В19 Мужчина и женщина — тайна сакрального брака. СПб.: Речь, 35 страница

ТЕМА «БОГИНЯ»

«Женщина — это богиня, воплотившая в себе высшую живую космическую энергию, — пишет Андре Ван Лизбет. — К сожалению, многие женщины не подозревают о своем высоком предназначе­нии, не считая себя ни божественными, ни таинственными».

Словесная формула задания этой архетипической темы для жен­щин: «Представьте, пожалуйста, что вы богиня». Для мужчин: «Пред­ставьте, пожалуйста, что вы женщина и вы богиня».

Ресурсы этого архетипического уровня еще более объемны, чем ресурсы предыдущих женских архетипических функций. Инициация божественной женственности позволяет избавиться от депрессии, удо­влетворить потребности в самопринятии, дает возможность отреагиро­вать агрессию в созидательной форме, а также выйти на новый — кон­структивный уровень при разрешении любого конфликта.

Женщина 32 лет находилась в замешательстве: бывший муж, кото­рый не поддерживал с нею отношений уже более трех лет, неожиданно признался ей в любви и объявил о намерении восстановить их отноше­ния, однако после этого исчез и не проявлял больше никакой инициативы.

В инициации на тему «Богиня» она сначала представила себя дви­жущейся на грозовом облаке богиней, которая мечет на землю молнии и ведет за собой грозу, однако обильный ливень при этом щедро насы­щал влагой землю (вода — символ целебной женской силы). Затем Бо­гиня спустилась к ветхой избушке, где лежал раненый Богатырь (травма в области Анимуса). Ее слезы упали на его рану, и рана стала медленно заживать. Богиня положила свою голову на грудь Богатырю и, насыщая все вокруг своею целебной силой, терпеливо ждала (элемент вынаши­вания), когда его рана полностью заживет, понимая, что у смертных раны заживают очень долго.

Из последующего диалога Богини и Богатыря выяснилось, что Бо­гатырь освободил из плена много прекрасных дев, всякий раз надеясь, что это будет именно Она. Он полюбил ее, увидев однажды во сне. Но, устав от разочарований, герой заметил, что ищет в боях смерти, так как

начал понимать, что его возлюбленной нет в подлунном мире (идеали­зация женского — признак отсутствия гармоничного контакта между мужской и женской частями личности).

Богатырь решил, что сможет соединиться с Нею, только когда по­кинет этот мир (истощенный, травмированный Анимус в отсутствии вы­нашивания может стать источником аутоагрессивных импульсов). Почти намеренно получив в очередном бою тяжелую рану, он уже ожидал смер­ти (травма после пережитого развода проявилась в депрессии одного из фрагментов Анимуса), но живущий в лесу Целитель принес его в свою лачугу и стал пользовать целебными травами (работа в инициационной терапии активизировала позитивный аспект Целителя — растущую це- лительскую силу благословляющей фигуры Внутреннего Отца).

Богиня, в свою очередь, призналась Богатырю, что сначала с инте­ресом наблюдала за ним с Небес. Ее веселил тот азарт, с которым герой сражался со злодеями и с драконами в поисках встречи с нею. Потом она поняла, что полюбила его, что хочет быть обычной женщиной и жить с ним среди людей. Когда Богиня узнала, что возлюбленный ранен, она очень разгневалась, приведя с собой страшную грозу, которая очистила Землю.

Результатом работы стало возникшее у женщины ощущение при­нятия и понимания бывшего мужа, а также постепенное уменьшение ее эмоциональной зависимости как от его поведения, так и от действий окружавших ее мужчин.

ТЕМА «В ПЛЕНУ У ЗЛОДЕЯ»

Эта тема предлагается женщинам и мужчинам после достаточ­ной инициационной работы с «земными» мужскими архетипическими функциями, когда мужская защита личности уже сформирована и функ­ционирует продуктивно. Насколько зрелой является внутренняя муж­ская защита, легко увидеть из инициационных сюжетов. При сформиро­ванной мужской защите мужские персонажи представляются в сюжетах инициаций сильными и без труда побеждают в любых противостояниях с мужскими «злодейскими» фигурами.

Злодей — некий собирательный образ: он символически отражает подавляющее лсевдомужское начало перенапряженной женской при­роды и неинициированную мужскую агрессию как блуждающую, без- векторную природную мужскую силу. Практика показала, что злодеи в образах чаще всего выглядят людьми или другими антропоморфны­ми существами. Выражение участниками инициаций прямой агрессии против человеческих персонажей нередко затруднено действием внут­ренних запретов.

В словесной формуле задания темы «В плену у злодея» есть важ­ный момент. Инициационный специалист предлагает женщинам сле­дующий вариант: *Представьте, пожалуйста, что вы находитесь в плену у злодея и вам предстоит освобождение из этого плена». Такое задание активизирует достаточно широкий спектр личностных ресурсов участниц инициации. Одоление «злодейских» сил, пленяю­щих женственность, может осуществляться и мужскими, и женскими персонажами. Словосочетание предстоит освобождение принципи­ально отличается от более узко понимаемого словесного варианта «вы освободитесь». Если в инициации участвует женщина, слово «осво­бодитесь» может быть нежелательным указанием на то, что женщина должна освобождаться самостоятельно, в то время как словесная фор­мула «вам предстоит освобождение...» создает пространство для раз­личных вариантов обретения свободы — как самостоятельного, так и в результате победоносных действий внутреннего мужского персонажа.

Для мужчин словесная формула задания инициации «В плену у Злодея» такова: «Представьте, пожалуйста, что вы женщина, вы в плену у Злодея и вам предстоит освобождение из этого плена».

Если в сюжете инициации на тему «В плену у Злодея» женщина освобождается сама, то она решает задачу за счет псевдомужских ка­честв своей гиперматеринской защиты. Это характерно для начальных этапов терапии. Если женщину освобождает сам злодей, можно говорить об отождествлении осознающего центра Я с его же подавляющими муж­скими аспектами, по сути — с той же гиперМатерью и/или с деструк­тивным мужским началом. И наконец, если пленницу в инициационном сюжете освобождает мужчина, это свидетельствует о достаточной про­дуктивности мужских защищающих функций, что характерно для более поздних этапов инициационной практики.

Мы уже упоминали, что сказки нередко иллюстрируют, как в эди- пальной ситуации негативный отцовский аспект (Кощей, Злодей) пося­гает на женственность подрастающей дочери — крадет, заколдовывает ее, принуждая к эмоциональному (в крайних случаях и к физическому) инцестуозному союзу с ним. Развивающийся же, идеальный внутрен­ний мужской аспект (развивающийся аспект Анимуса) — Иван-царевич перенимает эстафету отцовской любви и принятия дочери отцом, безза­ветно любя свою избранницу. Побеждая Кощея, освобождая и з ащи щая женское, растущие силы Анимуса проходят инициацию преобразова­ния безвекторной природной мужской агрессии в конструктивную силу, направленную на защиту интересов женственности. И негативная часть матери — пресловутая Ведьма — также выполняет здесь большую разви­вающую роль, когда, ревнуя, помогает Ивану-царевичу в его освободи­тельной миссии и тем самым вредит Кощею. Материнская часть, таким образом, инициирует развитие истинного мужского начала в личности.

Вот почему сказочные Бабки Ежки полны обаяния, когда помогают благородным героям, отправившимся освобождать своих суженых.

Так сакральное пространство сказки помогает отреагировать амби­валентные (противоречивые) чувства участников эдипальных «семей­ных треугольников», где подрастающая дочь неосознанно конкурирует с матерью за мужское внимание отца, а сын неосознанно конкурирует с отцом за женское внимание матери.

Женщина 37 лет, поддерживающая в течение нескольких лет отношения в виде встреч с разведенным мужчиной, представила себя привязанной за руки между двух деревьев. Тонкая веревка «пленницы» была с обеих сторон завязана на бантики. Она воспринимала свое по­ложение как игру, в которую по собственной воле играла со злодеем.

Неподалеку стояла ветхая избушка, где жил злодей. Он вышел от­туда, сгорбленный и несчастный, похожий на реального партнера жен­щины. Когда «пленница» попросила развязать ее, злодей тут же пови­новался. Став свободной, женщина отправилась через лес в заповедное место, где, как оказалось, находился ее собственный дом — полная противоположность лачуге злодея: ее дом представлял собой красивый двухэтажный особняк, современно оборудованный внутри.

После переживания сюжета на тему «В плену у Злодея» в жизни участницы инициации произошли заметные изменения. Многочислен­ные родственники ее бывшего мужа, который находился под их опекой в другой стране, неожиданно проявили к ней внимание и заботу, чего не наблюдалось уже много лет. Они стали приглашать ее в гости, инте­ресоваться ее детьми и делами, одна из родственных бывшему мужу се­мей предложила ей выйти замуж за их хорошего знакомого за рубежом. Старшую дочь участницы инициации родственники пригласили прие­хать в их страну на учебу. Изменения коснулись и отношений женщины с близким мужчиной — ей легче стало осознавать и реализовывать свои интересы в отношениях с ним. Она могла теперь отслеживать, как хро­ническое чувство вины мешает ей быть спонтанной и естественной. Сам же мужчина впервые выразил свое прямое недовольство тем, что она получает инициационный опыт. Здесь можно наблюдать, как внешние события отражают расширение внутреннего защищающего мужского по­тенциала женщины и как эти изменения способны влиять на структуру имеющихся реальных отношений. Активизация защищающих сил Вну­треннего Мужчины приводит в подвижное состояние всю систему ре­альных отношений, в которую включена участница инициаций. Система чутко реагирует на изменение положения женщины и ее новый духовный статус. Жертвенная позиция участницы инициаций сменилась на пози­цию женщины, больше ощущающей свое женское достоинство. Однако новое положение не только поддерживается мужской веткой родового клана (забота родственников бывшего мужа), но и должно пройти ис­пытание сопротивлением ее ближайшего окружения (протест мужчины).

Женщина 40 лет, два года назад пережившая развод и страдавшая от психосоматического заболевания, увидела себя в каморке с одним крошечным окошком под потолком. Рядом суетилась грязная ведьма, которая в спешке варила для пленницы зелье. Женщина ощущала себя 23-летней (возраст, когда у нее родился первый ребенок), а старуха, вы­зывавшая у пленницы приступы брезгливости, по распоряжению злодея старалась лечить пленницу, несмотря на то что та отказывалась при­нимать приготовленное зелье. В один из моментов пленница резким движением выбила склянку с зельем из рук старухи и побежала прочь по узкому земляному коридору. Ведьма, схватив веник из прутьев, успе­ла лишь обрызгать ее вслед какой-то прозрачной жидкостью. Кори­дор привел в большой и богатый зал, где пленницу поджидал Кощей. Он был огромного роста, но не злой. Сначала Кощей стал предлагать девушке драгоценности и наряды, а заодно — руку и сердце, но поз­же из их разговора выяснилось, что Кощея интересовало только одно обстоятельство — расположение пленницы к нему. Женщина сказала, что на ее добрые чувства Кощей может рассчитывать, если полностью обеспечит ее. Кощей тут же с радостью осыпал пленницу бесчисленны­ми дарами, презентовал элегантную иномарку, просил обращаться, как только ей понадобится (женщина выросла без отцовской поддержки, а в отношениях с мужем она в тот момент решала вопрос, принимать или нет от него после развода финансовую помощь). Интересно, что после переживания этого образа женщина через три дня избавилась от своего психосоматического расстройства, а спустя некоторое время сумела ор­ганизовать собственный бизнес, и ее доходы выросли в несколько раз.

Незлой Кощей (или Злодей) — элемент более поверхностного не­отпускающего отцовского слоя. Этот персонаж нередко встречается в сюжетах более ранних инициаций на тему «злодеев». В данном случае у Кощея удерживающие и благословляющие силы пребывали в симво­лическом слиянии. Реализовалась именно та потребность женщины, которая не была удовлетворена в детстве, — ее отец не был в семье

кормильцем, ей не довелось получать от своего отца любовь в опред- меченной форме — в виде материальных благ. Отцовская же внутрен­няя фигура, в свою очередь, оказалась отчужденной от женского начала и нуждалась в принятии со стороны женского, страдая от недостатка женских энергий (Кощей ждал расположения от пленницы).

Незамужняя женщина 29 лет, никогда не видевшая родного отца, являлась тем не менее любимицей своего крестного. Ее запрос касался оптимизации ее отношений с мужчинами и преодоления периода одино­чества. Весь прежний опыт общения с мужчинами наводил ее на мысль, что они не воспринимали ее всерьез. В инициации на тему «В плену у Злодея» она представила себя в плену у карлика, похожего на Черномора из сказки А. С. Пушкина «Руслан и Людмила». Женщина мирно общалась с карликом. Вскоре появился освободитель — приятный и вполне совре­менный молодой человек, прибывший за нею на собственном автомоби­ле. Когда молодые люди беспрепятственно отправились восвояси, жен­щине стало жаль карлика: он выглядел одиноким. Они взяли его за руки и повели с собою по лестнице вверх, в «свой мир». В этот момент карлик превратился в маленького мальчика, оказавшись их сыном лет шести (у участницы инициации на тот момент не было своих детей). Женщина с большим облегчением ощутила, что все стало на свои места.

Превращение карлика в сына — результат возвращения ресурсов от­щепленной и «заколдованной» (травмированной) части Анимуса. Пре­вращение карлика в мальчика произошло благодаря его взаимодействию с женской и мужской частями личности. Таким образом, мужско-женский союз, образуясь, тут же начинает излучать энергии, необходимые другим ча­стям личности, иначе говоря — начинает плодоносить. Важно, что мужское начало в сюжете этой инициации изначально имело ресурсы (автомобиль). Пришедший на выручку женщине мужчина был взрослым, спокойным и безмятежным, как любой исполненный силы, зрелый мужской феномен.

Женщина 27 лет, имевшая проблемы во взаимоотношениях с нар- козависимым мужем (продолжение более ранних ее проблем, связан­ных с отвержением со стороны психически нездорового отца), в сюжете инициации на тему «В плену у Злодея» также представила себя в плену у карлика. Комната без окон и дверей, где она находилась, была чудес­но убрана. Наряды, которые менялись на ней сами по себе, вызывали у пленницы радость и восторг. Поглядевшись в зеркало, она вдруг поняла, что впервые нравится самой себе. Зазвучала приятная музыка, девушка стала танцевать, ее движения представлялись ей обворожительными.

После завершения сюжета инициации женщина с большим удивле­нием отметила, что никогда не переживала таких положительных чувств по отношению к себе, никогда так себе не нравилась. В описанном сюже­те одного только прикосновения к пленяющей мужской области (карлик) оказалось достаточно для того, чтобы плененная часть женского начала освободилась от жертвенных состояний угнетенности и униженности. На этом примере мы видим, что порой одна только возможность символиче­ски выявить травмированную (карлик), но любящую часть Внутреннего Мужчины питает и благословляет чистую женственность, позволяя ей предстать во всем совершенстве своей истинной природы. Можно полагать, что безусловная смена нарядов пленницы в доме карлика говорит и о вы­тесненной отцовской любви — классически отец с помощью нарядов и дра­гоценностей балует любимую дочь. Злодеи, пленяющие красавиц, таким образом, обладают уникальным качеством — они любуются своими плен­ницами, восхищаются и дорожат ими. Вот где порой скрывается в глубинах личности принятие женщиной себя, своих женских чар и гедонистическое восприятие жизни — в отщепленной «злодейской» мужской части лично­сти! Интегрируя эту часть в ходе инициации «В плену у Злодея», женщины могут получить назад свое «похищенное» женское достоинство.

«Освобождение из плена» в сюжете описываемой инициации прои­зошло в результате неожиданного открытия пленницы: зеркало (символ самосознания) на стене оказалось единственным выходом из комнаты. Она разбила его каблуком своей туфельки.

Каблук как символ власти традиционно характеризует отношения мужчины и женщины, он считается знаком воли и способности прини­мать решения. Известно, что быть «под каблуком» у женщины — для мужчины значит «не иметь своей воли». Туфелька, как мы уже отмеча­ли, представляет собой классический символ соединения мужского (ка­блук) и женского (внутренняя полость туфельки) начал. Подобно чаше на ножке туфелька означает женское, опирающееся на мужское.

В сюжете инициации женщина, разбив каблуком зеркало, вышла наружу по темно-красному коридору, прихватив с собой растерянного карлика. Ступив на покрытую зеленой травой землю внешнего мира, карлик превратился в мужа участницы инициации, одетого как Иван- царевич. Он поблагодарил ее за освобождение и дал обещание жить те­перь с нею счастливо.

Практика инициационной терапии показала, что позитивные транс­формации нередко происходят с героями, ступившими на зеленую траву. Эта символическая закономерность напоминает об огромном целебном потен­циале образа матери-земли, исцеляющем зрелом материнском потенциале.

Описанный сюжет символически точно отразил характер нарушений в области Анимуса участницы инициаций: в представленном ею сюжете произошел контакт с наиболее отвергнутым и отчужденным фрагментом ее мужского начала (карлик-отшельник). Мужское застряло на стадии ин­фантильных страхов, страдая от неудовлетворенной потребности в при­нятии, а также от дефицита либидонозной энергии (карлик — маленького роста). В отношениях с мужем женщина переживала те же сложности: она боялась потерять его, и в то же время ее обижали недостаток его внима­ния и его ответственности за семью.

Символика описанного сюжета приоткрывает и опыт рождения участницы инициации. Комната без окон и дверей символизирует мате­ринскую утробу, а выход героини и карлика наружу по темно-красному коридору — продвижение по родовым путям. Анимус любой женщины рождается вместе с ней. Его состояние во многом зависит от отношения к ней отца и степени зрелости Анимуса ее матери. В рассматриваемом случае мы наблюдаем «рождение» ранее блокированной части Анимуса участницы инициации.

Как и в других внутренних сюжетах, при инициационной работе на тему «В плену у злодея» события нередко разворачиваются медленно, иногда создавая впечатление безвыходности. Однако освобождение из плена обязательно происходит, чаще — к самому концу образа, реже — на последующих сеансах. Поэтому специалист должен сопровождать внутренние сюжеты участников инициаций терпеливо, не вмешиваясь в ход событий, что легко осуществить, имея достаточный собственный опыт проживания инициаций.

ТЕМА «ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ЧАР»

Освободиться от чар или колдовства символически означает изба­виться от травм, полученных в ходе созревания мужественности и жен­ственности, а также от «застревания» мужских и женских частей лично­сти на ранних этапах развития. Участникам инициации «Освобождение от чар» предлагается представить себя в одном случае — заколдованной женщиной, в другом — заколдованным мужчиной.

С помощью словесной формулы мужчинам и женщинам сначала задается следующая задача: «Представьте, что вы заколдованы, и вам предстоит освобождение от этого колдовства».

«Освобождение от чар» мужской и женской частей личности про­водится последовательно в разных сессиях. Если участник инициации мужчина, а работа ведется с его женской частью, то словесная форму­ла звучит так: «Представьте, что вы женщина, и вы заколдованы, и что вам предстоит освобождение от этого колдовства». Если участник инициации женщина и она работает с мужским началом своей лично­сти, то для задания темы используется следующая словесная формула: «Представьте, что вы мужчина, вы заколдованы и вам предстоит осво­бождение от этого колдовства».

Важно отметить, что понятие колдовство является более широ­ким по сравнению с понятием чары. По сказочным и мифологическим канонам, в случае колдовства трансформации могут затрагивать как физическое тело, так и сознание героев. Сознание может быть зачаро­ванным (беспамятство, волшебный сон и пр.), а физические трансфор­мации изменяют внешний облик героев (царевна становится лягушкой, царевич — голубем или соколом, Людмила — невидимой и т. д.). Таким образом, заколдованными считаются и зачарованные в смысле воздей­ствия на их сознание, и физически измененные персонажи.

В случае зочарованности объектом воздействия становится ис­ключительно сознание героев, которые либо засыпают сказочным сном, либо забывают прежнюю жизнь и т. п. При этом их физическое тело остается прежним. Однако, поскольку выражение «освобождение от чар» звучит привычно и благозвучно, то заменять его на более правильное, но менее благозвучное словосочетание «освобождение от колдовства» не показалось нам обязательным. Достаточно просто учесть разницу в понятиях зочарованность (воздействие только на сознание) и закол- дованностъ (воздействие может быть направлено как на сознание, так и на физическое тело), и помнить о ней, оперируя с этой темой.

«Освобождение от чар» для женской части Я

«Расколдовывание» женственности представляет собой актуальную и универсальную задачу исцеления травм в области женского начала личности на символическом уровне сознания. Словесная формула за­дания этой архетипической темы для женщин звучит так: «Представь­те, пожалуйста, что вы заколдованы и вам предстоит освобождение от этого колдовства». Для мужчин словесная формула следующая: «Пред­ставьте, пожалуйста, что вы женщина, вы заколдованы и вам предсто­ит освобождение от этого колдовства».

Женщина 40 лет, имеющая опыт развода с мужем, представи­ла, что она — сувенирная соломенная кукла, которую во время переезда на новую квартиру забыли в пыльном шкафу. В последний момент дед и бабка вспомнили о кукле и взяли ее с собой, положив в корзину с нит­ками. По дороге куклу чуть не выбросил под колеса маленький маль­чик (неинициированная агрессия развивающегося Анимуса). Другой мальчик — подросток — отобрал ее у маленького мальчика и подарил девочке девяти лет (в девять лет женщина пережила развод родите­лей, что нередко «замораживает» в личности развитие женственности, оставшейся без мужской защиты).

В ходе дальнейшего развития сюжета девочка-подросток играла с куклой в новой квартире, а ночью, когда все заснули, появился гном (защищающий отцовский ресурс). Он расколдовал куклу: после тради­ционного для сказок вращения она превратилась в молодую принцессу (для 40-летней женщины образ принцессы — возвращение на подрост­ковую стадию развития женственности, когда была получена травма).

Дед и бабка (мудрые аспекты внутренних отца и матери) рассказа­ли принцессе удивительную историю. Очень давно ее заколдовала злая колдунья (подавление со стороны негативного материнского аспекта). Родители принцессы уже умерли, так как перестали верить в ее избавле­ние (родители женщины действительно ушли из жизни). Но дед и бабка (благословляющие функции родительских частей личности) решили во что бы то ни стало дожить до чудесного момента, когда принцесса осво­бодится от колдовства, чтобы рассказать ей эту историю и помочь обре­сти ее законные права наследницы трона (внутренний ресурс родитель­ского благословения и родовой ответственности). Принцессе следовало теперь отправиться во дворец, и пока она будет идти по улице, от кол­довства освободится все ее Королевство. Отныне власть безраздельно принадлежит принцессе. Ее должны короновать. Принцесса в пышном старинном платье направилась во дворец. Современный вид улиц, как и одежда прохожих, менялись на ее глазах, соответствуя стилю прин­цессы. Во дворце ее встретили с радостью и почтением, и действитель­но короновали (повышение статуса и защищенности женской части Я). В честь коронации был устроен бал, где героиня познакомилась с мо­лодым королем соседнего государства. И хотя она сразу почувствовала тепло в отношении к нему, но в то же время испытала и недоверие (эф­фект мерцания при формировании новых функций личности, в данном случае — мерцание доверия к мужской защите). «Я не должна беспоко­иться, — тут же справилась с собой новообращенная королева. — Он не кто-нибудь, а король, — значит, не может причинить мне вред».

Как известно, оставляя семью, реальный мужчина-отец отверга­ет и лишает мужской защиты не только жену, но и своих детей. Это и привело к «заколдовыванию» женского Я дочери, отразившемуся в образе соломенной куклы. С одной стороны, символ соломенной куклы обесценивает (умертвляет, уменьшает) женственность, с другой — яв­ляется языческой формой изображения сакральных, божественных сил женской природы. Значит, подавить женское начало, как и любую другую природную функцию личности, можно, лишь вытеснив ее на глубоко бессознательный уровень божественного предбытия. Будучи уменьшенной (дезактивированной) до предела, женственность рано или поздно ищет и находит во внутреннем мире «опору» — это вечный божественный ресурс — некая универсальная матрица женственности, которая неуничтожима (кукла — языческая богиня). Эта закономер­ность проявляется при работе с любыми мужскими или женскими архе- типическими функциями. Например, при работе с фигурой внутреннего отца при дефиците сил в области отцовской функции запущенный ини­циационной практикой бессознательный поиск также выводит сознание на уровень божественных мужских фигур, символизируемых образами белых копытных (нередко летающих белых коней), а также мудрецов, святых отцов и т. п.

В сюжете описанной выше инициации «принцесса потеряла обо­их родителей». Это указывает на потерю союзных отношений мужского и женского начал личности участницы инициации в результате травмы, полученной ею в девять лет в период развода родителей. В заключении инициационного сюжета женское начало было восстановлено в правах и получило доступ к ресурсам для дальнейшего развития — женское воцарилось в личности, заняв в ее архетипической структуре законное королевское место.

В этом целебном процессе сыграли важную роль мужской и женский благословляющие персонажи Сверх-Я — бабушка и дедушка (реальные бабушка и дедушка участницы инициации прожили всю жизнь вместе, но были далеки от благословляющих и переживали затяжной конфликт в отношениях). Образы помогающих бабушки и дедушки в сюжете ини­циации, с одной стороны, указывают на привлечение здоровых архети­пических образцов коллективного сознания в качестве индивидуальных ресурсов уже достаточно инициированной личности. Они действуют так же, как и в классических сказках дед и баба, — выступают как мудрые любящие и благословляющие отцовская и материнская функции. В то же время образы помогающих бабушки и дедушки в сюжете напрямую отражают и факт активного участия реальных бабушки и дедушки в вос­питании внучки. Конечно, дед и баба символически отражают наиболее ресурсные, защищающие части родительских интроектов (внутренних фигур отца и матери, сформировавшихся в личности в результате «усво­ения» позитивных черт родителей).

Таким образом, мудрые аспекты мужского и женского начал про­явились в исследуемом сюжете как надежная архетипическая опора в личности участницы инициации. Внутренние бабушка и дедушка «хра­нили» травмированную женственность, дожидаясь, пока Я настолько окрепнет, чтобы освободить и короновать женское начало.

Тема «Освобождение от чар» для мужской части Я

Как мы определили, любые нарушения и травмы в области мужско­го начала личности человека любого пола препятствуют формированию Великой мужской защищающей функции. Инициация «Освобождение от чар» для мужской части Я направлена на «расколдовывание», исце­ление мужского аспекта личности мужчины или женщины.

Если участник инициации мужчина, то словесная формула для зада­ния этой темы звучит так: «Представьте, пожалуйста, что вы заколдованы и вам предстоит освобождение от этого колдовства». Если же участница — женщина, то формула такая: «Представьте, пожалуйста, что вы мужчи­на, вы заколдованы и вам предстоит освобождение от этого колдовства».

Представляя себя заколдованным мужчиной, которому предстоит из­бавление от колдовства, участники инициации, прежде всего, стимулируют активность исцеляющей женской функции личности — функции «вына­шивания». Именно женское начало личности «подхватывает» раненую му­жественность, чтобы выходить ее. Инициирование такого тренинга «вы­нашивания» необычайно полезно для формирования здорового взаимо­действия мужского и женского начал. Активное «вынашивание» женским началом личности ее мужского начала — основа постоянного восполнения сил реальных мужчины или женщины, залог внутреннего спокойствия и равновесия главных защитных сил личности — ее мужской защиты.

Женщине 37 лет, пережившей развод, в инициации «Освобож­дение от чар» для мужского Я заколдованный мужчина представился в образе каменного двухметрового дракона с живыми глазами. Дракон неподвижно стоял на задних лапах и имел довольно устрашающий вид (бывший муж участницы инициации — высокого роста). Женщина уви­дела себя рядом с драконом в облике маленькой испуганной девочки лет десяти. Несмотря на страх, девочка с любопытством разглядывала чудище и даже осмелилась прикоснуться к нему. После прикосновения участница инициации согласилась взглянуть на мир глазами каменного дракона. Тут же возникло голубое свечение, вращающееся по спирали. Оно появилось из неожиданно появившегося голубого шара,, который проник в дракона через его живые глаза. Голубой столб, вращаясь, раз­рушил каменный панцирь, и из него появился стройный и ловкий юно­ша, похожий на Маугли.

Через два дня после этой инициации участница с радостью сообщи­ла, что ее мужчина, прежде часто критиковавший ее, сказал, что сожале­ет о том, как обращался с ней последние годы. Он вдруг признался, что критиковал только из-за страха потерять ее. «С него тоже как бы слетел панцирь», — сказала женщина. Она впервые смогла открыто говорить с ним о проблемах в их взаимоотношениях, что поначалу несколько уве­личило напряжение в их отношениях. Но спустя две недели мужчина стал вестй себя по-новому: проявлять инициативу, принимать решения, выразил желание участвовать в инициациях.

Дата добавления: 2015-11-04