Новый тоталитаризм стремится контролировать каждую личность в отдельности. Современные технологии позволяют это делать. Интернет является одним из таких инструментов. В маркетинге давно уже отказались от схем, рассчитанных на массового потребителя. На Западе его просто нет. Потребительский рынок дробится на все более мелкие сегменты, Доходя до отдельного индивида. Развитие информационных технологий позволяет отслеживать поведение покупателей, составлять их «портрет». Эта информация является также предметом купли-продажи.
Со своей стороны, государство опутывает индивида всевозможными контролирующими устройствами. Западная демократия настолько транспарентна, что скрыться от всевидящего ока государства просто невозможно. Не случайно на Западе так популярны шоу типа «Большой брат». Дело не только в желании подглядывать за другими. Стеклянный дом — это модель западного общества. Такого рода передачи позволяют снять стресс у людей. Ведь западный обыватель чувствует себя более защищенным от подглядываний, чем участники шоу. Значит, все не так плохо.
Россия в этом смысле оазис приватности. Традиционные ограничители сломаны. У государства пока недостаточно ресурсов, чтобы «подглядывать» за всеми гражданами. Поэтому делается это выборочно. В принципе большинство такое положение дел устраивает. Возможно, поэтому сегодня мало кто хочет коренных перемен. Удивительным образом государству и обществу удалось достичь некоего status quo. Однако в таком состоянии страна обречена на отставание. Запад ушел слишком в большой отрыв. Динамично развивается Китай. Русский медведь не имеет возможности впасть в спячку, поскольку его поджимают и с Запада, и с Востока. Поэтому такое положение дел продлится недолго. Видимо, наступление государства на общество продолжится более форсированными темпами. Иначе не догнать.
1 Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994. С. 130.
2 Соловей Т. Русские мифы в современном контексте. www.tomin.ru. С. 4, 5.
3 Амирэджиби Ч. Дата Туташхиа. Тбилиси, 1982. С. 73.
4 Амирэджиби Ч. Дата Туташхиа. Тбилиси, 1982. С. 74.
5 Соловей Т. Русские мифы в современном контексте. www.tomin.ru. С. 9, 10.
6 Кара-Мурза С. Советская цивилизация. М., 2001. Кн. 2. С. 205.
Мифология будущего: образы ада и рая
Разрушение мифологии прошлого привело к тому, что сегодня многие россияне, выражаясь словами Мирча Элиаде, испытывают «ужас перед историей». Этот «ужас» лишает людей опоры в настоящем и рождает пессимистические картины будущего. Например, по данным социологов, «апокалиптическая позиция вообще распространена среди современных русских. Катастрофического взгляда на будущее в целом придерживается 34,9% респондентов против 30,6 %, верящих в прогресс, и 27,3%, полагающих, что человечество будет жить так же, как и раньше. Апокалиптические настроения питаются остро переживаемым кризисом бытия, который «ставит под сомнение как реальность Мира, так и присутствие человека в Мире»1. Социальные катаклизмы, выпавшие на долю наших сограждан, не освящены для них метаисторическим смыслом; они не верят в возможность высшего искупления своих страданий и не надеются на посмертную компенсацию. Отсюда закономерно возникает ощущение отсутствия социальной и исторической перспективы»2.
Образ будущего является непременным атрибутом политического мифа. Миф о «золотом веке» проявляется в различных формах: «коммунизм», «общество благоденствия», «конец истории» и т.д. В основе этого мифа — ожидание награды за лишения в настоящем и прошлом.
ТОННЕЛЬ НАДЕЖДЫ
Механизм работы мифологии будущего в сатирической форме очень наглядно показан в романе Ч. Амирэджиби «Дата Туташхиа». Роман состоит из новелл-притч. Герой одной из них — помещик по имени Сетура. На территории его усадьбы рабочие добывали какую-то ценную землю. Работали они в поте лица почти даром. Сетура так объяснял Дате Туташхиа свою систему управления производством: «Человеку надо надеяться. Надежду следует выдумать. Когда у народа есть надежда, он ничего лишнего себе не позволит. Для своих людей надежду я выдумал сам»3. Сетурова надежда представляла собой глухонемого карлика, сидящего в колодце. Возле колодца стоял столб с колоколом, к языку которого была привязана веревка. Карлик, сидящий в колодце, держал конец этой веревки. Люди, копающие в пещере, надеялись, что тоннель выведет их к колодцу. И тогда карлик ударит в колокол. Все ждали этого удара, как манну небесную.
Парадокс ситуации заключался в том, что тоннель рыли в противоположную от колодца сторону. Следовательно, если рассуждать логически, тоннель никогда к колодцу не выйдет. Но Сетура смотрел на дело иначе: «Додуматься до этого нетрудно. Вот они и соображают: раз до этого так легко своим умом дойти, значит, все не так, как им кажется. Не стал бы Сетура, думают они, на такой простенький обман идти. Выйдет тоннель в колодец. Непременно»4.
Эта притча — модель коммунистической мифологии. Людям обещали коммунистический рай, но «рыть тоннель» заставляли в противоположном направлении. И в этом был весь расчет. Тоннель никогда не выйдет к колодцу. Но пока люди верят, что это когда-нибудь произойдет, они будут копать.
Однако коммунисты сами подорвали веру в «золотой век». Сначала Хрущев пообещал построить коммунизм через двадцать лет (лозунг: «Наше поколение будет жить при коммунизме»). Обещание не сбылось, но потребность уже была сформирована. Поэтому ее удовлетворил либеральный миф. «Либеральный «рай» находился рядом, и, чтобы оказаться в нем здесь и сейчас, надо было, казалось, лишь разрушить «железный занавес» и позаимствовать западные формы жизни. Такому облегченному пониманию западного идеала в немалой степени способствовало «обмирщение» русского мифа о Правде. Утерявшая революционное начало коммунистическая идеология свела его с неба на землю, пообещав советским гражданам скорую материальную реализацию небесного блаженства. У конкурировавших мифологических систем: советской, питавшейся архаичной русской традицией, и более «молодой» либеральной — появилась почва для реального сравнения в виде объемов и качества потребления, которые неизбежны были не в пользу коммунизма. При этом изолированное советское общество не обладало иммунитетом к внешним влияниям, не выработало механизмов и институтов саморегуляции»5.
Наиболее разрушительным для Советского Союза был миф о том, что коммунизм, т.е. «рай», существует для партийной элиты, а народ держат в черном теле. В советских анекдотах эти представления отражены очень четко. Официальная пропаганда была не в состоянии дать ответ на вопрос: почему у нас ракеты летают в космос, а колбасы в магазинах нет? Ответ нашла контрэлита: виновата номенклатура, которая сама ест колбасу по спецпайкам, а народ держит впроголодь. Миф о Правде был разбужен и дал толчок мощному протесту. Тлевшая годами ненависть к партийной элите вышла на поверхность после того, как Ельцин выступил со своим знаменитым докладом на пленуме ЦК КПСС. Борьба с привилегиями стала тем троянским конем, на котором он въехал во власть. Инфляция надежды, инфляция мифа кончилась революцией.
Но и сам Ельцин пал жертвой мифологии. Именно по чувству социальной справедливости он нанес удар своими реформами. Ельцин уничтожил миф о Правде, который привел его к власти. Этого ему не могли простить. Поэтому идол был низвержен с постамента.
Традиция идолопоклонства имеет языческое происхождение. Большевики возродили ее и создали в стране целую индустрию поклонения идолам. «Была сотворена масса небольших и дешевых кумиров, которые заслонили основные идеалы. Но отношение к идолам совершенно особое — не такое, как к великим идеалам. Как только дело не идет на лад, старого идола сначала наказывают — его бьют, на него плюют и т.д. А потом выбрасывают и делают нового. Разумеется, и новый надолго не тянет, что мы и видим в хаосе свержения и сотворения кумиров, — но этот процесс разрушителен для общества и отдельного человека»6.
Режим слабел, терял свою энергетику, мельчали и идолы. В годы «застоя» коммунистическая идеология выродилась в пародию на самое себя. Потребность в идолах была, но идолов уже не было. Идеологическая машина не производила их. Дефицит идолов был восполнен во время «перестройки». Тогда в полной мере проявилась мифологичность мышления советского человека, его несамостоятельность, беззащитность перед психологическим воздействием более мощных мифов, чем позднесоветские.
После несбывшихся обещаний о коммунизме и капиталистическом «рае» люди ищут некие заменители этих мифов. Очередной «вывих» в массовом сознании — поиск «отца нации». Этим частично объясняют высокий рейтинг президента. С ним связывают надежды на будущее страны и свое собственное. От него ждут обещания нового «рая». Но Путин по своему темпераменту не является харизматическим лидером. Поэтому он не может выдвинуть свою мифологию будущего.
В результате Россия как бы повисла в неопределенном настоящем. Прошлое ужасно, будущее — неопределенно. В таком состоянии общество довольно податливо для политических манипуляций. Снижается порог критичности, повышается восприимчивость к СМИ. Людьми в таком состоянии легче манипулировать, но невозможно управлять. Страна лишается ресурсов для развития, для рывка вперед. Без мифов невозможно мобилизовать нацию. Без мифов нет того, что Гумилев называл «пассионарностыо». Какая сила может взять на себя груз пассионарности? Это всегда меньшинство, но пока непонятно, откуда оно будет черпать свои ресурсы для броска вперед.
В современном постиндустриальном обществе традиционная модель мобилизации нации себя изживает. Поэтому для России возврат к советской модели будет шагом назад. Если диктаторы XX века делали ставку на то, чтобы всех вогнать в прокрустово ложе той или иной идеологии, «стричь под одну гребенку», то тоталитаризм XXI века держится на противоположных принципах. Современной капиталистической экономике требуется полная отдача от работника. Погоду делают не коллективы, не массы рабочих, а специалисты, профессионалы. Разнообразие не преследуется, а поощряется. Главным товаром являются новинки. Причем это касается всех сфер человеческой деятельности, в том числе и политической. Мы живем в эпоху инноваций, торжества разнообразия. Экономики стран, где думают одинаково, где нет выбора, чахнут на глазах. Поэтому традиционная модель сплочения нации вокруг всезнающего вождя уже принадлежит прошлому. Развитые нации прошли этот этап, и Россия принадлежит к их числу. Деятели типа Ким Чен Ира вызывают у нас снисходительную улыбку. Это свидетельство взросления народа.
В XX веке русский народ проделал большой исторический путь. Можно сколько угодно переписывать историю, но нельзя отменить память, социальный опыт народа. Нельзя отменить перемены, произошедшие в психологии людей, в их восприятии окружающего мира. Нельзя отменить те мифы, которые сформировались за этот период. Поэтому возврат к отработанным политическим схемам вряд ли состоится. Если что и захватит русский народ, так это политическая новинка. Не затасканные советские и монархические мифы, а совершенно новый взгляд на вещи.
Новый тоталитаризм стремится контролировать каждую личность в отдельности. Современные технологии позволяют это делать. Интернет является одним из таких инструментов. В маркетинге давно уже отказались от схем, рассчитанных на массового потребителя. На Западе его просто нет. Потребительский рынок дробится на все более мелкие сегменты, Доходя до отдельного индивида. Развитие информационных технологий позволяет отслеживать поведение покупателей, составлять их «портрет». Эта информация является также предметом купли-продажи.
Со своей стороны, государство опутывает индивида всевозможными контролирующими устройствами. Западная демократия настолько транспарентна, что скрыться от всевидящего ока государства просто невозможно. Не случайно на Западе так популярны шоу типа «Большой брат». Дело не только в желании подглядывать за другими. Стеклянный дом — это модель западного общества. Такого рода передачи позволяют снять стресс у людей. Ведь западный обыватель чувствует себя более защищенным от подглядываний, чем участники шоу. Значит, все не так плохо.
Россия в этом смысле оазис приватности. Традиционные ограничители сломаны. У государства пока недостаточно ресурсов, чтобы «подглядывать» за всеми гражданами. Поэтому делается это выборочно. В принципе большинство такое положение дел устраивает. Возможно, поэтому сегодня мало кто хочет коренных перемен. Удивительным образом государству и обществу удалось достичь некоего status quo. Однако в таком состоянии страна обречена на отставание. Запад ушел слишком в большой отрыв. Динамично развивается Китай. Русский медведь не имеет возможности впасть в спячку, поскольку его поджимают и с Запада, и с Востока. Поэтому такое положение дел продлится недолго. Видимо, наступление государства на общество продолжится более форсированными темпами. Иначе не догнать.
1 Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994. С. 130.
2 Соловей Т. Русские мифы в современном контексте. www.tomin.ru. С. 4, 5.
3 Амирэджиби Ч. Дата Туташхиа. Тбилиси, 1982. С. 73.
4 Амирэджиби Ч. Дата Туташхиа. Тбилиси, 1982. С. 74.
5 Соловей Т. Русские мифы в современном контексте. www.tomin.ru. С. 9, 10.
6 Кара-Мурза С. Советская цивилизация. М., 2001. Кн. 2. С. 205.
Мифология настоящего
Поскольку общенациональной мифологии прошлого и будущего в России сегодня нет, то и мифология настоящего тоже как таковая отсутствует. Различные политические силы ведут борьбу за свою интерпретацию действительности.
В настоящем правят бал СМИ. Они фиксируют внимание только на том, что происходит в момент трансляции. Прошлое и будущее также возможны только в настоящем, транслируемом СМИ. Идет ковровая бомбардировка сознания. Человек возможен только сейчас, в данный момент. Память не успевает обрабатывать потоки информации. Картинка сменяет картинку, информация информацию и т.д.
Таблица 6. Что, по Вашему мнению, прежде всего, должно быть в стране, чтобы она считалась великой? (Выберите 2—3 ответа.)
XII
XII
X
I
Высокий уровень благосостояния граждан
Высокоразвитая промышленность
Ядерное оружие
Соблюдение прав и свобод человека
Богатые природные ресурсы
Великое культурное наследие
Другое
Затруднились ответить
В результате образуются разрывы между прошлым, настоящим и будущим. Картина мира утрачивает цельность. По этой причине массовое сознание россиян представляет сегодня мешанину несовместимых убеждений, осколки различных мифов выкладываются в причудливую мозаику. Для примера рассмотрим результаты экспресс-опроса ВЦИОМ от 25—28 января 2002 года.
По мнению россиян, для того чтобы страна считалась «великой», необходимо прежде всего обеспечить высокий уровень благосостояния граждан и обладать высокоразвитой промышленностью. По сравнению с данными 2000 года постепенно уменьшается число тех, кто считает, что в основу «великой державы» должно быть положено соблюдение прав и свобод человека. На 10% уменьшилось число тех, кто до сих пор был убежден, что культурное наследие — необходимое условие того, чтобы страна считалась «великой».
Таким образом, по приведенным критериям «величия» (благосостояние и промышленность) Россия не может считаться «великой державой». Такие традиционные показатели, как «ядерное оружие», «культура» и «природные богатства», отошли на второй план. Но миф о том, что Россия — «великая держава», остался, о чем свидетельствует приводимый ниже график. Даже сдвиг в ценностях не смог его поколебать.
Рис. 3. Какие страны из следующего списка Вы назвали бы великими?
Массовое сознание довольно точно фиксирует реальное положение вещей. Но отказаться от мифа о «великой державе» россияне также не в состоянии. Признавать Россию слабой и второстепенной страной общественное мнение отказывается. Оно требует нового позитивного мифа, который позволил бы привести в соответствие существующие противоречия. Но такого мифа пока нет. Поэтому срабатывают защитные механизмы коллективной психики — старый миф пока уживается с новой «картиной мира».
Однако миф нуждается в постоянной энергетической подпитке. Политическое руководство страны периодически подбрасывает «дрова в топку», делая жесткие заявления по вопросам международной политики, играя военными мускулами, пропагандируя укрепление государства и т.д. Но ПР может лишь на какое-то время затушевать существующие проблемы. Он не в состоянии их решить. Поэтому новые политические мифы будут пробивать себе путь независимо от того, хочет этого Кремль или нет.
Как уже говорилось выше, мифология страны складывается из мифологий прошлого, будущего, настоящего и мифов о народе. Рассмотрим мифы о России в привязке к различным ориентирам.
Наиболее распространенной является «привязка» к Западу. Здесь возникает несколько конструкций: в России жизнь уже как на Западе, Россия нормальная страна; Россия еще далека от западного идеала; в России лучше, чем на Западе, и менять здесь ничего не надо. Демократическая революция завершена.
Первую конструкцию эксплуатирует СПС. Под лозунгом «Нормальные люди в нормальной стране» под эгидой этой партии и журнала «Искусство кино» был даже проведен конкурс киносценариев. Цель конкурса — позитивные, жизнеутверждающие киносюжеты.
Слабость этой мифологической конструкции заключается в том, что будущее в ней слито с настоящим. Цель реформ достигнута. Мы добились того, к чему стремились. Куда двигаться дальше? Ответа нет.
Вторая точка зрения распространена среди либералов. Их лозунгом можно считать название статьи Клямкина и Кутковец «Нормальные люди в ненормальной стране». Идеологическим рупором этой мифологии были СМИ «Медиа-моста».
В этой конструкции задается образ будущего — западная демократия. Все происходящее в России рассматривается в сравнении с ней. Сравнение, естественно, не в пользу России. Вывод — демократическая революция должна быть продолжена. Слабость этой конструкции в том, что западная демократия как цель уже малопривлекательна для широких слоев народа. По той простой причине, что понятие «демократия» сильно дискредитировано в стране и мало кто верит в достижимость «западного рая».
Наконец, третья точка зрения основана на убеждении, что в России ничего не меняется на протяжении веков. Все трансформации носят поверхностный характер, но не затрагивают глубины народного сознания. Поэтому в России ничего менять не надо, не нужны стране революции. Здесь и так лучше, чем на Западе: народ душевней, просторы шире, природа богаче и т.д. В России, конечно, много недостатков, но ее надо любить такой, какая она есть, и не пытаться ее изменить.
В данном мифе начисто отсутствует идея прогресса. Время как бы останавливается. Настоящее, прошлое и будущее не разделены, а пребывают в некоем единстве, сжаты в одну точку. Такого рода взгляды характерны для крестьянства, для людей, близких к природе. Но ими охвачены и другие слои населения. Не случайно одним из горячих сторонников этого мифа является потомственный интеллигент А. Кончаловский.
Другая распространенная «привязка» — СССР. Здесь также три конструкции: В России лучше, чем в СССР; в России хуже, чем в СССР; в России ничего не изменилось после развала СССР.
Сравнение с СССР дает еще больше простора для мифотворчества, чем сравнение с Западом. Мифо-творцы могут использовать самые различные основания для того, чтобы обосновать, лучше или хуже в России, чем в СССР.
Если верить А.Чубайсу, то лучше, поскольку благодаря реформам в России есть «нормальная работающая рыночная экономика».
Левые считают, что сейчас хуже, ссылаясь на социальные и экономические показатели. Так, С.Кара-Мурза разоблачает миф об изобилии товаров в России, сравнивая статистику потребления продуктов питания в СССР и в России1. Вообще вся пропаганда левых держится на мифе о том, что в России все хуже, чем в СССР.
Либеральная интеллигенция считает, что лучше, поскольку теперь есть свобода слова, самовыражения и т.д.
Наконец, консерваторы считают, что в стране ничего не изменилось, кроме названия.
В России существует давняя традиция сравнивать Действующего главу государства с предшественником. Поэтому следует рассмотреть и привязку к Ельцину. Здесь также три конструкции: при Ельцине было лучше; было хуже; все осталось как было.
Первой точки зрения придерживаются либералы, у которых Путин отнял демократический миф. Разборки с олигархической прессой тяжело переживались либеральной интеллигенцией. Миф о наступлении тоталитаризма является характерным для этой группы.
Тех, кто считает, что при Ельцине было хуже, — большинство. Главный критерий — стабильность. Даже несмотря на войну в Чечне, ситуация в стране в целом воспринимается как устойчивая. Связано это, прежде всего, с экономическим ростом и консолидацией власти в центре.
Консерваторы не видят большой разницы между Путиным и Ельциным. Режим не изменился, социальный уклад прежний, прорывов нет и быть не может и т.д.
Тот факт, что разные слои населения, различные политические силы имеют свою собственную мифологию страны, неудивителен. Однако в современной России отсутствует официальная мифология. Даже у Ельцина она была. Первый президент России так и не расстался с одеждами демократа. Путин же антимифологичен. Он разрушает старые мифы, но не предлагает новых.
В результате бытие нации утрачивает смысл. Ведь именно миф придает смысл бытию, существованию народа, пробуждает его творческую энергию. Можно, например, сегодня с иронией относиться к Стахановскому движению, но в те годы люди воспринимали его всерьез. Стаханов был пролетарским богатырем. Он выполнил за одну смену четырнадцать норм. Для былинного богатыря подвиг — это норма. И власть призывала всех подражать Стаханову. Архетип русского богатыря сработал. Действительно удалось вызвать «трудовой энтузиазм». Конечно, работали не только лозунги и призывы, но другие рычаги принуждения. Однако миф был создан и «раскручен» очень удачно. Работа шахтеров приобрела особый смысл, их профессия стала мифом.
Со временем эта технология утратила свою эффективность, поскольку, как и любая технология, она устарела. Нужно было придумывать новые способы поддержания «трудового энтузиазма», но застойная номенклатура была не способна на такие подвиги.
Сейчас главным стимулом для поднятия «трудового энтузиазма» являются деньги. Однако отношение к деньгам в России очень сложное. Историк А.Панченко в одном из телеинтервью отмечал, что в России традиционно относились к деньгам «как к дерьму». Причем это отношение характерно как для тех, у кого есть деньги, так и для тех, у кого их нет. Привычка «новых русских», многие из которых происходят из социальных низов, сорить деньгами проистекает как раз от подобного отношения к деньгам. Стереотипы православной культуры все еще очень сильны. Быть богатым нехорошо и даже преступно. Поэтому, чтобы быть богатым, надо совершать преступления. Такая извращенная логика лежит в основе действий «нового русского», человека, который пытается порвать со своими корнями ради лучшей жизни насильно, т.е. через преступление.
Ценности стабильных демократий — свой бизнес, свой дом, семья — с трудом пробивают себе дорогу. В основном это связано с тем, что средний класс формируется медленно. Правительство декларирует поддержку малого бизнеса, однако число малых предприятий не только не возросло за годы «стабильности», но даже упало. Политическая стабильность не получает социально-экономического выражения.
В начале реформ Ельцина все бросились делать деньги. Кто-то разбогател, кто-то разорился, у кого-то ничего не вышло, кого-то убили конкуренты и т.д. Сейчас призыв «Обогащайтесь!» уже работать не будет. Рынок насыщен. Открыть новое предприятие не просто. Заработать сразу много уже не получится. Между тем, при Ельцине работала мифология мгновенного обогащения. Поэтому, кстати, люди столь охотно вкладывали последние сбережения в финансовые «пирамиды». Теперь нужно трудиться в поте лица годами, чтобы достичь определенного уровня. Для этого нужно культивировать другие мифы, другие ценности. Но этого не делается.
В отсутствие новых созидательных мифов старые делают свою разрушительную работу. «Мертвые держат живых». В массовом сознании все еще присутствуют «остатки» советских мифов. Например, в некоторых слоях общества популярно представление о Путине как о «Сталине сегодня». Люди многое ему прощают, поскольку «понимают», что Путину нужно время для того, чтобы разделаться с «врагами народа».
Старые мифы довлеют не только над массовым сознанием. Ими охвачены и элиты. Это ведет к очень серьезным последствиям, поскольку именно элиты распоряжаются ресурсами страны, принимают политические и экономические решения, управляют обществом и т.д. Мифологизированность элит, искаженное восприятие действительности ведет к серьезным политическим просчетам, принятию ошибочных решений. Зазор между мифом и реальностью иногда достигает просто чудовищных размеров, что приводит к глубоким провалам в экономической, социальной, информационной политике, ставит под вопрос саму возможность осуществления реформ в России.
1 См.: Кара-Мурза С. Советская цивилизация. Кн. 2. М., 2001.
Крах "модельного подхода" в России
Оглядываясь назад на реформы Ельцина, мы видим, что в основе этих реформ были мифы, а не трезвый политический расчет. Реформы Ельцина проходили в рамках так называемого «модельного подхода». Это означает, что существует некая идеальная модель, по образцу которой должна была формироваться молодая российская демократия. Понятие «западная демократия» выступало в качестве такой идеальной модели, поскольку в природе ее не существует. Французская демократия отличается от американской, шведская от итальянской, немецкая от английской и т.д. Для населения России «западная модель» была пропагандистским мифом, заменившим собой миф о коммунизме. В отличие от коммунизма западное «общество изобилия» представлялось реальностью, следовательно, к этому может прийти и Россия. Такова была логика тех лет.
Что касается элит, то представления о «западной модели» у нее были не менее размытыми. Экономическая элита, представленная петербургской группой, брала за основу американскую концепцию либерализации экономики. Авторы российской Конституции скорее опирались на опыт французской республики. Поэтому говорить о какой-то единой модели, по которой проходили российские реформы, нельзя.
Тем не менее, нельзя отрицать наличия целого ряда требований, которые предъявлялись к России. В рамках «модельного подхода» особое внимание уделялось внедрению в России демократических политических институтов. Один из «архитекторов перестройки» Александр Яковлев признает: «Меня лично сильно подводила (и не один раз) склонность к романтическим, идеальным оценкам. Например, активно участвуя в российской Реформации, в движении страны к свободе, я был уверен, что альтернативные выборы и другие демократические процедуры выдвинут в законодательные и исполнительные органы людей достойных, честных, компетентных, нравственных. Исчезнет душная атмосфера страха, двуличия, лжи, единомыслия»1. Реальность оказалась далека от идеала.
Подобный идеализм имел место и за океаном. Администрация Клинтона исходила из того, что демократические институты будут способствовать становлению и укреплению демократических традиций в российском обществе, а либерализация экономики послужит базой для укрепления демократии. Но поскольку это становление проходило на фоне продолжающейся борьбы с коммунистической идеологией, то перед США встал выбор: либо наперекор общественным умонастроениям любой ценой поддерживать реформаторов, либо следовать классической доктрине демократии, т.е. опираться на мнение большинства и столкнуться с реставрацией коммунистического режима в России.
Страх перед коммунизмом оказался сильнее. Стратегический выбор был сделан в пользу Ельцина. Наиболее ярко это проявилось во время октябрьских событий 1993 года. США фактически поддержали расстрел парламента, как спасение демократии. В реальности же октябрьские события привели к созданию полуавторитарного режима Ельцина.
Последовательный критик политики Клинтона, нынешний советник президента США по национальной безопасности Кондолиза Раис пишет: «Ставка клинтоновской администрации на Ельцина и тех в его окружении, кого считали реформаторами, потерпела неудачу. Наша поддержка демократии и экономической реформы выродилась в поддержку Ельцина. Его планы стали нашими планами. США видели реформы там, где их не было, продолжая выделять России средства через МВФ, невзирая на отсутствие каких-либо реальных перемен. Проводившаяся сомнительными методами приватизация превозносилась как либерализация экономики; разграбление богатств страны влиятельными людьми либо не замечалось, либо замалчивалось. Российская реальность попросту не соответствовала тому представлению о ходе экономических реформ в этой стране, которое сложилось у администрации США»2.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |