Итак, угрозу стране может устранить только герой — президент Путин. Разумеется, он подвергается смертельному риску, но иначе и быть не может. Писатель Ольбик воплотил миф о Путине-защитнике в художественную реальность. В финальной сцене он реализовал и метафору Путина «мочить террористов в сортире». Президент оказывается один на один с боевиками: «В проеме появилась статная, тонкокостная фигура боевика номер три. Путин успел разглядеть в его опущенной руке автомат, в другой — рубчатый окорочок гранаты, которую он подносил ко рту, видимо, намереваясь зубами выдернуть предохранительное кольцо. И хотя у президента была еще целая вечность — пять-шесть секунд, он тем не менее не стал особенно медлить. Быстро отступая по коридору, он подправил ствол автомата и «вписал» большую часть магазина в живот Гараева... Когда президент переступил порог помещения, он понял, что попал в туалет. Он подошел и наклонился над Гараевым, чтобы убедиться, что, когда он будет уходить из подземелья, в спину ему не прозвучит автоматная очередь»5.
Герой действует в особом пространстве. Он не ищет легких путей. «Пространство нормы отличается от пространства, необходимого для героя. Герою нечего делать в троллейбусе, кроме показа контролеру прокомпостированного талончика. Герою требуется танк, пулемет, горячий конь, который может перенести его в иное пространство, где будет возможность проявить свои геройские качества»6.
Выйти из пространства нормы можно по-разному. В 1991 году Ельцин взобрался на танк и стал героем. В 1999 году Путин произнес фразу о своем намерении «мочить террористов в сортире». Никто не ждал от главы государства матерной лексики. Но люди ждали именно такой реакции на теракты. Путин вышел из пространства нормы и стал «героем-защитником».
Правда, далеко не всегда герою нужен танк. Бывает и так, что обыденные поступки способствуют героизации лидера. Например. Ельцин, будучи первым секретарем МГК КПСС, ездил в троллейбусе, что способствовало росту его популярности. Когда люди, занимающие высокие посты в государстве, спускаются до уровня «простого народа», то это воспринимается как нечто исключительное.
В этой связи примечателен следующий пример из жизни наших олигархов: «Фридман поспорил с Авеном, что сможет проехать в метро одну остановку без охраны. Проехал. А потом долго рассказывал всем, как он ездил в метро и как на него смотрели, явно узнавая, окружающие пассажиры»7. «Героизм» М.Фридмана в том, что он вышел из «пространства нормы» олигарха. Для олигархов лимузин, машины сопровождения, вооруженная охрана — обыденные вещи. А поездка в метро — выход за пределы нормы. Но Фридман сыграл в «принца и нищего» лишь для того, чтобы выиграть пари. Ельцин же проторил себе таким образом путь к власти. Так что даже трамвай или метро могут стать ареной «героических» поступков. Важен сам по себе факт выхода за пределы принятых в обществе представлений. На афише одного из американских блокбастеров красовался слоган: «Историю делают те, кто нарушают правила». О технологии создания героев точнее не скажешь.
Герою благоволят сверхъестественные силы. Антей прикасался к матери своей земле и оставался непобедимым, от земли черпали свою силу и русские богатыри. Героям везло и на различные приспособления: меч Экскалибур, шапка-невидимка, нить Ариадны и т.п.
Но как бы ни были благосклонны к герою высшие силы, в решающей схватке он полагается только на себя. У героя всегда есть особое качество, которое выделяет его среди остальных. Одиссей выпутывался из передряг благодаря своему уму и хитрости (хитроумный Одиссей), Геракл обладал необыкновенной физической силой, Ахиллес — ловкостью и т.д.
У героя, как правило, присутствует какая-нибудь метка, или стигма. Например, у Ельцина нет на руке двух пальцев. У Горбачева — родимое пятно на лбу, которое легло в основу мифа о Михаиле Меченом. В годы «перестройки» поговаривали, что в Библии написано о пришествии Меченого и скором наступлении конца света (живучести мифа способствовал тот факт, что в СССР мало кто имел дома Библию, поэтому проверить слухи было трудно). Чернобыльская катастрофа закрепила этот миф в массовом сознании. У Путина тоже есть стигма — это характеристика, данная ему во время службы в КГБ: «пониженное чувство опасности». Она выводит Путина за пределы общепринятых норм. В этом и состоит смысл стигмы — она выделяет героя из массы «обычных» людей.
Герой должен совершать исключительные поступки — подвиги во имя какой-то благородной цели. Он избран для совершения подвига, который не по силам другим: только Геракл смог одолеть Лерней-скую гидру, только Ивану-Царевичу удалось победить Кощея Бессмертного и т.д.
Герой должен осознавать свою миссию, свое предназначение, цель жизни. Он избран, и вся его жизнь подчинена осуществлению возложенной на него миссии. «У героя, как у Христа, должна быть сверхценная идея. Христос хотел убедить людей, что Он — Мессия, чтобы они изменили свою жизнь. Он идеальный герой драмы»8.
Однако «предназначение героя является некоторое время тайной и обнаруживается лишь пророчески и иносказательно»9. Вот, например, как политтехнолог Глеб Павловский выстраивает миф Путина: «Есть подлинная история Гамлета, который вообще-то не Шекспиром придуман. Это принц Амлет из хроник Саксона Грамматика. Он был под подозрением тирана и долгое время жил на соломе, в хлеву, притворяясь простачком, — пока не пришло его время. Точнее, он решил, что его время пришло. Он стелил себе соломку, а на самом деле имел чрезвычайно амбициозные планы. И дождался своего, кстати! Ясно, что все это время он был не так прост, как о нем думали. Вероятно, то же можно сказать и о Путине, который очень давно, может, еще до прихода на работу в петербургскую мэрию имел некое ощущение своей миссии. Он мог позволить себе ждать. Кстати, таков же Солженицын. И это свойственно необязательно простым и приятным людям, но таких объединяет внутренняя свобода, она позволяет им ждать. Это стайеры, они рассчитывают надолго»10. Здесь все: и привязка биографии героя (Путина) к широко известному сюжету (о принце Гамлете), но с некоторыми поправками (подлинная история принца); и осознание героем своей миссии задолго до начала политической карьеры; и ассоциация с «живой легендой» Солженицыным, несколько неожиданная, но оттого делающая Путина еще «загадочней». Происходит незаметная подмена: оказывается, официальная биография Путина — это лишь видимость. Его подлинная история состоит в том, что он чуть ли не с детства собирался стать президентом и спасти страну. Миф выдается за реальность, а реальность за миф.
Сам Путин тоже не чужд мифотворчества. В книге «От первого лица» он следующим образом объясняет мотивы своего поведения после назначения «преемником» Ельцина: «Все это происходило на фоне только что начавшейся агрессии в Дагестане. Я как бы внутренне для себя решил, что все, карьера на этом, скорее всего, закончится, но моя миссия, историческая миссия — звучит высокопарно, но это правда, — будет заключаться в том, чтобы разрешить эту ситуацию на Северном Кавказе. Тогда совсем непонятно было, чем все закончится, но мне, и не только мне, наверное, было ясно, что на Северном Кавказе «башку себе этот паренек сломает». Я к этому так относился. Сказал себе: Бог с ним, у меня есть какое-то время — два, три, четыре месяца, — чтобы разбабахать этих бандитов. А там уж пусть снимают»11.
У каждого героя есть смертельный враг, которого он должен победить. Победа над врагом — главное предназначение героя. Побеждая врага, герой выполняет функции «спасителя» и «защитника». Иван-царевич спасает Василису Прекрасную, побеждая чудо-юдо; Илья Муромец защищает родную землю от вражеского нашествия и т.д. Герой появляется там, где существует смертельная опасность. По этой причине героев рождают войны, революции, теракты, природные катаклизмы, техногенные катастрофы и другие несчастья.
Когда герой достигает конечной цели, то наградой ему становится слава. «Слухами о его подвигах земля полнится», «разнеслась весть по всей округе» и т.д. Герой может почивать на лаврах, пока новая опасность не призовет его в бой. Если же он погиб за правду, то его ожидает либо чудесное воскрешение в этой жизни (например, с помощью «живой воды»), либо воскрешение символическое через своего преемника.
В современной политике слава героя — это рейтинг. Падение рейтинга — сигнал для политика: пора совершать новые подвиги. Если нет возможности сразиться с реальными врагами, то политический миф позволяет бороться с врагами мифическими. Не следует думать, что мифический враг — это вымышленный враг. Вовсе нет. Для человека, погруженного в миф, он реален. И борьба с этим врагом также реальна.
Среди технологий конструирования мифических врагов особое, «почетное» место занимает «теория заговора». Это одна из самых распространенных и эффективных технологий политического мифотворчества. Познакомимся с ней поближе.
1 Олимпиодр. Жизнь Платона // Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986. С. 412.
2 Митта А. Кино между адом и раем. М., 2000. С. 280—281.
3 Ольбик А. Президент. Донецк, 2002. С. 143.
4 Там же.
5 Ольбик А. Президент. Донецк, 2002. С. 426—427.
6 Почепцов Г. Психологические войны. М. — К., 2000. С. 209.
7 Стрингер. Сентябрь, 2001.
8 Митта А. Кино между адом и раем. М., 2000. С. 281.
9 Полосин В. Миф, религия, государство. М., 1999. С. 180.
10 Ежков Д. Втюхать можно кого и кому угодно (интервью с Г. Павловским) // Собеседник. 2001. № 43.
11 Геворкян Н., Колесников А., Тимакова Н. От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным. М., 2000. С. 132—133.
"Теория заговора" как технология конструирования мифов
«Теория заговора» (conspiracy theory) — один из самых удобных и проверенных способов объяснения реальности. Схема, по которой строится «теория заговора», проста и очень эффективна. Она позволяет найти рациональное объяснение различным явлениям и событиям, создавая цельную и непротиворечивую картину мира.
«Теория заговора» является продуктом мифологического сознания, поскольку в ней всегда присутствуют обязательные персонажи любого мифа: «злодеи-вредители», «жертвы» заговора («жертвой» может быть не только отдельная личность, но и целый народ), а также положительный герой, который раскрывает «заговор» и борется с «врагами». Такие «теории» позволяют упрощать действительность, создавая при этом видимость ее «научного» объяснения. В результате каждой кухарке понятно, откуда все ее беды.
Рационально разоблачить «теорию заговора», как правило, довольно сложно, поскольку она строится на недоказуемых (а соответственно, и неопровергаемых) аксиомах. Приняв эти аксиомы, человек вынужден принять и «теорию» в целом. Сами же аксиомы являются элементами того или иного политического мифа.
Критика «теории заговора» только укрепляет веру ее сторонников. Они начинают рассуждать от противного: поскольку их оппоненты отрицают заговор, значит, он на самом деле имеет место.
ОПЕРАЦИЯ «ГОЛГОФА» – «ТЕОРИЯ ЗАГОВОРА» ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?
Одна из самых популярных «теорий заговора» строится на аксиоме: «Все, что происходит в стране, — это происки спецслужб». Желая развеять этот миф, отставной полковник КГБ писатель Михаил Любимов напечатал в 1995 году в газете «Совершенно секретно» свои «откровения» по поводу операции «Голгофа», якобы задуманной Юрием Андроповым. Любимов описывал, как, уже будучи генсеком, Андропов вызвал его к себе и изложил свой «секретный план перестройки»: «Система умерла, и восстановить ее невозможно, да и не надо, зачем нам нужен живой труп? Задача состоит в том, чтобы окончательно уничтожить ее и построить на ее месте истинный социализм, который поддерживал бы весь народ! Весь народ, причем на свободных выборах!.. Любовь к социализму вырастет у нас из ненависти к капитализму. Поэтому вам поручается составить план внедрения капитализма в СССР, причем не мягкого, шведского социал-демократического типа. Мы должны ввергнуть страну в дикий, необузданный капитализм, где царит закон джунглей»1.
Впоследствии сам автор поражался тому факту, что многие политики, журналисты и чиновники поверили в «Голгофу». Даже бывший сотрудник секретариата Андропова заявил, что через него такой план не проходил. Любимов написал в газету письмо, полное недоумения по поводу легковерности наших сограждан и вершителей их судеб — политиков. В письме автор старательно перечислял «ляпы», специально допущенные в статье, чтобы выдать подделку. Но ничего не помогло. Сила мифа о происках спецслужб оказалась столь велика, что многие приняли розыгрыш всерьез.
После того как бывший работник КГБ Владимир Путин стал президентом России, теория «заговора спецслужб» была вновь реанимирована. Шутка Путина после вступления в должность: «Операция внедрения прошла успешно» — была похожа на признание. В самом деле, восстановление советского гимна, поддержанное 70% населения, — разве не свидетельство того, что народ вновь воспылал любовью к социализму, к советскому прошлому? Дискредитация демократии, реанимация ряда элементов советской политической системы, подавление свободы СМИ, не встречающее сопротивления населения, — разве это не реализация «плана» Андропова, который прикладывал титанические усилия для борьбы с диссидентством и инакомыслием? Можно привести еще массу «доказательств» в подтверждение справедливости теории «заговора спецслужб». Ответ представляется настолько очевидным, что не вызывает никаких сомнений. Хотя можно привести массу аргументов, противоречащих этой «теории». Но все эти аргументы будут бессильны перед мифом.
Большим любителем «теорий заговора» является лидер коммунистов Геннадий Зюганов. Вообще пропаганда левых основана преимущественно на «теориях заговора». И это неудивительно. Ведь в самом фундаменте коммунистической идеологии уже заложен вселенский «заговор» «капиталистов-эксплуататоров» против «пролетариев-эксплуатируемых». КПРФ модернизировала эту формулу с учетом политических реалий России. Теперь в образе «врага-эксплуататора» выступает Запад, который эксплуатирует «пролетария-Россию», выкачивая из нее природные ресурсы. Политическая и бизнес-элита России являются «агентами Запада» и соответственно «врагами-эксплуататорами». Зюганов сумел создать причудливый сплав националистического и коммунистического мифов, который оказался чрезвычайно эффективен.
В брошюре «Россия и современный мир» Зюганов «раскрывает» один из «антироссийских заговоров». Он описывает т.н. методику «контролируемых взрывов», или «управляемой катастрофы», которую «враги» реализуют в России. «Ее главной целью является последовательное устранение с политической арены всех сил, которые в состоянии воспрепятствовать интеграции страны в единую сверхгосударственную систему «нового мирового порядка». Принцип ее действия основан на использовании политических и общественных антагонизмов, естественным образом существующих во всяком государстве, тем более — в государстве, охваченном, подобно России, глубоким системным кризисом. Исходной точкой реализации подобной методики является сложившаяся на некоторый момент политическая реальность, конечным результатом — перевод всей общественно-политической системы в принципиально новое состояние с определенными заданными характеристиками.
Для простоты и удобства схематического описания установим, что в процессе участвуют: «игроки», преследующие самостоятельные политические цели, и «дирижер», задача которого с помощью описываемой методики обеспечить определенные правила игры, гарантирующие заданный результат. В сущности, «дирижер» — такой же «игрок», как другие, но только более высокого порядка, высшей квалификации. Он тоже преследует самостоятельную цель, с той лишь разницей, что от большинства «игроков» она скрыта и это — необходимое условие ее реализации»2. Отметим, кстати, оговорку Зюганова: «Для простоты и удобства». Действительно, «теория заговора» — простая и очень удобная для мифотворчества конструкция.
«Дирижер» — ключевая фигура в «теории заговора». Это может быть либо конкретная личность, либо чаще всего некая тайная организация, плетущая сети заговора, — что-то типа организации «Спектр» из фильмов о Джеймсе Бонде. В наше время кинематографический «Спектр» заменила вездесущая «Аль-Каида» во главе с «доктором Но», т.е. бен Ладеном. Демонизация «дирижера» является одним из важнейших условий создания «теории заговора». Чем больше страха внушает «дирижер», тем большая степень мобилизации требуется от тех, кто должен противостоять козням врагов, тем больший простор открывается для «героев».
Феномен мифологических «дирижеров» можно объяснить с помощью психологического механизма, названного К.Г. Юнгом «проекцией», «Проекция — психологический феномен, под которым следует понимать перенос содержимого сферы бессознательного на некий объект; в этом объекте скрытое прежде содержимое бессознательного находит свое проявление. Своей высшей формы проекция достигает в политической пропаганде»3. Последнее замечание Юнга можно отнести и на счет «теории заговора», без которой не обходится политическая пропаганда ни в одной стране мира.
Проецирование бессознательных страхов на таинственного «дирижера» создает почву для «теории заговора». Коллективное бессознательное «для своего обнаружения стремится найти соответствующее «вместилище» — масонов, иезуитов, евреев, капиталистов, большевиков, империалистов и т.п.»4, т.е. тех самых мифологических «дирижеров». Сюда можно добавить «транснациональные корпорации», «мировую олигархию», «компрадорскую буржуазию», такие организации, как Мировой банк, МВФ, ЦРУ, и др.
Иногда случается, что люди, которые не верят в «теории заговора», становятся их жертвами в силу своей недоверчивости. Показателен следующий исторический курьез. Присутствовавший на открытых судебных процессах 1937 года писатель Лион Фейхтвангер уверовал в истинность признаний «заговорщиков», мотивируя это следующим образом: «Если бы этот суд поручили инсценировать режиссеру, то ему, вероятно, понадобилось бы немало лет и немало репетиций, чтобы добиться от обвиняемых такой сыгранности: так добросовестно и старательно не пропускали они ни малейшей неточности друг у друга, и их взволнованность проявлялась с такой сдержанностью. Короче говоря, гипнотизеры, отравители и судебные чиновники, подготовившие обвиняемых, помимо всех своих ошеломляющих качеств должны были быть выдающимися режиссерами и психологами»5.
Фейхтвангер поверил в истинность «заговора» именно потому, что не допускал мысли о наличии столь талантливого «режиссера», который смог бы организовать эти процессы. Правда, он поверил в наличие другого «режиссера» — Троцкого, который организовал мифический «заговор». «После тщательной проверки обвинений оказалось, что поведение, приписываемое Троцкому обвинением, не только невероятно, но даже является единственно возможным для него поведением, соответствующим его внутреннему состоянию»6.
Фейхтвангер не поверил в реального «режиссера» процессов Сталина и уверовал в вымышленного «режиссера» — Троцкого. Реальность показалась ему невероятной, зато созданный Сталиным миф — логичным и непротиворечивым. В этом и состоит сила мифа, стоит лишь окунуться в него. Миф не нуждается в доказательствах, он создает их сам.
«Теории заговора» широко использовались в ходе думских выборов 1999 года. Например, газета «Завтра» утверждала, что Примаков, возглавив блок ОВР, лишь создает видимость оппозиционности Кремлю, будучи наделе верен ему7. Коммунисты боялись, что Примаков будет претендовать на часть их электората, поэтому выставили перед ним заслон мифа.
После взрывов в Москве газета «Московский комсомолец» опубликовала статью, в которой утверждалось, что взрывы организованы «семьей», а «чеченский след» взят для отвода глаз. Журналисты свели воедино отставку Примакова, попытку объявить импичмент президенту, конфликт в Карачаево-Черкесии, отставку Степашина, назначение Путина премьером, скандалы вокруг «Мабетекса» и «Бэнк оф Нью-Йорк» и пришли к выводу, что имела место спланированная акция, т.е. «заговор»8. Авторы статьи рисовали ужасающую картину: «По сути, «семья» назначила не премьера, а ответственного за проведение операции. Напомним, что на место главы Белого дома рассматривались две кандидатуры: Рушайло и Путин. Но в последний момент то ли «семья» предпочла Путина, то ли Рушайло сам решил отойти в тень... С назначением Путина и.о. премьера операция перешла в заключительную стадию. Помещения под закладки уже сняты. «Сахар» заложен. В ночь с 8 на 9 сентября на куски развалился дом на улице Гурьянова, а ранним утром 13 сентября кирпичная восьмиэтажка на Каширском шоссе сложилась, как карточный домик»9.
Кремлевская команда выдвинула в ответ свои «теории заговора». В передаче «Однако»10 ее автор Михаил Леонтьев назвал публикации «МК» «Операция взорванный мир» и «Тополиный бух» «бредом, который не стоит и обсуждать». По его мнению, такие публикации, в то время как Россия ведет войну в Чечне, есть не что иное, как предательство «пятой колонны». Он также обвш л Примакова и Лужкова в раздувании финансового скандала с «Бэнк оф Нью-Йорк» с целью дискредитации российской власти, т.е. в «заговоре» против нее.
В ходе избирательной кампании 1999 года СМИ активно эксплуатировали «антироссийский заговор», якобы существовавший на Западе, цель которого — изолировать Россию. Мол, на Западе специально нагнетаются русофобские настроения, чтобы загнать Россию в угол и диктовать ей свои условия. Предполагалось, что Запад больше устраивает «предсказуемый Примаков», чем «сильный Путин», и поэтому последнему строятся всевозможные козни11.
Миф о том, что дома в Москве взорвали спецслужбы, попытался реанимировать Борис Березовский, уже будучи «опальным олигархом». Он организовал публикации в прессе на эту тему, способствовал изданию книги и съемкам фильма о том, как «ФСБ взрывала Россию». Однако все его усилия оказались напрасными. Проблема Березовского в том, что ему никто не верит, — за ним закрепилась стойкая репутация мошенника и обманщика. Поэтому он не годится на роль мифотворца. Миф начинает работать только тогда, когда люди в него искренне верят.
Скорее, Березовский достиг обратного эффекта. Если у кого и закрадывалась мысль о том, что ФСБ могла быть причастна к взрывам домов, то после эскапад Березовского эти сомнения отпали. Теперь версия о взрыве домов спецслужбами воспринимается как плод фантазии Березовского — человека, не заслуживающего доверия, — а не как одна из возможных версий произошедшего. Волей-неволей Борис Абрамович создал ФСБ железное алиби.
«Теории заговора», как мифологические конструкции, бывают «вечные» и технологические, т.е. искусственно конструируемые. Например, мифы о «международном заговоре сионистов», о «заговоре Запада против России», о «загнивании Запада» прочно прописались в российском политическом сознании. Можно проследить определенную закономерность их усиления или ослабления на различных этапах российской истории.
Что касается перечисленных выше «теорий», возникавших в ходе избирательной кампании, то они относятся к разряду технологических мифов. Это ничуть не умаляет их действенности, но эти мифы живут недолго, и их энергетический потенциал ограничен рамками избирательной кампании. Поэтому в долгосрочной перспективе наибольшую опасность представляют «вечные» «теории заговора».
«Теория заговора» является высокоэффективной политической технологией. Однако чрезмерное злоупотребление ею ведет к обратным последствиям. Люди перестают верить в бесчисленные заговоры, «образ врага» меркнет, машина пропаганды начинает крутиться вхолостую. В подобной ситуации начинают пользоваться успехом проекты сотрудничества с противниками, перенимания полезного опыта и т.д. В 60-е годы приобрела популярность т.н. «теория конвергенции». Смертельному противостоянию двух систем она противопоставляла альтернативу их мирного слияния. Предлагалось взять все лучшее от капитализма и социализма, а стратегию вражды сменить на стратегию сотрудничества. Консервативные круги соперничающих сверхдержав восприняли ее в штыки, поскольку она грозила разрушить всю мифологию противостояния СССР и США.
1 Любимов М. Операция «Голгофа» — секретный план перестройки // Совершенно секретно. 1995. № 2.
2 Зюганов Г. Россия и современный мир. М., 1995. С. 39—41.
3 Юнг К.Г. Современный миф о «небесных знамениях» // К.Г. Юнг о современных мифах. М., 1994. С. 23.
4 Там же.
5 Фейхтвангер Л. Москва. 1937. М., 2001. С. 95-96.
6 Там же. С. 89.
7 Анисин Н. Проект «Примаков» // Завтра. 1999. № 36.
8 Кочергин Ю., Крутаков Л. Операция «взорванный мир» // Московский комсомолец. 24.09.1999. № 183.
9 Кочергин Ю., Крутаков Л. Операция «взорванный мир» // Московский комсомолец. 24.09.1999. № 183.
10 Леонтьев М. «Однако». ОРТ. 27.09.1999.
11 Ульянов Н. Операция «преемник» для России. Похоже, Запад не хочет «сильного Путина», а потому делает ставку на «предсказуемого» Примакова // Независимая газета. 05.11.1999.
Миф и "теория конвергенции"
«Холодная война» была прежде всего войной мифов. «Железный занавес» был опущен между двумя мирами, двумя системами мифов. «Капиталистический мир» и «социалистический лагерь», казалось, были обречены на вечное противоборство. А «теория конвергенции» грозила нарушить сложившийся порядок.
Ряд отечественных авторов считает эту теорию провокацией Запада, которая способствовала демонтажу социализма в СССР и в мире. Они рассматривают «теорию конвергенции» как «способ остановить стремительное расширение социалистического лагеря после войны... Американские «мозговые тресты», особенно такой, как «Херитидж Фаундейшн», разработали и поэтапно осуществляли на практике систему мер по деформации идей марксизма-ленинизма, постепенную подмену ценностей социализма, расшатыванию идейно-нравственных позиций советских людей. Конечная цель — внести раскол в ряды участников социалистического лагеря, произвести сперва ослабление, а затем и демонтаж СССР»1. В отношении стран Восточной Европы США преследовали цель «постепенного «размягчения» социалистического строя, вплоть до превращения его в разновидность социал-демократии западного типа»2. Свое отношение к «размягчению социализма», или «социализму с человеческим лицом», советские руководители недвусмысленно продемонстрировали в 1956 году в Венгрии и в 1968-м в Чехословакии.
Известно, что венгерские события оказали огромное влияние на Ю.Андропова, который в 1956 году был послом СССР в Венгрии. «Венгерский синдром» преследовал Андропова на протяжении всей его карьеры. Он был противником «теории конвергенции», поскольку считал, что «размягчение социализма», т.е. отход от принятых догм, может привести страну к катастрофе. Страх перемен был присущ, естественно, не только Андропову, но и всему высшему руководству СССР. Однако Андропов, после того как возглавил КГБ, вел непосредственную борьбу с распространением в обществе и элите «вредных идей».
Что настораживало Андропова в «теории конвергенции»? Во-первых, конечно, сказалась позитивистская вера коммунистов во всесилие научного знания и социальных теорий. Советские вожди верили, что, вооружившись сильной теорией, можно преобразовать окружающую действительность. Во-вторых, «теория конвергенции» грозила обрушить всю систему советской мифологии. Глобальное противостояние социализма капитализму утрачивало смысл. Власть компартии лишалась своей легитимности. В-третьих, сказался менталитет чекиста — во всем видеть происки вражеской спецслужбы, преувеличивать значение работы спецслужб вообще.
Хорошей иллюстрацией мировоззрения Андропова может служить выдержка из его речи на совещании КГБ СССР в феврале 1979 года. Речь озаглавлена: «Идеологическая диверсия — отравленное оружие империализма». Несомненно, «теория конвергенции», о которой впрямую, речь не идет, относится к разряду идеологических диверсий, с которыми боролся Андропов. «Идеологическая диверсия — это, прежде всего, форма подрывной деятельности империализма против социализма. Ее цель — ослабление, расшатывание социалистического строя... Эта диверсия направлена на то, чтобы воздействовать на взгляды и настроения людей, на их мировоззрение, а через посредство сознания — на их политическое и нравственное поведение... Само слово «диверсия», если перевести его с латыни на русский язык, означает отклонение, отвлечение. Вот и пытаются империалистические спецслужбы «отклонить, отвлечь» советских людей от принципов нашей идеологии. Наши недруги рассчитывают на то, чтобы путем постепенного размывания веры в коммунистические идеалы уводить отдельных «заблудших» все дальше по чужому и опасному пути. Через «эрозию» сознания отдельных лиц они добиваются расшатывания политических институтов социализма, всего нашего общественного строя»3.
Естественно, что «спасение» приходит в лице КГБ: «Чекисты обязаны бороться за каждого советского человека, когда он оступился, чтобы помочь ему встать на правильный путь. В этом и заключается одна из важнейших сторон деятельности органов госбезопасности»4. А чтобы «помогать каждому», надо за всеми следить. Вот так оригинально мотивировались тотальная слежка и доносительство в соцлагере. Понятно, что даже мысль о вживлении в капитализм была для шефа КГБ категорически неприемлемой. Такая мощная структура могла существовать только в условиях глобального противостояния. Она стояла на страже советской мифологии, прослушивая разговоры граждан, пряча диссидентов в психбольницы, глуша западные радиостанции, внедряя во все организации своих агентов.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |