— Интересно у вас здесь все придумано, — сказала Лина.
— Традиционное жилище, — улыбнулся Фалет. — Но я рад, что вам нравится. Располагайтесь.
После того, как устроились, мы встретились на главной веранде, где уже был накрыт стол. Основным блюдом оказались фрукты, и я радовалась, что не придется объяснять некоторые свои вкусовые привычки. Правда, цевранцы тоже почти не ели мяса, зато отлично разбирались в рыбе. А вот Лина могла съесть что угодно.
Мы говорили обо всем подряд. Поначалу, конечно, о путешествиях и других мирах, а потом Фалет затронул тему взросления.
— Следовать традициям не всегда легко. Вот, например, у нас в девять лет все мальчишки должны пройти посвящение.
— В кого? — улыбнулась Лина.
— Вроде как в мужчины, — хмыкнул принц.
— А не рановато? — подал голос Кириан. — Девять — самый пакостный возраст, хулиганить бы да дурачиться. Детство-то короткое, а взрослой жизнью всегда можно успеть насладиться.
Мне почудился в его словах особый смысл, а принц ответил:
— Я согласен с тобой, но попробуй, объясни это моим отцу и деду. Они считают, что чем раньше мальчик возмужает и начнет вести себя серьезно, тем лучше.
— Конечно, в осознанном мужестве нет ничего плохого, оно не бывает не ко времени, — сказала я. — Но ведь и взрослым мужчинам и женщинам порой хочется дурью страдать…
Кириан хмыкнул и кинул в меня вишней, которую я ловко поймала и отправила в рот. Мы рассмеялись.
— Здорово, что в этом наши мнения совпадают, — улыбнулся Фалет. Мне показалось, что он совсем расслабился в нашем обществе, а Лина между тем состроила ужасную гримасу, вызвав у нас новый приступ хохота.
— Значит, твой родной мир еще не знает о Промежутке? — спросил принц Кириана.
— Как и многие другие миры, — ответил тот. — Но через пару лет, полагаю, все будут выделять цевранцев из толпы, и, боюсь, о нас сложится особое мнение, не совсем правильное.
— Почему? — спросил принц. — Из-за того, что вы хорошие любовники и истинные бойцы? Что в этом плохого?
Кириан рассмеялся.
— Моих соотечественников будут видеть таковыми лишь некоторые, Фалет. Например, такие, как Фрэйа и Лина, или ты. Но основная масса бродяг встретит других цевранцев — ненасытных безжалостных болванов и тупых яростных петухов. К которым меня, кстати, тоже можно отнести.
— Вранье! — насупилась Лина. — Ты не петух и не безжалостен. Или ты только с нами добрый? — сощурилась она.
Кириан тихо рассмеялся.
— Я добрый с теми, кто приемлет доброту, милая. Злой человек гадить хотел на твое великодушие, и нежностью его не подкупишь. Настоящее зло не отзывается на любовь, не ведется на уговоры. Среди цевранцев есть особая группа людей, они зовут себя «Молниями». Я называю их моральными уродами.
Впервые я услышала в его голосе настоящую ненависть, пусть и подконтрольную.
— Что это за люди? — спросила я. — Плохие цевранцы?
Кириан медленно кивнул.
— Я всегда искал что-то новое, был как все. Я не торговал чувствами и не придумывал страсть на пустом месте. Честность в отношениях характеризует мою родину, и счастливых историй множество, но бывают и несчастные. Простите, если буду говорить путано, просто хочу, чтобы вы поняли. Мы не занимаемся любовью без любви. Мы не начинаем новые отношение назло старым. У нас не принято воспевать красоту тела, забывая о красоте души. Я сломал голову, пытаясь понять, почему при такой искренности на Цевре редко встречается «вечная» любовь… а «Молнии», или, как их ещё называют, «Палачи», они тащаться от боли. Не телесной, хотя и её уважают, а сердечной. Ты говоришь, хорошие любовники? Я даже рядом с этими упырями не лежал! Даже до их макушки не дотянусь! В физических наслаждениях они асы. Им известны все грани удовольствия, от них не ускользнет ни единый вздох партнера, ни одно мимолетное выражение глаз. Они могут свести с ума, заставить забыть обо всем, подарить великолепное и тотчас отнять его, чтобы поглядеть, как человек будет мучиться.
— И что потом? — тихо спросил Фалет.
Кириан вздохнул.
— Палачи ловят жертв на себя. Они — одни из немногих, кого хотят любить навсегда. Их жаждут встретить, жаждут провести с ними остаток жизни…
— Наверное, я знаю, что происходит с теми, кто этого жаждет, — сказала я.
— Скажи, — кивнул цевранец.
— Палачи дают человеку влюбиться в себя, заставляют его поверить, что будет ответное чувство — прочное и долговечное. А потом бросают его, и это — их главное наслаждение. Они питаются страданиями своих жертв, упиваются превосходством над теми, кто допускает любовь. Хотя сами никого никогда по-настоящему не любят.
Кириан взял меня за руку.
— Именно, Кудряшка. Так и происходит. Ты можешь сказать, что случается с теми, кого предали подобным образом?
Я не хотела этого говорить, но всё-таки ответила:
— Думаю, они не хотят дальше жить без объекта своей страсти, и… И кончают жизнь самоубийством.
Лина ахнула и сплела пальцы.
— Господи! Но зачем? Неужели нельзя жить дальше вопреки чувствам?
Кириан взял и её за руку.
— Знаешь, котенок, я много думал об этом. Эти люди совершенны в искусстве обворожения. Это смысл их жизни. У них в душе какой-то перелом произошел. Они не могут иначе жить. Еда, сон, драки — не насыщают их. Даже физическая любовь — и та отходит на второй план. Они жаждут властвовать душами и сердцами других людей, подчинять их себе.
— Ты рассказываешь жуткие вещи, — сказал Фалет. — Среди них и женщины есть?
— Конечно. И самое страшное — вы не поймете, что Палач взялся за вас, пока он не скажет «Прощай». Поэтому, заклинаю вас всеми богами, не доверяйте цевранцам! Из миллиона гроз может ударить всего несколько Молний, но они хладнокровно убьют вас.
— Может, и ты один из них? — спокойно спросил Фалет, и Кириан ухмыльнулся.
— Нет. Знаю, ты не поверишь, мы всего-то ничего знакомы. Но мне, если честно, наплевать. Не обижайся, принц. Для меня главное их защитить, — и он по очереди поцеловал наши руки.
Я чувствовала себя странно. Откуда в Кириане появилась эта стойкая преданность, почему он так берег нас? Конечно, никаким «Палачом» он не был, но почему мы сблизились с ним так быстро? Почему Промежуток свел нас троих?
— Ты нам очень дорог, Кир, — сказала я вслух. — И спасибо, что рассказал. Полагаю, что средство защиты от таких людей только одно: уже тронувшая сердце любовь. Так что я в безопасности.
Он наконец-то улыбнулся.
— Ты — да, а вот они, — и он кивнул на Фалета и Лину, — нет. Не факт, конечно, что вы повстречаете Молнию, они тщательно выбирают жертв себе по вкусу, но будьте осторожней и при малейших сомнениях — бегите. Проблема в том, что иногда ты живешь бок о бок с Палачом и даже не знаешь этого. Им может оказаться твой друг, твой брат или твоя мама.
Фалет потер лоб.
— Ты меня озадачил, Кириан. Значит, на Цевру лучше не соваться?
— Да. Без хорошего проводника, — хмыкнул парень. — Особенно женщинам.
— Если, конечно, у них нет цели развлечься, — улыбнулся принц.
— Ты грубиян, оказывается! — расхохоталась Лина. — А казался таким воспитанным.
Фалет рассмеялся в ответ.
— Но ведь это правда. У нас молодежь любит пошалить.
— В этом Ибиза и Цевра похожи, — кивнул Кириан, отпуская наши руки. — Простите, что я такой тяжелый разговор завел на ночь глядя.
— Ничего, — и Лина погладила его по голове. — Я вот только кое-чего не поняла.
— А? — улыбнулся цевранец.
— Если все знают, как опасны и жестоки эти Молнии, неужели никто не борется с ними?
— Как, милая? Как ты опознаешь Палача, предварительно не попав к нему в руки? По глазам, улыбкам, сладостным речам? Тогда надо всех цевранцев считать злом.
— А что же близкие тех, кто лишил себя жизни, они ничего не знали об их последних партнерах? Наверняка встречались с этими Палачами лично, хотя бы пересекались… И не заподозрили неладного, опомнились только когда потеряли родных и друзей? Можно ведь вычислить хотя бы одного!
— Практически невозможно, милая. Да и кто скажет наверняка, что Палачом был именно последний любовник? Я повторяю: эти люди действуют, не скрываясь, действуют решительно и смело, именно поэтому их трудно опознать. К тому же каждый обычный цевранец рассуждает примерно так: кто-то же будет первым, кого Палач полюбит вопреки своим установкам! Так почему бы не я? С другой стороны, возможно, такое уже бывало, только эти пары держат свои истории в тайне… Самое поганое в том, что подобная судьба считается счастливой — познать высшее наслаждение. Смерть не сравнится с ним. — Парень вздохнул и потер глаза. — Давайте лучше продолжим тему о дурачествах. — И он впился в пирожное, испачкавшись в креме. Лина облегченно рассмеялась и сделала то же самое. Я последовала их примеру, и принц расхохотался, глядя на три наши испачканные рожи.
Приведя себя в порядок, мы продолжили трапезу, и разговаривали легко и радостно. Краем мысли я раздумывала о Палачах, но потом выбросила эти рассуждения из головы.
— Ого, а откуда там горы появились? — вдруг сказала Лина. И действительно, на горизонте сгрудились высокие и стройные синие пики высотой до самого неба.
— Это не горы, — усмехнулся Фалет. — Это облака. Они называются горными или иногда холмистыми, в зависимости от высоты.
— Прекрасное зрелище, — пробормотал Кириан. — И часто здесь можно такие небесные сооружения увидеть?
— Довольно часто, никто уже не удивляется. Хотя мы ценим красоту и любим небо как одну из главных стихий.
— Но не самую главную? — улыбнулась Лина.
— Главная — вода, — сказал принц. — Небо на втором месте. И, хотя мы ходим по земле, а все же она занимает третье место.
— А что насчет огня? — улыбнулся Кириан. — Он есть в списке?
— Есть. Он последний. Видите ли, мы им почти не пользуемся. Дома здесь строят либо из дерева, либо из теплого «живого» камня, и нужды в обогреве нет. А света нам и звездного хватает.
— Дерево и камень тоже стихии? — спросила Лина.
— Второстепенные. А вот звезды — они связующее звено. Без них небеса пусты. Это все равно что дать человеку тело и разум, но оставить без чувств.
— Значит, земля — это разум, вода — тело, а небо и звезды — чувства? — сказал Кириан.
— Верно, — слегка удивился Фалет. — Как ты смог связать мои речи воедино?
— Это не так трудно, — хмыкнул цевранец. — Тем более что в подобной вере есть зерно истины.
И мы снова поглядела на прекрасные горные облака. Они никуда не плыли, просто стояли в небе, венчаемые россыпями проступающих звезд. И вода была тихой, как будто засыпала с приходом ночи.
— А вот это уже редкость, — тихо сказал Фалет. — Мы называем это Дремлющим океаном. Подождем ночи, тогда будет красивее всего.
Принц знал, о чем говорит. Когда мы через пару часов вышли к воде и встали возле ступеней, уходящих в океан, небо глядело в воду и казалось, что есть два одинаковых звездных мира. Никогда не видела такого спокойного океана…
— Купаться в звездах, так у нас говорят. Мы неразрывно связаны с водами, будь то ручей или море. Потому каждый дом находится как можно ближе к источнику жизни.
— Окунуться в звезды… — прошептала Лина. — Кажется, спустишься по этой лестнице и нырнешь во вселенную, выпьешь кометы и насытишься туманностями…
Фалет улыбнулся.
— Если хотите, можем поплавать.
— Не откажемся, — кивнул Кириан.
Мы пошли переодеваться. Лина была необычайно тиха. Мне и самой не хотелось говорить громко.
Когда мы вышли к лестнице снова, из-за облаков появилась Луна. Фалет кивнул, и мы медленно спустились в воду все вместе. Чувства были чудными. Мне казалось, что тишину ни в коем случае нельзя нарушать, и остальные молчали. Было хорошо, но как-то иначе, чем прежде. Я питалась звездной водой и словно готовилась душой к чему-то важному.
Мы провели в гостях у Фалета всего неделю, но океан больше не был таким тихим. Он снова стал собой прежним, появились волны и вернулся ветер.
Мне было спокойно в водном доме принца. Мы много разговаривали, и я в который раз рассказывала о Промежутке, Пропасти и мирах, которые посетила. А когда пришло время, мы решили уйти, пообещав быть на связи. Я понимала, что Фалет, как и прежде Кириан, скоро отправится в путь.
Ну а мы вернулись на свою тропу. Кириан снова отбыл, и именно в этот момент нам бы весьма пригодилась его помощь.
Мы с Линой едва успели свыкнуться с новым неспокойным миром, как попали в неприятности. Впервые нам пришлось убегать от бродяг. Чего они хотели? Полагая, что ничего путного против них предпринять не сможем, мы решили удирать.
Нас преследовали пятеро мужчин, и преследование было осознанным и стремительным. Спустя несколько миров измотались и мы, и они, но, будучи уверенными в своей силе, эти странники предприняли попытку загнать нас в угол. Выхода было два — либо миновать Промежуток и шлепнуться в Пропасть, либо прошмыгнуть, едва коснувшись переходной реальности, в мир не слишком хороший. Мы, конечно выбрали второй вариант.
Раскрылся плотный заслон, чтобы впустить нас, да тут же и захлопнулся. Так мы оторвались от преследования, однако сразу поняли, что снова оказались в ловушке. Промежуток отказывался выходить на связь, словно мы своей беготней исчерпали количество возможных перемещений. Я знала, что это не так, и что придется терпеливо ждать. Лина тоже не особо волновалась.
— Вот только интересно, чувствует ли нас Кириан? — задумчиво сказала она. Мы сидели возле дерева и жевали сухари — собственно, вся провизия, что лежала в её рюкзаке. Мой почему-то остался в Промежутке.
— Мы ведь договорились, что он не станет подглядывать, — напомнила я. Такой разговор действительно состоялся некоторое время назад.
— Но также договорились встретиться на Ибизе через два дня. А здесь время идет иначе, каждый час за десять. Если не выберемся, Кир будет беспокоиться и станет нас искать.
— Вот и хорошо. Не он нас — так мы его. Не бойся. Мир, конечно, мрачный, но вместе мы справимся.
Она устало улыбнулась.
— Приятно иметь старшую сестру. У меня никого не осталось из родных, не считая псевдо-тети. Давай будем сестрами по-настоящему, Фрэйа.
Я крепко обняла её.
— Это отличное предложение.
— Тогда нам нужно придумать что-то вроде общей фамилии.
Я рассмеялась.
— Можно. Но ведь ты помнишь свою настоящую.
— Ага. Рэйза Рош. Но она не сочетается с твоим именем.
Я рассмеялась. В этом, казалось бы, наивном детском предложении крылась сила, связующая людей. Да, Лина была ещё совсем молодой и в глубине души не вышла из ребячьего возраста, хотела проказничать от души и играть в куклы, но дело было в том, что я тоже этого хотела. Уж не знаю, почему.
Мы перебрали множество вариантов, и в итоге остановились на фамилии Лоур. Лина объяснила, что так в их мире называется большой желтый цветок.
— Он замечательно пахнет и терпит любые погодные выкрутасы — от морозов до ураганов. Его даже выдрать едва ли можно, а лепестки такие плотные, что иглой не проткнешь. Вроде нас, мы тоже умеем цепляться.
— За реальности или друг за друга, — кивнула я, улыбаясь. — Спасибо, сестра.
Лина радостно рассмеялась.
— Теперь у меня снова есть семья!
Я тихо вздохнула.
— Если когда-нибудь я вспомню свою прежнюю жизнь, найду тех, кто мне дорог, твоя семья станет куда больше по размеру. Мы сможем жить вместе, под одним солнцем или солнцами, и беречь друг друга.
— Правда? — шепотом произнесла она, становясь ещё больше похожей на невинного, едва проклюнувшегося птенца. Такому не до приключений — спрятаться бы под мамино крыло и греться в тепле и уюте, под защитой родного пуха.
— Да. Мы найдем общий дом. Не знаю, как много для этого потребуется времени, но ты ведь хочешь обрести новую родину?
— Очень хочу. А Кир с нами туда пойдет, как думаешь?
Я пожала плечами, хотя знала ответ на её вопрос. Но в этом темном холодном мире мне не хотелось огорчать милую младшую сестру.
Нам не везло. Мало того, что мы потеряли связь с Промежутком, так ещё и есть было нечего. Я кое-как справлялась, Лина же сходила с ума.
— Голод меня убивает, — сказала она к исходу третьего дня.
— Потерпи, лисенок. Мы что-нибудь придумаем.
Мы тащились через бесконечные хмурые леса. Листва была до того отвратительна на вкус, что приходилось есть чуть менее отвратительную траву. Лина называла нас козами и периодически блеяла дурным голосом. Я хохотала над её талантом оставаться веселой даже в трудные минуты. Вот уж в чем, а в этом они с Кирианом были похожи. Или дело было в молодости? Я казалась себе древней старухой, и хотелось опереться на тросточку и поворчать.
Я не ворчала. И ни на что не опиралась, наоборот, тащила Лину на закорках. Спали мы тревожно, вслушиваясь в звуки глухих чащоб и ожидая неизведанного.
Из живых существ нам встречались только совы: недружелюбные, молчаливые и подозрительные. Они наблюдали с высоких веток, а потом в одно мгновение скрывались в густых кронах, и раздавалось вслед предостерегающее уханье: кыш отсюда!
Но идти было некуда, Промежуток был недоступен. Я всё также чувствовала его, но позвать не могла. Он дрожал в своем измерении, оставаясь твердыней. К сожалению, этот мрачный мир был ещё более твердым.
После недели блужданий мы были не просто истощены — высосаны. Я могла долго терпеть голод, но дело было не только в нем. Совиная реальность обладала ужасным энергетическим полем. Она не просто затягивала бродяг и не давала вернуться в Промежуток, она медленно и безжалостно их иссушала. Однажды утром мы сделали зловещую находку — несколько скелетов, лежащих в самых разных позах. В чащобы не проникал ветер, крупные звери, очевидно, здесь не водились, а потому кости остались нетронутыми. Они лежали так, словно просто уснули и умерли, но мы-то с Линой знали, что это была не смерть во сне.
Эти люди умерли от голода. И вполне возможно, они были путешественниками. Лина глядела на белеющие останки с ужасом, да и мне стало жутко. Кто сказал, что бродягам всегда сопутствует удача? Мы были одни и теряли силы с каждым часом.
Помимо обычной жажды, вызванной отсутствием хорошей воды, осталась жажда движения. Мы должны были идти вперед несмотря на слабость. Через пару дней лес стал как будто жиже, и появились редкие темно-серые озера. Я полезла на дерево и увидела, что чащобы переходят в суровые топи. Прежде мы пили из молчаливых родников, но эту воду пить было нельзя. Оставалось решить — идти вперед, уповая на то, что вода станет лучше там, где начиналась река, или остаться на краю трясин и ждать. Вот только чего?
Лина создала надежную небольшую лодку. Туда мы погрузили травы и как можно больше воды в плотных сосудах. Казалось важным покинуть лес, перебраться через болота к спасительной светло-синей дали. Что ждало нас там? Вряд ли что-то хорошее, но оставаться в чаще, где лежали погибшие от голода люди, было хуже.
Мы сели в лодку и оттолкнулись веслами. Лина так устала, что едва ли могла нормально грести, и я отправила её спать. Казалось важным держать себя в тонусе, в постоянном напряжении, потому что именно оно помогало мне не допускать в сердце слабость и страх. К тому же я была старшей и отвечала за Лину как сестра. А паника — будь она оправданная или надуманная — ещё никому не принесла пользы.
Я медленно гребла в сторону реки, огибая страшные черные коряги. Иногда мне мерещились скрюченные пальцы или темные усталые лица, и тогда я гладила погибшие деревья и говорила им слова утешения. Я не стала спрашивать у Лины, почему она не сделала моторную лодку. Наверное, у неё просто не было сил на сложный механизм. Также как у меня не было сил на расспросы. Я питалась молчанием, поддерживала дух безмолвным упорством. Мы не погибнем. Не здесь. Не так. Это не наша судьба.
На рассвете одиннадцатого дня Лине приснился дурной сон. Она не плакала и не металась, но глаза были безумные.
— Они нас съедят… Монстры из болота… Придут ночью и сожрут с потрохами!.. — шептала она.
— Подавятся, — ответила я. — Создай оружие — самое простое. Тебе ведь лучше всего удаются металлические вещи? Сделай мне меч или кинжал, и я устрою этим тварям сладкую жизнь.
Я старалась казаться смелой, но, по правде говоря, и сама была на грани. Придут. Они непременно придут. Я знала это. А река была ещё далека, и сил грести сноровисто и скоро у меня не было. А силы сражаться были, получается?
Странно, но да. Я знала, что способна на это. Немного успокоившись, Лина создала мне меч. Он был кривоватым и не слишком удобным, но острым. Также она сделала несколько простых ловушек, и, прежде чем бросить якорь, мы расставили их кругом лодки.
Ночь выдалась кромешной. Прежде с неба светила небольшая Луна, теперь её скрыли плотные тучи. Лина тотчас создала прибор для розжига, и мы, посовещавшись, развели на черной кочке костер.
— Либо пламя приманит их, либо отпугнет. Но это всё равно лучше, чем ничего не видеть.
Она кивнула. Её лицо было белым. Мне и самой было страшно. Голод, холод и страх — самое неприятное сочетание. Меня мутило.
Лина предложила мне отдохнуть, и я честно попробовала хотя бы подремать. Не получилось, напряжение заставляло всякий раз, слыша шорох, открывать глаза и приподниматься.
Они пришли во второй половине ночи. Загорелись во мраке два желтоватых глаза, донесся невнятный шепот. Лина коротко взвизгнула и схватилась за кинжал. В воду плюхнулся кривой стул.
— Всегда от волнения создаю что-то дурацкое, — прошептала она. — Фрэйа, мне страшно! Ну пожалуйста, давай уплывем отсюда!
Существо, что приближалось к нам, начало зловеще кряхтеть, и Лина уронила на него огромный камень.
Я не выдержала и рассмеялась.
— По-моему, бояться нечего. Ты можешь за себя постоять.
— Не хочу стоять, — всхлипнула она. — Хочу спать и есть. Пусть убираются! Болваны замшелые! Зачем они к нам идут?
А они и правда шли, и было их много. Лина не могла использовать дар на полную, и вскоре ловушки начали захлопываться.
— Нужно было сделать их больше, — прошептала младшая, прижимаясь к моей спине. — Фрэйа, в моем сне они нас…
— Не хочу ничего знать. Если есть силы, дави самых настырных, а я займусь остальными.
Когда мы выбрались на светлый ласковый песок, обе были черными от крови. Лина шлепнулась плашмя и у меня не было сил осмотреть её. Я знала только, что один из монстров сломал мой меч и обломок лезвия каким-то невероятным образом впился мне в руку. Да так там и торчал до сих пор…
Я попыталась подняться, но сил хватило только на то, чтобы встать на четвереньки. Лина плакала, я, задыхаясь, пыталась успокоиться и не рычать. Зачем я продолжала рычать? Наверное, ещё не сошел боевой угар.
Прошло несколько минут. Я утерлась и подползла к Лине.
— Ты… как?
— У-у-у… — донеслось до меня горестное. Мне хотелось обнять её, но сил не было. Над горизонтом медленно всходило солнце.
И вдруг Промежуток снова стал доступен, словно спала плотная завеса. Как будто светлый серый берег был границей между злыми землями и мирной территорией. Мы не успели обрадовано им воспользоваться.
Пришел Кириан.
Он появился из мрака стремительно и, едва взглянув на нас, разразился возмущенными восклицаниями.
— Ну, дурехи. Ну, балбески!.. Это ж надо до такого дойти!
Он отскреб от песка Лину и принялся осматривать. Взгляд был взволнованно-сумасшедшим.
— Выпорю! Обеих! Чего сотворили с собой?!
Лина начала вяло отмахиваться рукой. У неё не хватало сил ни на что кроме как на этот механический однообразный жест. Я чесала нос. Не знаю, зачем. Он совсем не чесался. Кириан продолжал ругаться. Какая-то часть меня поглядела на происходящее со стороны и разразилась внутренним хохотом.
— Кир, мы рады тебя видеть, — проговорила я, осторожно связывая слова. — Не сердись. Мы не специально сюда пришли. У нас не было выбора, а точнее, он был категоричным: либо этот мир, либо Пропасть.
Он переключился на меня, и, конечно, тотчас увидел кровь.
— Это что?!
— Это кровь. Моя, — ответила я, улыбаясь. Почему его бешенство придавало мне сил? — Не переживай, рана не опасная. Сейчас вернемся в Промежуток и всё будет хорошо.
Кириан немного успокоился, но глаза всё равно метали искры.
— Обеих буду откармливать насильно. Поглядите только на себя! Два скелета на диете, если не сказать хуже! — рявкнул он напоследок, и нас окутал туман. Я успела подумать о том, почему Промежуток открывался двумя способами — темнотой и туманом? И от чего это зависело?
Незнакомый дом показался замечательным. В окна светило солнце, голубое небо ласкало взор. Лина плакала, не переставая, и даже нежные слова Кириана не могли её утешить.
— Сейчас, — суетился он. — Сначала ты.
— Я сама справлюсь. Помоги Лине, — спокойно возразила я.
— Сама? — снова завелся он. — Я тебе дам «сама»! А ну садись сюда и не рыпайся!
Я расхохоталась. Если для Лины напряжение и ужас вылились в рыдания, для меня они перешли в истерический хохот.
Кириан снял с меня куртку, привел в ванную и тщательно промыл рану. Мне совсем не было больно, и на его встревоженные взгляды я отвечала улыбками. Когда мы вернулись в комнату, Лина уже пришла в себя и принялась ему помогать.
— Лечить энергией не дам, — сразу отрезал Кириан. — Я могу и так, по старинке. Заканчивал медицинский колледж на Цевре.
— Вот так новость, — улыбнулась я. — Значит, ты ещё и человеческий доктор? Вроде же говорил, что был ветеринаром.
— Я действительно помогал только зверям, но кое-что умею делать и с «человеками». Тебе больно?
— Это странно, но нет.
— Рана глубокая, — хрипло сказала Лина. — Лучше пока забинтовать её, я потом, когда немного восстановлюсь, затяну.
— Но сначала я её тщательно продезинфицирую, — сказал Кириан. Я наблюдала с любопытством, словно это не из моей руки вытаскивали железяку и вслед за ней текла кровь… — Фрэйа, ты меня пугаешь.
— Думаю, это шок, — спокойно сказала я. — Больно будет потом.
Они продолжили заниматься раной, и спустя всего час мы с Линой уже были более менее чистыми и сытыми. Она мертвым сном спала на диване, положив голову Кириану на колени, я сидела рядом и дремала, оперевшись о парня плечом. Если Лина была моей младшей сестрой, он был моим старшим братом, которому всегда можно довериться.
Конечно, под вечер он подробно расспросил нас, что произошло, и мы рассказали о странных неугомонных бродягах, которые что-то хотели от нас получить.
— Зря не смотрел! — сказал Кириан. — Как чувствовал, что зря! Эх, дурья моя голова! Надо было хотя бы разок за день глядеть, как вы там…
— Ты не виноват. Мы так решили.
— Теперь будет иначе. Вы же понимаете, что могли… — он не договорил и яростно взъерошил волосы. — Боги грязных носков, о чем я думал и каким местом?..
— Боги грязных носков? — рассмеялась Лина.
— Цевранское выражение. Глупое, но имеет свою давнюю историю. Как-нибудь рассажу вам, а пока надо понять, что этим говнюкам было нужно. Они-то сами не провалились в болото? Найду когда-нибудь — душу повытрясу!..
— Мы не знаем, — пожала плечами Лина. Мы на пару поглощали огромную булку. Куски не помещались в рот — я запихивала их и запивала соком.
В какой-то момент Кириан перестал возбужденно говорить и, вздохнув, улыбнулся. Он положил подбородок на скрещенные пальцы, оперся локтями о стол и стал нас обеих разглядывать.
— Что? — улыбнулась я.
— Кушайте, кушайте.
— А ты чего не ешь? — спросила Лина, сцапав большой фрукт и жадно в него вгрызаясь.
— Не голодный.
Он так приятно улыбался, что подкреплял этой нежной улыбкой наш аппетит. Мы уделали булку, кастрюлю каши и несколько больших фруктов. В конце концов Лина начала икать и с трудом влила в себя полстакана воды.
— Ой, кажется, я сейчас лопну… Надо полежать.
— Лучше постой немного, пусть пролетит, — хмыкнул Кириан. — По вам вообще не скажешь, что вы поели. Животы-то где, спрашивается?
Я пощупала свое округлое пузо.
— Ох, чувствую, весело нам будет…
Кириан рассмеялся.
— Давайте тихонько пройдемся и обсудим произошедшее, а то я все никак не успокоюсь.
Так закончился этот день. На следующий, ближе к обеду, рана совсем перестала меня беспокоить — это постаралась Лина.
А потом все шло своим чередом. Кириан порой уходил, пытаясь напасть на след засранцев, но так их и не нашел. Мы договорились, что он будет приглядывать за нами каждый день понемногу, чтобы в случае чего иметь возможность помочь.
— Надеюсь, дважды в день по нескольку минут будет достаточно, — проворчал он. — И все же не хочется вас стеснять…
— Да ладно, Кир, — хмыкнула я. — Мы же ничем таким не занимаемся.
Впервые на лице парня появилось едва заметное смущение.
— Ничем таким, точно. Но я ж не знаю, вдруг вы переодеваться в этот момент будете…
— Ой! — ахнула Лина. — Ты и такое можешь видеть?..
— Я не выбираю, милая, — тихо рассмеялся цевранец. — Просто гляжу и вижу то, что происходит в момент взгляда.
— А если мы будем… Ой! — снова сказала девушка, и мы все вместе рассмеялись. — Тогда не надо глядеть, Кириан! Мало ли что!.. переодевание ещё не самое страшное!
Она так густо покраснела, что смех перешел в оглушительный хохот.
— Вот я и думаю, как бы научиться такие откровенные сцены отфильтровывать.
— Уже видел такое? — прошептала Лина, кусая губы.
Кириан забавно хрюкнул, прикрыл рукой глаза, и меня как прорвало. Это был уже не хохот, а самый настоящий гогот. Не будь он моим другом, я бы покраснела ещё гуще Лины.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |