— Ну а ты, Фрэйа? Полезешь со мной к этим милым поплавкам?
Я рассмеялась и кивнула.
— Представь себе, полезу.
Мы старались вести себя осторожно, но вскоре забылись в радостной игре с дружелюбными дельфинами. Казалось, им часто приходится вот так общаться с человеком, и это вселяло надежду на то, что океанские пределы населяют не только монстры.
Ближе к вечеру они исчезли в глубине, и ко мне подошла Кайла. Я как раз сушила волосы полотенцем, собираясь заплести две тугие косы.
— Вы с Онаном не одни из нас, — сказала девушка, и я оставила свое занятие. Это разговор нужно было начать ещё на острове, но я все не могла дождаться удобного момента. — Вы совсем не похожи на миртов. Я должна была сразу догадаться, но жизнь в пределах одного дня хоть и весела, но тесна. Скажи, откуда вы взялись?
— Мы пришли из другого мира, Кайла.
Онан кинул на меня быстрый взгляд из-за штурвала.
— Но как такое возможно? Ты что же, путешествуешь по планетам? — нахмурилась девушка.
— Да. И Онан тоже. Он не на лодке сюда приплыл, Кайла. И я не скрывалась в пещерах. Прости, что ввела тебя в заблуждение.
Она некоторое время разглядывала меня, то хмурясь, то кусая губы, то поправляя волосы.
— Эй, ребята, — наконец повернулась она к друзьям. — Идите сюда.
Тот и Игрин подошли, улыбаясь, но после рассказа о Промежутке посерьезнели.
— Каждая реальность творит свою собственную историю, — сказала я.
— Вы ушли из своего мира, потому что там плохо? — спросил внимательно слушавший Игрин.
— Нет. Наш мир прекрасен. Но у каждого, кто отправился в это путешествие, была своя причина покинуть планету.
— А почему это сделала ты? — спросил мужчина.
— Потому что не нашла на Земле того, чего жаждало моё сердце. Глупо прозвучит, но там я была чужая. Я скучаю по Земле, но с каждым новым перемещением всё меньше.
— Почему ты помогаешь нам, Фрэйа? — спросила Кайла.
— Помогаю, потому что хочу этого, — просто ответила я.
— Я бы ни за что не поверил в твой рассказ, не вступи ты в схватку с горгонами, — сказал Игрин. — У меня ощущение, что я пробудился от многолетнего сна.
— Мы все проснулись, дружище, — сказал Тот. — Слава чистому небу, Фрэйа не из пугливых. Наверняка Горгоны теперь долго в наш город не сунутся… И, хорошо бы, остальные поскорее разнесли весть по островам, что есть способ спугнуть тварей. Но главное выяснить, кто мы и откуда пришли.
Я обрадовалась, что они поверили мне. Онан, напротив, был молчалив и угрюм. Ночью он подошёл ко мне — его как раз сменил у штурвала Игрин.
— Фрэйа, — сказал геолог, устраиваясь рядом на палубе, — ты сказала им, что была чужой на Земле. Я думал об этом. Странно, но мне кажется все, кто был в тот день на борту Бури, ощущали что-то подобное.
— Думаешь, все?
— Да! Алан — слишком развитая скорость мысли, Конлет — гордец и эгоист, Шанталь — полная неуверенности и измученная собственными комплексами… Ну и остальные.
— А Кристиан?
— И у него была причина. Как у Эвана или Елены… Хотя насчёт Елены я сомневаюсь. Возможно, она вернулась на Землю.
— Думаешь, ей и там было хорошо?
— А тебе не было?
— Было. Правда не так, как я хотела. Земля прекрасна, и я не хочу навсегда потерять её, Онан. Но сердце моё тянулось к чему-то непознанному, но такому необходимому! Мой дух страдал. Я томилась, голодала в своих мечтах. Не знаю, как сказать об этом чувстве. Будучи маленькой, я мечтала улететь к звёздам, иные миры всегда были частью моей души.
— Хм, вон как… Ты мне казалась мечтательной и романтичной, но я не думал, что мечты твои заполнены печалью.
— А о чём ты мечтаешь, Онан?
— Мечтаю найти женщину, которая примет меня таким, какой я есть. На Земле меня считали бабником, Фрэйа, — и он обворожительно улыбнулся. — Да, я люблю женщин, но никогда не был ни с одной близок так, как мне того хотелось.
— Я и не знала, что у тебя такая репутация!
— Ты не судишь о человеке сгоряча и не слишком доверяешь чужому мнению, и за это мне нравишься.
— Доверяю, но только если хорошо знаю человека. Понимаешь, я всегда была чувствительна. Воспринимала происходящее, основываясь на своих внутренних ощущениях. Даже в бытовых вопросах. Например, сестра говорит: «Фрэйа, проверь, не убегает ли молоко?». А я могу не проверять, знаю, что оно не убегает, чувствую это через пространство! Отвечаю, что оно ещё не закипело, а Карина сердится. Встаёт, идёт на кухню, убеждается, что молоко на месте и говорит мне: «Тебе что, трудно выполнить просьбу?». После таких ситуаций я ещё больше замыкалась в себе, но упрямо продолжала поступать подобным образом всегда.
— Интересно! — он почесал в затылке. — А моя семья меня понимала. Я единственный ребёнок. Ни братьев, ни сестёр родных, зато двоюродных — целая куча. — Он связал длинные волосы в хвост и задумчиво сощурился. — Как думаешь, Фрэйа, что там?
— Ответы. И я не верю, что мы плывем в обитель монстров.
— Или ты просто не хочешь в это верить, — подмигнул он мне.
— Онан, сейчас ты говоришь, как моя сестра! — свирепо сказала я, и мужчина расхохотался.
— Я тебя специально подкалываю. Когда сердишься, ты забавная. Тебе не идёт сердитое лицо, Фрэйа. Серьёзное — возможно. Тебе надо почаще улыбаться!
— Ха! Было бы чему улыбаться!
— Я могу спеть тебе милую песенку про двух кроликов, которые не поделили морковку, — сказал мужчина, и я тихо рассмеялась.
— Я не сомневаюсь в твоих талантах, Онан, но не говори мне о морковке. Я ужасно скучаю по земной еде.
— Я тоже. Фрэйа, скажи-ка честно: ты терпеть не можешь, когда тебе приказывают?
— Я не люблю, когда мне не доверяют, Онан. Ты ведь не собираешься меня воспитывать? — подозрительно спросила я.
— Нет! — расхохотался он. — Можешь делать, что угодно, я тебе не указ. Я слишком ценю свободу, чтобы решать за других, как им поступить. Ты можешь даже решительно обнажиться и полезть купаться под луной, я не против.
— Спасибо большое, — тихо рассмеялась я.
Кайла из своего угла недовольно пробурчала, что если мы не замолчим, она нас обоих обнажит и искупает под луной.
— Без проблем, милая. Затыкаемся, — отозвался Онан, и, пожелав мне доброй ночи, отвернулся.
На следующее утро океан был неспокойным, он суетился и весело кидал лодку из стороны в сторону. Онану это нравилось, но вот Кайла испуганно жалась к Тоту. Я понимала, что это ещё отнюдь не шторм, но ей об этом не говорила. Что толку пугать человека заранее?
Весь день нас болтало, и даже у меня начал бурлить живот. После обеда, за которым никто не взял в рот лишнего кусочка, Онан углядел вдалеке нечто странное. Много ли поймёшь, когда лодка прыгает, словно жеребёнок? Не остров и не риф, нечто огромное, пока еще с ноготок величиной.
— Приблизимся — будет до небес высотой, — сказал Онан. — Скала, что ли? Я едва могу разглядеть, эта штука с небом сливается.
К вечеру стало понятно, что мы не потеряем странное нечто из виду. Теперь всем было ясно, что это исполинское дерево, и оно мерцало. Примерно в полночь, подгоняемые резвыми волнами, мы были от него уже в нескольких километрах. Оно светилось зеленоватым светом и казалось невозможно прекрасным. Дерево посреди океана. Дерево, макушка которого доставала звёзды. Звёздное дерево?
Мы неспешно подплыли к широченному, в десять баобабов, стволу, и каждый пожелал коснуться светящегося великана. Вместе с прикосновением ко мне пришло нутряное, истинное знание: это было дерево, подобное тому, что прорастало на Земле, из камня… Камень? Что-то вклинилось в память, кольнуло в висок, и я нахмурилась. Определённо от меня ускользало единственно важное чувство.
— Как же оно растёт? — произнесла Кайла. — Неужели достает корнями до самого дна?..
— При таких размерах ствола и кроны я не удивлюсь, если его корни доходят и до Миртлеума, и вообще сплетают меж собой все материки нашей планеты, — отозвался Игрин.
— Материки? — переспросил Онан.
— Ну… Мы же сказки-то не забыли… — немного смущённо ответил мужчина. — Там говорится о пяти материках, принадлежащих пяти разным существам. Среди них и Боги, то есть кошки… А ещё горгоны, рыбоподобные, воины и мы, люди.
— Ясно. Тогда остается надеяться, что мы плывём не к горгонам, — весело ответил Онан. — Хотя поглазел бы я на этих образин, с их фейерверками, поближе. А дерево-то и правда странное. Оно ещё и поёт. Слышите?
Красивое похрустывание издавали ветви, и в этот непривычный звук хотелось вслушиваться. Мы молча друг другу улыбались, не спеша отплывать, но за любопытство пришлось заплатить: откуда-то сверху заскользил огромный лист, размером точно с нашу лодку. Он рухнул в воду как раз возле корабля, и большая волна побросала нас на палубу.
— Матрешкины каникулы! — расхохотался Онан. — А если яблочком прилетит?..
— Каким ещё яблочком? — насторожилась Кайла.
— А ты не заметила, что оно плодоносит? — улыбнулся Тот. — Такого плода нам бы хватило на неделю, если не больше.
— Прежде я не видела подобного… Это чудо. Настоящее чудо, — прошептала девушка. — Великое дерево.
— Великое, ага, — кивнул Онан. — Но нам пора дальше. Возле него и правда хочется остаться, а если на верхушку забраться, можно, наверное, и сушу углядеть… Только крылья мы не взяли, а делать неохота. Настроение не то.
Мирты уже знали, что Онан создает вещи, он сам рассказал им об этом за завтраком.
— Тогда вперёд, — кивнула я.
Отплывая, мы то и дело оборачивались. Дерево всё также звучало. Оно разговаривало, и точно имело связь с Промежутком. Я не вслушивалась, потому что, слушая, хотелось плакать.
Онан, Тот и Игрин управлялись с лодкой слаженно и легко. Для нас с Кайлой не находилось работы, и мы по большей части либо болтали, либо занимались чем-нибудь ещё. Я по-прежнему работала с мечом, но на корабле было маловато места для упражнений. Пару раз я свалилась за борт, увлёкшись сражением с воображаемым противником. Прикасаясь к мечу, я ощущала себя живой. Он был полон далёких воспоминаний, и я не могла понять, какие из них реальны, а какие выдуманы мной.
Однажды утром за штурвалом стоял Онан. Он косился на меня одобрительно, потом сказал:
— Я встретил Эвана в одном из миров, и с ним была красивая рыжеволосая девушка, Рута её звали.
Я сбилась, опустила меч. Его слова стронули внутри меня глыбы замёрзшего льда.
— Он пытался с тобой связаться, но ты не отвечала. Волновался за тебя, — продолжил Онан. — Парень просил передать, если мы каким-то чудом свидимся, что у них всё хорошо и чтобы ты не беспокоилась: те люди не причинили им вреда. Вот чудо и случилось, плывем вместе к черту на куличики…
— Хм… Онан, ты не поверишь, но я не понимаю, о чём идёт речь. Как будто из памяти выкроился целый кусок и отвалился куда-то за Промежуток! — я сжалась, ощущая, как по спине побежали мурашки.
— То есть ты хочешь сказать, что у тебя серьезный провал в памяти? Этого я и боялся. В скольких мирах ты уже была, Фрэйа?
— В нескольких. В десяти, двадцати… я… не помню! — сказала я растерянно.
— Это большая проблема, — ответил он. — Так ты можешь и Землю забыть.
— Онан! — я схватилась за его плечо. — Нужно как-то вернуть воспоминания!
— Фрэйа, а что у тебя за медальон на груди? — спросил он. — Ключик серебряный.
— Это… мне… — я снова запнулась. — Онан, я не помню!..
— Ладно, отставить панику! — сказал он ободряюще и пожал мою руку. — Без лишних волнений. Думаю, память ушла, потому что произошло нечто слишком печальное, чтобы ты могла удержать это. Не дергайся! Воспоминания вернуться. Они всегда возвращаются, уж ты мне поверь.
— Поверить хочется, Онан, но у меня ощущение, что в груди зияет чёрная дыра, которую ничто не сможет заполнить. Хоть целые миры туда кидай — она бездонна, как Вселенная.
— Всякую дыру можно залатать, Фрэйа, поэтому успокойся, возьми себя в руки. У нас впереди ещё много проблем, — и он отвернулся.
Так и проходили наши дни — в разговорах, трудах и развлечениях. Мирты ловили рыбу, но мы с Онаном ели только сушеные фрукты и каши на воде. Кстати говоря, Онан ещё на острове сделал удивительное устройство, делавшее солёную воду вполне пригодной для питья.
Я волновалась, что придётся чудить с пищей, но через некоторое время, уже привыкшие к корабельной жизни, мы наткнулись на маленький остров. Это место заполняла та же магия, что родила дерево-гигант. Вместо земли под ногами был белый искрящийся камень, и прямо из него росло три лиловых дерева. Ветви их падали в сквозную дыру в самом центре островка, и в этом «озере» отражались даже днём звёзды ночного неба, словно прорезалось окошко в иное время. Стоило опустить туда ногу — тотчас немела, такой холодной была вода. Это походило на колодец, неизвестно как сохраняющий пресную воду, да притом такую, которая заменяла всякую пищу.
Мы решили заночевать тут же, постелив одеяла на камне. Приятно всё-таки ощутить под ногами твёрдую поверхность, а не ходящую ходуном палубу.
Ночью меня разбудил ветер. Я нехотя разлепила глаза и хотела было повернуться на другой бок, но тут же бесшумно поднялась на четвереньках: ивы покачивались, как будто танцевали, и размешивали прядями тёмную воду, из которой клочьями поднимался зеленоватый туман. Знакомое сияющее небо теперь казалось далёким и бесцветным, словно белый островок забрал с него все краски. Я выпуталась из одеяла и медленно пошла к воде. Берег в одном месте был выше, чем везде, и я, убирая длинные лиловые ветви рукой, заглянула в воду. А из воды на меня смотрел человек. Над его головой сияло яркое оранжевое небо, и молнии вздрагивали за спиной, словно опалённые крылья. Он смотрел прямо на меня, в самые глаза, и видел меня так же, как я его. Тонкие губы шевельнулись, и я узнала по их движению своё имя. Я открыла рот ответить, но поняла, что не знаю ничего. Не знаю себя, не знаю собственных проложенных троп. Я узнавала его, но не лицо, лишь образ, пришедший с границы миров. И беззвучно открывала рот, надеясь выговорить имя…
Я опустилась на колени, протянула руку к воде. И мужчина протянул ко мне руку, но она была также холодна, как лёд. Он больше ничего не сказал, просто смотрел на меня. И я жадно смотрела в ответ, пытаясь запомнить лицо, заставить память вернуться и тем самым вернуть его, безымянного…
Меня разбудил Онан.
— Ты чего это здесь задрыхла? — удивился он.
— Я? А где я?.. Эм-м-м… — я приподнялась и недоуменно огляделась. — Значит, не сон… Я видела здесь человека.
— Утопленника? — сделал страшные глаза Онан.
— Нет, — и я треснула его по колену. — Хватит уже шутить! Он был реален, и смотрел на меня.
— Хм, хм… — отозвался геолог. — Непростая тут водичка. Окно в Промежуток. Или что-то типа того.
— Онан, он знал моё имя!
— И как выглядел?
— Не знаю! — отчаянно выдохнула я.
— У тебя проблемы с крышей, Фрэйа. И серьёзные. Прибудем на сушу — займёмся.
Я не обиделась, ведь он сказал правду.
— Эй! — позвал нас Тот. — Мы нашли вкусные водоросли.
— Отлично, — махнул рукой Онан. — Сейчас мы придём. Фрэйа, — и он сжал моё плечо, — держись за себя крепче.
Встал — и пошёл к ребятам.
А потом снова несколько дней ничего. Я поймала себя на мысли, что тоскую по тому острову. В нём, в его магической красоте, крылась сила. Та самая, из Промежутка, та самая, что питала и меня, забывавшую.
Однажды пришел потрясающий закат. Закаты посреди океана всегда особенные, ведь есть только вода и небо, и ты наедине с ними. Привычная зеленоватая звезда украшала центр небес, лежали клочьями острые серо-лиловые облака, и лучи засыпающего рыжего солнца добавляли им красноты. Ночная звезда украшала макушки облаков зелеными отблесками, а море было розовым. Странное, словно забрызганное краской небо. Я никогда не видела подобного заката.
А на фоне падающего солнца взлетали на поверхность огромные создания. Они напоминали синих китов, но были не синими, а серо-зелеными в ржаво-красную крапинку. Мы не подходили близко, понимая, что один удар хвоста — и каюк настанет нашей лодке.
Медленно вставала Луна, и падали голубые метеоры, и киты разбивали своими телами розовую водную гладь… Удивительные оттенки, добавляющие миру таинственной живописности. Наступал короткий миг заката, когда небо зеленело, и тогда океан из розового превращался в свинцовый.
А киты пели всю ночь напролет, и двигались неподалеку от наших лодок в том же, что и мы, направлении. Их песня звучала через воду, заставляла палубу вибрировать, но никто не жаловался. Я никогда не слышала подобных голосов… Казалось, создания моря делятся с нами сокровенным, и чувства в их огромных сердцах те же, что и в сердцах наших.
Мне было жаль расставаться с ними, но под утро киты свернули в сторону и скрылись из виду.
— Снова сон, — тихо сказала Кайла. Мне казалось, что она готова расплакаться. — Прежде я не видела красоты, подобной этой, мест, похожих на образы из старинных легенд. Мы плывем все дальше, но даже если упремся в неизбежную гибель, я не сожалею, что отправилась в это плавание с вами…
К исходу второй недели налетел первый серьёзный шторм, и нам пришлось пристегивать себя к лодке. Волны перекатывались через светлые борта, мы то взлетали на огромную высоту, то рушились вниз, и от этого захватывало дух.
Я старалась не поддаваться панике. Любая непогода не вечна. Однако когда шторм усилился, даже Онан и тот начал проявлять беспокойство.
— Суденышко наше крепкое, — прокричал он, — но мы-то не столь крепки. Этот ветер запросто может всех в небо поднять, как шарики. Ну-ка, товарищи мои ослепительные, примагнитьте свои попы на места и дышите ровно. Мы идем в самый центр бури.
Никогда прежде не видела таких волн… От страха сердце сжималось с болью, и руки сами собой вцеплялись в прочные ремни. Не глотать воду не получалось, и Онан перебросил нам пару масок.
— Надевайте. Так будет легче.
Теперь небо стало вовсе черным, и мы толком ничего не видели. Нас швыряло в такие бездны, что я каждый раз думала — всё, конец. Тонем. Но мы не тонули. Однако спустя время, счет которого мне определить не удавалось, Онан приказал нам идти внутрь.
— Она не потонет, — прокричал он. — Но может перевернуться. Лучше ждать окончания бури в каюте.
Цепляясь за все подряд, я двинулась к люку. Прямо передо мной маячил мокрый затылок Кайлы, и не знаю, как нас так резко отбросило в стороны. Её успел поймать Игрин, меня не подхватил никто.
Вода показалась мне теплой, я даже не захлебнулась. Всплыла, выпуталась из волос… И успела увидеть мелькнувший вдалеке знакомый парус. Как корабль так стремительно исчез во мраке — осталось для меня загадкой…
Первые мгновения мне не было страшно. Так бродяга, знающий пути отступления, всегда надеется на Промежуток.
Но Промежуток не отвечал, а зловещие волны, ощущаемые мной через тело, готовились утащить на самое дно. Они были по-прежнему огромны, а у меня оставались только маска и спасательный жилет.
Так началась моя личная буря, мой одинокий шторм. Хорошо, что Онан всем выдал жилеты, потому что вскоре руки и ноги перестали меня слушаться. Меня поднимало и рушило, захлестывало и лишало дыхания. Я выбилась из сил и в конце концов едва могла пошевелиться, успевая только сообразить, что вокруг понемногу светлеет.
Когда солнце окрасило небо зеленью, шторм слегка поутих. Болтаться посреди бушующего океана во тьме жутко, но когда ты видишь всю мощь и красоту стихии при свете дня — это, пожалуй, ещё страшнее. Я поняла, что попала в какое-то сильное течение. Меня ощутимо несло в сторону, противоположную той, которую мы выбрали. Как долго Промежуток будет недоступен? И смогу ли я продержаться ещё немного? Пить хотелось ужасно, тем более после такой ночи. Вода была вокруг, но она не утоляла жажду, только доставляла лишние мучения.
Так прошло полдня. Солнце теперь палило вовсю, ветер рождал волны, и я моталась на них, как забытый поплавок. Мысленно я пробовала звать Онана, но понимала, что это ни к чему не приведет. Простое бездействие всегда убивает быстрее, чем даже жажда. Когда мысленно ты сдался — вскоре сдашься и телом. А терять сознание мне было нельзя.
Ближе к вечеру я поняла — нечего ждать знакомые паруса. Они не появятся. Нужно было что-то делать самой, только что? Постепенно мной овладела сильнейшая усталость, и я то и дело проваливалась в сон, чтобы потом, вздрагивая, просыпаться. Наконец сон завладел мной всецело, и проснулась я уже ночью. Было холодно и ко мне что-то приближалось.
В ужасе я вскрикнула, пронеслись в голове образы давно забытые. Наверное, это действовал страх — я на мгновение обрела утраченное.
Мысленно я попрощалась со всем, что было мне дорого. Неужели вот так бродяги и погибают — тонут, поедаются неведомыми существами, падают куда-то и разбиваются насмерть? А кто сказал, что мне повезет умереть старушкой в кругу близких?..
Однако существо, что желало изучить меня поближе, не было хищником. Всего в метре от меня высунулась крупная голова. Я не могла толком различить зверя — свет луны резал уставшие глаза.
— Привет, — пробормотала я и трудно улыбнулась. — Как дела?
Зверь открыл пасть, и я не успела испугаться — огромный шершавый язык прошелся по моему лицу. Он что, проверял, съедобна ли я? В конце концов, оказать сопротивления я все равно не могла. Из горла вырвался хриплый смех. Ничего другого мне не оставалось, только смеяться. Даже если я добыча, придется с этим смириться.
Но зверь, медленно оплыв вокруг, вдруг исчез в глубине, чтобы через пару мгновений подняться и устроить меня на своей спине… Благодарная, я несколько раз провела по его шершавой коже ладонями, а затем погрузилась в сон.
Зверь привез меня на остров, похожий на тот, где мы ночевали с ребятами. Правда, он был меньше, и росло там всего одно дерево, да и то с меня ростом. На острове имелся точно такой же колодец в иное измерение, из которого можно было напиться. Что я и сделала, едва туда дотащившись.
При свете дня я смогла хорошо разглядеть своего спасителя. Это был зверь размером с касатку, но совсем не похожий на рыбу. Он, скорее, напоминал крокодила, да и то отдаленно. Больше всего он походил на давным-давно вымершего на Земле плиозавра, только не такого зубастого и с большими голубыми глазами. У него была милая широкая морда, смешные рожки на макушке и красивый сине-желтый окрас. По острову он перемещался довольно неуклюже, зато на воде чувствовал себя прекрасно. Я была удивлена его поведением. Настоящий домашний любимец, разве что если бы мой дом находился под водой или на одном из таких вот островков…
Дружелюбный зверь терпеливо дождался, пока я напьюсь и отдохну, а затем повернулся спиной, издавая призывный звук, и только дурак не догадался бы, что он предлагает сделать.
Так я снова плыла верхом и попутно раздумывала, как там остальные. Голода не было, я вернула силы и была готова к трудностям. Страшный шторм стерся из памяти благодаря доброму созданию. Мне казалось, что ластоногий везет меня в определенное место. Возможно, к земле? Но я не могла бросить ребят, тем более если они плыли в неверном направлении.
Я осторожно провела по бокам зверя пальцами, и он обернулся.
— Спасибо, — произнесла я. — Но если ты плывешь на сушу, то лучше давай сначала найдем моих друзей. Они сейчас где-то там, — и я показала рукой. — Вне течения.
— Хрмы, — отчетливо произнес он в ответ.
— Лодка с ярким парусом. Белая. Небольшая. Я не хочу бросать друзей, — повторила я. — Пожалуйста, помоги мне их найти!
Зверь сощурился и некоторое время глядел мне в глаза. Бывают пристальные человеческие взгляды, но чтобы животное так смотрело…
Когда он резко свернул в сторону и начал мощно загребать в указанную мной сторону, я благодарно прижалась к нему всем телом.
— Спасибо. Ты умница.
— Хрмы, — повторил он и как будто кивнул. Мне ничего не оставалось, кроме как довериться ему.
Всего через час зверь скинул меня в воду и нырнул. Я предположила, что ему нужно поохотиться, и оказалась права. Он отсутствовал несколько минут, а когда вынырнул, предложил мне большую серебристую рыбу. Я осторожно отказалась, и зверь не стал настаивать, съел её сам. Мы некоторое время глядели друг на друга, и мне казалось, что ластоногий улыбается.
— Как мне тебя звать? — улыбнулась я в ответ.
— Хрмы, — привычно ответил он.
— Хурма, может быть?
Зверь шлепнул ластой по воде и я расхохоталась, утирая лицо. Неужели он хотел играть? Я повторила его движение и обрызгала милую морду как можно обильней.
— Гым-гым-гым, — странно рассмеялся он. Отплыл, хитро глянул на меня и вдруг ушел под воду. Я откуда-то знала, что у весельчака на уме, и успела отгрести в сторону.
Он взлетел над водой, перекружился и плюхнулся обратно, весело пыхтя. Снова стремительно выпрыгнул, мотая головой, и я расхохоталась. Зверь вел себя как щенок. А, может, он и был ещё совсем молод? Когда он в очередной раз высунулся и поглядел на меня, я как могла повторила его движения.
— Ак! — гортанно произнес он и снова загоготал.
— Вышло не слишком красиво, — признала я с улыбкой. — А вот ты здорово прыгаешь, Хурма. Кстати, меня Фрэйа зовут. И пусть посторонние наблюдатели, если таковые есть, считают меня сумасшедшей, что я с тобой вот так болтаю…
— Хрмы! — воскликнул он, мотая головой. Он был не против поболтать.
Мы снова поплыли вперед, и зверь иногда нарочно сбрасывал меня, чтобы тотчас начать гоготать. Когда я поняла это, то стала каждый раз предугадывать очередное крушение в воду, и Хурма это оценил. Теперь он хитрил — например, внезапно нырял или поддавал попой так, что меня вверх тормашками уносило прочь.
На закате мы снова причалили к островку. На сей раз там было что поесть, но не было колодца. Я перекусила водорослями и немного поспала. Хурма, оказывается, был любитель поваляться на солнышке, особенно когда оно не пекло, а пригревало.
Ночь мы провели в пути. Я не знала, куда он меня везет. Мог ли зверь унюхать лодку и напасть на её след? А если нет, тогда как он ориентировался, откуда знал, куда плыть? Дважды я скатывалась в воду и тотчас просыпалась. К тому же зверь всегда успевал придержать меня ластой, чтобы не утонула спросонья.
Он определенно знал людей и понимал речь. Умел доходчиво объяснить свои намерения и даже попросить о чем-нибудь. Мы прекрасно ладили и я привязалась к нему. Проведя весь следующий день вместе, мне уже не хотелось расставаться.
Наш путь был как будто давно зверю известен. Мы два-три раза натыкались на островки, где я могла отдохнуть и поесть. Я много думала об океане и тех удивительных местах, что попадались на пути. Ни в одном мире я не встречала таких мест. Взять хотя бы то гигантское дерево…
— Водная тропа, — рассуждала я вслух. — А ты — её хранитель. Ты отлично знаешь этот путь, все места, где люди могут восполнить силы. Подбираешь тех, кто потерпел кораблекрушение, помогаешь им. Потому и не смутился, увидев меня в воде.
Он кивнул, и я улыбнулась.
— Это твой океан, твоя родина, твоя стихия. Я тоже люблю плавать, но рождена, чтобы ходить по земле. Хотя всегда ощущала притяжение неба, и, начав путешествовать, оно усилилось. Тело изменилось, как будто воздух стал частью материальной части меня… Взмахнешь руками — и полетишь. Ты бы хотел попробовать?
— Гам, — серьезно ответил зверь. Кажется, он улавливал интонации вопросов.
— Конечно, как и всякий человек, я летаю душой во сне, но чтобы как птица — крыльями — этого не умею. Хм! У меня и крыльев-то нет.
Хурма резко остановился и оглянулся. Клянусь, я как будто прочитала его мысли!
— А, ты про это… Ну, любовь, конечно, окрыляет, вот только… — Я нахмурилась. Почему не получалось даже порассуждать на эту тему? — Любовь, она… Как странно. Мне трудно произносить это слово, Хурма. Я как будто забыла его значение, хотя прежде хорошо знала, что это.
Он медленно поплыл вперед.
— Наверное, я кажусь тебе неправильной, ведь человек создан для чувств, особенно для любви. Но во мне как будто что-то угасло… Ой! — и я приподнялась на его спине. Вдалеке маячил знакомый парус, и трудные рассуждения отошли на второй план. — Это они, Хурма! Мои друзья! Эгей!..
Зверь заурчал и прибавил ход. Теперь он плыл мощными рывками, и как я ни пыталась приноровиться, вскоре все равно шлепнулась в воду.
Но ребята уже увидели меня, и, когда я забралась на зверя снова, то могла различить их радостные лица. Слава богу, они все были на месте.
— Заблудшая! — прокричал Онан. — Мартышки мне в подмышки, Фрэйа!..
И сиганул в воду, бесстрашно поплыв прямо к нам. Хурма смачно фыркнул и треснул ластой по воде. Онан шутку оценил и расхохотался.
Мы обнялись прямо в воде, и я принялась взволнованно рассказывать о том, что случилось со мной. Зверь все это время изучал Онана — нюхал, так же, как меня, лизнул, и тыкался мордой мужчине в руки. Онан его не отгонял, наоборот, он отвечал на любопытство точно таким же интересом. Пощупал острые белые зубы зверя, погладил его по морде, похрюкал в ответ на его похрюкивания…
— Замечательное создание, — широко улыбнулся он. — Говоришь, он спас тебя?
— Да. И уверенно вез к вам, когда я его об этом попросила…
— Мы чуть с ума не посходили, — сжал мое плечо Онан. — Хотя я и предполагал, что ты в Промежуток смотаешься.
— Но он был недоступен.
— Разве? — удивился мужчина. — Я его постоянно чувствовал.
— Сейчас — да, — кивнула я. — Но тогда, во время шторма, он закрылся.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |