— У нас тоже, — кивнула она. — Госпожа Фрэйа, вы тоже воин?
— Немного. Когда выбора нет — сражаюсь, хотя до тебя мне далеко. Называй меня на «ты», хорошо?
— Хорошо! — просто согласилась она. — Скажи, каждый идёт своей тропой? Разве это не стремление к балансу — идти туда, куда ведёт тебя сердце? Разве правильно следовать указующим, если ты чувствуешь и знаешь — это неверное направление!
— Ты боишься, что тебя станут упрекать, посчитав твою уверенность самонадеянностью?
— Да, — и она осторожно протянула мне меч, обращаясь с ним так, словно он был сделан из стекла.
— Знаешь, Абранира, — я улыбнулась, — у меня дома была похожая ситуация. Да, это трудно — следовать голосу сердца. Особенно когда ты не находишь поддержки. Но ты не сдавайся! Со временем они поймут, что ты делаешь это не из упрямства и не потому, что желаешь быть лучше других.
— Да, котята во дворце меня дразнят — недокошка. Говорят, что у нас только коты могут быть воинами, хотя история знает нескольких отважных боевых кошек, сражавшихся за справедливость и мир.
Я снова погладила её по голове, и она замурчала, прикрыв глаза.
— Ты станешь той, кем захочешь стать. Хотя в такой ситуации важно не огрызаться на окружающих, не стать злой и чрезмерно обидчивой.
— Раз ты такой не стала, — сказала проницательная кошечка, — и я не стану. Просто кроме папы и ещё одного человекомога меня никто не понимает, и это грустно — быть непонятой.
— Если у тебя мало друзей, это ещё ничего не значит. Я знаю прекрасных ребят, которые всегда были душой компании, и знаю тех, кто любит быть наедине с собой. И те, и другие дороги мне как друзья. И этого не нужно стесняться, все мы разные.
— Мы рождены единым чувством, — улыбнулась она. — Оно нас и скрепляет. Это великие узы — не кровные, но не менее значимые.
Я кивнула, поражаясь, как ярко и образно она мыслит.
— Послушай, я хотела спросить у твоего папы, но, может быть, ты мне ответишь.
Кошечка улыбнулась.
— Отвечу с радостью!
— Твой папа назвал нас «Открывшими путь». В общем, я понимаю, что он имел в виду. Мне интересно другое: узнав, что мы странники, он тотчас доверился нам…
— Принимать у себя Открывших путь — великая честь, — сказала она. — Папа знает, что вы достойные люди. Те, кому Промежуток доверяет возобновить Цикл, не могут быть плохими. Атальмы — хранители памяти. Мы никогда не вступаем в бой, мы сохраняем воспоминания, чтобы пронести их сквозь разрушения и хаос, сквозь мгновенную гибель Промежутка.
Я открыла рот задать ещё множество волнующих меня вопросов, но тут в дверь постучали.
— Абранира, ты здесь? — Это был Мурочано.
— Сейчас будет ругаться, что я гостям надоедаю, — сказала кошечка, пододвигаясь ко мне поближе, и я рассмеялась.
— Не бойся, я скажу, что сама позвала тебя. Входите, пожалуйста!
Котород вошёл и строго глянул на дочь.
— Абранира, вежливо ли вот так приходить к людям?
— Всё в порядке, Мурочано. Мне было радостно поговорить с ней. Она умница, немногие взрослые бывают так искренни.
Морда которода смягчилась.
— Тогда ладно. Абранира, — сказал он дочери, — время вечерних занятий с Дролейзом.
— О! Точно! Госпожа Фрэйа, а ты не хочешь…
— У госпожи Фрэйи много дел, — ответил за меня Мурочано. — Ты ведь не пропустишь тренировку, да? — и он хитро поглядел на кошечку.
Она встала, поклонилась мне и стремительно выбежала из комнаты. Мурочано проводил её задумчивым взглядом.
— Вся в меня. Шарра переживает. Говорит, родится сын — будет на арфе играть да песенки мурлыкать? — он усмехнулся.
— Она поступает согласно чувствам. Это дар, который нужно беречь.
— Верно. Я вот даже сына своего друга позвал, чтобы они вместе упражнялись, — улыбнулся он. — Прибыли два клана горгон. Когда прибудут остальные, мы соберёмся в зале советов. А пока что я хотел бы показать тебе одно место. Думаю, это важно.
— Хорошо, — сказала я, и мы вышли из комнаты.
Это была пещера, но пещера необычная, целиком из камня, похожего на бирюзу. Мы прошли через голубой коридор и очутились в просторной зале, в центре которой находилось странное сооружение: колонна изо льда. Или это был не лёд? Во всяком случае, что-то прозрачно-золотистое. Я ощутила голос, звучащий в закоулках памяти, похожий на голос Бури.
— Это пещера Хранителя, ведшего наших предков сквозь миры. Тело его растворилось в хрустале, но душа ещё здесь. Возможно, когда-нибудь она воплотится вновь в ином теле, и он вернется к нам. Но сейчас он помогает тем, кто нуждается в ответах. Поэтому я привёл тебя сюда. Ты слышишь его голос, Фрэйа?
— Да.
— Тогда я оставлю вас наедине. Никто не должен мешать подобному Разговору.
Он повернулся и вышел из пещеры, ступая бесшумно и мягко. Какое-то время я стояла на месте, потом шагнула к колонне, и тут же отпрянула — прямо из неё, из ставшего зеркальным льда, ко мне вышел призрачный Образ. Он походил на очень крупного тигра, но, как и всякий котород, шел на двух ногах. Он склонил голову, и я ответила ему тем же.
— Здравствуй, Фрэйа, — сказал он, присаживаясь напротив меня.
— И ты здравствуй.
— Прости, что не представляюсь. Сама понимаешь, за несколько тысяч лет я забыл своё имя. Если оно у меня вообще было.
— Я понимаю.
— Ты готова услышать то, что должна услышать? — спросил Зверь.
— Только правду как она есть, — кивнула я.
Тигр едва заметно улыбнулся.
— Фрэйа, ты потеряла важную часть себя. Возможно, самую важную. И где её искать, я не знаю.
— Но если буду искать, рано или поздно я найду её?
— Ты найдёшь его, — ответил Зверь. — Не сомневаюсь, что найдёшь. Но по дороге растеряешь все до единого воспоминания: о родине, о близких и друзьях. Забудешь себя. Это станет главным испытанием на прочность твоих чувств.
Я ощутила холодок в груди.
— Тогда что у меня останется?
— Твой Путь.
— Но, забыв всё, я не смогу понять, куда иду и зачем! Пустой путь пустого человека — разве это можно назвать сколько-нибудь правильной судьбой?
— Судьба есть судьба, пустая она или заполненная. Сердце приведёт тебя в нужное место. И чтобы ты знала, что страдания не напрасны, я кое-что покажу тебе прямо сейчас. Ты впитаешь это и мгновенно позабудешь, но когда придёт время — эти воспоминания вернутся вместе с остальными. Они одарят тебя верой в собственные силы. Но, Фрэйа, такие вещи не проходят бесследно. Учти, вместе с видениями будущего ты впитаешь часть меня, как это было с Бури. Последствия могут быть непредсказуемы.
— Пусть случится то, что должно случиться, — ответила я спокойно.
Зверь медленно кивнул, подходя ближе, протянул лапу и коснулся меня. И в тот же миг окружающий мир расплавился и потёк, как воск на забытой свече. Всё поплыло, мелькнули знакомые, любимые лица. И среди них Он… Это было мучительно — вспомнить на мгновение, зная, что в следующий миг всё забудешь.
Он. Теперь-то я знала, ради чего живу. Моя любой. Мой единственный. Кем он был? Я не могла назвать имени, но вернулись чувства. Я не помнила внешности, зато впитала прикосновения. И это называлось судьбой. Это была моя тропа. Я шла по ней, чтобы снова обрести Его. Когда? На этот вопрос ответа не было.
Я открыла глаза — Хранитель исчез. Внутри по-прежнему растекалась пустота, но я ясно увидела цель. Мне нужно было уходить с Атальмейна. Как можно скорее.
Я вышла наружу. Мурочано ждал меня.
— Я должна увидеться с друзьями.
— Хорошо.
Онан и ребята спокойно выслушали меня. Я вздохнула с облегчением: они не посчитали моё желание уйти за трусость или безответственность, не подумали, что я бросаю их из-за пустяка. Я обняла каждого по очереди: Кайлу, Игрина, Тота и последним — Онана.
— Я останусь здесь, Фрэйа, — сказал он, улыбаясь, — мне нравится это место.
— Я рада за тебя!
— А я как рад, что свою задницу где-то пристроил! — засмеялся он. — Поживём — увидим, к чему это приведёт, — и он мне подмигнул.
Мы обнялись, и тут из коридора выбежала Абранира.
— Госпожа Фрэйа! — сказала она. Я нагнулась и погладила её по голове. — Ты ещё вернёшься к нам?
— Обещаю.
— Я дождусь тебя, — серьёзно и немного печально сказала кошечка. — Уверена, наши пути ещё пересекутся.
Я коснулась её лапки.
— Просто будь собой. Это главное.
— Спасибо! — и она отошла к отцу.
Я каждому на прощание поглядела в глаза:
— Да хранит нас Промежуток!
И наступила тьма. Моя тьма. Я успела полюбить её, те медленные секунды, когда открывался путь через пространства. Я знала, что идти придется долго.
В Промежутке я задержалась. Я соскучилась по его тишине, ненавязчивой нежной красоте. Он принял меня как долгожданную гостью. Звёзды светились в этот раз особенно ярко, звали за собой, камни наперебой шептали о мирах, подобных сказке. Я присела возле воды, подставив ноги под прибой, и задумчиво посмотрела вдаль. Интересно, насколько бесконечен Промежуток? И можно ли найти границу между ним и мирами? Или между ним и Пропастью? Ведь граница есть всегда. И почему моя память должна быть стёрта перед тем, как я снова вспомню? Справедливо ли это? Что должно случиться, чтобы я наша то, что потеряла? В какой мир мне податься, что делать там? Искать Цель, о которой говорил тигр? Или просто бродить, пока не устанут ноги? В голове было множество вопросов, и вопросов трудных. Я не могла ответить ни на один из них.
«Путь к уединению — это путь внутрь себя. Если вдруг захотелось побыть одному — значит, что-то в глубинах души нуждается в осмыслении. Игнорировать внутренний голос нельзя — он подобен ангелу-хранителю, живущему за плечом. Если отпустить всё — ты придёшь к самопознанию. Если отрешиться от забот и ежедневных дел, и просто услышать — пространство обретёт удивительную ясность. Так было раз, и так будет повторяться… Если я не смогу познать себя, как познаю окружающий мир? Чем буду делиться, если не буду целостной? Разве внезапные озарения не есть ускорение мысли, разве яркие и точные чувства не есть понимание своей души? Не задавая себе вопросов, не сможешь потом ощутить толчок вперёд. Оставаться на месте подобно медленной смерти. Движение и всё, что связано с движением — это жизнь. И когда обретаешь дом или любовь, или новую мечту — это тоже движение. Потому что обретя то, чего желал, ты неизменно захочешь большего.
…Но, раскапывая нору глубже, загребая всё больше и больше земных богатств — можно угодить под обвал. Во всём нужна естественность, гармония и чувство меры. Когда этого нет — человек разрушает себя, окружающий мир и тех, кто рядом», — отдались в моей голове слова. Словно кто-то беседовал со мной как с другом. Я с трудом припомнила, что эти слова я где-то читала.
Я начала рыться в рюкзаке, надеясь отыскать что-нибудь важное. Там, конечно, было много всяких разностей, но они ни о чём не говорили мне. Я устало почесала в затылке, собираясь стянуть тугие завязки, когда пальцы нащупали во внутреннем кармане какую-то бумажку. Это была фотография: потёртая, смятая посередине. Я стала жадно вглядываться в лица, и вдруг голова заболела так, что мне пришлось прикрыть глаза. Один из камней подлез мне прямо под руку и буквально засосал в свой мир! И самое странное было в том, что фотография, которая всегда переносилась вместе с остальными вещами, осталась в Промежутке! Сколько я не искала её после — не нашла. Она исчезла бесследно.
Я поднялась и огляделась: город как будто земной, только такой, какие у нас были раньше. Ночь. Горят фонари и окна светятся, и светофоры мигают. На улице ни души. Я вздохнула. Куда идти, где ночевать? Ноги сами понесли меня вперёд. Я шла навстречу неизведанному.
Глава 11. Лина
Я нашла возможность честно зарабатывать — продавала цветы. Покупателей было немного, впрочем, от этого зарплата не зависела. Мне хватало на еду и одежду. А вот с жильем были проблемы.
В очередной раз вернувшись в крохотную квартирку, я застала там хозяина дома. Этот говнюк рылся в моем рюкзаке!.. Я не терпела подобного хамства, а потому тотчас налетела на него и выхватила сумку, попутно от души заехав нахалу по щеке. И не просто дала пощечину, а натурально ударила кулаком. Кто учил меня так бить, интересно? Мужчина ахнул и от неожиданности сел на пол.
Пока он приходил в себя, я собирала вещи. Было их немного, и я к тому же торопилась. Не останусь, пусть даже придется ночевать на улице, под мостом.
— Плати, — сказал болван, загораживая выход. О какой плате шла речь, я ведь всегда отдавала деньги за месяц вперед!
— Уйди с дороги, иначе я тресну тебя уже как следует, — как можно спокойней ответила я.
— Не наглей, девочка. Либо отдавай деньги, либо…
— Уйди с дороги! — возмутилась я. — Либо я тебя уберу!
Он не поверил. Я продемонстрировала. Горе-владелец отлетел в сторону, ударился о стену и тотчас прыгнул ко мне, надеясь сцапать за плечо. Как же! Я была готова дать отпор. Прозвучало нехорошее слово. Как много таких словечек я слышала в разных мирах.
— Отойди от двери, или я вытащу меч.
От удивления он открыл рот.
— Да тебя за такое посадят!..
— Скажу, что ты угрожал мне. Соседи подтвердят.
Он довольно усмехнулся.
— Дура набитая! Соседи промолчат! Это мой дом.
— Я тебе не принадлежу.
Грохот из спальни заставил обоих обернуться.
— Кто это там у тебя? Я же говорил, никаких сожителей!
Мы одновременно зашли в комнату, и я сразу все поняла.
Путешественница. Она шлепнулась прямо на кровать и оттуда рухнула на пол. Девушка лет шестнадцати, маленького роста и очень красивая. У неё были удивительные глаза цвета морской волны и темно-русые, словно сделанные из металла, волосы. Увидев нас, она тотчас вскочила на ноги.
— Ой!
Соображать пришлось быстро.
— Это моя сестра, — сказала я. — Она приехала в гости и отсыпалась с дальней дороги. Она из… села Промежуткино.
Девушка хихикнула. Она прекрасно поняла мою задумку и догадалась, что я тоже бродяга.
С минуту он разглядывал её.
— Что-то вы совсем не похожи. Не канифоль мне мозги, Фрэйа!
— Мы двоюродные, — просто объяснила я. Чаще всего простота — залог успеха.
Он снова поглядел на девушку, и та отлично мне подыграла.
— Лина, — представилась она. — Простите, что я шумела. Часто падаю с кровати, очень беспокойно сплю.
Мужчина покачал головой.
— На ночь ты не останешься, — проворчал он. Слава богу, столь неожиданное появление разрядило обстановку.
— Нет, что вы! Я сегодня вечером возвращаюсь домой. А Фрэйа как раз хотела показать мне город. Да, сестра?
Я взяла её под руку.
— Конечно. Мы планировали сходить в парк.
Он подозрительно прищурился, но всё-таки не стал задавать больше вопросов.
— Ладно. Но я жду плату за следующий месяц, учти.
Мне хотелось вдарить ему ещё раз за то, что шарил в моих вещах, но я сдержалась. Пусть уже уйдет, наконец!
Когда за мужчиной закрылась дверь, я рассмеялась вслед за незнакомкой.
— Ты молодец!
— Спасибо, — широко улыбнулась она. — Ты быстро сообразила. Я ещё не научилась приземляться как следует. Как ты поняла, что я странница?
— Я давно брожу, и ощущаю других путешественников на уровне чувств.
— О! А я делаю вещи.
— Делаешь? — переспросила я.
— Ага. Что угодно могу сделать из предметов, кроме чего-то по-настоящему живого. — И она тотчас с улыбкой «вырастила» на ладони металлический цветок. Я не слишком удивилась, потому что древней частью себя помнила и других бродяг, умеющих создавать вещи.
— Здорово! Наверное, не знаешь бед? Мне, чтобы есть, приходится работать.
— Я тоже иногда работаю, но больше для развлечения. — Девушка поглядела на меня из-под длинной челки и улыбнулась. Нет, она была не просто красавицей. Лина относилась к тому типу женщин, которые привлекали своей сбалансированной необычностью, тонкостью черт и очарованием во взгляде. — А давай вместе бродить? — простодушно предложила она. — Мне одной страшновато, а ты, кажется, классная.
Я рассмеялась. Девушка мне сразу понравилась. Помимо внешнего очарования в ней была и внутренняя сила — пусть ещё юная, неокрепшая, но благая.
— Предложение хорошее. Тем более что мы ведь сестры, — с радостью согласилась я.
Звонкий смех прозвучал мне в ответ, и я впервые за долгое время почувствовала радость от принятого решения.
Мы стали дороги друг другу за каких-то полдня знакомства. Говорили и говорили, никак не могли наговориться. С ней было радостно разговаривать и приятно слушать. Я довольно быстро поняла, что связало нас так крепко. Одиночество, вынужденное и тягостное, стало фундаментом нашего общения. Но если я не могла вспомнить родных, Лине вспоминать было больно. Родители погибли, когда девушке едва исполнилось шестнадцать.
К тому же порой, только встретив человека, ты откуда-то точно знаешь, что он станет тебе дорог. А бывает и наоборот: едва глянул — и понимаешь, что вы никогда не станете близки.
— Я брожу около года, — сказала Лина. — Время идет, а толку никакого. Чувствую себя ребенком. И приземляюсь до сих пор с горем пополам. Мне даже не попадались жуткие миры, сплошь милые и замечательные. Представляешь, в одном меня даже принцессой хотели сделать!
— Кто же? — улыбнулась я.
— Королевич тамошний. Предложил руку и сердце, признался в любви. Да только я не полюбила. Он парень замечательный, но не в моем вкусе. Мне больше светленькие нравятся, а у него черные волосы и темные глаза. Хотя и не во внешности дело… Просто хочется ощутить нечто сильное, чтобы дух захватило и мурашки побежали.
— Понимаю. Ты права. Я тоже верю в сильную любовь, которую легко узнать.
Подавить вздох не вышло — снова накатили утраченные воспоминания. Лина внимательно наблюдала за моими эмоциями.
— Значит, у тебя кто-то был до Промежутка? Или этого ты тоже не помнишь?
Странное доверие возникло между нами тотчас, и я уже успела сказать ей, что растеряла воспоминания.
— Помню самую малость, — тихо ответила я. — Руки. Дыхание. Губы…
Она смущенно улыбнулась и покраснела.
— Значит, вы целовались.
В этот момент я и правда почувствовала себя старшей сестрой.
— Лучше бы я помнила его самого, но не то, что было между нами. Прикосновения можно узнать заново, но когда не помнишь главного, даже имени, это страшнее всего.
— Печально забыть любимого человека, — сказала Лина. Губы её дрожали. Она была порывистой и честной, реагировала на ситуацию быстро и ярко. — А если и он тебя забыл, как же вы найдете друг друга?
— Не знаю. Я стараюсь не думать о плохом. В любом случае я сделаю все возможное, чтобы связать наши судьбы… — Я поглядела вдаль, на серые улицы и шумные дороги. — Так просто память не восстановишь, да и нужную тропу нащупать нелегко. Давай решим, куда отправиться. Здесь я задержалась только потому, что дала себе слово отдыхать после каждого перемещения, чтобы в случае чего были силы справиться с любой неожиданностью. Не так давно я прошагала сквозь три мира без остановок и в третьем едва не сверзилась со скалы. Были бы силы — уцепилась крепче, а так чуть не рухнула в ущелье. Держалась, сколько могла, ждала, когда Промежуток откликнется.
— Почему иногда он не отвечает, как думаешь?
— Полагаю, в этом случае он хотел меня научить уму-разуму. Чтобы не суетилась. Поспешность не есть хорошо, когда путешествуешь. Разве что если убегаешь.
— И часто тебя преследовали? — спросила она взволнованным шепотом.
— Бывало. Обычно я бегу только когда иного выхода нет. Например, сегодня предпочла дать Павлу по башке.
Она рассмеялась.
— А сможешь научить меня приемчикам?
— Попробую.
Но мы так и не попробовали. В тот же день мы переместились в её Промежуток, и я поразилась, каким звонким он был. Камни не просто шептались, они пели, и даже ветер звучал особенно. Помимо сочных звуков, там было самое красивое море, какое я когда-либо видела. Оно мерцало, будто напитанное солнцем, манило искупаться, но близко не подпускало — гигантские волны ворочали гальку и обдавали хлопьями сладкой пены. Камней у Лины было не так много, как у меня, но все они жаждали общаться. На синем небе мерцали голубые звезды и стояла всего одна туманность: молочно-белая, похожая на стрелу.
— Куда мы теперь? — спросила Лина. — Я бы хотела побывать в каком-нибудь огромном городе. Знаешь, чтобы здания до неба и людей великое множество.
— Давай попробуем найти что-то подобное, — согласилась я. — Выбирать миры я по-прежнему не умею, но попытка не пытка.
Мы взялись за руки и прислушалась. Я не знала, что хочу услышать, она тоже.
— Кажется, что-то пищит.
— Вон тот камушек.
— Ой, и правда! А давай к нему постучимся?
— Давай, — улыбнулась я. Общаясь с Линой я точно знала: прежде у меня не было младшей сестры, и от этого наши отношения казались особенно ценными.
Так мы ступили в наш первый совместный мир.
Лина умела не только создавать вещи, она ещё и исцеляла людей.
— Никогда не мечтала стать врачом, но крови не боюсь, — говорила она, пока мы шли по большому старому парку. — А этот дар замечателен тем, что я могу лечить любых живых существ. Например, последний, кого я лечила, был лисенок. Я нашла его в овраге, куда мама-лиса никак не могла спуститься, и вытащила, срастила сломанные лапки. Так радостно было смотреть, как он вернулся к лисице живой и невредимый!
Помогая другим, она пыталась избыть какую-то трудную боль. Как выяснилось позже, утрату родителей.
— Если бы я обрела эти способности раньше, чем… Впрочем, я бы всё равно не смогла им помочь. Это те самые тропы, о которых ты говоришь, непроизносимые слова древних легенд. Их можно начертать и прочесть про себя, но нельзя говорить вслух. Полагаю, эти заклятия, которые в нашем технократическом мире до сих пор считают опасными, пришли из-за Промежутка.
— И ты их знаешь? Умеешь писать? — любопытно спросила я.
— Да. Я научилась назло родителям. Мы с подругами, малолетние дурехи, под шумок стибрили из библиотеки книгу о древних культурах, ну и на чердаке по ночам изучали. Мои родители часто уезжали в командировки, а тетя крепко спала. — Она вздохнула. — Я не сожалею, что была упрямой. Но, несмотря на то, что мы с родителями не ладили, я бы хотела сказать, как люблю их. До сих пор. Порой вижу во сне, мы разговариваем и гуляем, и это те самые сладкие сны, которых все друг другу желают… — Она снова вздохнула и провела рукой по волосам. — А вообще путешествовать лучше налегке. Зачем зацикливаться на прошлом, тем более на таком, которое печалит?
— Это верно. Однако помнить важно и нужно, даже если воспоминания трудные и безрадостные.
Она вздохнула.
— Прежде я не встречала подобных тебе. Бродяги все разные, но многие полны безразличия. Каждый сам по себе. Ты тоже сама по себе, Фрэйа, но иначе.
— Я счастлива, что встретила тебя, Лина, — и я сжала её худое плечо. — Много месяцев я бродила одна, как и ты, и одиночество изгнало важные чувства. Ты хорошо помнишь свой родной мир?
— Ага, — отозвалась она. — Обычный. А вот первый после Промежутка — самый удивительный, что я когда-либо видела. Это долгая история. Ты знаешь что-нибудь о стране под называнием Свигра?
— Никогда о такой не слышала.
— О, это то ещё местечко!
Жаль, но начать рассказ Лина не успела. Нас охватила веселая толпа, которая шумно что-то праздновала.
— Ура! — кричали они. Повод был нам неизвестен, и мы на всякий случай промолчали. Мало ли, чему предстояло радоваться?
Выбравшись из плотного кольца ряженых, мы поспешили покинуть парк: народ всё прибывал. Однако уже на выходе нас перехватили мужчина в красной форме.
— Предъявите документы.
— Мы их дома забыли, — сказала Лина, и я сразу поняла, что придется о собственной забывчивости пожалеть.
— Что значит забыли? — не понял мужчина. — Вы что, законов не знаете?
Откуда нам было их знать? Я решила, что стоит сыграть на всеобщей радости.
— Честное слово, мы были уверены, что взяли их, но так торопились на празднество, что… — и я виновато передернула плечами. Вот так и учишься, дабы спасти шкуру, придумывать всякие небылицы.
— Это я виновата, — подала голос Лина. — Сестра велела проверить, а я не проверила.
— Какие у вас пропуска? — подозрительно уточнил мужчина.
— Обычные, — отозвалась я.
Лина кивнула, стараясь напустить на себя беспечный вид.
— Что-то вы темните, — пробормотал мужчина. — Пройдемте, я гляну в системе.
Черт! Я чуть не сказала это вслух. Мы уныло двинулись за ним, огибая людей.
— Что делать? — прошептала Лина.
— Сейчас придумаем. Наверное, лучше всего переместиться, но делать это на глазах у толпы…
— Думаешь, он причинит нам вред?
— Когда поймет, что нас нет в его системе, точно причинит. Наверняка засадит куда-нибудь…
— Мы можем сейчас переместиться?
— Да. На счет три бегом в ту сторону. Видишь кусты?
Лина хихикнула.
— Поняла.
Мы ринулись в сторону со всех ног и, прежде чем он понял что-то, пролезли в Промежуток. Однако тот, против обыкновения, выплюнул нас обратно. Только не в парк, а за его пределы, на берег серой реки. Я краем глаза увидела идущую вдалеке красивую яхту, и стала помогать Лине подняться.
— Странно. Зачем мы вернулись?
— Главное, что от того, в красных штанах, удрали.
Я рассмеялась.
— Ты права. Только теперь нет у меня желания здесь задерживаться.
Красивая яхта резко свернула к берегу. Теперь она шла прямо к нам.
— Отлично. Сейчас ещё раз попадемся, — проворчала Лина. — Может, сразу смотаемся?
— Стоит, наверное, — кивнула я. Почему-то стало тоскливо, защемило сердце и заболело глубоко внутри, там, где, наверное, помещалась душа. — Может, это судно вроде того, что за порядком на воде следит?
— Тогда тем более нужно уходить.
Она была права, но мне не хотелось. Нечто нашептывало остаться, ещё хотя бы на несколько секунд. Голос почти молил не убегать, но мы всё-таки ушли.
Город, в который так мечтала попасть Лина, встретился нам через пару обычных миров. Там было чисто и светло, воздух не отравлял легкие. Я была не против задержаться, однако у Лины после нескольких веселых вылазок испортилось настроение. Мы сняли большую квартиру на тридцатом этаже, и девушка поделилась со мной гнетущими мыслями.
— Зависть — очень плохо, — сказала она. — Вот я видела сегодня множество людей, которым, наверное, живется хуже меня, ведь они зависимы от благ, на которые зарабатывают. Но у половины из них есть семьи, другая половина в силах обрести близких. А я как была дурой безнадежной…
— Отнюдь ты не безнадежна. Неправда и то, что дура. Как начет того, что каждый в силах обрести любовь и семью, создать детей?
— Ну, не знаю, — пробормотала она. — Мне, по правде говоря, страшновато решиться на такое. Я… — она запнулась, а потом прошептала, смущаясь: — боюсь парней. Боюсь до дрожи в коленях! Мне так хочется с кем-нибудь познакомиться, но любовь… Не знаю. Она для меня пока что просто слово.
— Чего конкретно ты боишься? — улыбаясь, спросила я.
— Всего, но каждого по-разному. В разговоре боюсь сболтнуть лишнее, в поведении страшусь себя настоящей. Но больше всего боюсь прикосновений. Вот ты, помнишь, каково это?
— Смутно, — призналась я. — Только то, что это приятно. Очень. Пожалуй, это самое прекрасное из всего, что я ощущала.
Мы рассмеялись, и Лина начала сцеплять-расцеплять пальцы. Она всегда так делала, когда волновалась. К тому же она ходила взад-вперед, и постоянно дула на длинную челку. Мне нравилась её красота.
— Ох… — наконец, остановившись, сказала она. — Как всё это нелегко — взрослеть, узнавать о себе много такого, что не радует… Знаешь, я всю жизнь убегала от своих страхов. Будучи девочкой, боялась потерять друзей, которых потом все-таки потеряла. Потом, став старше, лет в тринадцать, боялась войны. У нас тогда не все гладко было во внешней политике… Многие миры воюют, и нет страшнее беды, чем когда люди убивают друг друга за ложную идею. Я общалась тогда с ребятами с разных концов планеты и могу точно сказать: обычным, нормальным людям война не нужна! Она — средство общения тех, кто заседает выше. Захотел — спровоцировал конфликт, приспичило — устроил чужими руками государственный переворот… Впрочем, не об этом речь. Просто страх — не спасение. Это я раньше так думала — боишься, значит, ещё жив. Но что это за жизнь? Говорю об этом к тому, что порой ты и не подозреваешь, чего действительно стоит бояться. Я никогда не боялась потерять родных, но именно это и произошло…
Я слушала внимательно и глядела на неё, и Лина вдруг невесело хмыкнула.
— Ой, подняла гальку со дна! Ты прости, что я о плохом. Давай тему сменим!
— Мне важно говорить с тобой на любые темы, Лина. Интересен каждый разговор, да я и сама, помнится, многого боялась… Возможно, был и страх войны, ибо это жуткий монстр, пожирающий всех без разбору. Но о таком и правда не хочется лишний раз говорить. На самом деле, возвращаясь к теме любви, со своим человеком ты захочешь многого.
На сей раз она улыбнулась радостно.
— Но только с тем, кого я очень полюблю. Сильно-пресильно. — Она вдруг рассмеялась и хитро прищурилась, склоняя голову к плечу. — А какие тебе нравятся, Фрэйа? Тот твой мужчина, ты хотя бы примерно его представляешь?
Я задумалась, изо всех сил надеясь, что вспомню хотя бы что-то.
— Кажется, он высокий… Очень, — неуверенно сказала я. — Кажется, волосы каштановые… Нет. — Я покачала головой. — Это бесполезно. Воспоминания не выдавишь, как пасту из тюбика.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |