Задача, с которой они столкнулись, была описана выше: как можно оценить стоимость социального ущерба, наносимого окружающей среде, и ввести ее в механизм экономической системы? Последние попытки ответить на этот вопрос часто основаны на более ранних попытках английского экономиста А. Дж. Пиго, который предложил сделать внешние для экономики процессы «внутренними» путем обложения налогом действий, порождающих отрицательные привходящие факторы, и, наоборот, поощрения сравнительно редких действий, порождающих благоприятные привходящие факторы. Налог за внешние дисэкономические действия, разумеется, приведет к возрастанию стоимости продукции — которая, следовательно, будет выражать ее «истинную» стоимость, включая стоимость ухудшения окружающей среды или мер контроля, необходимых для того, чтобы
предотвратить его. Некоторые экономисты полагают, что эта и подобные реформы легко позволят ввести в рыночную систему стоимости мер по защите окружающей среды. В этом случае не потребуется никаких коренных изменений в экономической системе, потому что обмен снова станет взаимным и добровольным. Промышленник: или затрачивает некоторые средства на снижение загрязнения, или платит налог с той прибыли, которую он получает, используя окружающую среду как мусорную яму; ранее внешний процесс теперь становится внутренним и, следовательно, подверженным влиянию рыночной системы. Столкнувшись с необходимостью оплачивать меры контроля над загрязнением или платить налог, промышленник постарается переложить эту добавочную стоимость на потребителя путём увеличения цен. Там, где налог платится, он может быть использован правительством на защиту или восстановление окружающей среды.
Этот путь может вызвать некоторые, относительно небольшие возражения. Одно из них состоит в том, что потребуется весьма сложная система ограничений, разрешений, налогообложения, инспекции — все это может помешать духу «свободного предпринимательства» и ввести новые ограничения в свободный обмен, на котором держится рыночная система. Другое возражение заключается в том, что некоторые промышленники, внеся налог, могут вообразить, что тем самым они купили право на загрязнение, и нанести такой ущерб окружающей среде, который уже не поправят никакие налоги.
Значительно более серьезен вопрос о том, совместимы ли в принципе классическая «рыночная» экономика и сохранение окружающей среды. Э. Л. Дэйл, финансовый обозреватель «Нью-Йорк Таймс склонен считать, что эти вещи несовместимы. Он утверждает, что экономическая система частного предпринимательства действует в соответствии с «железными законами», подчиняющимися закону; ускоряющегося роста производства и выпуска продукции, который: не может быть приостановлен, потому что «соображения выгоде будут почти всегда направлять повседневные индивидуальные решения в русло более высокой продуктивности». Применяя эти железные законы к проблеме сохранения окружающей среды, Дэйл приходит к выводу о том, что «наша технология, которая обеспечивает нам рост валового национального продукта, справившись с одной проблемой загрязнения, тут же будет порождать другую… И в конечном итоге мы не можем быть уверены, что проблема будет решена. Рост валовой продукции и продукции на душу населения будет продолжаться… Радикальное решение совершенно очевидно: меньше «душ»».
Согласно этой точке зрения, которую, как эхо, повторяют вое промышленники в своих статьях об окружающей среде, экономическая система, подчиняясь своему железному закону, расширяет производство и увеличивает выпуск продукции. Но поскольку увеличение продукции означает усиление загрязнения (и в любом случае
не может продолжаться слишком долго ввиду естественных пределов устойчивости экосистем и ограниченности природных ресурсов), то единственным средством для того, чтобы ограничить объем выпускаемой продукции, является уменьшение населения. По причинам, изложенным ранее, до тех пор, пока общие ресурсы позволяют поддерживать имеющееся население, подобная точка зрения, мне кажется, равносильна попыткам спасти корабль, давший течь, сбросив за борт не только груз, но и пассажиров. Сам собой напрашивается вопрос: а может быть, что-то нужно сделать с кораблем?
Таким образом, кризис окружающей среды еще раз демонстрирует свою тенденцию противостоять основным социальным факторам. Здесь возникает фундаментальный вопрос: совместимы ли коренные свойства экономической системы частного предпринимательства с экологическими императивами? В действительности тот же вопрос возникает и перед другой главной экономической системой современного мира — перед социалистической системой (этот вопрос будет рассмотрен ниже).
Наиболее полное исследование взаимоотношений между «привходящими» факторами, связанными с окружающей средой, и экономической системой частного предпринимательства было предпринято экономистом К. У, Каппом. В 1950 году Капп, в то время работавший в Университете Уэсли, опубликовал замечательную книгу, которой, к сожалению, часто пренебрегают: «Социальная стоимость частного предпринимательства». Прежде всего она примечательна тем, что в ней детально освещена серьезность проблемы загрязнения окружающей среды задолго до того, как эта проблема приобрела такую популярность. Кроме того, в этой книге сделана первая и пока уникальная попытка показать при рассмотрении этих привходящих факторов, что (по словам одного экономиста, поклонника Каппа) «экономическое развитие делает многие вещи устаревшими, и одна из главных таких вещей — экономическая теория».
И в первом издании этой книги, и во втором, переработанном издании (1963 год), Капп приходит к следующему выводу относительно привходящих факторов, связанных с окружающей средой: они органически входят в обычные для бизнеса затраты, которые в некоторых отраслях достигают 15 процентов от стоимости продукции. Он полагает, что в действительности, если включить стоимость этих факторов в общую сумму расходов, то в некоторых случаях «общие затраты на производство могут превысить общую прибыль». В конечном итоге включение таких привходящих факторов в систему экономического анализа потребует «реформации классической и неоклассической концепции накопления богатства и роста продуктивности».
На этой основе Капп подвергает критике экономику частного предпринимательства:
Стоит только выйти за рамки традиционных построений неоклассического анализа цен и рассмотреть не учитывающиеся аспекты неоплаченных социальных затрат — становится очевидно, что социальная эффективность критерия, определяющего частные капиталовложения, а следовательно, и приписываемая ему прибыльность размещения средств в условиях частного предпринимательства — это сплошная иллюзия. Потому что если затратами предпринимателей нельзя измерять действительную стоимость продукции, поскольку часть ее перекладывается на плечи других, то традиционные расчеты рентабельности — это не просто заблуждение, но узаконенная маскировка крупномасштабного грабежа, который превосходит все то, о чем говорили ранние социалисты-утописты и даже их последователи-марксисты, когда они осуждали эксплуатацию человека человеком, которую несла с собой нарождавшаяся система частного предпринимательства.
В общем, Капп предполагает, что общепринятая экономическая теория частного предпринимательства неспособна учитывать мощные привходящие факторы, порождаемые основным источником нынешней экономической мощи — современной технологией.
В связи с этим возникает два фундаментальных вопроса:
1. До какой степени основные свойства системы частного предпринимательства несовместимы с требованиями экологической стабильности, которая является необходимым условием успеха любой системы производства?
2. До какой степени простирается органическая неспособность системы частного предпринимательства, по крайней мере в ее нынешней форме, принять серьезные меры для того, чтобы «выплатить природе долг», накопившийся в результате кризиса окружающей среды, — долг, который должен быть выплачен как можно скорее, если мы хотим избежать экологической катастрофы?
Попытаемся ответить на эти вопросы.
Начать имеет смысл с основного понятия системы частного предпринимательства, которое, согласно классической экономике, является одной из главных движущих сил системы, — с частной прибыли. Какая связь существует между загрязняющими выбросами и прибылью в экономической системе частного предпринимательства такой страны, как Соединенные Штаты? Давайте вспомним предыдущие главы, где говорилось, что в Соединенных Штатах интенсивное загрязнение окружающей среды тесно связано с технологическим преобразованием системы производства после второй мировой войны. Многие наши проблемы, связанные с загрязнением, восходят к целому ряду коренных технологических изменений в промышленности и сельском хозяйстве после 1946 года. Многие новые, быстро развивающиеся производственные процессы загрязняют среду значительно сильнее, чем те процессы, которые они заменили.
После второй мировой войны частный бизнес в Соединенных Штатах вкладывал свой капитал преимущественно в те новые, высоко продуктивные отрасли, которые тесно связаны с усилением загряз-
нения окружающей среды. Что предопределило это размещение капитала? Согласно Хейлбронеру:
Во всех случаях, когда инвестиции имеют целью замену старого капитала или приобретение нового, выбор области помещения капитала никогда не бывает продиктован какими-то личными вкусами владельцев фирмы. Причина всегда одна — прибыль.
Введение новой технологии совершенно очевидно сыграло главную роль в процветании послевоенного бизнеса. Экономическим фактором, связывающим прибыль с технологией, является продуктивность производства, которая обычно определяется как выход продукта на единицу затраты труда. После второй мировой войны продуктивность быстро росла, что объясняется, согласно Хейлбронеру, в основном введением новых технологических методов в данный период. В этом процессе прослеживаются следующие связи: новые послевоенные капиталовложения, естественно, направлялись в те отрасли, которые обещали, и действительно дали, увеличение прибыли; подавляющая часть этих средств пошла на внедрение новой технологии, которая является главным фактором роста продуктивности — главного источника прибыли.
Если именно эти связи были причиной технологических перемен, которые, как мы видели, сыграли такую важную роль в возникновении кризиса окружающей среды в Соединенных Штатах, то естественно полагать — и это подтверждают соответствующие статистические данные, — что производство, построенное на новых технологических процессах, более прибыльно, чем то, которое было построено на старых процессах, уступивших свое место новым. Иными словами, новые, более загрязняющие технологические процессы должны были обеспечить более высокую прибыль, чем старые, менее загрязняющие.
Имеющиеся данные подтверждают это предположение. Хороший пример — повсеместное замещение мыла синтетическими детергентами. Статистики правительства Соединенных Штатов составили сводку экономических данных о промышленности, выпускающей мыло и детергенты. В 1947 году, когда промышленность практически еще не производила детергентов, прибыль составляла 31 процент. В 1967 году, когда 30 процентов продукции составляло мыло, а 70— детергенты, прибыль достигла 47 процентов. По данным за истекший период можно подсчитать, что прибыль только от производства детергентов составила около 54 процентов, то есть почти вдвое больше, чем от производства мыла. Существенно, что значительно возросла продуктивность производства: затрата труда на выход продукции понизилась на 25 процентов. Очевидно, если прибыль является ведущим мотивом, быстрое вытеснение мыла детергентами — и вытекающее отсюда загрязнение окружающей среды — имеет рациональное объяснение. Теперь становится ясно, почему, несмотря на то что мыло
не утратило свою ценность в качестве моющего средства, оно вытесняется с рынка детергентами. Если это и невыгодно обществу, это выгодно предпринимателю.
Промышленность синтетической химии — другой пример, иллюстрирующий причины прибыльности технологических нововведений. Это хорошо документировано в очень содержательной работе по экономике этой отрасли, опубликованной Ассоциацией химической промышленности. В химической промышленности, и особенно в сфере производства синтетических органических веществ, в период с 1946 по 1966 год наблюдался необычайно быстрый рост прибылей. Если средний прирост прибыли по всем видам промышленного производства составил за это время 13,1 процента, то по химической промышленности он составил 14,7 процента. В труде Ассоциации содержится объяснение такого необычайно высокого прироста прибыли. В основном это явилось следствием внедрения в производство новых материалов, в особенности синтетических. Через четыре-пять лет после того, как новый, новаторский химический продукт выходит на рынок, прибыль уже значительно превышает среднюю (фирмы, которые внедрили у себя нововведения, получают примерно вдвое более высокую прибыль, чем фирмы, работающие на старой основе). В основном это связано с тем, что фирма, разработавшая материал, получает монополию на его производство, что позволяет ей удерживать высокую продажную цену. Через четыре-пять лет конкуренты разрабатывают свои собственные методы производства; когда новые материалы выходят на рынок, предложение растет, конкуренция усиливается, цены падают и прибыль уменьшается. К этому времени крупная передовая фирма, благодаря широким исследованиям и разработкам, готова запустить в производство новое синтетическое вещество, что повлечет за собой новый рост прибыли. И так далее. Как говорится в докладе Ассоциации: «Для того чтобы поддерживать прибыли на уровне выше среднего, необходимо постоянно открывать новые продукты и методы, которые могут принести высокую прибыль, в то время как продукты, выпускавшиеся до этого, переходят в категорию химических продуктов, имеющих более низкую товарную стоимость». Неудивительно поэтому, что для промышленности синтетической химия характерны чрезвычайно большие капиталовложения в исследовательские и технические разработки (в 1967 году они достигли 3,7 процента от прибыли, по сравнению со средним уровнем 2,1 процента во всех остальных отраслях промышленности).
Таким образом, сверхвысокая прибыльность этой промышленности является прямым результатом изобретения и внедрения в производство, через короткие интервалы, новых, обычно отсутствующих в природе синтетических материалов, которые, попадая в окружающую среду, по причинам, описанным выше, часто загрязняют ее. Для экологов это поистине кошмарная ситуация, потому что за четыре-пять лет, в течение которых новые синтетические вещества,
такие как детергенты или пестициды, в огромных количествах появляются на рынке — и, следовательно, в окружающей среде, — просто невозможно изучить их экологические эффекты. К тому времени, когда эти эффекты неизбежно становятся известными, ущерб уже нанесен, а инерция производства, связанная с крупными капиталовложениями в новую продуктивную технологию, практически отрезает пути к отступлению. Существующая система извлечения прибыли в этой промышленности — вот четкая причина ее интенсивного, губительного воздействия на окружающую среду.
Примечательно то, что начиная с 1966 года прибыли химической промышленности стали резко падать. Ее представители сами указывают, что основной причиной этого падения являются проблемы окружающей среды. Например, в своих последних выступлениях в конгрессе представители промышленности отмечали, что ряд химических компаний сочли производство пестицидов невыгодным из-за необходимости приспосабливаться к новым требованиям окружающей среды. В силу этих требований стоимость разработки новых пестицидов и исследования их воздействия на окружающую среду резко возросла. В то же время число официально запрещенных пестицидов или тех, производство которых временно приостановлено, увеличилось с 25 в 1967 году до 123 в 1970-м. В результате целый ряд компаний отказался от производства пестицидов, хотя общая их: продукция продолжает расти. Одна компания сообщила, что прекратила производство пестицидов, «потому что капиталовложения в другие отрасли оказались более выгодными».
Другим показательным примером влияния вопросов окружающей среды на прибыльность новых химикалиев является история НТК, считавшейся незагрязняющим заменителем фосфатов в детергентах. Под давлением общественности, которой стало известно, что фосфаты детергентов загрязняют водную среду, промышленность разработала НТК в качестве заменителя. Две крупные фирмы решили построить заводы для производства НТК — каждый стоимостью около 100 миллионов долларов. Когда заводы уже были частично построены, Служба здравоохранения Соединенных Штатов выступила против применения НТК, так как эксперименты с подопытными животными показали, что это вещество вызывает врожденные дефекты. Строительство новых заводов было прекращено, и фирмы потерпели значительные убытки. В результате подобных осложнений ассигнования на исследования и разработки в химической промышленности в последнее время уменьшились — процесс, который может привести к еще более серьезному падению прибыльности этой отрасли.
Азотные удобрения служат другим показательным примером связи между загрязнением и прибылью. В условиях типичной для Зернового пояса США фермы урожайность, которая на 18—20 центнеров с гектара ниже средней, может оказаться нерентабельной для
фермера. Сегодня, как было показано выше (глава 4), рентабельность зернового хозяйства достигается интенсивным применением азотных удобрений. При этих условиях подкормка растений достигает насыщающего уровня, поэтому значительная часть удобрений смывается с почвы и загрязняет поверхностные воды. Другими словами, в современных условиях дело обстоит так, что фермер должен использовать удобрения в таких количествах, которые приводят к загрязнению поверхностных вод, если он хочет получить прибыль. Пожалуй, лучше всего эта трагическая связь между экономическим выживанием и загрязнением окружающей среды выражена в словах одного вдумчивого фермера, который недавно выступил перед Советом контроля над загрязнениями штата Иллинойс:
Затраты на удобрения в начале и в конце года — это лучшее капиталовложение, которое может сделать фермер. Это одно из средств нашего производства, без которого свелись бы к нулю все его возможности, включая технику и другое фермерское оборудование. Удобрения обходятся лично мне в 20 долларов на акр земли, но за каждый истраченный доллар я получаю три. Я сомневаюсь, что смогу чего-то добиться, если буду лишен тех удобрений и химикатов, которыми сейчас пользуюсь. Если правительство считает, что эти наши средства производства представляют угрозу для общества, я надеюсь, что исследуются и разбатываются какие-то равноценные заменители.
Нациольная статистика подтверждает мнение фермера об экономическом значении удобрений и пестицидов. Эта статистика показывает, что, в то время как на один доллар, затраченный на такие химикаты, приходится три-четыре доллара прибыли, другие затраты — например, на рабочую силу или технику — окупаются в гораздо меньшей степени.
Очевидно, что высокая прибыльность связана с практикой, которая особенно неблагоприятно отражается на окружающей среде, в что, если эту практику ограничить, прибыль уменьшится.
В этом смысле показательна также автомобильная промышленность, где замена малолитражных, маломощных автомобилей на большие и мощные явилась главной причиной загрязнения окружающей среды. И хотя мы не имеем специальных данных в Зависимости между прибыльностью и главными конструктивными параметрами, такими как мощность в лошадиных силах, мы можем сделать некоторые очевидные умозаключения. Согласно статье, опубликованной в журнале «Фортуна»
С уменьшением размеров и продажной цены автомобилей прибыль имеет тенденцию к еще более быстрому падению. Стандартный американский «седан» стоимостью 3000 долларов давал, например, что-то около 250—300 долларов прибыли. Но когда цена упада, на треть, то есть до 2000 долларов, прибыль уменьшилась вдвое.При цене ниже 2000 долларов она падает еще быстрее.
Очевидно, автомобиль со сниженным воздействием на окружающую среду, который был бы по необходимости относительно маломощным, с двигателем с невысокой степенью сжатия и имел бы небольшой общий вес, продавался бы по сравнительно низкой цене. Следовательно, он приносил бы относительно продажной цены меньшую прибыль, чем стандартный тяжелый, мощный автомобиль с высоким уровнем загрязнений. Это же подтверждается недавним замечанием Генри Форда II о том, что «миниавтомобиль приносит миниприбыль».
Вспомним из главы 8, что в ряду крупных технологических замен, усиливших воздействие на окружающую среду, видное место занимает замена стали на алюминий, лесоматериалов — на цемент и пластмассы. В строительстве и других областях сталь и лесоматериалы все больше заменяются алюминием, цементом в виде бетона с пластмассой. В 1969 году прибыль (в процентах от общей продажной стоимости) от производства стали (с кислородным дутьем) и от производства лесоматериалов составляла соответственно 12,5 и 15,4 процента. Материалы же, которые заменили сталь и лесоматериалы, обеспечили значительно более высокие прибыли: алюминий — 25,7 процента, цемент — 37,4, пластмассы и резина — 21,4 процента. И опять вытеснение технологических процессов с относительно слабым воздействием на среду технологическими процессами, оказывающими на нее более интенсивное воздействие, сопровождалось значительным ростом прибыльности.
То же самое относится и к вытеснению железнодорожных товарных перевозок (оказывающих сравнительно небольшое воздействие па окружающую среду) автомобильным: грузоперевозками (интенсивное воздействие на среду). В этом случае экономические данные не совсем четкие, потому что железные дороги требуют больших капиталовложений, чем грузовые автомобили (автотрассы поддерживаются правительственными субсидиями). Тем не менее ясно, что автомобильные перевозки дают значительно более высокую прибыль, чем железнодорожные; чистый доход держателей акций железных дорог составляет 2,61 процента от чистого дохода их владельцев, а в случае автомобильных перевозок это отношение составляет 8,84 процента (на 1969 год).
Из приведенных выше примеров, иллюстрирующих рост прибыльности с переходом от старых технологических процессов к новым, сильнее загрязняющим среду, видно, что не все новые технологии подчиняются этому правилу. Например, замена локомотивов, работающих на угольном топливе, дизельными двигателями уменьшила неблагоприятное воздействие железных дорог па окружающую среду в период между 1946 и 1950 годами, потому что дизельные двигатели сжигают значительно меньше горючего в расчете на 1 тоннокилометр перевозки. К сожалению, это улучшение было сведено на нет, когда железнодорожные перевозки стали вытесняться
автомобильными, а железнодорожный транспорт так и не смог улучшить свои экономические показатели. Очевидно также, что некоторые в полном смысле слова новые технологии, которые не заменили какие-либо старые средства, — например, телевидение и другая бытовая электроника — могут давать высокую прибыль без интенсивного воздействия на окружающую среду. Приведенные выше примеры не означают, что увеличение прибыльности производства неизбежно приводит к усилению неблагоприятного воздействия на среду, они показывают лишь то, что многие новые технологии, которые особенно сильно загрязняют среду, оказались более прибыльными, чем технологии, которые они заменили.
Было бы также неправильно считать, что предприниматели сознательно идут на это. Действительно, многое говорит о том, что промышленники обычно не отдают отчет в потенциальном воздействии продукции на окружающую среду до тех пор, пока это воздействие не приводит, вследствие превышения пределов биологической приспособляемости, к экологической катастрофе или к заболеваниям людей. Тем не менее, несмотря на эти оговорки, примеры взаимосвязанности фактора загрязнения среды и прибыльности производства в рамках экономической системы частного предпринимательства заслуживают серьезного внимания, потому что они затрагивают наиболее важные стороны экономической системы крупнейшей капиталистической державы.
В ответ на приведенные здесь доказательства можно сказать, что подобная взаимосвязь между фактором загрязнения и прибыльностью производства неразумна, потому что загрязнение ухудшает качество окружающей среды, от которого зависит будущее даже самого хищного капиталистического предпринимательства. В общем, это довольно сильный аргумент, ибо совершенно очевидно, что промышленное загрязнение ведет к растрате того «биологического капитала», который предоставляет экосистема и от которого зависит производство. Хороший пример этому — потенциальное воздействие ртутного загрязнения от хлорных заводов на эффективность их собственной работы. На каждую тонну хлора, выпускаемого таким заводом, требуется около 60 тонн воды, которая должна удовлетворять жестким стандартам чистоты. Эта вода забирается из близлежащих рек или озер, где чистота воды достигается благодаря экологическим циклам, управляемым жизнедеятельностью различных микроорганизмов. Так как ртутные соединения оказывают сильное токсичное воздействие на большинство живых организмов, сброс ртути хлорными заводами может рассматриваться как серьезная угроза источникам чистой воды, на которых базируются эти предприятия. Тем не менее, это факт, что и в данном, и в других случаях промышленность — до тех пор, пока не подействуют силы извне, — продолжает идти этим неразумным, саморазрушительным курсом загрязнения окружающей среды, от которой она зависит.
Недавно статистик Дэниэл Файф сделал интересное наблюдение, которое помогает объяснить эту парадоксальную взаимосвязь между прибыльностью бизнеса и его тенденцией подрывать свою собственную базу, которую представляет окружающая среда. Он приводит в качестве примера китобойный промысел, который изживал сам себя, истребляя китов столь быстро, что теперь они уже близки к исчезновению. Файф относит этот вид бизнеса к «безответственному», считая «ответственным» такой промысел, темпы которого позволяли бы китам воспроизводить размеры популяции. Он отмечает, что несмотря даже на то, что безответственный бизнес неизбежно уничтожает сам себя, он может быть прибыльным — по крайней мере для предпринимателя, если не для общества в целом, — тогда, когда сверхприбыль, которую он извлекает из безответственной деятельности, достаточно велика, чтобы окупить капиталовложения где-то в другом месте, что перевешивает последствия окончательного упадка отрасли (в данном случае — китобойного промысла). Перефразируя Файфа, «безответственный» предприниматель находит выгодным убить гуся, несущего золотые яйца, поскольку гусь живет достаточно долго, чтобы принести ему такое количество яиц, которого хватит на покупку нового гуся. Экологическая безответственность может окупаться — для предпринимателя, но не для общества В целом. Главным связующим звеном между загрязнением и прибылью является современная технология, которая одновременно служит главным источником увеличения продуктивности — и, следовательно, прибыли — и пагубного воздействия на окружающую среду. Движимые неугасимым стремлением получить максимальную прибыль, современные предприниматели вводят те технологические новшества, которые позволяют удовлетворить эту их потребность, не подозревая обычно о том, что эти новшества часто служат также орудием разрушения окружающей среды. Это и неудивительно, потому что, как было показано выше (глава 9), современная технология представляет собой инструмент для достижения какой-то одной цели. А эта цель, к сожалению, слишком часто определяется желанием повысить продуктивность и, следовательно, прибыль.
Очевидно, нам следовало бы знать много больше о взаимосвязи загрязнения среды и прибыльности в системе частного предпринимательства. А пока можно изложить некоторые мысли о значении функциональной связи между загрязнением среды и прибылями, по крайней мере в том виде, в каком ее представляет нынешняя информация.
Из рассмотренного выше возникает общее положение о том, что загрязнение окружающей среды связано с экономикой системы частного предпринимательства двумя путями. Первый состоит в том, что загрязнений среды усиливается в результате замены старых методов производства экологически ошибочными, но более прибыльными ме
тодами. В этом случае загрязнение — это непроизвольное следствие естественного хода развития экономической системы, вводящей новые, более продуктивные методы производства. Второй путь — это разрушение окружающей среды, обусловленное в основном не отдельными предпринимателями, но обществом в целом, в виде «привходящих факторов». Деловое предпринимательство, загрязняющее среду, следовательно, субсидируется обществом, и в этом смысле оно хотя и свободное, но не целиком частное. Чтобы повернуть вспять вырождение окружающей среды, необходимо изменить эти зависимости. Для начала надо включить в них стоимость окружающей среды путем внесения необходимых изменений в процессы производства. Для системы частного предпринимательства это означает, по необходимости, что эта стоимость, когда на будет окончательно определена, должна быть введена в систему через деятельность каждого отдельного предпринимателя. Разумеется, эти изменения более серьезно коснутся новых технологических процессов, которые сильнее загрязняют среду, чем старых процессов, с относительно незначительным воздействием на среду, которые они заменили. Следовательно, дополнительные затраты коснутся промышленников, выпускающих детергенты, в большей степени, чем тех, кто производит мыло, автомобильных перевозок больше, чем железнодорожных.
В настоящее время новые отрасли производства, в сильной степени загрязняющие среду, обусловливают общий рост продуктивности экономической системы в большей степени, нежели старые, о чем свидетельствуют их более высокие прибыли и темпы развития. Однако, если внести в эти высокопродуктивные отрасли изменения,
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |