Глава VII: Нерхим

«Сказка – ложь, да в ней намек»

Задолго до Велиополиса и Кантерлота жил да был пегас Скайлан. И захотел он для потехи создать себе мир. Он вырезал игрушечных солдатиков, делал им игрушечные домики, строил игрушечные казармы. Он был мастером резьбы по дереву и познал такие тонкости работы, что мог обрабатывать железное дерево. Он вырезал из этого дерева игрушечный город для игрушечных солдат. Шли годы и он проводил все больше времени, вырезая все новые фигуры, изобретая города, придумывая новые формы для своих солдат. Он стал уходить от реального мира и все больше проводить времени в своем собственном. Это захватило Скайлана с головой. Он перестал выполнять заказы в своей лавке и полностью погрузился в создание своего мира. Железное дерево все кончалось, а строить город из других материалов он не хотел. Настолько самозабвенно он трудился, что даже отринулся от священного дара пегасов – полета. Он даже верил, что заставит дерево ожить, и полетят по игрушечному городу его игрушечные воины, будут воздавать ему почести и поклоняться. Только с ними он был свободен, он был всем, в реальном мире он воспринимался как сумасшедший.

Однажды у Скайлана закончилось железное дерево и он вынужден был лететь за ним в Вечнозеленый лес. Это было место, где деревья сами сбрасывают свою листву, произвольно поднимается солнце и даже облака движутся сами по себе! Он чуть не разбился, пытаясь летать – годы без полетов дали о себе знать. Он в приступе неистового фанатизма искал то место, которое показывал ему его отец, а ему – его отец. Это была священная роща старателей. Здесь росли самые редкие сорта древесины. Только избранные из касты мастеров знали это место. На шестой день поисков он добрался до этого места. Его изъедало отсутствие работы, он страдал без своего мира, он страдал без деревянных солдат. За эти дни он вспомнил гибель отца, скорую смерть на войне брата, гибель любимой. Может, за все эти утраты он восполнял жизнь такой самовлюбленной целью…
Его крылья были истрепаны, грива растрепана, но глаза… Глаза горели огнем безумца, когда он подходил к роще. Он чувствовал, что идет по подковам своего отца, своего брата, своих близких. В этот момент он был наполнен единственным желанием свалить это дерево, срубить его, убить его. Только Скайлан замахнулся на дерево, как из-за кустов выпрыгнула белка. Она встала напротив дерева и будто пыталась заслонить его собой. Затем послышался рык из леса. На поляну вошел медведь. За ним шагал волк и сова. Скайлан отпрянул от древа, его сердце сжалось. Он хотел если и умереть, то скоро и сейчас, он не хотел оттягивать неизбежное. Но неизбежное никто не знает, его не дано никому постичь. Медведь встал напротив железного древа, по правую сторону от него волк, по левую – белка. Сова взлетела на сук и издала гортанный звук, который плавно перешел в понятную Скайлану речь:

– Ты чем несчастен так?

– Мне нужно дерево срубить. – ответил наш пегас

– Ты чем несчастен так? – спросил уже медведь

– Я. Мне нужно это древо для работ столярных.

– Ты чем несчастен так? – задал вопрос сей волк
– Не знаю. Право, я не знаю…

– Чего ты хочешь? – спросила его белка

– Я мир хочу построить. Для одного себя. Чтоб мир укрыть и самому владеть им.

Животные посовещались. Встали они в круг и говорили на непонятном языке. Неясен был этот язык. Казалось, словно это звук, но столь понятный, что всем живым достаточно его. Звери пришли к выводу, что если сделать пегаса счастливым, то он не придет вновь и будет жить в гармонии, как и они. Противоестественен был его приход.

– Ну чтож, руби! Но только если ты уверен, что цель твоя оплатит все долги. – сказал медведь

Не надо было рубить дерево. Оно само разрушилось на части. Разрезалось по ровным сегментам, которые уложились в повозку, созданную на глазах у Скайлана из сердцевины древа. Пегас поблагодарил зверей и заверил, что теперь счастлив и доволен. Когда он ушел из леса, сова сказала зверям:

– Не чую я, что счастлив он.

– Злоба его прошла и теперь он обязан быть доволен – вставил волк.

– Я заметила большую дыру в нем, волк. И эта дыра поглощает все наши дары. Ей не насытится никогда. Поэтому он так несчастен. Эта дыра – страх. И он будет гнать его до тех пор, пока мир не скажет: «Меня больше нет, и мне нечего тебе дать… Меня больше нет, и мне нечего тебе дать…»

– Сова, но почему…Ахх, ладно, а чем ее можно залатать? Дыру… — спросила белка

– Убить страх.

Скайлан вернулся к своей работе. Он довел до совершенства свой мир, он упивался его красотой. С упоением он взирал на городок, размером с небольшой столик, который вырезан в самых красивых деталях, словно мельчайшие долота, рубила и резцы трудились здесь. Он сидел под открытым небом, его гриву развевал холодный ветер. Он почувствовал, что словно не бог он, а просто сидящий с игрушками жеребенок. Он тогда осознал мизерность своей цели, но не мог в этом себе признаться. Он не подал вида, что сожалеет, он с улыбкой сказал:

– Поднимайтесь. Проснитесь, пора вставать, мой народ. Где же вы? Вот вы где!

И казалось, что все как прежде. Он творец мироздания, но вдруг облако, на котором он сидел воспарило ввысь и все дальше и дальше, все дальше и дальше… Скайлан почувствовал дикий, лютый холод, ему стало тяжелее дышать, но он уже не мог спрыгнуть с облака. Он знал, что не сможет летать. Синее небо чернело, звезды казались отсюда ближе. Будто все затихло, словно он снова в детской колыбели. И затем весь шум прекратился, он очутился на облаке среди черной густой пелены неизвестного пространства. Он почувствовал, что не может дышать. Уж лучше умереть сейчас, а не жить и бояться еще. Вдруг все решено? И тогда он увидел над собой мистическое создание – пони с рогом и крыльями. Совершенное создание гармонии. Он стоял перед ним и держал в зубах долото и рубило.
– И кто же создал тебя? Я? Поднимайся Скайлан. Проснись, пора вставать, мой воин. Где же ты? Вот ты где!

Аликорн провел копытом по гриве Скайлана и похлопал по плечу.

– Мастер и творение, создающее творение. Ну разве не замечательно? А стоило только взглянуть на небо. Боишься меня?

Ответа не последовало. Скайлан начал задыхаться без воздуха.

– Я знаю, что ты можешь ответить. Пока я еще здесь, на прощание скажу пару слов. Готов? На каждую рыбку приходится рыба покрупнее. Тоже верно и про страхи.

Тьма и холод, вот последние ощущения Скайлана, последнего представителя касты мастеров, окрещенного при командире Актионе «Скайлан Мироздатель». Он умер без страха…

Хельгу дочитал этот фолиант и отложил на близлежащую полку. Заглавие привлекло его внимание: «Творение себя». Кто же мог подумать, что это окажется просто списком рассказов разнузданного писаки с плохим чувством юмора. Хельгу тряхнул своей серой гривой и привел в порядок разум. Эта библиотека душила его личность. После неудачи в отделах трудоустройства, ему помогли стать почетным «кервастиалом» библиотеки дворца. Проше – начальником документационных бумажек и прочей мелочи. В душе он радовался победе брата и гордился им, но что-то его настораживало. Яр никогда не выигрывал у него, никогда не был сильнее его. Одной левой Хельгу мог его уложить на лопатки, чем и гордился, но теперь… Пусть его работа не менее значима, но все пошло не по плану. «Вельс во как привидение вчера прилетел. Простыня да и только!». Хельгу не хотел обсуждать с братом этот вопрос, но вчера он не застал Яорила ни во дворце, ни в коридорах дворцотдела. После вчерашнего скандала, Хельгу вообще не хотелось особо никого видеть и он просто плюхнулся на кровать. Сегодня же, когда все утро было посвящено этому мавзолею свитков, он всерьез задумался, не случилось ли что с братом.

– Хел! Эй, как дела?

Хельгу обернулся и увидел брата, облокотившегося на книжный стеллаж.

– Да вроде нормально. Поздравляю с новым назначением!

– И я тебя тоже!

– Да, куда уж мне это «назначение». Но скажи честно, как тебе удалось?

– Хе! Я, сам не знаю точно. Но это было также неожиданно для меня.

– Я тебя вчера нигде не мог найти. Где ты был?

Яорил слегка помялся. Его уши отчаянно пунцовели.

– Мне предстояло выполнить задание. Так, ничего особенного…

Юный руководитель дворцотдела умел лгать так, что редко кому удавалось заметить это. За невинным лицом скрывалась довольно сложная личность. Но на сей раз его подвели уши и легкая краска на щеках.

– О! Ну тогда расскажи что за задание. Вельс об этом знает? – с напускным интересом спросил Хельгу. Он уже догадывался кое о чем.

– Хел, прекрати! Ты знаешь – все это тайна. Даже ты не верил в эту организацию, а теперь раз – и сказать тебе секреты. Я дал клятву и от нее не отступлюсь.

– Яр, кажется, погода портится. Так холодно, что румянец у тебя до сих пор остался. Хе! Или заболел? – на этот раз не было напускного интереса, а чистое неприкрытое ехидство.

Яорил почувствовал себя очень зажато. Он отошел от книжного стеллажа и прошелся по комнате, чтобы успокоить нервы. Наконец, он встал напротив брата и с маской безразличия продолжил.

– Да, хвораю… Что-то подсказывает мне, что я ненароком схватил пегасью простуду.

– Я нахожу этому заболеванию другое название. На букву «Л»…

Тут же лицо Хельгу расплылось в улыбке. Он подернул бровями и полузакрыл глаза. Оттого что он так подцепил брата, ему стало забавно. И по мере того, как Яр все более заливался краской, Хельгу все более интриговал интересный поворот диалога.

– Дааа — ответил Яорил без тени стеснения. Затем с улыбкой повернулся к брату и продолжил – «Ларингит»

– Он так цепляет, что прям дыхание перехватывает, верно? – улыбнулся Хельгу

– О чем т… Ах, да! Болит… горло. Много летаю на холодном воздухе.

– А еще это чувство, когда не есть, не пить не хочется?

– Оно самое.

– И потом этот жар. Будто все внутри горит. Прям до перьев пробирает…

– Бывает, но не часто…

– Даааа, ты попал. Как же полетим завтра в королевство грифонов за венцом Неба?

– В самом деле. Да! Надо готовиться. – радуясь смене темы, сказал Яорил.

– Я знаю отличного доктора, который поможет с «ларингитом».

– Хел, не надо. Сам поправлюсь.

– Даааа. – протянул Хельгу. Потом он положил копыто на плечо брата и сказал – Самолечением лучше заниматься самому…

Яорил уже чувствовал, что горящие щеки становится просто невозможно списать на холод, но тем не менее он еще надеялся, что Хельгу ни о чем конкретном не догадывается. Он стоял к нему вплотную, и было бы глупым ожидать, что брат не увидит его смущение. По крайней мере Яорил надеялся, что брат не до конца все понял.

– Ну и чем ты тут занимаешься? – спросил Яорил, пытаясь переместить разговор из огнеопасного русла.

– Да, так… Читанул «Творение себя». Скука! Пишу записи, веду работы и документации.

– Неужели тот самый свиток?

– Что? Ах, это…

Он указал копытом на фолиант «Творения себя».

– Он раньше был свитком, а сейчас из него целую книгу испечатали. – изумился Яорил

– Брехня остается брехней…

– Нерхим…

– Что?

– Нерхим! Город Солнца. Идеал пегасьей цивилизации. Он был описан впервые здесь.

– О! Ну я рад за него.

– Я возьму эту книгу.

– Бери.

Яорил взял старый фолиант, изукрашенный синим нефритом и серебром. Он казался почти новым. От него веяло какой-то тайной силой…

– Спасибо. Верну как-нибудь.

***

Дворец Славы готовил делегацию в королевство грифонов. За три дня до праздника, необходимо было прилететь туда, дабы почтить клювокрылых и попировать там вместе с другими «хозяевами неба». Венец Неба принадлежал королю грифонов Асмару, который 10 лет назад разбил войско Воиста. Этот венец будет перевезен во Дворец Славы в Велиополисе на время праздника а также для церемонии назначения нового командира пегасов.

По коридорам бродил безучастно комиссар Вельс, обдумывая все эти обстоятельства. Сам он не входил в делегацию и вынужден был оставить без своего личного контроля братьев. После недавнего, у него не было уверенности ни в чем.

Он бил копытами об пол, пытаясь успокоиться. Его самый близкий друг, которого заточили в Хаталькум, знал бы, что делать. Вельс как призрак ходил по залам пустеющего дворца. По обеим сторонам от него были воздушные мозаики со стертыми девизами забытых эпох. «Правда только наша» — было написано на стене, но почти истерто старательными служащими. Как упорно старались все избавиться от злой памяти поражений, злой памяти, навязанной извне. Как усердно пегасы «перевоспитывались».

Йельфир – друг Вельса, а ныне почетный узник Хаталькума, знал бы, что делать… Но его нет. Вельс скучал по своему товарищу. Злоба, нараставшая с того дня, как Имаст заточил его в темницу, просто не находила выхода. Как трудно мстить, трудно ждать, пока удар созреет. Это ожидание убивает, а заместо радости отмщения, видится перспектива неизбежной кончины. Прямо здесь, сейчас… Это невыносимо!

Вельс стал рассматривать мозаики, чтобы отвлечься. Поразительно, что так много прекрасного можно сделать из облаков. Редкие, точные зарезы, красивое исполнение. Чувствуется работа мастера и даже какая-то…

– НЕТ! Не может….

Эти слова в изумлении сказал Вельс. Даже провопил. Он наткнулся на мозаику, которой раньше не было. Это была сцена битвы, где Воист побеждает короля Асмара в битве у Белой Скалы. Надпись над мозайкой «Триумф Белой Скалы». Совершенно новый узор, его точно недавно кто-то сделал. В правом нижнем углу было написано резцом «Евебер Веребек из Нерхима»…

Дата добавления: 2015-07-10