напали, но это был не студент, — ответила девушка, отчего-то внимательно вглядываясь в мое лицо.
— А кто тогда?
Я испытала огромное облегчение от этих слов. Значит, Том не нарушил слово! В конце лета я попросила Риддла прекратить нападки на магглорожденных. Он согласился, недовольно заметив, что ему придется найти новое развлечение для своих приятелей.
— Профессор Дамблдор предположил, что это сделало какое-то животное. Знаешь, там везде было битое стекло. Много битого стекла, а на Эндрю не нашли не одной царапины.
— Это странно, — задумчиво пробормотала я.
Минерва согласно кивнула и продолжила говорить:
— Позже выяснилось, что он хотел спрятать в том тупике зеркало желаний. Но так как оно было не подлинное — подделка — то чаще всего в нем видели какую-то ерунду, а не истинные желания.
— Я не понимаю, зачем ему было его прятать?
— Эндрю поссорился с друзьями из-за зеркала, — пояснила Минерва. — Видимо, оно показало совсем уж что-то неприятное, и Баксли решил его спрятать…
— … в коридоре, заканчивающемся тупиком. Какая блестящая идея! — язвительно заметила я. — Неужели нельзя было просто положить его в чемодан?
— Может быть, он не хотел, чтобы его любимую игрушку «случайно» разбили? — предположила МакГонагалл. — Насколько я поняла, мальчишки несколько дней не разговаривали из Эндрю, поэтому он решил спрятать зеркало от греха подальше.
Что же, в этом был смысл. Можно даже предположить, что Эндрю просто оказался не в том месте и не в то время. Я поделилась с Минервой своими мыслями.
— Да, это действительно может быть случайностью, — нехотя согласилась она со мной.
— Но ты в это не веришь. Мини, о чем ты умолчала? — я пытливо посмотрела на подругу.
Ее усталое, бледное лицо походило на застывшую маску. Только глаза были подвижными, внимательными, сомневающимися.
— Я волнуюсь за Арчи. Он странно отреагировал на происшествие, — объяснила Минерва, устало откинувшись на подушку. — Когда старостам рассказали о сложившейся ситуации, Гриверс был спокоен. Я бы даже сказала, невозмутим. А потом, когда нас разделили на пары и отправили патрулировать коридоры, он попросил отправить его на дежурство вместе с Риддлом.
Вот так новость! Зная вспыльчивость Арчибальда, не нужно быть пророком, чтобы понять, что дело может закончиться дуэлью.
— Арчи, конечно же, уверен, что во всем виноват Том? — раздраженно спросила я.
— Не сердись. — Минерва примирительно сжала мою руку. — Он ни в чем не был уверен, поэтому и решил сам во всем разобраться.
— В прошлый раз он Мерлин знает сколько времени провел под действием зелья. Неужели тот случай его так ничему и не научил?
Я не желала успокаиваться. Мне хотелось визжать и топать ногами от отчаяния. Ну почему когда все только начало налаживаться, нужно обязательно все испортить? Почему Арчи не мог хоть раз наступить на горло своей гордости и пойти посоветоваться с друзьями?
— Он уже больше месяца принимает антидот. Второй раз трюк с «жидким Империо» не пройдет, — заверила она меня.
С одним зельем не пройдет, так Том изобретет другое. Уж кто-кто, а он умел добиваться своего любыми методами! Конечно, сваренное Минервой зелье можно было назвать универсальным хотя бы потому, что оно не позволяло извне воздействовать на волю человека. Но всегда оставалась лазейка, которой можно было воспользоваться, чтобы обойти все запреты.
Так некстати пришло в голову воспоминание о задире-Ральфе. Ведь он тогда умер на площади, пусть это и было самым что ни есть неудачным стечением обстоятельств. Все кто переходил дорогу Тому, так или иначе платили за свои неосторожные действия. Это настораживало, заставляло все время быть собранным и готовым к нападению. Как на войне. Вот только как было сражаться с тем, кто являлся самым близким для тебя человеком во всем мире?
Я тяжело вздохнула и произнесла:
— Я завтра поговорю с Риддлом. Уж он-то точно в курсе всех последних событий.
— К тому же, он к тебе не равнодушен, — с усмешкой заметила Минерва. — Так что вряд ли мистер Риддл будет юлить и вешать тебе лапшу на уши как всем остальным.
— Что? — переспросила я, судорожно сжав пальцами палочку.
— Гермиона, все давным-давно уже знают, что вы встречаетесь. Неужели ты думала, что от наших сплетниц можно что-то утаить?
Снисходительный тон подруги заставил меня невольно поежиться. Я ненавидела, когда кто-то совал нос в мою личную жизнь.
— Мини, мы просто…
— Друзья? — насмешливо перебила она меня. — Друзей так собственнически не обнимают и не проводят с ними столько времени по вечерам в уединенном месте.
Резкие, насмешливые слова подруги заставили меня покраснеть. И ведь не признаешься ей, что мы все время находимся внутри Выручай комнаты, упражняясь в боевых заклинаниях.
— Слушай, мне все равно, что происходит между тобой и Риддлом. Но я не хочу, чтобы вновь начался тот беспредел, что был на четвертом курсе. Поговори с ним, попробуй убедить — тебе лучше знать, как себя с ним вести.
— Ты думаешь, он меня послушается?
Меня удивило то, с какой уверенности Минерва утверждала, что я сумею повлиять на Тома. Сама же я очень сомневалась, что сумею что-либо изменить.
— Вы связанны друг с другом. Крепче, чем можно только вообразить. Но эта связь как палка о двух концах. Ты никогда не сможешь уйти, а он ни в чем не сможет тебе отказать. Но, не смотря на это, я бы никогда не захотела оказаться на твоем месте, Гермиона.
— Почему? — тихо задала я вопрос.
— Это не любовь. Не то светлое, бескорыстное чувство, о котором все мечтают. Ваша же любовь, — Минерва выделила слово паузой, — эгоистична. Она уничтожает в порыве не только вас самих, но и всех, кто случайно окажется рядом.
— А ты романтик, Мини! — весело воскликнула я, пытаясь перевести все в шутку.
— Я прагматик, — возразила она. — И мне очень не хочется, чтобы поезд по имени Риддл переехал кого-нибудь только потому, что слизеринцу вдруг стало скучно.
Я кивнула и прошептала Нокс. Находиться сейчас рядом с Минервой было тяжело. Она говорила мне о том, о чем я даже не хотела задумываться. Слишком опасно, слишком заманчиво. Я же искала стабильности в том безумном калейдоскопе, которым стала моя жизнь. Пожелав Минерве спокойной ночи, я отдернула балдахин и направилась к своей кровати. Ощущение, что кто-то сверлит мне взглядом спину, было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Но, оглянувшись, я не заметила ничего подозрительного. Тряхнув головой, я постаралась выбросить лишние мысли из головы — завтра будет тяжелый день.

***

С самого утра школа гудела, как растревоженный улей. Всем было интересно, кто напал на Эндрю. Арчи за завтраком был хмур и неприветлив. Казалось, он отгородился от меня и Минервы, стараясь по возможности даже не смотреть в нашу сторону. Но антидот исправно выпил, что не могло меня не радовать. Что же, одной проблемой меньше.
С Томом я смогла переговорить только перед обедом. Внешне он как всегда идеально поддерживал образ пай-мальчика, но я-то чувствовала, что он чем-то взволнован.
Риддл вместе с Эйвери направлялся к дверям Большого зала. Я догнала его уже у самого входа и подхватила под руку.
— Надо поговорить, — прошептала я.
Джонатан гаденько ухмыльнулся, заметив мой маневр, но никак его не прокомментировал. Отвернулся и пошел на обед, не дожидаясь приказа-просьбы Тома. Я довольно хмыкнула — он все-таки прислушался тогда к моим словам!
Мы прошли с другом по коридору и, лишь свернув за угол, стараясь оказаться как можно дальше от любопытных глаз, остановились.
— Том, мне нужно с тобой серьезно поговорить, — сказала я, твердо глядя в его глаза.
— Кто бы сомневался, — пробормотал он, поглаживая внутреннюю сторону моей ладони большим пальцем. Я смутилась и попыталась высвободить свою руку из его цепкого захвата. Несносный мальчишка не только не отпустил меня, но и еще приобнял за талию, ни на дюйм не давая отстранится.
— Рассказывай, что тебя тревожит, — произнес он, внимательно глядя мне в глаза.
Я пересказала ему наш ночной разговор с Минервой, умолчав о некоторых моментах. Мне не хотелось, чтобы Том узнал о нашем маленьком заговоре по освобождению марионеток. Сомневаюсь, что он обрадуется, узнав, кто все время путает его карты.
— Все верно. Слизеринцы здесь не причем, — подтвердил он мои слова.
— А ты? — невольно вырвался у меня вопрос.
Том удивленно на меня посмотрел, а потом, хитро улыбнувшись, сказал:
— Я не нападал на Баксли.
И почему у меня сложилось такое впечатление, что он вновь обманул не совравши?
— Ты мне веришь? — требовательно спросил он.
— Да, но… — я вздохнула и в свою очередь задала вопрос: — Ты знаешь, кто напал на него?
Чуть помедлив, он ответил:
— Да.
— Ты можешь обещать мне, что проследишь за тем, чтобы больше не было нападений на учеников?
— Да, — на этот раз он ответил без запинки.
— Хорошо, — я кивнула и впервые за сегодняшний день улыбнулась. — Пошли обедать.
Том тихо рассмеялся и прошептал:
— Маленькая, корыстная девочка. Всегда убегаешь, стоит лишь дать тебе то, что ты хочешь.
По дороге в Большой зал мы почти не встретили учеников, если не считать пары учеников из Рейвенкло и рослого третьекурсника из Гриффиндора. Кажется, это был Хагрид. Он прижимал к себе бумажную коробку, в которой что-то подозрительно попискивало. Я задумалась, кто на этот раз стал его домашним любимцем. В прошлый раз это была страшная, облезлая белка. В позапрошлый — кикимора, которая была чудо как хороша и ранима, пока не цапнула за палец Гриверса, пытающегося выудить ее из-под своей кровати. Как она туда забралась — до сих пор остается тайной за семью печатями.
Стоило мне сесть за стол, как Арчи поспешно встал и, пробормотав что-то про обязанности старосты, покинул Большой зал. Я обиженно посмотрела ему вслед. Ну как можно быть таким непрошибаемым? Он, как и Том, являлся неотъемлемой частью моей жизни. И я не собиралась прекращать общаться с одним только потому, что другой его терпеть не может. Пора уже перестать вести себя как ребенок и принять мой выбор. Арчи должен понять, что я ни за что на свете не откажусь от Риддла, какими бы неправильными и странными не казались наши отношения со стороны.

***

Время порой бывает безжалостно и жестоко. Оно крадет у нас минуты, часы, дни, недели. Самые счастливые и беззаботные из них несутся со скоростью снитча, рас за разом ускользая из наших рук.
Я боялась однажды проснуться и понять, что всего это не было. Что это всего лишь морок, навеянный мне злым шутником. Потому что все, что теперь происходило, слишком необычно и желанно, чтобы быть правдой.
Однажды мне приснился сон. Я стояла посреди пустынной дороги. Дома вокруг выглядели нежилыми. Заколоченные окна, распахнутые настежь двери, заросшие клумбы, ветер, гоняющий туда-сюда мусор, — все это было одновременно и похоже, и не похоже на мою прошлую, счастливую жизнь, где у меня была семья. Я чувствовала себя одинокой и всеми покинутой. Я куда-то бежала по дороге, все время прямо, опасаясь, что, если сверну, обязательно потеряюсь. В гнетущей тишине слышалось только мое тяжелое дыхание и шарканье обуви об асфальт. Когда бежать дальше не было сил, я остановилась, держась рукой за бок. Вокруг все также было пустынно и неприветливо, и мне стало все сильнее казаться, что ничего из моей реальной жизни никогда не было. Что она — это иллюзия, а сон — действительность, в которой мне предстояло блуждать до конца своих дней.
Мне было настолько плохо и одиноко, что я, не выдержав, позвала единственного человека, который всегда приходил мне на помощь:
— Том! Том! Где ты?! Мне так страшно, Том!
Мой голос звенел от отчаянья и боли. В каждое слово я вкладывала все силы и жажду жизни, которые еще теплились во мне. Ну, где же ты? Где?! Том!
Вдруг кто-то обнял меня сзади. Крепки, горячие руки надежно обвили мою талию, даря уверенность и давно позабытое ощущение покоя. Такого знакомого, родного, плавно переходящего в безграничное счастье. Ведь это Том, мой Том! Он пришел, чтобы забрать меня из этого ужасного места. Я широко улыбнулась и резко повернулась к нему лицом. И отпрянула, закрыв ладонью рот, в жалкой попытке сдержать крик.
Вместо моего любимого, насмешливого, красивого Тома стоял незнакомый мужчина с жуткой восковой маской вместо лица. Его глаза полыхали багрянцем, а рот, лишенный губ, скалился острыми, короткими зубами.
Он тянул ко мне руки и шептал, что все хорошо, что мне нечего боятся. А я пятилась от него, боясь поверить в то, что это чудовище и было Томом Риддлом.
— Куда же ты убегаешь, Гермиона? — шептал он. — Ты позвала, и я пришел. Как всегда, моя маленькая капризная девочка.
— Это неправда. Не может быть правдой, — сдавленно пробормотала я.
Сделав шаг навстречу ему, я протянула руку и коснулась уродливого лица. И оно разлетелось под моими пальцами на мельчайшие осколки, как и все, что меня окружало. Я вновь осталась одна.

Сделка

Сильнее всего мы можем возненавидеть только тех, кого любим всем сердцем. Эта мысль крутилась в моей голове на протяжении всего урока. Не давала сосредоточиться и подогревала вспышки ярости, стоило мне лишь повернуться вправо. Там, наискось от моей парты, сидела причина моего сегодняшнего дурного настроения. Фелиция Киган.
Она была мила и все время улыбалась. Всем: учителям, ученикам, портретам, своему отражению в зеркале. Удивительно, как у нее еще не свело челюсть от этой сладкой улыбочки. Я досадливо поморщилась и села вполоборота к Арчи. Мне не хотелось видеть ни Киган, ни Риддла, который смотрел на нее с легким снисхождением. Он всегда так взирал на меня, стоило мне сказать какую-нибудь глупость. От этого становилось еще гаже на душе.
Эта сладкая парочка уже несколько дней везде появлялась вместе. На завтраках и обедах они сидели рядышком, в коридорах ходили чуть ли не под ручку, а на уроках эта белокурая слизеринка постоянно подсаживалась к Тому, хлопала ресницами и что-то говорила. А после внимательно слушала каждое слово Риддла так, будто он объяснял ей не элементарные законы трансфигурации, а заново открывал Америку.
Мне было горько и обидно. Почему он терпел ее рядом с собой? Почему позволял красть свое время и тратить его так бестолково? Я не понимала поступков Тома, более того, такое его поведение казалось мне диким и противоестественным. Меня бы друг давным-давно отругал за подобные глупости. Киган же он улыбался.
Я попыталась было сосредоточиться на словах профессора Дамблдора, но у меня ничего не вышло. Арчи, дернул меня за рукав мантии и придвинул сложенный пополам листик бумаги. Я, помедлив, взяла его в руки и развернула. Внутри незнакомым почерком было написано несколько слов:

«Встретимся на третьем этаже до обеда. Надо поговорить».

И все. Ни подписи, ни инициалов. Я вопросительно посмотрела на Арчи. Парень же в ответ пожал плечами, дескать, понятия не имею, от кого записка. Я хмыкнула и вновь повернула голову к учителю. Несомненно, это будет познавательный разговор, раз некто неизвестный стал так шифроваться.

***
Я стояла возле доспехов рыцаря, сжимавшего стальными перчатками эфес меча. Хороший такой кусок железа, массивный. Упустишь его на ногу — живого места не останется. Интересно, а если случайно «уронить» его на голову Фелиции, то она перестанет улыбаться? Или это уже не лечится даже сотрясением мозга? Я нахмурилась. Странно, раньше не замечала за собой такой кровожадности. Или все дело в Томе?
Наверное, надо признаться хотя бы самой себе, что я его ревную. Он и так длительное время ни с кем не встречался, посвящая львиную долю своего внимания только мне. А теперь я скучаю по всему этому, и мне безумного хочется придушить эту гадкую Фелицию и вернуть того Тома, который был моим надежным, пускай и не очень заботливым, другом.
Сзади послышались чьи-то торопливые шаги. Я оглянулась, сжав в кармане волшебную палочку. Конечно, первым дуэлянтом Хогвартса я никогда не была, но хорошей реакцией обладала. Если что-то пойдет не так, то я сумею за себя постоять!
Навстречу мне шел Эйвери. Взъерошенный, нервный — он постоянно оглядывался, словно боялся, что за ним следят. Поравнявшись со мной, юноша не остановился, а прошел дальше по коридору к дверям класса. Судя по всему, сейчас помещение пустовало, так как все ученики были на обеде. Открыв дверь, Джонатан еще раз внимательно обвел взглядом коридор.
— Иди сюда, — коротко бросил он, скрываясь за дверью.
Я помедлила. Мне совершенно не хотелось оставаться наедине со слизеринцем. Не смотря на то, что Эйвери больше не оскорблял меня и вел себя вполне сносно, я опасалась его. Вытащив палочку из кармана, я открыла дверь и вошла в комнату, в любой момент ожидая нападения. Несмотря на «покровительство» Риддла, я оставалась магглорожденной и никогда не забывала об этом. Мне не давали забыть, раз за разом напоминая, что я чужая в мире магии.
— Тебя никто не видел? — спросил Эйвери, стоило мне закрыть за спиной дверь.
Он был напряжён и так же, как и я, не выпускал из рук палочку.
— Нет, — я отрицательно покачала головой.
Интересно, что же такого сверхъестественного случилось, что Джонатан так подозрителен. Не иначе как молодой человек стал параноиком. Я мысленно усмехнулась: эти мысли были невероятны, но от этого не менее забавны.
— Хорошо, — он облегченно вздохнул и пожаловался мне: — Знаешь, Риддл в последнее время как с цепи сорвался.
— Что ты имеешь в виду?
Мне не понравилось начало разговора. Конечно, я не сомневалась, что из-за ерунды Эйвери не станет настаивать на встречи со мной. Но чтобы сразу начинать разговор с жалобы?! Это нонсенс!
— Он всех нас держит в ежовых рукавицах. Дошло уже до того, что Риддл заставляет марионеток из внешнего круга следить за нами. А все из-за того нападения…
— Подожди! — я перебила его. — Расскажи мне подробно, что тогда произошло?
— А Том не рассказал тебе? — удивился юноша.
— Не все. Ты же знаешь, Риддл любит недоговаривать.
Это была чистая правда. Не могла же я ему сказать, что, получив обещание друга остановить нападения, тут же выкину из головы неприятное происшествие.
— Он выпустил свою зверюгу на прогулку, — нехотя произнес Джонатан. — Том и раньше выгуливал ее, выбирая для этого малопосещаемые места. Но ты же понимаешь, что все предугадать невозможно. Баксли так не вовремя оказался в том коридоре! Долохов отошел-то всего на пару минут с поста… Если бы не зеркало, то грязнокровка умер бы.
Речь Эйвери была быстрой, словно он боялся, что не успеет мне все сказать. А может, у него действительно были веские основания для того, чтобы опасаться своего лидера? Мне ли не знать, что Том безжалостен в гневе?
— То есть это была случайность, — сделала я вывод из его слов.
— Да, — кивнул он. — С того дня многое изменилось: прекратились вылазки, сборы Ордена Салазара стали проводиться реже, за нами время от времени стали следить. Риддл понял, что кто-то из твоих дружков раскусил секрет его зелья после того, как потерял контроль над Гриверсом. Поэтому он усовершенствовал рецепт и сменил марионеток на всех факультетах.
Мерлин! Я судорожно вздохнула, прикидывая, чем это все может обернуться для нас. То, что Тома не остановишь и непростительным на пути к цели, я не сомневалась. Только вот чего он добивался? Какая конечная цель?
— Эта информация, несомненно, интересная и очень ценная, — осторожно заметила я. — Но чего ты от меня хочешь? Сомневаюсь, что ты решил поговорить со мной только ради того, чтобы рассказать, как тебе плохо живется на факультете.
— Да, ты права, — не стал отпираться Эйвери. — Мне нужна твоя помощь.
Красивое бледное лицо было серьезным. Трусоватый Эйвери решил и в этот раз не дожидаться, пока ситуация не разрешиться сама собой, а попытаться хоть как-то выпутаться из того болота, в которое угодил благодаря стараниям Риддла.
— Почему ты думаешь, что я стану тебе помогать? — задала я вполне закономерный вопрос.
— Ты гриффиндорка.
Его ответ меня позабавил, но я лишь презрительно хмыкнула и отвернулась от Эйвери.
— Тебе любопытно. Не спорь, иначе бы ты не пришла на встречу, — уверенно заявил он.
Я кивнула, показывая ему, что его слова заинтересовали меня.
— А еще ты с радостью померяешься силами с Риддлом, и, в отличие от меня, он не станет тебя наказывать за открытое противостояние.
— Хочешь меня использовать, — я понимающе улыбнулась: Эйвери был как всегда предсказуем.
— Не совсем, — возразил он. — Я предлагаю тебе сделку: ты помогаешь мне, а я помогаю тебе. Я считаю, что это справедливо.
— Хорошо, — сказала я. — Вот мои условия: ты достаешь образец нового зелья, которым Риддл поит марионеток, и узнаешь хотя бы пару имен тех, кто попал под его влияние. А я взамен помогаю провернуть то дело, которое не дает тебе спать по ночам.
Джонатан одобрительно хмыкнул и сказал:
— По рукам! Я не ошибся в тебе, Гермиона. Ты действительно всецело наш человек: и телом, и душой.
Ваш? Нет, Эйвери. Я ничейная и полностью была довольна этим. Только так можно было выжить в приюте, а потом во враждебном мире чудес и не потерять себя. Не сломаться. А если учитывать, что моим самым близким человек во всем мире являлся Том, то не стоило удивляться тому, что я стала такой… слизеринистой.

***
Вылазку мы запланировали на ночь. Чтобы не возникло лишних вопросов, я сказала друзьям, что мне нужно поговорить с Томом. Риддлу я ничего не сказала. За последнюю неделю мы едва перекинулись парой слов. К тому же, Фелиция продолжала везде сопровождать его. Я здраво рассудила, что сегодня вечером ему будет не до меня.
С Эйвери мы договорились встретиться в том же классе.
— Нужно перекрыть трубы на третьем и втором этаже — так василиск не сможет выбраться из системы через внутренний периметр, — объяснял мне Эйвери. — Держи, это зелье «Ночной глаз». В течение получаса ты сможешь видеть в темноте. Не забудь взять шарф. Если Риддл выпустит своего питомца раньше, ты, по крайней мере, не превратишься в камень.
— Звучит оптимистически, — язвительно заметила я. — А если он меня укусит?
— Тогда ты умрешь, — любезно просветил меня Джонатан.
Разумеется! Другого ответа я и не ждала. Как и то, что на «дело» Эйвери не решится пойти один. А так можно было понадеяться, что тебя подстрахуют, если что-то пойдет не так.
По правде говоря, я сначала испугалась, узнав, что новым любимчиком Тома стал василиск. Хотя в этом не было ничего удивительного: я все еще помнила Змейку. Но любопытство вместе с жаждой знаний взяли верх над здравым смыслом. Я хотела хоть краем глаза увидеть рептилию, чего бы мне это не стоило. Мысль рассказать обо всем профессору Дамблдору или еще кому-либо из взрослых волшебников я сразу отбросила. Она была неправильной. Опасной. Ведь в первую очередь наказали бы Риддла, и я не думаю, что он бы отделался отработками и потерей должности старосты.
Когда мы добрались до решеток, закрывающих путь в лабиринт труб и вентиляционных шахт, Эйвери задержался на мгновение. Немного помявшись, он сказал:
— Грейнджер, не рискуй без надобности. С василиском шутки плохи. Если что-то пойдет не так — уходи.
Я удивленно посмотрела на него. С чего вдруг такая забота?
Юноша смотрел в сторону. В неровном свете факелов его красивое холеное лицо было обеспокоенным. Мне непривычно было видеть Джонатана таким человечным. Усмехнувшись, я заметила:
— Не бойся, Эйвери. Сомневаюсь, что в случае чего мой хладный труп сможет что-то кому-то рассказать.
Джонатан скривился так, словно я подсунула ему вместо конфеты флобберчервя. Открыв проход, он первым полез в лаз, отрывисто бросив:
— Шевелись!
Вот, теперь я узнаю Эйвери. А то мне на миг показалось, что его подменили, и под оборотным зельем со мной разговаривал кто-то другой.
Двигались мы быстро и уже через пять минут достигли развилки. Эйвери еще раз сверился с картой и, кивнув своим мыслям, сообщил:
— Ты идешь направо, я — налево. Через полчаса встречаемся здесь.
— Как скажешь, — я пожала плечами, показывая, что мне все равно.
Мы разошлись в разные стороны. Я шла все время горбясь, так как потолки были низкими, и выпрямится в полный рост не получалось. Воздух был тяжелым, сырым. Пахло плесенью и застоявшейся водой. Пол под ногами был неровный. Создавалось такое впечатление, что я иду по дну реки, устеленной мелкими камушками. Я сознательно не смотрела вниз, не желая знать о том, что находилось под ногами. Зелье исправно работало, и мне не было необходимости использовать Люмос для освещения дороги.
Дойдя до первого ответвления, я вытащила палочку и пробормотала заклинание, перекрывающее проход. Магический цемент надежно закупорил лаз, и я пошла дальше. Времени осталось немного, а мне предстояло проделать эту процедуру как минимум пять раз.
Я успела вовремя выполнить свою часть работы и уже возвращалась назад. Было даже как-то обидно, ведь вылазка походила больше на прогулку, нежели на настоящее приключение. Определенно, с Томом нарушать правила было веселее.
Я тяжело вздохнула, напомнив себе, что сейчас мое общество ему не нужно. Более того, нежелательно. И вся та нежность и понимание, что были между нами еще несколько недель назад, совершенно ничего не значат. Риддл привык быть один. Я же не имела ни права, ни желания навязывать себя ему. Эта вылазка была маленькой местью. Пусть это выглядело мелочно и по-детски наивно, но я не собиралась терпеть столь выраженное пренебрежение ко мне. Я не любила, когда меня игнорировали, и сделала бы все, чтобы проучить зловредного мальчишку.
Я почти добралась до развилки, когда услышала шум. Кто-то перекрикивался. Голоса людей отскакивали от стен, как горох, и шальным эхом рассыпались в разные стороны. Неужели Эйвери попался на горячем? Если это так, то впереди меня ждала катастрофа. Я выхватила палочку и медленно двинулась вперед.
Голоса становились то громче, то вовсе затихали. Пройдя еще несколько десятков метров, я увидела запечатанный проход слева. Наверное, Джонатан сумел закрыть несколько опасных участков, прежде чем его настигли неприятности. Вот только с каждым шагом я понимала, что все хуже вижу в темноте. Действие зелья заканчивалось, и это было плохо. Я вытащила из кармана шарф и обмотала его вокруг шеи в надежде, что успею вовремя завязать глаза, если наткнусь на василиска.
Внезапно шум стих. Это произошло так резко, что от неожиданности я остановилась. Я прислонилась спиной к стене и стала напряженно вслушиваться в тишину. Сначала ничего подозрительного не было слышно, но потом… Приглушенный, неприятный звук, возникающий тогда, когда что-то тащат по мелким камушкам. С каждой минутой он усиливался, и мне казалось, что он был везде: впереди, сзади, сверху, в моей голове. Нет, звук не вызывал панического ужаса. Напротив, я отчетливо понимала, кто ко мне ползет. Пугало другое: я не могла определить, откуда исходил шум. Казалось, что одновременно ко мне движется несколько василисков. Судорожно вздохнув, я начала действовать. Развернувшись, побежала назад. Остановилась лишь тогда, когда проход расширился почти в два раза. Вновь прислонившись спиной к стене, я быстро завязала шарфом глаза. В руках была сжата волшебная палочка. Я постаралась абстрагироваться от всех внешних звуков и шорохов и стала перебирать в уме заклинания, которые смогли бы мне помочь. Из книги я знала, что большинство моих знаний и навыков в данной ситуации бесполезны. Огонь и холод не помогут, так как василиск относится к рептилиям, а они менее чувствительны к перепадам температуры. Остановить, отбросить, связать змея так же не получиться: банально не хватит сил. Поэтому мне оставались лишь иллюзии и маскировочные чары.
Шум был слышен отчетливо, совсем рядом. Медлить было больше нельзя. Сделав глубокий вдох, я на выдохе пробормотала заклинание. Секунду-две ничего не происходило, а потом на весь коридор громко раздалось кукареканье петуха. Да, это была обманка, но, тем не менее, она мне помогла. По крайней мере, когда исчезли отголоски эха, я оказалась в звенящей тишине. Растерянная, слепая и беспомощная, как котенок, я прислушивалась к окружающему меня безмолвию, надеясь, что змея отступила.
Шорох возобновился. Сглотнув, я стала медленно отступать назад к развилке. Если повезет — выберусь в коридор раньше, чем меня поймают. Я сдерживалась из последних сил, пытаясь не перейти на бег. Убегать было нельзя — у хищника сработают инстинкты, и из раздражителя я превращусь в добычу.
Мне не повезло. Я споткнулась и упала, ободрав коленки. Василиск меня почти настиг. Я ощущала на себе ледяной, ощупывающий взгляд. Словно я не человек, а кусок мяса. Закусив губу, я резко повернулась. Палочка в руке подрагивала, но в целом я чувствовала себя уверенно. Если мне суждено умереть здесь, в отвратительном, дурно пахнущем месте, то я постараюсь сделать так, чтобы змея подавилась, глотая мое тело.
Я не успела начать колдовать. Вязкую тишину наполнило шипение. Оно не было ни доброжелательным, ни угрожающим, но мне стало дурно. Последние крохи смелости вместе со здравым смыслом исчезли, как только я поняла, что шипение звучит с двух сторон. Нежели василиск не один? Их двое? Меня прошиб холодный пот, и я машинально подтянула коленки к себе, пытаясь стать как можно меньше. Как в детстве, когда от всех ужасов и кошмаров прячешься под одеялом. Вот только у меня не было одеяла, и я уже давно не ребенок.
Внезапно все прекратилось: и шорох, и шипение, исчез и замораживающий взгляд. Мне показалось, что я осталась одна. Это было так неожиданно, что я не знала, радоваться мне или плакать! Но мне не пришлось делать выбор. Кто-то грубо схватил меня за руку и рывком поднял на ноги.
— Идиотка! Безмозглая курица! — выплюнул мне в лицо знакомый, любимый голос.
И я поняла, что мои неприятности только начинаются.

***
Куда вел меня Риддл — я не знала. Он не удосужился снять шарф с глаз, поэтому я время от времени спотыкалась, чем злила его еще сильнее. Том больше не говорил, но от него расходились такие волны ненависти, граничащей с яростью, что мне становилось плохо.
Наконец-то мы куда-то пришли. Красивый, мелодичный голос задал вопрос:
— Пароль?
— Беспечная русалка.
Я услышала скрип открывающейся двери, затем меня бесцеремонно втянули внутрь. Так же не спеша вход за нами закрылся. Я молчала и напряженно ожидала следующего шага Риддла. Он отошел от меня и что-то начал передвигать (или вертеть?). Я слышала, как сначала откуда-то потекла вода, а потом мои ноздри уловили легкий фруктовый запах. Персик, яблоко, малина и еще много чего незнакомого, но безумно аппетитного я ощутила в воздухе. Неужели Том привел меня в ванную?
Я подняла руки и быстро размотала шарф. Так и есть. Красивый кафель, отливающий в свете перламутром, огромный бассейн с плавными, удивительно красивыми изгибами бортиков, около дюжины медных труб, с которых вытекает вода… Определенно, я сейчас находилась в ванной старост. И я бы назвала ее самым замечательным и уютным местом в замке, если бы не злющий слизеринец, сверлящий меня недобрым взглядом.
— Раздевайся! — приказал он.
— Что? — переспросила я, недоуменно посмотрев на него.
Риддл не соизволил ответить. В два шага преодолев расстояние, разделяющее нас, Том начал методически снимать с меня одежду. Мантия и галстук были в два счета сняты с меня и небрежно отброшены на пол. Тем временем его пальцы вытащили из-за пояса юбки блузу и стали ловко расстёгивать пуговички. От Риддла исходил приятный, дурманящий запах, который вызывал у меня ненормальное желание прижаться к нему и поцеловать. Опомнившись, я попыталась его оттолкнуть. Конечно, Том не раз видел меня в ночной рубашке, но чтобы так нагло, не поинтересовавшись моим мнением, начать снимать с меня одежду?!
— Прекрати! Так нельзя! — воскликнула я, попятившись от него.
Мои руки подрагивали то ли от страха, то ли от усталости, но, тем не менее, я, упрямо посмотрела на него и сказала:
— Отвернись!
Уголок его губ дернулся, словно Том хотел что-то сказать, но передумал. Он отвернулся и, взяв мою мантию в руки, начал над ней колдовать. Я, быстро сняв с себя вещи и обувь, рыбкой скользнула в огромную ванную. И зашипела от боли, стоило горячей воде омыть свежие царапины и ссадины на моем теле.
— Какого лешего ты туда полезла? Эйвери же сказал, что сегодня мы должны были выпустить василиска на прогулку, — его голос звучал холодно, укоряюще.
Я угрюмо молчала, мочалкой оттирая грязь с кожи. Не дождавшись от меня ответа, Риддл продолжил говорить:
— Из-за твоей безалаберности сегодня пострадал еще один человек.
— Кто? — спросила я, напряженно глядя на друга.
— Эйвери. Я считаю, что Джонатану будет полезно побыть некоторое время в оцепенении. Впредь не будет мне противоречить, — жестко припечатал Том.
— Ты сам виноват в том, что тебе перестают верить.
Я подплыла к бортику и облокотилась на него. Риддл все еще сжимал в руках мою мантию, но теперь она была вычищена от грязи и паутины.
— Я? — тихо переспросил он. — Все шло за планом! Никто бы больше не пострадал, если бы вы не полезли туда! Так что в случившемся виноваты только вы.
Том был рассержен. Я заметила, как судорожно он сжимал кулаки, как подергивался кадык на горле, как плотно были сжаты тонкие губы. Вздохнув, я рассказала ему свою версию событий, рассчитывая, что за время моего рассказа он хоть немного успокоится. Я опустила лишь несколько мелочей, здраво рассудив, что о них ему знать не обязательно. Поэтому имя инициатора затеи и условия сделки остались для него тайной за семью печатями.
— Надо же, как вы все тщательно продумали, — протянул Риддл. — Вот только я тебе не верю. Ты что-то не договариваешь.
Да, юноша успокоился. Более того, подошел ко мне и сел на корточки, максимально открывая мне доступ в личное пространство. Это было хорошим знаком.
— По школе ходили слухи, что кто-то охотится на грязнокровок.
Я решило немного схитрить, рассказав ему о том, что меня тревожило, пусть это и не было ответом на вопрос.
— Глупости! Ты прекрасно знаешь, что то нападение было случайностью. На месте Баксли мог оказаться как полукровка, так и чистокровный волшебник, — как устало сказал это он. Очевидно, эти слова ему пришлось повторять в последнее время не раз и не два.
— Знаю, но это не может не тревожить, — я покаянно опустила голову, а потом протянула руку и коснулась его лица мокрыми пальцами. Том не отстранился. Напротив — накрыл мою ладонь своей рукой и сжал, продлевая ласку.
— Гермиона, не уходи от темы, — мягко, но настойчиво.
— Я скучала по тебе, — призналась я, краснея. — Ты много времени проводишь с Киган и…
— … ты ревнуешь, — закончил Риддл предложение. А потом улыбнулся широко, понимающе, с некой долей торжества.
Я вздрогнула и сделала попытку освободить руку и отплыть подальше от этого человека. Риддл не позволил. Вместо этого призвал палочкой большое махровое полотенце и настойчиво потянул меня за собой. Не успела я вылезти из ванны, как оказалась закутанной в мягкую пушистую ткань. Том привлек меня к себе, крепко обнял.
— Фелиция попросила меня помочь разобраться ей с некоторыми предметами. Я занимаюсь с ней репетиторством — она мне за это платит деньги. Вот и все.
— Но… — мне не верилось, что все так просто.
— Я и раньше помогал ученикам, но это в основном были парни.
На моем лице расплылась глупая и безумно счастливая улыбка.
Я не знаю, как долго мы простояли так. Мои босые ноги успели замерзнуть, а рубашка Тома промокнуть. Все-таки обниматься с мокрой девушкой не лучшая затея.
— Том, отпусти меня. Мне нужно одеться, — попросила я, поднимая голову.
Он кивнул в знак согласия, но не выпустил меня из рук. Наклонился к моему лицу близко-близко и проложил дорожку поцелуев вниз к моей шее. Лоб, висок, скула, краешек губ, подбородок — я задохнулась от нахлынувших ощущений, от мурашек, дразнящей волной окутавших мое тело. Все моя решимость стремительно таяла под его легкими поцелуями. Судорожно вздохнув, я отстранилась от Риддла и на всякий случай сделала несколько шагов назад.
— Отвернись! — мои слова прозвучали требовательно, хотя голос стал хриплым.
Том, издав короткий смешок, послушно повернулся ко мне спиной.
Я подошла к своим вещам, неаккуратной кучей лежащей на полу, и замерла в нерешительности. То, что я хотела сделать, — было неправильно. Я все еще ощущала его запах, тепло тонких губ, кончики моих пальцев помнили гладкую холодную кожу. Это можно было расценивать как предательство. Но я-то знала, что на моем месте Риддл поступил бы также. Только его-то угрызения совести не мучили бы. Поэтому я вытащила волшебную палочку и, нацелив ее на спину друга, прошептала:
— Обливейт!
Риддл не раз пытался мной манипулировать, и я очень часто позволяла ему, пускай и неосознанно, делать это. Сейчас же все изменилось. Ставки в игре возросли, и я не имела права проиграть эту партию.

Дата добавления: 2015-07-10