Телевидение как "фабрика мифов"
Массовые коммуникации немыслимы без мифов. Чтобы информация воспринималась миллионами людей, она должна быть облечена в форму мифа. В России телевидение является самым влиятельным средством массовой информации. Именно с помощью телевидения создается виртуальная, мифологическая реальность, которая навязывается миллионам зрителей.
Мифологично даже само слово «телевидение», которое означает «видеть на расстоянии». Сбылась вековая мечта человечества, отраженная в сказках различных народов. С помощью «волшебных зеркал», «магических шаров» и прочих колдовских приспособлений сказочные герои могли видеть на расстоянии. Теперь эту «сказочную возможность» имеет любой человек, которому доступен телевизор. Телевидение представляется как бы продолжением наших органов зрения. Однако на самом деле то, что мы видим на экране, — это не наше «видение». Но психология телезрителя такова, что он принимает чужой взгляд за свой собственный. В этой подмене кроется одна из разгадок огромного влияния телевидения на людей.
Телевидение — это не просто посредник между мифотворцами и зрителями. Это особая среда, обладающая рядом уникальных свойств, которые превращают его не только в канал доставки мифов, но и в фабрику по их производству.
Когда в Москве в августе 2000 года загорелась Останкинская башня и жители столицы на несколько дней остались без телевидения, власти в экстренном порядке принялись восстанавливать передатчики. Оно и понятно: оставить народ надолго без такого эффективного «полицейского» было рискованно. Ведь телевидение не просто средство развлечения. Оно активно влияет на наше умонастроение, поступки, модель поведения в различных ситуациях и т.д.
После того как вещание было восстановлено, на временно организованном канале ОРТ-РТР телепрограмма состояла лишь из новостей и сериалов. Это два стратегических продукта, которые производит российское телевидение. Власти вернули их на голубые экраны в первую очередь.
С телесериалами более или менее понятно. Домохозяйки и пенсионеры с нетерпением ждут каждую новую серию латиноамериканского «мыла», которое восполняет им дефицит общения и отвлекает от проблем. Это огромная аудитория, которой дорожит любой канал.
Что касается новостей, то это уже политический продукт. Новости формируют «картину мира», представление о реальности, поскольку в стране и в мире происходит только то, что попадает в программы новостей. Подбор новостей, их подача, интерпретация формируют отношение к происходящему, задают оценки людям, событиям и т.д. Новости предоставляют огромные возможности для манипулирования телеаудиторией. Они являются эффективным инструментом политического и экономического влияния.
Телевизионные новости — это мифы. Они основаны на реальных событиях (и то не всегда), но они не являются зеркалом реальности. Факты лишь повод, отправная точка для формирования телевизионного мифа. При этом мифологическая трактовка реальных событий осуществляется телевидением столь правдоподобно, что зритель принимает миф за реальность. Люди склонны верить увиденному, поскольку визуальный канал восприятия интуитивно кажется наиболее достоверным. Не случайна русская поговорка: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
Хрестоматийный пример воздействия телевидения на зрителей — теледебаты Р. Никсона и Дж. Кеннеди. Более телегеничный Кеннеди одержал верх над более основательным Никсоном. Но, что самое интересное, радиослушатели, которые не могли видеть; внешние преимущества Кеннеди, отдали предпочтение Никсону1. Таким образом, телевидение исказило восприятие дебатов, отодвинув их содержательную сторону на задний план. На первый план вышли внешний вид политиков, их одежда, манера себя держать и т.д. Телевидение неизбежно превращает политику в спектакль.
Погоня телевидения за рейтингами подвергается в научной литературе серьезной критике: «Создается впечатление, что граждане демократий нуждаются лишь в новостях, которые могут доставить им удовольствие, — в новостях, которые они смотрят из тех же побуждений, что и комедии положений. Но это означает, что зрителей рассматривают не как граждан демократического общества, а как потребителей, настроенных на развлечение и лесть. Но если новости создаются для того, чтобы взять на крючок и удовлетворить по возможности большую аудиторию, то они превращаются из «диалога о демократии» в «развлекательный разговор». Новости начинают «завоевывать зрителя тем же путем, каким Рональд Рейган завоевал избирателей: давая им «чувствовать себя хорошо»2. Но новость, позволяющая «чувствовать себя хорошо», в принципе поверхностна, эпизодична, необязательна, непритязательна. Она льстит культуре, но не изучает ее; она доставляет удовольствие людям, но не учит их думать»3.
Превращение новостей в шоу, влекущее за собой превращение граждан в потребителей, отвечает интересам правящих классов, поскольку при этом политическая активность населения снижается. Гражданин — это активный политический субъект. Превращаясь в потребителя, он становится политически пассивным, инертным, что и требуется для осуществления успешных манипуляций сознанием аудитории.
Телевидение берет валом, напором, бесчисленными повторами и сменой ярких «картинок». Калейдоскоп «картинок» гипнотизирует зрителя, завораживает его. Телевизионный гипноз позволяет отключить сознание, снять барьеры для восприятия информации, сделать человека более внушаемым, навязать ему «повестку дня». «Современный человек живет в состоянии вечного референдума. Он всегда вынужден определяться, согласен он с мнением или фактом или нет. Поддерживает он что-то, или он против. Калейдоскоп тем вертится все быстрее и быстрее».4 Чем быстрее вертится «калейдоскоп тем», тем выше внушаемость телезрителей.
Нужно отметить, что, обладая такой силой воздействия на людей, российское телевидение в отличие от американского не позволяет «чувствовать себя хорошо». Как раз наоборот, оно создает довольно мрачную «картину мира». Ярко выраженный катастрофизм российского телевидения — не случайное явление. В революционную эпоху опасность массовых возмущений довольно велика. Нагнетание негативной атмосферы через телевидение приводит к подавленности и социальной пассивности зрителей. Телевидение, выплескивая на аудиторию потоки «чернухи», подавляет волю людей к сопротивлению, критической оценке реальности. К тому же после телевизионных ужастиков реальная жизнь начинает казаться не такой уж страшной. Телевидение проводит своего рода «вакцинацию» населения. Однако результатом многолетнего нагнетания негативных эмоций стала острая потребность в позитивной «картине мира» и притупленность восприятия даже действительно трагических событий.
Перемены на рынке масс-медиа, произошедшие после прихода к власти В.Путина, кардинально не изменили ситуацию. СМИ продолжают нагнетать страсти, только теперь место внутренних «врагов» заняли внешние. Отсутствие мифов, способных консолидировать общество, неизбежно ведет к информационному хаосу. Культивировать социальный оптимизм и создавать позитивную «картину мира» российские СМИ пока не в состоянии, поскольку нет соответствующего политического контекста.
Конечно, существует соблазн взять на вооружение советский опыт пропаганды оптимизма в обществе. Тоталитарные государства всегда уделяли пропаганде оптимизма большое внимание. Однако эта модель для России уже пройденный исторический этап. Советская пропаганда строилась на отрицании реальности. Следовало делать вид, что все хорошо, не замечать пороков Системы и благодарить партию за счастье жить в СССР. Государство относилось к народу как к детям, которых следует оберегать от взрослой жизни. Но «дети» выросли и отказались от своих «отцов». Поэтому розовые советские очки России не подойдут.
Есть и другой путь поддержания социального оптимизма. Это американская модель «общества равных возможностей». У каждого человека есть шанс, и, насколько он реализует его, зависит от него самого. Как в старой русской поговорке, «каждый сам кузнец своего счастья». Эта модель поощряет конкуренцию в обществе, повышает мотивацию людей на достижение своих жизненных целей.
Российские СМИ не имеют законченной идеологической концепции, поскольку нет ее и у российских политиков. Поэтому модели социальной активности и оптимизма пока еще не внедряются целенаправленно в массовое сознание. Зато проверенные технологии устрашения населения, конструирования угроз, разжигания политических страстей продолжают повсеместно применяться.
1 MacDonald J.F. One Nation Under Television. New York: Panteon Books. 1990. P. 150.
2 Alter J. Taking CBS to Task. Newsweek. Sept. 15. 1986. P. 53.
3 Abramson J.B., Arterton F.C., Orren G.R. The Electronic Commonwealth. Basic Book Inc., Publishers. New York. 1988. P. 287.
4 Гусев Д., Матвейчев О. и др. Уши машут ослом. Пермь, 2002. С. 103.
Технология создания телевизионных мифов
«Магия» телевидения, как и магия колдунов-шаманов, является результатом применения определенных технологий и техник воздействия на сознание людей. Рассмотрим некоторые аспекты телевизионной «магии», ее технологии.
Как уже говорилось выше, одним из «стратегических товаров» телевидения являются новости. Стержнем новостей является событие. Однако далеко не каждое событие может удостоиться чести попасть в новостную программу. Для этого событие должно иметь ряд отличительных признаков. Американские исследователи Джемисон и Кэмпбелл1 выделили пять основных признаков значимого для СМИ события.
Первый признак — наличие главного героя, вокруг которого развивается сюжет. Зритель подсознательно идентифицирует себя с героем телесюжета, переживает вместе с ним различные перипетии. Эмоциональная вовлеченность зрителя облегчает усвоение заложенной в сюжете информации.
Второй признак — драматургия события, конфликт интересов, который может сопровождаться открытым насилием. Телевидение так устроено, что чем сильнее конфликт, чем жарче страсти, тем больше времени оно уделяет такого рода событиям. Подобная установка может иметь далеко идущие последствия. «У телезрителя порой формируется ошибочное представление, что сцены насилия, которые он видит на экране телевизора, являются нормой. На события, не содержащие элементов насилия, средства массовой информации могут вовсе не обратить внимания, а о важных проблемах, которые нельзя преподнести эффектно, где нет конфликтующих сторон и отсутствует, яркая личность, будут упоминать лишь вскользь»2.
Третий признак — событие должно содержать активное действие, чтобы приковывать внимание зрителя. Действие является своего рода «крючком», на который подсаживают зрителя, чтобы довести до него какую-либо информацию. Особенность телевидения такова, что оно вынуждено иллюстрировать, показывать даже самые отвлеченные понятия. Если пишущий журналист может позволить себе рассуждать о безработице как социальном явлении, не привязываясь к конкретным людям, то тележурналист должен показать безработного или безработных. На бумаге — отвлеченное понятие, на телеэкране — живые люди, имеющие имя, возраст, цвет кожи и т.д. На телевидении все предельно конкретно. «Например, увеличение инфляции можно представить в виде серии репортажей из магазинов, где конкретные покупатели выражают свое отношение к росту цен на товары. Важные события, которые невозможно подвесить на подходящий «крючок», как правило, привлекают гораздо меньше внимание журналистов»3.
Четвертый признак — новизна события и степень отклонения от общепринятых норм. Самый яркий и жуткий пример — это теракты 11 сентября 2001 года в США. Это событие не имело аналогов за всю историю существования телевидения. Воздействие на людей постоянно транслируемой CNN телевизионной картинки с врезающимся в небоскреб самолетом оказалось столь велико, что в конечном счете было принято решение отказаться от показа этих кадров. Событие было настолько из ряда вон выходящим, что привело к расстройству психики у огромного количества американцев.
Пятый признак — возможность привязки события к темам, которые в данный момент активно разрабатываются СМИ, т.е. актуальность события.
Ричард Харрис среди подобных тем выделяет так называемые «вечные темы». Одна из «вечных тем» — противоречие между личиной и подлинной сущностью человека. В результате журналистских расследований общественности становятся известны теневые стороны деятельности политиков, различные махинации, аферы и проч. Вспомним знаменитое восклицание Юрия Скуратова, разоблачавшего обитателей Кремля: «Маски сброшены!» Финансовый скандал вокруг «семьи» Ельцина, раскрученный российскими и зарубежными СМИ, привел к острейшему политическому кризису в стране.
Другая «вечная тема» — противоборство власть имущих и простых людей. «С этой темой тесно связана тема борьбы добра и зла, часто используемая как своего рода моральная рамка, обрамляющая многие сюжеты новостей, например, хороший борец за чистоту окружающей среды и плохая корпорация, эту среду загрязняющая»4.
На «вечность» претендует оценка эффективности и неэффективности, например, правительства в решении насущных задач. Для политика очень важно прослыть перед избирателями человеком, не пасующим перед обстоятельствами, умеющим решать самые трудные задачи.
Поскольку в каждом человеке живет ожидание какого-то чуда, то к числу «вечных тем» относятся сверхъестественные события и явления. Человечество всегда будет интересоваться НЛО, падающими на землю астероидами, «снежным человеком», загадкой Бермудского треугольника и прочими чудесами.
Если мы приглядимся внимательнее, то обнаружим, что так называемые «вечные темы» телевидения есть не что иное, как мифы. Для наглядности можно представить себе телевизионный экран в виде трафарета, в который заливаются краски реальной жизни. Краски варьируются, а шаблон остается. Эта особенность телевидения во многом объясняет силу его воздействия на аудиторию. За внешним разнообразием скрывается довольно ограниченный набор шаблонов, которые вырабатывают у зрителей определенные стереотипы восприятия информации, формируют установки часто помимо их воли.
Выделенные Джемисоном и Кэмпбеллом пять признаков значимого для СМИ события лишний раз подтверждают, что пространство, формируемое современными СМИ, есть пространство мифологическое. Таким образом, телевидение не просто информирует о событии, а превращает его в миф.
Существуют также вторичные признаки важного события. Например, необходимость правдоподобия репортажа о событии5. Это важная характеристика искусственно создаваемого мифа. Зритель должен поверить, что происходящее — реальность. Тогда он подключится к мифу. Даже если речь идет о «летающих тарелках». Ведь многие верят в их существование, иначе не смотрели бы передачи о такого рода «явлениях».
Р.Харрис также выделяет остроту события, возможность рассказать о нем вкратце. Время телевизионного репортажа крайне ограниченно. Конкуренция между телеканалами очень жесткая. Поэтому журналист должен в считанные секунды уметь приковать внимание зрителя к своему сюжету.
Еще один признак важности события — степень влияния последствий события на конкретное сообщество людей6. Если даже новость непосредственно «не касается» большинства зрителей, телевидение обладает средствами для того, чтобы убедить их в обратном. Как правило, подобная обработка производится в рамках какой-нибудь пропагандистской кампании. Впрочем, это удается не всегда. Наиболее яркий пример — попытка «старого» НТВ убедить телезрителей, что защита «свободы слова» — дело каждого. «Сегодня нам закроют рот, а завтра придут за вами» — таков был лейтмотив многочисленных апелляций НТВ к общественному мнению страны. НТВ пыталось доказать, что давление власти на телекомпанию — не частная разборка с опальным олигархом, а событие всероссийского и даже мирового масштаба (за НТВ вступались лидеры западных стран). Однако эта линия защиты не сработала — общество посочувствовало журналистам, но не встало на их защиту. Последствия смены руководства канала не представлялись большинству телезрителей столь трагическими, как это изображало НТВ, — наступление диктатуры, политическая цензура, чуть ли не повторение 37-го года и т.д. Изменилась телепрограмма, появились новые лица, сменился стиль, но никого не арестовали, не расстреляли и т.д. НТВ так и не удалось создать миф, который побудил бы общество встать на защиту телекомпании. Итак, телевидение не отражает действительность, как может показаться на первый взгляд, а мифологически интерпретирует ее. Препарируя реальность, телевидение создает некий образ, который зритель принимает за саму реальность. Эта способность телевидения делает его мощнейшим инструментом создания и разрушения политических мифов.
В дотелевизионную эпоху в качестве «фабрики мифов» вне конкуренции был кинематограф. Но технологии конструирования мифологической реальности в кино и на телевидении существенно различаются. Главное различие состоит в том, что кино имеет дело с художественной реальностью, вымыслом, в то время как телевидение препарирует реальные факты в оперативном режиме. В кино главное — сюжет и образы, на телевидении — контекст событий, факты и их интерпретация. Кино как бы останавливает течение времени, фиксируя его в конкретном сюжете и художественных образах. Телевидение следует за «рекой времени», порой даже обгоняя ее течение.
Различается также воздействие телевидения и кино на зрителей. Кинообраз может долгое время оказывать свое воздействие уже после просмотра фильма. А вот влияние телевидения основано на том, что телевизор смотрят регулярно. К телевидению быстро привыкают, но от него можно довольно быстро отвыкнуть. Телевизионная «дубина» эффективна лишь в том случае, если постоянно опускается на головы телезрителей.
Этот недостаток телевидения восполняется наличием телевизионной программы. Телепрограмма задает некие рамки для зрителей. Она обеспечивает регулярность телепросмотра, что позволяет оказывать долговременное воздействие на зрителей. Поведение людей программируется в буквальном смысле слова. Искусство составления программы состоит в умелом чередовании развлекательных телеприманок с политическими новостями и передачами. В результате сознание зрителя оказывается «многослойным», если воспользоваться термином Теодора Адорно. Развлекательные программы наслаиваются на политические, на них наслаивается кино и т.д. У «многослойного человека» при этом «возникает полная мешанина понятий и никакой взаимосвязи событий. Единственная система, в которую он способен подставить отдельные факты, — это система стереотипов, уже сложившаяся у него в голове. Это система, ориентированная главным образом на соревнование и борьбу, где понятия добра и зла принимаются на веру»7.
Пульт дистанционного управления сделал процесс просмотра телепередач еще более хаотичным. Переключаемость каналов возросла в разы. Это явление называется «зэппинг» (от восклицания «zap» — «бац!»). Когда на телеэкране появляется реклама, зритель переключается на другой канал, потом на следующий, потом обратно и т.д. Некоторые психологи полагают, что первоначально вызванный желанием «убежать» от рекламы «зэппинг» стал приобретать характер болезни. Телезритель не в состоянии долгое время сосредотачиваться на чем-то одном и бессознательно «прыгает» с канала на канал. Сознание телезрителя, подверженного «зэппингу», напоминает уже не «многослойный пирог», а калейдоскоп, в котором постоянно меняются разные «картинки». Среднестатистический телезритель не обладает способностью к цельному восприятию того, что он видит. Он выхватывает отдельные куски, которые складываются в пеструю мозаику фактов, мнений, образов и т.д.
Такое сознание может стать легкой добычей для манипуляций. Главное, найти «крючок», на который можно поймать зрителя, чтобы он перестал метаться и употребил предлагаемый телепродукт полностью.
Отдавая должное мощи телевидения, не следует сбрасывать со счетов и другие виды СМИ. В России ближайшим конкурентом телевидения латается пресса (на Западе прессу сильно потеснил Интернет. Но Россия еще недостаточно компьютеризирована, и поэтому Интернет пока не может конкурировать на равных с офф-лайновыми СМИ). Учитывая тот факт, что Россия «самая читающая страна», мифологический потенциал прессы надо рассмотреть отдельно.
1 Jamiesоn K.H., Campbell K.K. The Interplay of Influence: News, Advertising, Politics, and the Mass Media. 3rd ed. 1992. Belmont, CA: Wadsworth.
2 Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. М., 2001. С. 233.
3 Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. М., 2001. С. 233.
4 Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. М., 2001. С. 235.
5 Meyer P. News Media Responsiveness to Public Health. In: CAtkin & L.Wallack (Eds.). Mass Communication and Public Health: Complexities and Conflicts. Newbury Park, CA: Sage.
6 Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. М., 2001. С- 236-237.
7 Лернер М. Развитие цивилизации в Америке. М., 1992. Т. 2. С. 255.
Мифология прессы
Не будет преувеличением сказать, что газета обладает убеждающей силой «документа». Не зря говорится: «Написанное пером не вырубишь топором». Газета живет дольше телевизионной «картинки», поэтому у читателя больше возможностей «вникнуть» в прочитанное, чем у телезрителя осознать увиденное.
Для определенной целевой группы газета обладает большим авторитетом, чем телевидение. Существует стереотип, что газета более серьезный источник информации, чем телевидение. Это соображение важно для представителей интеллектуальных элит, бизнеса и т.д.
Некоторые исследователи тоже считают, что печатные СМИ являются более содержательными, чем электронные. Например, по мнению американского ученого Нейла Постмана, массовое использование телевидения превратило американцев в нацию дилетантов, которые отвыкли думать и хотят только развлечений. Постман считает, что телевидение упрощает мировые проблемы. Оно дает людям иллюзию знаний. Однако, по мнению Дорис Грэбер, исследования не позволяют с точностью утверждать, что читатели газет более информированны, чем телезрители. При опросах люди отдают предпочтение теленовостям перед газетными. Телевизионные новости внушают большее Доверие, поскольку «видеть — значит верить»1.
Газеты являются атрибутом принадлежности к определенной социальной группе, классу или партии. Например, солидный бизнесмен читает «Коммерсантъ», «Ведомости»; коммунист — «Советскую Россию», «Правду», «Завтра» и т.д. Предпочтение определенных газет гораздо жестче, чем предпочтение тех или иных каналов телевидения. Дистанционный пульт управления, по сути дела, привел к тому, что большинство зрителей смотрит телевидение вообще, без привязки к конкретному каналу — где интереснее, там и задерживается непостоянное внимание современного телегурмана. Поэтому между телеканалами идет очень жесткая конкуренция. При этом они становятся похожи, поскольку перенимают друг у друга приемы и удачные программы в борьбе за рейтинг.
«Лицо» газеты более постоянно, консервативно. Радикальные перемены могут только навредить ей, отпугнув постоянных читателей. «Лицо» телевидения, напротив, должно периодически обновляться.
Немалое значение имеют и особенности носителя информации. Газету можно читать в любое удобное время, практически в любом месте (на работе, дома, в транспорте и т.д.). Можно выписать что-то интересное, сделать вырезки, собрать подшивки. Все это делает чтение газет более интимным занятием, чем просмотр ТВ.
В информационных войнах газеты используются для вброса компромата, который затем раскручивается телевидением. Ссылка на публикацию в газете придает ощущение достоверности сообщаемым телевидением фактам. Тем более если в распоряжении телевидения нет «картинки», которая могла бы подкрепить компромат.
Газетные материалы состоят в отдаленном родстве с художественной литературой. Не случайно журналисты часто используют литературные сюжеты, персонажей, цитируют известных авторов и т.д. Играя на стереотипах, созданных литературой, а также используя литературные приемы для воздействия на читателя, газетные журналисты достигают поставленных целей с не меньшим успехом, чем их телевизионные коллеги.
В качестве примера использования литературных образов в компрометирующем материале сошлемся на статью А. Хинштейна «Собачье сердце первого президента»2. По словам автора статьи, начиная с 1997 года и «до конца президентского срока Ельцину регулярно делались омолаживающие уколы»3. Криминал, однако, не в том, что Ельцина «омолаживали», а в том, как это делали. «Из органов человеческих эмбрионов — то есть неродившихся ельцинских подданных — берутся ткани, растираются в специальном устройстве наподобие мясорубки, затем смешиваются со специальным раствором, и все — клеточный препарат готов. Его вводят через шприц прямо в живот, после чего пациент немедленно чувствует прилив сил»4.
Ельцину приписали прямо-таки библейский грех — убиение младенцев. Чем не царь Ирод (правда, в момент публикации Ельцин был уже в отставке)? К тому же звучит довольно правдоподобно: эта версия объясняет периодические всплески активности Ельцина, которые чередовались у него с резкими спадами и госпитализациями.
Для усиления эффекта материала Хинштейн использует цитаты из «Собачьего сердца» М.Булгакова. Например: «Это неописуемо, — конфузливо заговорил посетитель. — Пароль д'оннер — двадцать пять лет ничего подобного, — субъект взялся за пуговицу брюк, — верите ли, профессор, каждую ночь обнаженные девушки стаями... — Вы, однако, смотрите, — предостерегающе и хмуро сказал Филипп Филиппович, грозя пальцем, — все-таки, смотрите, не злоупотребляйте!»5. Статья сопровождалась фотографиями Ельцина и Шарикова (кадр из известного фильма «Собачье сердце»), чтобы закрепить созданную ассоциацию.
Вообще, фотографии играют большую роль в газетных и журнальных публикациях. Телевизионная картинка появляется и тут же исчезает, а вот понравившуюся фотографию можно хорошо рассмотреть и даже вырезать, если есть желание. Кроме того, как отмечает французский философ Жан Бодийяр, «фотография (разумеется, отнюдь не всякая) пытается остановить что-то. Она делает попытку остановить это ускорение, это бесконечное размножение образов. В фотографии, в ее способности фрагментировать мир, останавливать его есть мощная магия... В основе фотографии — попытка задержать ускорение»6.
В попытке остановить реальность, зафиксировать образ заключен огромный мифологический потенциал фотографии. Ведь миф предпочитает застывшие формы. Поэтому фотографии играют важную роль в формировании политических мифов.
Насколько важно политику уметь держаться перед фотообъективами, можно судить по рассказу генерала Коржакова, одно время служившего в охране Горбачева. Дело было во время визита генсека в Женеву. «На следующий день после встречи Горбачева с Рейганом я стал просматривать швейцарские газеты и обомлел — на всех фотографиях Михаил Сергеевич либо утирает нос рукавом, либо сморкается. Погода тогда выдалась скверная, сырая. Дул пронизывающий ветер, с неба постоянно капало. Рейган тоже сморкался, но как опытный политик вовремя отворачивался от фото- и телеобъективов. Журналисты так и не смогли запечатлеть его в неловкой позе»7.
Среди приемов мифологизации политиков наиболее распространенным является проведение исторических параллелей. В этом отношении характерна статья в американском журнале Newsweek «Новая Россия товарища Путина»8. В ней проводятся параллели между режимами двух Владимиров — Ленина и Путина. Автор статьи считает, что смысл реформ Путина не возврат к коммунизму, а «возрождение элементов старого режима»9, чтобы дать россиянам ощущение былого величия и безопасности. Среди таких «элементов» называю «партию власти» «Единая Россия», аналог комсомола «Молодежное единство», возрождение народных дружин, сосредоточение власти в одних руках и т.д. Иллюстратор журнала изобразил Путина в традициях советской плакатной живописи сильно похожим на Ленина. Подтекст очевиден: «Путин — это Ленин сегодня».
Таким образом, возможности воздействия прессы на аудиторию не следует недооценивать. Если добавить к этому, что напечатанный текст лучше запоминается, чем телевизионный (прочитанное легче усвоить, чем услышанное), то еще можно поспорить, что обладает большей убеждающей силой — телевидение или пресса.
Другие СМИ — радио, Интернет — не обладают таким влиянием, как пресса и телевидение, поэтому мы их не будем рассматривать отдельно. Однако, кроме средств массовой информации, есть еще два канала массовой коммуникации, которые в России всегда играли заметную роль. Это кино и литература.
1 См.: Graber D. Mass Media and American Politics. 4th ed. P. 202-203.
2 Хинштейн А. Собачье сердце первого президента // Московский комсомолец. 13.02.2002. С. 2.
3 Там же. С. 3.
4 Там же. С. 3.
5 Хинштейн А. Собачье сердце первого президента // Московский комсомолец. 13.02.02. С. 3.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |