В19 Мужчина и женщина — тайна сакрального брака. СПб.: Речь, 39 страница

Я веду ее в дом. У нее больная мама, не встает, два брата-близнеца по восемь лет и старый-престарый дед — отец матери. Она одна в семье ра­ботает, всех кормит и тянет на себе. Теперь этого не будет. Я возьму все на себя. Она будет жить совсем иначе. Я знаю, что она хотела учиться в инсти­туте. Я говорю ей, что, когда я вернусь, я буду работать и она обязательно пойдет учиться. Моя невеста хочет возражать, но я говорю: «Это приказ!»

Мы заходим в дом, я все еще держу ее крепко. Я здороваюсь и объ­являю о своем решении взять ее в жены. Все оторопели. Я сажаю мою не­весту на кровать, говорю: «Ты пока приходи в себя, а я кое-что починю».

Иду к деду, он показывает мне, где инструменты. Иду, чиню сначала калитку, потом — перила на крыльце.

Я перемещаю сознание в девушку. Я девушка, сижу на кровати. Не могу встать. А ведь надо идти приготовить на стол, он ведь с дороги. Очень приятно накормить его. Это придает мне силы. И я все делаю. Мама вдруг попросила дать ей подушку, чтоб она села. Уже давно она не могла сама сидеть. Я сажаю ее в кровати, приношу ей еду, мама говорит, чтобы я благодарила Бога, а не выпрыгивала из себя от радости. Так бу­дет лучше. Я целую маму, благодарю ее и так и делаю, как она советует. Мои силы возвращаются.

Мы с братом, дедом и моим женихом садимся за стол. Едим. Он го­ворит, что вечером надо пригласить только самых близких. У нас будет помолвка. А после обеда мы пойдем подавать заявление в ЗАГС, потом поедем в город покупать для меня кольцо в честь помолвки. «И новое платье», — добавляет он, прочитав в моих глазах, что мне нечего надеть. Я смущаюсь, беззвучно беспокоясь, что он растратит свои деньги.

«Это приказ», — улыбаясь, говорит мой жених.

И я успокаиваюсь и веселюсь в душе. Я говорю, что хочу, чтобы никто в деревне до свадьбы об этом ничего не знал, кроме тех, кто се­годня придет.

Все так и происходит, как он сказал. Идем в сельсовет. Смеемся по дороге со всякой мелочи. Подаем в сельсовете заявление. Там дед-пред­седатель и одна толстая тетя открывают рты от неожиданного потрясе­ния, когда видят нас.

«Слушай мою команду, — весело говорит им мой жених. — Срочно закрыть рты и приступать к своим прямым обязанностям».

Они приходят в себя, мы заполняем и подписываем наши заявления. Выйдя, мы хохочем, вспоминая их растерянность и смешные лица.

Затем мы едем на автобусе в город. Там мой жених покупает мне скромное (я настояла, чтоб именно скромное) платье и кольцо... с брил­лиантом, к моему огромному удивлению.

«Это приказ!» — снова говорит он в ответ на мое удивление такому дорогому кольцу. Я не могу оторвать глаз от маленького камня, который разливает вокруг свет. Глядя на этот камень, я чувствую, что теперь у меня нет ни малейших сомнений, что он обязательно вернется ко мне через 2 месяца и мы поженимся.

«И никаких сомнений», — говорит мой жених, будто читая мои мысли.

Мы смеемся.

Вечером на помолвку пришли его мама, дед и брат и две мои близ­кие подруги. Я прошу их никому не говорить о помолвке. Жених гово­рит, что для него это не важно, пусть все знают.

«Я сейчас выйду на улицу и буду орать на всю деревню, что я же­нюсь на тебе!»

Мы смеемся, но я прошу пока все скрывать.

«Если моя невеста так хочет, то — только чтобы ей было спокойно, соглашаюсь».

Потом мы целуемся с ним на крыльце в темноте, пока гости шумят за столом.

Он обнимает меня и повторяет все время, как будто подслушал мои сомнения и тревогу:

«Два месяца — это очень мало. Очень-очень мало. Поняла?»

Спящая Красавица

Женщина, 35 лет, 2004 г.

Я лежу в хрустальном гробу, висящем на больших черных цепях, в хрустальном кокошнике и хрустальном же сарафане. Не сплю, но по­шевелиться не могу, хотя все понимаю. Приятно жалеть себя, чувство­вать свою несчастность, понимать, что любой, кто увидел бы меня в таком положении, пожалел бы меня непременно. Сначала чувствую, что могу двигать глазами, потом чувствую, что гроб раскачивается слегка от набегающего ветерка и от этого тихонько и мелодично позвякивает приятная музыка. Вижу только фрагмент цепи, своды пещеры.

Вдруг я чувствую свое тело, что оно стало живым, и мне теперь не­удобно в хрустальном плену. Я шевелюсь, но боюсь порезаться, сломав хрусталь, который плотно окружает меня. Хочу позвать на помощь, не могу дольше оставаться в неподвижности. Но кричать мне неловко как-то, поэтому я пою призывы о помощи. От моего шевеления гроб раскачи­вается все сильнее, цепи обрываются, он падает и разбивается. Я лежу в груде мелких осколков хрусталя, боюсь пошевелиться, чтобы встать.

Входит статный царевич лет двадцати пяти в расшитом кафтане и начинает освобождать меня от осколков, снимая их руками сверху и осторожно выгребая осколки мечом из-под меня. Наконец, он меня поднимает, окутывает своим расшитым золотом плащом и сажает на коня перед собой. Когда мы едем, он приговаривает, что я молодец, что пела, потому что на мой голос он сразу повернул коня и неизвестно что бы было, если бы я молчала. А он довольно близко оказался от пещеры, и, следуя на мой голос, пришпорил коня, как только раздался грохот разбивающегося хрусталя. Царевич рад, что успел, а иначе я могла бы начать сама освобождаться от осколков, и — порезаться.

У меня нет никаких чувств, я не могу и не хочу говорить, а только чувствую, что он рядом и что подо мной конь.

Состояние сомнамбулическое. Царевич останавливает коня у охотни­чьей избушки в лесу, мы садимся за стол, он накрывает его, ставит вод­ку, красную икру, говорит, что если я выпью водки, то, возможно, приду в себя. Я ничего не хочу есть, а выпиваю только абрикосовый сок, который он мне налил, поняв, что водку я пить не буду. Я сомнамбулически устави­лась на огонь, который он развел в камине, и мне по-прежнему все равно.

Мы едем дальше, и вдруг я спрашиваю: «Куда мы едем?» «Ко мне до­мой», — отвечает он. «А где твой дом?» — спрашиваю я. «Через три коро­левства», — отвечает. Мне от этого не по себе. Он объясняет: «Я отправился за тридевять земель, чтобы найти тебя, мою суженую. Вот нашел. Но если тебе неудобно так путешествовать, поедем на поезде, я куплю билеты».

В купе я пытаюсь вспомнить, кто я и откуда. Царевич говорит, что, может быть, стоит забыть прошлое, раз оно привело к тому моменту с хрустальным гробом. Он говорит, что мы приедем к нему, поженимся, у нас будут дети и новая жизнь. Я отвечаю, что тем более, раз будут дети, важно знать, какого я рода. А у самой мелькает нехорошая мысль, что он не хочет узнавать, кто мой обидчик, чтобы не сражаться с ним.

«Попробуй все вспомнить», — говорит царевич.

Я вспоминаю фигуру в черных одеждах, которая посылает прокля­тья. Больше ничего. Слушая меня, он становится чем-то взбудоражен, у него в глазах появляются какие-то огоньки. На станции царевич пере­дает меня под опеку своего учителя-вельможи, а сам отбывает, как он сказал, по делу. Мне приятно, что он поехал отомстить за меня, но я все равно бесчувственная.

Теперь я перемещаю свое сознание в царевича.

Я, царевич, скачу к замку чародея, которого узнал по рассказам моей невесты. Замок сложен из больших серых камней. Я, трубя в рог, вызываю его на поединок. Чародей появляется в небе, он огромных раз­меров, но я знаю, что это иллюзия, он пытается напугать меня, а на са­мом деле он обычного размера. Я сражаюсь с ним, рублю его на куски, потом сую их в мешок и бросаю в огненную реку.

Скачу назад, к невесте. Но невеста по-прежнему ничего не чув­ствует, я говорю, что победил черного чародея, а она вдруг вспоминает, что там была еще и старуха-колдунья. Я собираюсь отправиться на ее поиски. Моя невеста говорит, что колдунья — старая женщина, может, ее не стоит трогать. Но я отправляюсь ее найти и разобраться с ней, как положено разбираться со старыми колдуньями. С помощью добрых людей выхожу к ее жилищу в лесу, оно находится под огромными кор­нями старого дерева. Колдунья старая, в грязных лохмотьях. Я угрожаю ей мечом, она говорит, что это злой чародей ее заставил привести ему невесту и ей пришлось обмануть царевну, хитростью выманить ее из дворца в лес, сказав, что только там она узнает, кто ее суженый.

Я, царевич, говорю, что мне нужно знать, как расколдовать мою невесту, чтобы к ней вернулись чувства и ясность сознания. Колдунья скрипит, что не знает как, что чародей был ее сильнее, только он может снять чары. Но я говорю, что порешил его. Тогда бабуля оживляется, говорит, что его боялась, поэтому отказывалась, и что может снять за­клятье, если приедет к невесте.

Дома она достает из мешочка траву, сыплет в кипяток, трава шипит. Я не доверяю ей, требую, чтоб она сама сначала выпила свой отвар. Она, выпив, становится молодой и красивой в духе все-таки колдуний. Для верности я выпиваю теперь сам, и вдруг начинаю чувствовать любовь к невесте, и осознаю, что раньше чувствовал только ответственность за нее. Я обнимаю ее, даю ей выпить травки, перемещаю сознание в нее.

Я царевна. Я чувствую тепло к царевичу, а на колдунью смотрю с опаской. Но царевич разрешает мои сомнения на ее счет тем, что гово­рит, что, если она обещает только целительской практикой заниматься, он разрешает ей жить в нашем королевстве. Колдунья довольна и благо­дарна. Ей отводят новое жилище.

Мы с царевичем радуемся друг другу. Начинается наша свадьба.

Русалочка

Женщина, 29 лет, 2004 г.

Я Русалочка, как в мультфильме. Мы с моим верным другом дельфинчиком везде плаваем. Мне так хорошо в подводном царстве.

а главное, меня очень любит мой отец Нептун. Я его любимая дочка. Он очень большой по сравнению со мной, кажется, я — с его ладонь. Или больше, он как великан. Я чувствую себя очень защищенной таким отцом. И думать не думаю о ногах или о том, чтобы уйти на землю.

Мои сестры-русалки зовут меня впервые с ними сопровождать ко­рабли. Я знаю, что они ревнуют меня к отцу. Поэтому решили позвать меня с собой. Мы с дельфинчиком плывем и наблюдаем со стороны, как они поют, показываясь морякам из воды, отчего те должны впадать в гипнотический транс и прыгать в воду. Но на этом корабле, за которым мы сейчас наблюдаем, никто не впадает в транс и никуда не прыгает, хотя мои сестры поют очень красиво. А чем красивее, тем, я знаю, более гипнотически действуют их голоса.

Но я — русалка, и на основе своего особого, только мне из всех сестер свойственного русалочьего ясновидения знаю многое, что проис­ходит. Капитан этого судна велел морякам заткнуть уши воском, поэто­му они любоваться русалками могут без ущерба для себя.

Я огибаю корабль с противоположной сестрам стороны и рассма­триваю его. Там прогуливается белокурый юноша, он явно наслаждается пением моих сестер, не имея никакого воска в ушах. Я показываюсь ему, он улыбается, затем — спрашиваю его, как он может слушать русалок и не впадать в транс, как все люди. Он говорит, что на него это с детства не действует. Поэтому он всегда наслаждается их пением. Я предлагаю ему проверить. Он соглашается. Я пою. Он впадает в транс. Я останавливаюсь и зову его, чтобы привести в чувства. Придя в себя, он удивляется.

«Ты первая русалка, которая смогла воздействовать на меня», — го­ворит он.

Мы чувствуем с ним родство и взаимопонимание. Он предлагает встретиться в этих же водах, когда его корабль будет идти обратным курсом. Я соглашаюсь, и мы с дельфинчиком возвращаемся домой.

Дома я жду назначенного дня и часа. У меня есть не только отец (кстати, он уже не такой большой, а просто большой), но и мать — Ко­ролева-русалка. Они с отцом переглядываются, понимая, что со мной что-то происходит.

Я плыву на свидание, дельфинчик со мной.

Во время встречи юноша дарит мне золотое колье. Я беру этот по­дарок как нечто очень важное для меня. Но дело не в том, что это драго­ценность. Это подарок всей моей жизни. Простившись с суженым, я не­заметно плыву за его кораблем, чтобы знать, где его дом. Это долгий путь. Вернувшись, я объясняю близким, что нашла колье, на что никто особо не реагирует — сокровищ на морском дне достаточно.

Проходит время. Я с дельфинчиком плыву туда, где живет мой лю­бимый, и вижу его сидящим на берегу и вглядывающимся в морскую даль. Понимаю, что он ждет меня. Мы разговариваем с ним, я вижу, что он грустит, я говорю, что тоже скучаю без него, но мне и в голову не приходит становиться женщиной, обрести ноги. Я хочу жить в под­водном царстве. И ему никак ко мне не перейти, в мой мир. Поэтому мы с ним тоскуем друг без друга. Но он меня понимает, что я не смогу жить на земле, и я не чувствую, что загвоздка во мне. Мне так хорошо и привольно под водой, что я не знаю, где выход в нашей с ним ситуа­ции. Как нам быть вместе? Не найдя никакого решения, мы прощаемся с любимым, и я с дельфинчиком возвращаюсь домой.

Родители по-прежнему присматриваются ко мне.

Наконец, отец и мать спрашивают меня, что со мной.

Я все рассказываю им. Они лукаво переглядываются, не разделяя моей печали. Мама и отец достают большой ларец, открывают его — там пере­ливается большой алмаз. Отец рассказывает, что был капитаном одного ко­рабля. Правда, к тому времени, как это произошло, на земле у него не лади­лись семейные отношения, он был одинок. Однажды он увидел среди волн и полюбил мою маму — Королеву русалок. Ее отец, дед мой, уже умер к тому времени. Мама подарила отцу священный алмаз. Тогда он обрел хвост и с удовольствием переселился в подводное царство, стал им править.

Я говорю, что мой суженый не хочет переселяться в подводный мир. А я — в наземный. Мама и отец поясняют, что алмаз — наше родовое сокровище, он действует гармонично, исцеляя семейные ситуации. Ника­кого насилия он совершить не может. Если я подарю его юноше, произой­дет то, что хорошо для нас обоих. Но никто не знает сейчас, что именно.

Я благодарю родителей, беру их дар и вручаю своему избраннику во время нашей следующей встречи, все заранее ему рассказав и узнав, хочет ли он принять такой подарок. Он берет. Ничего не происходит. Мы прощаемся, как всегда. Я уплываю домой. Около его порта я жить не могу — там везде корабли и люди, негде спать, нечего есть, а я привыкла к царскому уюту и комфорту.

Вдруг я вижу: какой-то свет исходит с той стороны, где живет мой любимый. И начинаю понимать, что теперь знаю все, что происходит с моим женихом. Это из-за алмаза! Я узнаю, что в его королевстве заболела принцесса — потеряла память. Король просит всех, кто может помочь в его горе, прийти во дворец.

Я понимаю, что мой любимый мучается, так как чувствует, что алмаз поможет, но не хочет жениться на принцессе, а король именно так видит свою благодарность — принцессу в жены и полкоролевства в придачу.

Я приплываю, мы обсуждаем все, решаем, что он пойдет и заранее все ска­жет королю, объяснив, что помолвлен с девушкой из далекого королевства.

Я уплываю, мой суженый идет во дворец. Там он вмиг излечивает принцессу, приложив алмаз к ее лбу. Король благодарит его, приглашает стать придворным целителем. Мой любимый рад бы ответить королю со­гласием, но, как честный человек, признается, что все дело не в нем самом, а в священном алмазе, имеющим целебные свойства создавать гармонию. Тогда короля охватывает желание приобрести этот алмаз. Он чувствует, что взять его у юноши невозможно, их обоих — юношу и алмаз — окружает за­щитное поле и они — одно целое. Король велит бросить юношу в темницу. Затем у него созревает мысль казнить его, тогда алмаз будет доступен.

Я узнаю обо всем этом, родители дают мне заветную шкатулку, кото­рую стоит открыть, появляется все, что необходимо. Они делают несколько непонятных волшебных действий, я обретаю ноги вместо хвоста, доплы­ваю на моем дельфинчике до берега, открываю шкатулку, у меня появля­ется королевская одежда, но она — заморская для этих мест. Возникает ка­рета, лошади, кучер, двое рыцарей охраны. Я скачу во дворец. Мой лакей докладывает, что прибыла королева из Самого Дальнего Королевства. На здешнего короля это действует почему-то как заклинание. Он велит меня принять со всеми почестями, мне же говорит, что наладить отношения с Самым Дальним Королевством — это его давняя мечта. У них просто не было никогда средств достичь его, этого королевства из-за его дальности.

Я чувствую очень большую силу, исходящую от меня, и говорю ко­ролю, что у него в темнице томится мой суженый. Он тотчас велит его освободить. Его приводят, любимый рад видеть меня. Я сообщаю коро­лю, что недовольна его поступком. Король явно боится моего гнева.

Мы с юношей садимся в карету и уезжаем. Мы счастливы, что он жив и что наша любовь спасена. Мы скачем куда глаза глядят. Я не жа­лею. что стала женщиной, и согласна жить на земле, лишь бы мой суже­ный был жив и в безопасности.

Фея-2 (вторая инициация на эту тему)

Женщина, 44 года, 2004 г.

Я с русой косой до пят, в джинсах и парусиновых тапочках, в джин­совой куртке хожу по комнате, похожей на комнату в замке. Она не­большая с голыми каменными стенами, хожу, сложив руки и волнуясь, _; поджидаю кого-то. Я фея, но современная. У меня фейского только бусы, вплетенные в косу — настоящий жемчуг. Коса мне нравится, но умешает. Только она не подходит сейчас к предстоящей миссии, я сначала

растерялась, как быть с прической, потом спохватываюсь, что я ведь фея, достаю волшебную палочку из бархатного футляра (палочка излу­чает серебристое сияние), взмахиваю — и у меня стрижка.

Приехал мужчина лет сорока. Он в серо-синей рубашке, смуглое лицо, очень надежный, я его хорошо знаю. Он маг.

«Поехали!» — говорит он.

Мы спускаемся по каменной лестнице, я еле поспеваю за ним, садимся в машину «Ауди» цвета морской волны и очень быстро едем. Мы спешим.

Останавливаемся около пещеры, из которой вырывается черное «свечение». Это змееподобные языки черного пламени. Они действитель­но «горят», как пламя, и головы змей венчают каждый черный язычок. «Пламя» вырывается из расщелины в горе, которая ведет в пещеру.

Мы переглядываемся, мужчина внимательно смотрит на меня, ста­раясь понять, готова ли я и можно ли нам начинать.

Мы концентрируемся, выставляем руки ладонями вперед и начинаем убирать черное пламя. Мы специально приехали устранять этот «прорыв».

Пламя постепенно поддается и уменьшается, и мы следуем медленно за ним в пещеру. Там пламя занимает все пространство пещеры — метра четыре в высоту и где-то шесть в ширину. Убрав эту черноту работой на­ших рук, мы увидели еще один свод в глубине пещеры. Там сидит трех­головый дракон и извергает это черное пламя. Он полностью заполня­ет собой вторую залу пещеры, она меньше первой, но тоже большая. Дракон там еле помещается, между ним и стенами мало пространства, ему негде даже повернуться. Мне жалко дракона. Вход во вторую залу пещеры гораздо меньше него. Как он туда забился? Непонятно.

Маг снова внимательно смотрит на меня, и я понимаю идущую от него команду посылать теперь наше воздействие на расстоянии, чтобы оно мог­ло пройти сквозь дракона и достичь противоположной стены второй залы.

Мы находимся теперь у входа в эту залу и держим руки ладонями вперед, внимательно продвигая наше воздействие на расстоянии. Оно продолжает убирать черное «пламя».

Наконец пламени больше нет. Дракон уменьшается, выходит из пе­щеры на свободу и начинает щипать травку. Я треплю его за холку. Он стал гораздо меньше, похож на небольшого слона. Голова теперь у него одна. Он хороший. Мне нравится, что он больше не в плену и может кушать сколько хочет, вволю пить из ручья, жить привольно на свободе. Мужчина любуется, как я выражаю нежность к дракону.

Мы садимся в машину, он говорит, что теперь можно и отдохнуть.

«Предлагаю поехать в кафешку. Куплю тебе все, что захочешь», — говорит он, веселый и довольный.

Я перемещаю сознание в мужчину. Я — мужчина-маг. Я любуюсь на свою фею, какая она настоящая женщина. Не может не погладить дракона. Женщины вообще такие. Как увидят зверюшку — начинают умирать от умиления. Я хочу провести вместе побольше времени, восстановить наши силы. Мы вообще по серьезным поводам работаем вместе — убираем про­рывы негативных сил. Я обожаю работать с ней, но всегда беспокоюсь о ней, как она сможет, не трудно ли ей будет делать очередную работу.

Я снова фея. Мы приезжаем в кафе у дороги, пируем там, пьем соки, я ем торт или пирог какой-то замечательный, мы едим мясо, а потом едем в мотель. Мой любимый купил для меня по дороге мой любимый мультик, который я давно хотела посмотреть. Будем смотреть видик в мотеле, валяться, есть что-нибудь особенное. Все очень здорово.

Целитель

Женщина, 40 лет, 2004 г.

Я целитель. Вызван к великому князю, чтобы исцелить его дочь, кото­рая находится в коме. Готовлю в лаборатории бальзам. Князь волнуется, он в своих покоях ожидает результатов лечения. Я делаю бальзам, расширяющий сознание. Первым пробую его. Сразу начинаю понимать, почему заболела дочь князя. Он, оказывается, дал слово своему другу, когда дочь только ро­дилась, отдать ее замуж за него. Дочь выросла, влюбилась в юношу из кня­жеской дружины, они дали друг другу слово, что буду вечно вместе. Узнав, что должна выйти за старого друга отца, девушка переживает потрясение, потому что очень любит отца и не желает его огорчить, но не в силах жить без своего избранника. Не справившись с потрясением, она впала в кому.

Я иду к князю и хитрю: бальзам, мол, новый и попробовать его надо сначала на ком-либо. Я не могу его выпить, так как, если что, некому будет приготовить новый бальзам. Князь изумлен, но ради дочери вы­пивает глоток. Туг он начинает все понимать на более высоком уровне сознания, так действует бальзам. Он готов благословить дочь и ее мо­лодого избранника. Я вливаю дочери глоток бальзама. Она открывает глаза, отец велит призвать дружинника — жениха дочери — и благослов­ляет их. Появившийся друг князя с пониманием смотрит на молодых. Я собираю свои пожитки и на прощанье желаю князю беречь свою дочь.

Священник

I

| Женщина, 35 лет, 2004 г.

\ Я священник, на мне черная ряса. Мне под сорок лет, переживаю про­блему: я люблю женщину, но должен оставаться священником. Я удаляюсь

в уединенное место, там дом моего друга. Все время тоскую по любимой, но пытаюсь справиться с собой. Потом она приезжает ко мне, узнав, где я. Я рад, но немногословен с ней. Я предлагаю ей пойти в храм и послушать, что скажут нам высшие силы в храме. Мы приходим туда, становимся на колени, молимся. Потом идем назад в дом, любуемся природой и прекрас­ными видами вокруг. Дома устраиваем себе ужин при свечах, потом рас­ходимся каждый в свою спальню. Я знаю, что она чувствует, и, чтобы она не ощущала себя отвергнутой, я говорю ей, что люблю ее больше всего на свете, но сейчас такой момент, что мы должны дождаться именно нашего времени. Ей сразу становится лучше, она соглашается со мной.

На следующий день мы уже ложимся спать вместе. Все проблемы для меня разрешены. Мы теперь будем вместе. Я чувствую облегчение.

Бог на Олимпе

Жекщина, 35 лет, 2004 г.

Я бог, стою на месте оратора в огромном театре, на мне надета свет­лая римская тога. Я — главный из Олимпийских богов. У меня корот­кие седые борода и усы, волосы ровно подстрижены ниже ушей. Театр окружен полупрозрачными колоннами, поддерживающими крышу. Это место собраний богов.

Я произношу речь, в которой призываю богов приготовиться к пере­менам в их деятельности. Времена сменяются, люди становятся духовно самостоятельнее. Мы, боги, должны перестать опекать их, как раньше. Пришло время создать новые проекты улучшения жизни людей и опти­мального участия в ней богов. Я предлагаю каждому через определен­ное время представить нам на таком же собрании новые проекты.

Затем я еду домой на колеснице. Дома меня ждет жена — светлая богиня с длинной русой косой. Она сообщает мне новость: к нам в гости с Земли прибыла наша дочь.

Вообще на Земле работают четырнадцать наших детей — моло­дых богов и богинь. Они помогают людям. Но теперь, когда на Земле произошли перемены и люди выросли в сторону богов, молодые боги увидели, что им следует пересмотреть свои функции, чтобы не делать за людей то, что те и сами уже могут делать.

Я радуюсь за наших дальновидных детей. Моя дочь — она тоже с длинной русой косой — говорит, что пока они сами уже приняли новые решения и помогают самым слабым — бомжам, алкоголикам и нарко­манам. Но братья и сестры прислали ее. чтобы узнать наше родитель­ское мнение по всем этим вопросам.

Я горжусь нашими детьми, моя жена тоже счастлива, что они такие самостоятельные. Мы садимся за стол, у нас — праздничный семейный обед. Я говорю дочери, что рад за них, наших детей, и даю им задание найти еще себе применение на Земле без моих подсказок. Дочь лукаво смотрит, из ее глаз лучится сияние. Она довольна моим ответом, свобо­дой, которую все молодые боги и богини с этим ответом получают и без­граничной свободой творчества, которая им открывается на Земле.

Когда мы провожаем дочь на Землю, удивившись, что она засобира­лась так скоро, через два часа после своего прибытия, мы чувствуем ра­дость, с которой она торопится сообщить братьям и сестрам мое решение.

Оставшись одни, уединяемся в нашем доме с женой, и она призна­ется мне, что ждет еще одного, пятнадцатого ребенка. Только волнует­ся, что ему придется жить уже в другом, новом мире. Я успокаиваю ее, говорю, что новый мир — это лучший, и ничего, что он нам пока еще неизвестен.

Женский архетипический Совет

Женщина, 35 лет, 2004 г.

Я такая, какая сейчас, стою в палатах, таких же, как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию».

На троне — Богиня. Она вся как из солнца — сияет желтым светом, оптически какая-то текучая, с очень сияющим добрым взглядом, коса до пола и ниже, кольцами на полу сворачивается. Богиня приказала поста­вить диваны, теперь удобно и мягко будет сидеть женщинам напротив друг друга. Кроме того, она велела поставить между диванами столики и фрукты и полезные напитки принести.

Приходит Амазонка. Ей лет восемнадцать—двадцать. Она в кожа­ном костюме с голым животом в духе молодежной моды. Костюм корич­невый, украшен металлической фурнитурой. Амазонка садится и пьет фруктовый коктейль через трубочку. Рядом входит и садится Ведьма, теперь она полная дородная женщина лет сорока, а раньше выглядела каргой, когда представлялась мне в предыдущих образах. Ведьма вся в драгоценностях, на руке красивый крупный перстень, каштановые ме­лированные волосы, модная стрижка, она пышет энергией. Я сначала думала, что эти дамы не знакомы, но Ведьма выдавила: «Здрасьте». Видно, что/к Амазонке у нее что-то не то.

Прибфкала Гейша, она танцовщица, только что с выступления. На ней тот навряд, в котором она выступала: восточные шаровары, раз­резанные на ленточки, и такие же рукава, скрепленные блестящими манжетами. Она готова хоть сейчас и здесь станцевать. Ее вид говорит: «Ну что тут у вас?1 Может, я и вам станцую?» Она жадно пьет минераль­ную воду, стараясь отдышаться.

Фея — в сиреневом полупрозрачном наряде, не садится, стоит сле­ва от меня, ближе всех к Богине. В руках у нее хрустальная волшебная палочка. Лицо Феи выражает некоторое беспокойство, сострадание, же­лание что-то по привычке исправить, подлечить.

Все трое — Ведьма, Амазонка и Фея — слева. А справа сидит Гейша, потом приходит Жена. Ей на вид лет тридцать шесть. Она в строгом темном костюме, застегнутом под горло. Юбка чуть выше колена, но не слишком. У нее сжатые губы, напряженное выражение лица. Жена садится — ее руки на портмоне, ноги зажаты, в лице напряжение. Мне ее жалко, хочется ее обнять.

Амазонка подвигает Жене фруктовый коктейль, но та вежливо ки­вает головой в знак благодарности, не притрагиваясь к нему. А я вижу, что она хочет коктейля, но не смеет себе этого позволить.

Справа входит и садится ближе к Богине Королева в настоящих ко­ролевских одеждах. Она сияет драгоценностями на белом платье с высо­ким воротником. Королева в золотой короне, ее волосы высоко уложены, ей лет тридцать шесть — сорок, ее глаза тоже сияют, но земным светом. Она ощущает себя главной среди земных женщин. И справа, получается, сидят Королева, Гейша, а ближе ко мне Жена. Я же нахожусь напротив Богини, в торце стола. Богиня спустилась с трона и подошла, села в крес­ло напротив меня. Не продавливает кресло, как земные женщины.

— Мы тебя слушаем, — говорит Богиня.

— Вы сами видите, какая у меня проблема. Я не хочу тебя оби­деть, — обращаюсь я к Жене, — но вы видите, что ей нужна помощь.

Я обнимаю Жену, сев рядом с ней на диван, она плачет у меня на плече.

Богиня говорит мне:

— Вот и хорошо, так и поддерживай ее.

Все женщины становятся вокруг нас. Мы с плачущей на моем пле­че Женой оказались в кругу в центре зала. Женщины направили руки ладонями к нам, а перед этим какая-то энергия бегала по кругу между ними, смешивая их энергии. Мне это очень понравилось, я не хотела почему-то получать дискретно от каждой из них энергию. Потом поток от их рук стал влиять на нас. Жена перестала плакать, ее одежды стали меняться — от вечерних воздушных до спортивно-пляжных. Она удив­ленно оглядывала себя. Затем женщины расступились в одном месте, и образовался световой коридор, по которому шел мужчина. Это мой

Внутренний Мужчина, с которым я регулярно общаюсь, но он в смо­кинге, а я привыкла видеть его в набедренной повязке. Он подмигивает мне, берет под руку Жену и уводит ее в световой проход. Я ревную. То со мной, со мной, а теперь — с ней.

Подхожу к Богине.

— Что теперь там с ней будет? — спрашиваю ее, а сама волнуюсь о том, что теперь и с ним будет, не променял ли он меня на нее.

Богиня показывает свиток, разворачивает его — это как теле­визор. Там я вижу, как мой мужчина подводит Жену, одетую в платье приглушенно-персикового цвета, с большим шлейфом, очень красивую и женственную к царскому сыну, который одет в расшитый драгоценны­ми камнями кафтан. Тот ведет ее в храм, они пошли причащаться. Там Жена и царский сын становятся на колени, он говорит, что всю жизнь ждал ее, она внутренне тает, слушая это, и признается, что без него ей было очень плохо, а теперь она счастлива быть с ним.

Дата добавления: 2015-11-04