Что такое фашизм? Смысл этого понятия, его история и проблемы

"Фашизм носит имя, само по себе ничего не говорящее о духе и целяхэтого движения. Fascio означает "объединение" или "союз", так что фашисты -это "союзники", а фашизм должен означать "союзничество"1. Этими словами ФрицШотгефер указал в 1924 году на некоторое хотя и банальное, но частоупускаемое из виду обстоятельство. В отличие от таких понятий, какконсерватизм, либерализм, социализм, коммунизм и т. д., понятие "фашизм"лишено содержания. Итальянское слово fascio, означающее "союз", происходитот латинского fascis: так назывались связки розог у римских ликторов {ВДревнем Риме ликторами назывались почетные стражи, сопровождавшиеконсула.Прим. перев.}. В 19 веке этим словом пользовались республиканские,профсоюзные и социалистические группы, чтобы выразить свое отличие отпартий. Затем, в начале 20 века, этим символическим именем назывались такжеитальянские правые. Начиная с 1917 года правое крыло итальянского парламентаобъединилось под названием "Союз национальной обороны" ("fascio per ladifesa nazionale"). Из основанного в 1915 году "Союза революционныхдействий" ("fascio d'azione rivoluzionari") и организованного Муссолини в1919 году союза ветеранов войны - "Союза борьбы" ("fascio di combattimento")возникла затем фашистская партия, называвшаяся с 1921 года Национальнойфашистской партией (НФП, Раrtito Nazionale Fascista). В то время местные и иностранные наблюдатели обычно сравнивали новуюпартию Муссолини с такими неитальянскими явлениями, как организация Эшерихаи Добровольческий корпус в Австрии и Германии, а также, более общим образом,с группами "белых" в Баварии, Венгрии и России. Ленин еще в ноябре 1922 годасопоставил итальянских фашистов с бандами черносотенцев царского времени2.Тогда нее, почти одновременно, социалистические и коммунистические авторыстали обозначать как "фашистские" все антиреволюционные движения и режимы3.Впоследствии в дискуссии коммунистов о понятии фашизма такое обобщение,по-видимому, не вызывало сомнений, хотя в начале 20-х годов Клара Цеткин,Антонио Грамши, Пальмиро Тольятти и некоторые другие итальянские авторыпредостерегали от обозначения всех антидемократических иантикоммунистических явлений как фашистских, поскольку при этом стиралисьспецифические черты итальянского фашизма4. Но уже на V Всемирном конгрессеКоминтерна в 1924 году проявилась тенденция рассматривать фашизм попростукак "орудие борьбы крупной буржуазии против пролетариата"5. Поскольку приэтом ограничивались тем, что объясняли сущность фашизма его социальнойфункцией, то вскоре все партии и режимы, полезные для капитализма и вредныедля коммунизма, стали считаться фашистскими. Эта инфляция понятия фашизмапривела к тому, что социал-демократические партии стали тоже рассматриватьсякак "близнецы" или "умеренное крыло" фашизма, потому что социал-демократызащищали парламентскую демократию и тем самым способствовали укреплениюкапиталистической системы6. На VII Всемирном конгрессе Коминтерна в 1935году Георгий Димитров указал на ошибочность этой теории "социал-фашизма",подчеркнув, что "никакие общие черты фашизма" не избавляют от обязанности"конкретно изучать и принимать во внимание своеобразие развития фашизма иразличных форм фашистских диктатур в отдельных странах на различныхэтапах"7. Но это замечание осталось единичным и не имело последствий. СамДимитров не сказал в своем обширном докладе ни слова о связанной с этимпроблеме разграничения и дифференциации соответствующих явлений. Ни один измногочисленных ораторов, выступавших по докладу Димитрова, не рассматривалвопрос, верно ли, что различные партии и режимы во всем мире, именуемыефашистскими или в самом деле заслуживающие этого названия, действительноимеют общие черты с итальянской фашистской системой, от которой произошлоэто название. После 1945 года в догматической марксистской дискуссии о фашизме этотвопрос почти не привлекал внимания8. В ГДР говорили и говорят о фашизме,имея в виду, как правило, национал-социализм. Во введении к вышедшему в 1980году сборнику под названием "Исследования о фашизме" Дитрих Эйхгольц и КуртГосвейлер подчеркивают, однако, необходимость сравнительного исследованияфашизма, ссылаясь на упомянутое высказывание Димитрова**. Но до сих пористорики ГДР не опубликовали ни одной работы в таком сравнительномнаправлении. Иначе обстояло дело в последние годы в Польше, в Чехословакии(во всяком случае, до 1969 года) и особенно в Венгрии. В этих странахпоявились очень интересные работы о различных формах фашизма). Если коммунистические авторы до нынешнего времени так мало занималисьвопросом о чертах сходства и различия между фашистскими движениями, тонекоторые из так называемых "буржуазных" исследователей уже в 1928 годуопубликовали книгу о "международном фашизме"11, и этой проблемойзаинтересовались в особенности социал-демократические теоретики. Однако ихвесьма значительные инициативы и разработки были почти забыты. Такиесоциал-демократы, как Георг Деккер, уже в 1930 году считали нужнымнапомнить, что о фашизме можно говорить лишь в том случае, "еслирассматриваемое движение во всех существенных чертах совпадает с итальянскимфашизмом"12. Александер Шифрин исследовал общие причины и особенностиразличных фашистских движений в Европе. При этом он пришел к выводу, чтонельзя усматривать "корни фашизма в исключительном своеобразии какого-либоотдельного национального развития". Но точно так же было бы ошибочно сводитьвсе вообще явление фашизма к "структуре и специфическим явлениям развитиявысокоразвитого капитализма", как это делали коммунистические авторы.Страны, где возникли и выросли фашистские движения, различались вэкономическом и социальном отношении. Но в политической областиобнаруживались их общие характеристики. В таких обществах "демократия былапровозглашена лишь в послевоенное время". В этой "зоне контрреволюции", ккоторой Шифрин причислял, наряду с Германией, также Италию, Австрию,Финляндию, Литву, Польшу, Румынию, Венгрию, Югославию, Болгарию и Испанию,демократия еще не достигла устойчивости. По этой причине фашистские партиимогли обрести особую привлекательность для "идеологии и массовой психологииодичавшей мелкой буржуазии"". Эти мысли дальше развил Аркадий Гурланд в своей книге "Современныедействия пролетариата", опубликованной в 1931 году14. Следует отказаться,говорил он, от распространения и применения понятия фашизма ко всему, "чтолишь некоторым образом связано с насильственной формой правления", потомучто в таком случае фашизм оказался бы всего лишь "выражением очень старогопонятия террористической государственной власти". "Специфическая новизна"фашизма заключается в моменте его возникновения. Итальянский фашизм обязан своим успехом не "избытку", а "недостаткукапитализма, индустриализации, промышленного пролетариата"15. В отличие отФранца Боркенау, защищавшего в этой связи тезис, что итальянский фашизмпредставляет собой лишь некоторый вид диктатуры, служащий созданиюиндустриального капитализма16, Гурланд никоим образом не исключал, что успехфашизма может повториться в Германии, хотя здесь он столкнется с иными, чемв Италии, экономическими и социальными предпосылками. В Германии и в другихвысокоразвитых капиталистических странах фашисты не могут, конечно,использовать слабость пролетариата и пассивную поддержку широких слоевобнищавшего сельского населения, как это было в Италии, но они найдутсоответствующую социальную опору в разоренной и деклассированнойэкономическим кризисом мелкой буржуазии17. Так же, как Браунталь, Бауэр,Ольберг, Ненни, Тедеско и Гильфердинг, Гурланд пытался объяснить напряжениемежду мелкобуржуазной социальной базой фашизма и его капиталистическойсоциальной функцией с помощью марксовой теории бонапартизма18. Из этого краткого обзора "классической" дискуссии о фашизме видно, чтомарксистские авторы не только использовали понятие фашизма как ругательствои пропагандистский жупел; напротив, антифашисты интенсивнее самих фашистовзанимались проблемой, представляет ли фашизм особое явление, относящееся кодной лишь Италии, или же это общее историческое явление19. Однако после 1945 года эти попытки сравнительного исследования фашизмабыли более или менее забыты. Затем Эрнст Нольте весьма содействовал тому,что так называемая буржуазная наука активизировала изучение проблемы фашизмакак особого исторического явления20. Взгляды Нольте, которые здесь не будутподробно рассматриваться, встретили не только горячее одобрение, но иактивную критику21. Впрочем, главный интерес работ Нольте теперь усматриваютв его различных определениях фашизма, особенно в его "трансполитическом"определении (по которому фашизм представляет собой сопротивление"практической и теоретической трансценденции"), а также в его тезисе об"эпохе фашизма"22. Не привлекли особого внимания его соображения,относящиеся к сравнительному исследованию фашизма, где он основывалсясначала на анализе "Аксьон Франсэз", итальянского фашизма инационал-социализма, а затем распространил этот анализ на остальныефашистские движения Европы в междувоенное время; столь же мало была замеченаего типология, где он различал итальянский "нормальный" фашизм и немецкий"радикальный", а также сопоставлял оба вида с "префашизмом, илипротофашизмом" и "филофашизмом" некоторых авторитарных режимов23. В 60-е и 70-е годы было опубликовано множество монографий по историиразличных форм фашизма, не исходивших, как правило, из сравнительногоанализа и опиравшихся на весьма разнообразные методы и теории. То жеотносится к некоторым обзорам и сборникам. Во многих из этих работ былирассмотрены не все фашистские движения, как, например, в весьма поучительноми удачном сравнительном исследовании Германии и Италии, опубликованномВольфгангом Шидером24, или же эти движения рассматривались разными авторами,с различными интересами и точками зрения25. Вследствие этого наша скромнаяпопытка свести воедино и сравнить между собой предыдущие исследования поистории фашизма наталкивается на большие трудности26. Параллельно этому пренебрежению к различным формам сравнительногоисследования фашизма, в некоторых странах, и в частности в ФедеративнойРеспублике (Германии.- Ред.), происходило размывание понятия "фашизм". Почтивсе государства в мировом масштабе, от А до Z, от Аргентины до Заира,описываются некоторыми нашими современниками как "фашистские". В областивнутренней политики со столь же нелепыми мотивировками разоблачаются как"фашистские" все политические партии и едва ли не все государственные иобщественные учреждения. Пренебрежение серьезным сравнительным исследованием явления, а такженепрекращающееся размывание понятия "фашизм", отчасти превратившегося впростое ругательство, которым обмениваются противники, привели к тому, что впоследнее время различные исследователи стали критически относиться к смыслуи полезности самого понятия "фашизм". Многие авторы энергично воспротивились широкому отождествлению сфашизмом капиталистических государств, управляемых парламентскимиправительствами или диктаторами. Другие же подчеркивают, что неразборчивоеприменение выражения "фашистский" может привести к умалению опасности"настоящего" фашизма итальянского и особенно немецкого образца, а также кнедопустимой по научным и политическим мотивам демонизации "просто"антидемократических особенностей авторитарных режимов. Например, Карл ДитрихБрахер решительно высказался в этой связи за единственный решающий критерийпарламентской демократии и политической свободы27. По этим, скорееполитическим, а также по определенным научным основаниям он высказался заприменение понятия тоталитаризма, постулирующего некоторое сходствокоммунистических и фашистских партий и режимов, враждебных парламентскойдемократии. Итальянский исследователь фашизма Ренцо де Феличе указал, крометого, что итальянский фашизм потребовал далеко не так много жертв, какнемецкий национал-социализм, который к тому же, в отличие от итальянскогофашизма, опирался не на поднимающиеся, а на опускающиеся слои мелкойбуржуазии, опасавшиеся своей пролетаризации28. Так же, как у Брахера, вкритике де Феличе научные убеждения соединяются с определеннымиполитическими моментами. А. Джеймс Грегор распространял понятие фашизма на почти всенедемократические движения и режимы прошлого и настоящего - причем он,сознательно или нет, вообще решительно ставил под сомнение специфичность иприменимость самого понятия "фашизм"29. Между тем Генри А. Тернерподчеркнул, что фашизм принадлежит по существу к категорииантидемократических движений и режимов3". Брахер, де Феличе, Тернер, а такжеЭлардайс31, Гильдебранд32, Мартин33 и другие согласны также в том, что какраз между итальянским фашизмом и национал-социализмом черты различиязначительнее, чем черты сходства. Поэтому в интересах чисто эмпирическогоисследования, как они полагали, надо отказаться от общей теории и общегопонятия фашизма3*. Эти научные аргументы также связывались - и до сих порсвязываются - с определенными политическими взглядами, особенно отчетливовысказанными Тернером. А именно, Тернер опасался, что если бы действительносуществовала тесная связь между капитализмом и фашизмом, как всегдаутверждали марксистские теоретики фашизма, то это поставило бы под угрозупрочность и самое существование нынешних капиталистических государств спарламентским строем35. Здесь следует подвергнуть критике саму критику. При этом надо такжеразличать политические и научные аспекты. Факт состоит в том, что фашистскиепартии возникли и выросли на почве капитализма, что они обладали особойпритягательной силой для определенных слоев капиталистического общества, чтокапиталистические круги готовы были оказывать фашистам политическую ифинансовую поддержку и, наконец, что фашизм и по сей день вовсе не мертв.Поэтому историк, действительно желающий извлечь уроки из истории, обязанпринимать во внимание результаты, тезисы и даже гипотезы исследованияфашизма, в частности, теоретического исследования. Как говорит пословица,"черт никогда не приходит снова через ту же дверь"; история не повторится вточно той же форме, но структурные факторы, способствовавшие подъему"классического" фашизма и его приходу к власти, безусловно имеются и могутспособствовать росту так называемого неофашизма. Исследование фашизма всегдаимело политическую направленность, преследовало антифашистские цели идоставляло средства для борьбы с фашизмом. В области политики и преподаванияэто имело и до сих пор имеет не только отрицательное, но и некотороеположительное значение. В самом деле, теории, тезисы и гипотезы длящейся ужепочти 60 лет дискуссии о фашизме позволяют увидеть некоторые структурныефакторы, определявшие ход событий, и представить публике ряд возникающихотсюда проблем. Однако независимо от этих политических и, если угодно, дажедидактических моментов имеются некоторые научные аргументы, которые можнопротивопоставить критикам, оспаривающим смысл и полезность общего понятияфашизма. 1. Против предлагаемого Брахером и другими применения понятиятоталитаризма говорит прежде всего тот факт, что различия между фашистскимии коммунистическими движениями и режимами еще больше, чем между отдельнымивидами фашизма. Коммунистические и фашистские партии преследовали различныецели и привели к различным общественным системам. Черты сходства в практикевласти (но не в структуре власти) недостаточны для того, чтобы почтиотождествлять фашизм и коммунизм36. 2. Подобные же соображения можно выдвинуть против предложения Тернеравключить фашизм в группу антимодернистских движений. Это не решает проблемы;напротив, при этом возрастают трудности обобщения и разграничения. 3. Требование ряда авторов отказаться от применения социологическихтеорий вообще, и от теорий фашизма в частности, неосуществимо на практике.Историческое исследование никогда не было - ни в прошлом, ни в наше время -чисто эмпирическим и свободным от теорий. Если мы не готовы привестипостановки вопросов, методы и эвристические подходы теории, из которой мы,сознательно или бессознательно, исходим, то возникает опасностьидеологической маскировки и искажения изучаемой действительности. 4. Критики общего понятия фашизма, как бы резко и номиналистически онини были настроены, должны признать, что почти во всех европейских странах вмеждувоенный период были движения, ориентировавшиеся на итальянский образеци рассматривавшиеся не только с коммунистической и социалистической, но и сконсервативной и либеральной точек зрения как фашистские партии. Понятиефашизма нельзя просто спрятать. Оно имело свою историю и наложило на историюсвой отпечаток. Оно принадлежит к "ключевым словам"37 истории 20-го века.Оно может рассматриваться как "фактор и индикатор"38 реального развития, вособенности истории рабочих партий. История интерпретаций фашизма и теорийфашизма неизбежно приводит к истории антифашизма - то есть историикоммунистических, социал-демократических, а отчасти даже консервативных илиберальных партий39. Насколько важно историческое значение теорий фашизма впрошлом и по сей день - прежде всего как фактора и индикатора реальнойистории антифашизма,- настолько спорна и проблематична их научнаядоказательность. Поиски глобальной теории фашизма, которой можно было бы,как универсальным ключом, объяснить форму и функции всевозможных явленийфашизма, до сих пор не привели к удовлетворительному и общепризнанномурезультату. Существующие теории фашизма могут, как правило, объяснить лишьотдельные проблемы, касающиеся развития отдельных фашистских движений. Этоотносится к теориям, где фашизм описывается как агент или союзниккапиталистических слоев40, а также к тезисам, по которым фашизм являетсяпартией мелкой буржуазии41, неизбежным результатом специфического развитиянациональной истории42, следствием определенной стадии модернизациистраны43, результатом определенного социально-психологического импульса44,продуктом культурного и морального распада45, специфической формойгосподства одного человека46 или формой проявления тоталитаризма. Эти идругие теории фашизма надо соединить друг с другом. Их можно применить висследовании фашизма как эвристические постановки вопроса, методическиеподходы или "теории среднего радиуса действия"47, но сама теория фашизмадолжна быть плюралистической по своему характеру и сравнительной. Буржуазнымкритикам общего понятия фашизма надо напомнить предупреждение Горкгеймера,что о фашизме (соответственно, о национал-социализме) следует молчать, есливы не готовы говорить о капитализме, т. е. об общих, не ограниченныхотдельными капиталистическими странами (Германия, Италия и т. д.) причинахфашизма48. Впрочем, это не означает (также в понимании самого Горкгеймера),что одним этим подходом можно объяснить сущность и возникновение фашизма,который, по словам Эрнста Блоха, имеет более глубокие корни, чемкапитализм49. Далее, сторонникам догматически-марксистского, и притомограниченного одной Германией, понятия фашизма надо возразить - в стилеизречения Горкгеймера,- что если они говорят только о национал-социализме,то должны молчать о фашизме. Эта критика "буржуазных" и марксистскихисследований ведет к требованию заняться сравнительным исследованиемфашизма. Лишь таким способом можно решить также вопрос о границах и полезностиобщего понятия фашизма. Это, в свою очередь, возможно лишь в том случае, если - перефразировавчасто повторяемое выражение Анджело Таска - сначала написать историюотдельных "фашизмов"50. Лишь после такого описания и сравнения можнопопытаться определить "фашизм" в форме глобальной теории.

Дата добавления: 2015-07-10