породившего, и, таким образом, выйти за пределы этой идеологии. В непонимании
этого положения заключается основная иллюзия интроспективной психологии,
аналогичная той, которую допускает сторонник определенной идеологии, не
сознающий обусловленности этой идеологии реальными общественными условиями, ее
породившими.
Показания самонаблюдения по самому своему смыслу включают отношение (не
всегда осознанное) к объективным материальным фактам жизни и деятельности
человека, выходящим за пределы <чистого> сознания, относятся к ним и заключают в
скрытом виде утверждения о поведении субъекта. Утверждение, например, о том, что
я испытываю чувство любви к родине или другому человеку, заключает в себе в
скрытом виде утверждение о моем поведении в определенных условиях и через мое
поведение, моими поступками оно в критический час и проверяется. Вот почему
совершенный нами поступок иногда по-новому освещает нам наши собственные
переживания, проливая на них иногда неожиданный свет. В результате совершенного
нами поступка мы иногда полнее, адекватнее осознаем чувство, которое этот
поступок породило. Выявляя себя в действии, человек лучше себя осознает, чем
ограничиваясь одним лишь самосозерцанием.
Человек познает и самого себя опосредствованно, отраженно, через других,
выявляя в действиях, в поступках свое отношение к другим людям и их к себе. Наши
собственные переживания, как бы непосредственны они ни были, познаются и
осознаются лишь опосредствованно, через их отношение к объективному миру.
Осознание переживания, таким образом, всегда и неизбежно - не замыкание его во
внутреннем мире, а соотнесение его с другими людьми, с внешним объективным
материальным миром, который является его основой и источником.
Против представления о непосредственной достоверности самонаблюдения с
достаточной убедительностью говоря уже обыденные факты повседневной жизни: то,
каков человек есть на самом деле, и то, каким он себя представляет, как известно,
далеко не всегда совпадает. Между представлением человека о себе самом и его
подлинным существом слишком часто оказывается дистанция огромного размера.
Собственная версия человека о себе далеко не всегда самая достоверная.
Предметное значение и реальный смысл данных самонаблюдения относятся к
реальности, которая выходит за пределы явлений сознания. Поэтому и для показаний
самонаблюдения существуют контрольные инстанции в объективной действительнос-
ти, которыми определяется и проверяется их достоверность. Они не могут претендо-
вать на ту особую, абсолютную достоверность, которую склонен приписывать им
интроспекционист, полагающий, что при самонаблюдении объект и субъект познания
непосредственно совпадают, что в показаниях самонаблюдения в качестве данного
выступает сам познаваемый объект в его подлинной непосредственности. Даже для
данных самонаблюдения равенство Беркли esse-percipi, т.е. <быть - значит быть
воспринятым>, сводящее бытие к явлению сознания, оказывается несостоятельным.
<Явление> и <сущность> и в психологии не совпадают.
Поскольку показания самонаблюдения заключают в себе интерпретацию своих
данных, поскольку перед исследователем, который пользуется показаниями самонаб-
людения своего испытуемого, неизбежно встает задача эту интерпретацию проверить.
Показание самонаблюдения испытуемого не может трактоваться исследователем как
решение стоящей перед ним познавательной задачи, а лишь как индикатор того, что
происходит с испытуемым, как материал, требующий с его стороны анализа. Строить
психологическое познание на показаниях самонаблюдения, предлагая своим испытуе-
мым установить, как у них протекает тот или иной процесс, значит собственно
переложить на испытуемого задачу исследования, а самому исследователю ограни-
читься ролью регистратора или протоколиста при нем. Строить так психологическое
исследование на самонаблюдении значит отказаться от исследования. Поэтому хотя
самопознание и самонаблюдение в принципе, возможно и постоянно совершается в
жизни, принимать данные самонаблюдения испытуемых за ответ на вопрос, который
стоит перед исследованием, пользоваться в психологическом исследовании методом
самонаблюдения так, как это делала интроспективная психология, неправомерно.
Недостаток использования исследователем данных самонаблюдения испытуемых
заключается прежде всего в своеобразном смешении функций, попросту говоря в том,
что исследователь при этом передоверяет свои функции испытуемому и сам
превращается в протоколиста, регистрирующего данные, не являющиеся результатом
его исследования. Показания же самонаблюдения испытуемых, не ставящих себе
исследовательских целей, по большой части не удовлетворяют требованиям,
предъявляемым к подлинно научному наблюдению, не заключают в себе достаточного
анализа данных наблюдения, основанного на их всестороннем сопоставлении.
Высказывания субъекта - показания его самонаблюдения - должны быть взяты не
как совокупность положений, заключающих в себе готовую истину о субъекте, а как
более или менее симптоматические проявления, истинная природа которых должна
быть выявлена исследователями в результате их сопоставления с соответствующими
объективными данными. Объективный анализ высказываний испытуемого приводит
нередко к результатам, отличным или даже прямо противоположным их непосред-
ственному содержанию.
Так называемые непосредственные данные сознания всегда объективно опосред-
ствованы. Весь вопрос лишь в том, осознано или не осознано это их опосредствование.
Психологическое познание как использование данных самонаблюдения в психологичес-
ком исследовании и при самопознании достигается лишь осознанием этого опосредство-
вания. Самонаблюдение приводит к самопознанию только поскольку, отправляясь от
непосредственных данных сознания, оно направляется на реальный контекст жизни и
деятельности индивида, который определяет подлинный смысл, объективное содержа-
ние показаний самонаблюдения и самосознания.
В работе с испытуемым, в экспериментальной беседе и т.п. нельзя с этим не
считаться. То, что можно узнать от самого испытуемого на этот счет, вовсе не самое
достоверное, и обращение непосредственно к нему не является самым прямым путем
для разрешения психологических проблем.
Если надо, например, выяснить, как понимает человек значение слова, как он
раскрывает содержание термина, какую роль в этом процессе играет предметная
отнесенность слова, понятийный или словесный контекст и т.д., то для объективного
решения этого вопроса есть, собственно, только один надежный путь: организовать
работу с испытуемым так, чтобы ему в ходе исследования пришлось оперировать
словом (и притом в условиях, меняющихся в отношении тех факторов, роль которых в
раскрытии семантического содержания надлежит выяснить). В процессе такого
оперирования исследователь сможет объективно установить, как протекает данный
процесс. Картина, которая вскроется в процессе или в результате его, может ока-
заться неожиданной и для испытуемого, так что и сам испытуемый опосредствованно,
по тому, как в определенных объективных условиях он оперирует словом, узнает,
какое значение для него на самом деле имеет слово.
Самонаблюдение как форма психологического познания не является абсолютной
внешней противоположностью по отношению к внешнему объективному психологи-
ческому наблюдению. Показаниями самонаблюдения надо пользоваться не как
результатами психологического самопознания, которыми испытуемые сообщают что-
то о себе, а как проявлениями, в которых они выявляют себя и которые постольку
могут служить индикаторами или исходными данными для психологического познания
со стороны исследователя.
Самопознание, самосознание, умение отдать себе отчет в своем поведении и его
мотивах служат целям самоконтроля, который сознательный человек осуществляет,
исходя из общественно выработанных моральных норм.
Какие выводы вытекают из этого понимания природы самонаблюдения для оценки
его роли в жизни субъекта как пути самопознания и предпосылки самоконтроля?
Для ответа на этот вопрос нужно прежде всего учесть, что с самоконтролем дело
обстоит в основном так же, как с самопознанием: он тоже осуществляется опосред-
ствованно. Аффективные, глубокие переживания, чувства, страсти, которые
подлежат контролю в качестве мотивов поведения, менее всего поддаются
непосредственному воздействию: по приказу - даже не чужому, а такому, который
даешь себе сам, - никогда и ничего не полюбишь и.не разлюбишь; прямым
воздействием тут ничего не сделаешь. Это, конечно, не значит, что самоконтроль
невозможен. Он в действительности существует, но осуществляется он иначе: не в
лоб, не непосредственно, а опосредствованно. Нельзя наказать себе, чтобы появилось
такое-то чувство, и по заказу непосредственно вызвать его, но можно, не ставя себе
непосредственно целью вызвать данное чувство, сознательно строить свою жизнь,
направляя ее на совсем другие, объективные цели так, чтобы соответствующие
чувства непроизвольно, естественно возникали, чтобы, не будучи прямой целью
действий, они стали необходимым результатом жизни.
Для того, чтобы подвергнуть более или менее эффективному сознательному
контролю мотивы своих поступков, в том числе и неосознанные, нужно осознать
прежде всего не их, не эти аффективные переживания, действующие в качестве
мотивов, а новые значимые цели и задачи. Практически включаясь в их разрешение,
человек формирует и преобразует свои мотивы. Иногда человек включается сначала
в какое-нибудь общественное дело отчасти под влиянием случайных, ситуационных
мотивов, без сознательного отношения и понимания значения данного дела, а в
результате оно становится для него собственным, личным, кровным его делом. У него
создается надлежащее отношение к общественному делу: в результате проступка у
человека формируются надлежащие мотивы для данных поступков. Так через
осознание задач и целей осуществляется действенный контроль и над неосознанными
мотивами.
В связи с вопросом о самоконтроле часто говорят, что человек должен сознательно работать на собой.
Это верно, конечно, в том смысле, что для формирования человека необходим с его стороны упорный,
целеустремленный труд. Но в каком смысле, это должна быть работа над собой? Работа собственно над
собой, т.е. работа, прямой целью которой является формирование у себя определенных качеств, может
привести к цели, только включаясь в качестве звена в труд, в деятельность, направленную
непосредственно на разрешение жизненно значимых задач.
Первые важнейшие основы для формирования свойств воли и характера закладывают не тренировкой,
не деятельностью, единственная прямая цель которой - выработать у себя соответствующие качества.
Такой тренировкой можно по мере надобности кое-что доделать, с тем, однако, чтобы окончательную
шлифовку тренируемые качества получили все же не в нарочитой тренировке, а в деятельности, всерьез
направленной на разрешение больших жизненных задач. В ходе такой именно деятельности в основном
совершается формирование свойств воли и характера. Они вернее всего вырабатываются в деятельности, в
ходе которой их формирование, не будучи прямой, нарочитой целью субъекта, выступает как результат его
деятельности. Кто непосредственно занят самоусовершенствованием как прямой целью своих забот и
действий, тот обычно менее всего достигает этой цели. Самым плодотворным в этом отношении является
труд в буквальном смысле слова самозабвенный. Человеку нужно достигать самоусовершенствования: но
стремиться он должен прежде всего не к тому, чтобы сделать хорошим лично себя, а к тому, чтобы сделать
что-то объективно хорошее в жизни: именно так, не возясь с собой, человек в самом деле
самоусовершенствуется: самоусовершенствование выступает как естественный результат его жизни и
деятельности.
Собственная работа нужна, конечно, и для формирования своих способностей. Исходя из задатков,
которые обусловливают, но не предопределяют их, способности формируются и отрабатываются в
деятельности человека. Прокладывая себе своим трудом пути для новых достижений, человек вместе с тем
вырабатывает у себя новые методы действия, извлекает из них и выковывает себе как бы снаряжение для
своей деятельности, формирует свои способности. Это формирование своих способностей совершается в
основном не тренировкой с прямой целью выработки у себя соответствующих способностей, а
деятельностью, всерьез направленной на разрешение объективно значимых задач. В ходе этой
деятельности формирование способностей человека оказывается естественным результатом, не будучи
прямой целью его действия. Избирая направление деятельности, надо, конечно, учитывать также природу
своих способностей, но самые способности свои человек познает, лишь испытывая их в деятельности, в
которой они и выявляются и формируются. Самопознание, поскольку оно познание своих способностей, уже
во всяком случае не может быть самосозерцанием и непосредственным постижением своих внутренних
качеств. Оно осуществляется и может Осуществляться лишь опосредствоваино через их выявление в
деятельности.
Это вовсе не означает, что формирование надлежащих качеств у человека может быть предоставлено
самотеку. Это не умаляет роли сознательности и не исключает необходимости самопознания в целях
самоконтроля. Подлинная сознательность заключается прежде всего в осознании того, что в жизни
объективно значимо, и в совпадении лично значимого для субъекта с объективно значимым. Осознание
необходимо для самоконтроля, но осознание чего - вот в чем вопрос. Бывает ситуация, когда человек
обязан разобраться в своих чувствах и отдать себе в них полный отчет до конца, без каких-либо уверток,
недомолвок и прикрас. Однако все же осознание задач и целей своей жизни и деятельности, особенно
больших жизненных задач, и выработка надлежащего к ним отношения существеннее, чем любая
сосредоточенность на безостаточном выявлении каждого мимолетного подсознательного своего
переживания. Действенный контроль над неосознанными мотивами осуществляется через осознанные цели
деятельности, в которую включается человек. Бессознательное, оставаясь неосознанным, контролируется,
таким образом, через осознанное.
К подлинному самопознанию, которое нужно для самоконтроля, человек приходит надежнее и
достовернее, если он выявляет себя в действии и проверяет в испытаниях жизни, чем если он
сосредоточивается на одном лишь самосозерцании. При этом чем больше человек в самом познании и
созерцании сосредоточивается на том, что есть объективно значимого в мире, тем более богатым, ценным и
достойным объектом познания становится внутреннее содержание его жизни. Наоборот, чем более человек
сосредоточивается на одном лишь самопознании, на себе самом, тем больше он сплющивается и оскудевает,
тем менее значимым объектом познания и самопознания он становится. Более всего извлекает из
самопознания тот, кто менее всего непосредственно и сколько-нибудь исключительно занят им.
Анализ условий правомерного использования показаний самонаблюдения с
необходимостью выводит за пределы собственно самонаблюдения и приводит к
вопросу об использовании в психологическом познании показаний сознания об отличном
от него объекте.
Основным путем психологического познания является изучение того, как субъект
выявляет себя в своем отношении к окружающему. То, каким ему представляется
окружающий его объективный мир и как он практически относится к нему, служит
отправным пунктом для опосредствованного психологического познания его самого.
Исследователь опосредствованно выявляет подлинную природу психических
образований по тому, как они функционируют в практической и теоретической
деятельности человека, не полагаясь на то, как они непосредственно переживаются
субъектом или представляются ему.
В плане более конкретной методики исследования это означает необходимость
организовать исследование, строящееся на использовании показаний сознания так,
чтобы испытуемый в ходе исследования (экспериментальной беседы) по преимуществу
не высказывался непосредственно о себе, а выявлял себя, высказываясь о других
людях или предметах, отношение к которым показательно для него и существенно с
точки зрения стоящей перед исследованием задачи. В частности, суждения человека о
других людях часто гораздо больше и значительно правдивее говорят нам о человеке
(выявляют, а иногда и выдают его), чем его показания о самом себе, которые
выражают то, каким он себе представляется, а иногда даже только то, каким он
хочет представляться другим, а вовсе не обязательно непосредственно то, каков он
есть на самом деле. И там, где мы имеем дело с высказываниями испытуемого о себе
самом, надо их трактовать как выявление себя, а не как высказывания о себе только,
т.е. надо брать их не текстуально, в их непосредственном содержании, а интерпрети-
ровать как симптомы, как проявления человека, подлинный смысл которых раскры-
вается из объективного контекста его жизни и деятельности.
Мы познаем психику субъекта опосредствованно, выявляя, как он познает мир и
относится к нему, соотнося его переживания с реальной ситуацией, с объективными
обстоятельствами, в которых он находится. Поэтому постановка вопросов о психоло-
гическом исследовании вовсе не должна исключать предметную отнесенность, как
того требуют интроспекционисты (Титченер), усматривающие в наличии предметной
отнесенности ошибку (так называемый stimulus-error), в силу которой исследование
будто бы неизбежно соскальзывает из психологического в непсихологический план. В
действительности ответ на вопрос, каков данный предмет (его величина, форма, цвет
и т.д.), дает не менее, а более надежный материал для опосредствованного,
основанного на сопоставлении с целым рядом объективных данных определения
ощущений данного субъекта, чем непосредственный его ответ на вопрос, каковы
испытываемые им при предъявлении этого предмета ощущения. Ответ на первый
вопрос выявляет все реально участвующие в познании данного предмета ощущения;
между тем как ответ на второй вопрос выявит не обязательно все ощущения,
действительно участвующие в познании предмета, а только те из них, которые были
осознаны во вторичной, направленной на них рефлексии субъекта и притом так, как
они были им осознаны или представились ему. Этим не исключается возможность и в
некоторых случаях целесообразность постановки перед испытуемым вопроса, направ-
ленного непосредственно на то, какие он испытывает ощущения, но этим отвергается
та точка зрения, согласно которой только такой вопрос ведет к специфически
психологическому познанию.
Поскольку в интересах психологического исследования часто желательно поставить
испытуемого в такую ситуацию, при которой он не высказывался бы непосредственно
о себе, а выявлял бы себя в своем отношении к окружающему, следует - во всяком
случае при изучении сложных личностных психических процессов и образований -
организовать исследование (экспериментальную беседу) так, чтобы деятельность
испытуемого в ходе исследования приобрела для него осмысленную цель, выводящую
его из положения только испытуемого, не разрешающего своей деятельностью в
эксперименте никаких своих задач. Для того, чтобы явления, наблюдающиеся в
ситуации эксперимента, не оказались искусственными порождениями эксперименталь-
ной ситуации (<артефактами>), в которых явления действительной жизни выступают в
извращенном виде как изображения в кривом зеркале, надо в психологическом
исследовании породить у испытуемого какие-то жизненные мотивы для деятельности,
направленной на ее разрешение. Там, где исследователь этого не сделает,
испытуемый неизбежно сам подставит под свою деятельность какую-то задачу,
исходящую из мотивов, побудивших его включиться в эксперимент. В резуль-
тате окажется, что для испытуемого задача будет иметь иной смысл, чем тот,
который придает ей исследователь. Оперируя ответами испытуемого без учета
внутреннего содержания задачи, исследователь всегда рискует неадекватно их
истолковать.
Наиболее мотивированный характер, адекватный подлинно жизненным проявле-
ниям индивида, его деятельность в эксперименте (поскольку последний предполагает
общение с экспериментатором) приобретает, очевидно, в том случае, если деятель-
ность экспериментатора в ходе эксперимента, беседы и т.е. будет иметь для
испытуемого какой-то жизненный смысл, не сводящийся к тому, что его собеседник
изучает или исследует его. Для того, чтобы испытуемый вышел из ситуации прямого
высказывания о себе, необходимо, чтобы исследователь сумел выйти из ситуации
выспрашивающего и перешел на позицию совместного с испытуемым участника
деятельности, направленной на решение какой-то общей им задачи. Психологическое
познание там, где дело идет о глубоких личностных переживаниях и свойствах
индивида, должно получиться как результат деятельности, направленной непосред-
ственно как на прямую свою цель на другую жизненную задачу, выходящую за
пределы задачи быть объектом изучения.
В наибольшей степени эти условия осуществляются, очевидно, тогда, когда
психологическое познание совершается в процессе деятельности, прямая цель которой
- помочь испытуемому в разрешении трудностей и удовлетворении потребностей,
порожденных реальным ходом его жизни, а не искусственно созданных в эксперимен-
тальной ситуации. Поэтому особо глубокое познание человека в его сложных
целостных свойствах и переживаниях достигается, например, в процессе воспитатель-
ной работы. Самое глубокое, действительно проникновенное психологическое
познание, несомненно, могло бы быть достигнуто в деятельности человека, который
был бы для испытуемого - своего партнера - сократовской повивальной бабкой его
еще только нарождающихся дум, врачевателем его душевных недугов, руководи-
телем в разрешении жизненных конфликтов, помощником в преодолении трудностей,
о которые споткнулась его жизнь.
11. Рубишитейн С.Л. 321
Если теперь обратиться к так называемому объективному, внешнему наблюдению
поведения людей, то легко убедиться в том, что оно в психологии не может быть
направлено.лишь на внешнюю сторону поведения и что никакого разрыва между
психологическим изучением, исходящим из показаний сознания и даже самопознания
(самонаблюдения), и психологическим изучением поведения нет и быть не может.
Основным и решающим для понимания природы объективного наблюдения как
метода психологического познания является правильное определение предмета
объективного психологического наблюдения в отличие от того, что является лишь
исходным его материалом. Сторонники так называемого объективного наблюде-
ния из лагеря психологии поведения, внешне противопоставившие объективное, внеш-
нее наблюдение всякому обращению к внутреннему психологическому содержанию,
признали предметом внешнего, объективного наблюдения внешнюю сторону поведе-
ния. В действительности же внешняя сторона поведения это лишь исходный пункт, от
которого объективное психологическое наблюдение отправляется; направляется же
оно на его внутреннее психологическое содержание.
Недаром даже крайние сторонники поведенческой психологии, в теории вовсе
выключающие психику (как, например, Уотсон), приступая к описанию поведения, не
могут, описывая движения испытуемых, не вводить такие термины, как он <стремил-
ся>, <избегал> и пр., заключающие психологическую интерпретацию действия. В
самом деле, стбит из описания поведения исключить термины с психологическим
содержанием, как из описания поведения оно превратится в регистрацию перемещения
или движения физического тела. Поведение включает психологическое содержание
как необходимый компонент.
Подлинной основой объективного психологического познания является тот фунда-
ментальный факт, что психические явления, отражая действительность, служат
регуляторами действий человека, выполняют регуляторную функцию. Именно в
этом заключается связь, объединяющая психические явления и внешние проявления
человека. Именно на этом и основывается метод объективного научного познания
психических явлений. Основным методом объективного научного психологического поз-
нания является познание психических явлений через те движения, действия, поступки,
вообще внешние проявления человека, которые этими психическими явлениями
регулируются.
Этот генеральный метод выступает в конкретном психологическом исследовании в
многообразных формах в зависимости от реального характера изучаемых психических
явлений.
Но внешняя сторона поведения, сама по себе взятая, все же не определяет
однозначно его внутреннее психологическое содержание. Необходимость учитывать
это последнее отчетливо выступает перед исследователем на каждом шагу, в разных
областях. Так, с внешней стороны использование обезьянами палки, метлы, щетки и
прочих <орудий> представляет собой как будто акты, совсем подобные соответствую-
щим действиям человека. Однако анализ их внутренней психологической стороны
вскрывает глубокое, коренное, качественное различие внешне как будто однородных
действий обезьяны и человека. Раскрытие внутренней психологической природы
поступка оказывается совершенно необходимым в любом генетическом исследовании,
которое хочет уяснить себе подлинную природу внешне как будто подобных, но
внутренне, по существу, различных поступков, совершаемых детьми на разных
стадиях или уровнях развития.
Многозначность внешне как будто тождественного поступка, связанную с разли-
чием его внутреннего психологического содержания, приходится учитывать постоянно,
когда, основываясь на каком-нибудь поступке человека, судят о его характере.
Внешне однородные и как будто тождественные поступки могут совершаться по
самым различным мотивам, выражая совершенно разнородные черты характера или
установки человека, так же как внешне различные и как будто даже
противоположные поступки могут применительно к конкретным условиям в различных
ситуациях явиться выражением одних и тех же свойств и установок личности. Для
того чтобы судить о подлинной природе поступка, надо вскрыть его мотивы, его
внутреннее психологическое содержание.
Иногда достаточно совсем, казалось бы, ничтожного сдвига в задаче, разрешаемой действием, и внешне
одно и то же действие приобретает иной психологический смысл; вместе с тем изменяется и самое его
протекание.<Два не сравнимых между собой психологических состояния, - пишет в своих воспоминаниях
М.А. Чехов, - переживает человек, если он только показывает или если выполняет сам. У человека
показывающего есть известная уверенность, есть легкость и нет той ответственности, которая лежит на
человеке делающем. Благодаря этому показывать всегда легче, чем делать самому, и показ почти всегда
удается. Е.Б. Вахтангов владел психологией показа в совершенстве. Однажды, играя со мной на биллиарде,
он демонстрировал мне свою удивительную способность. Мы оба играли неважно и довольно редко клали в
лузы наши шары. Но вот Е.Б. Вахтангов сказал: теперь буду тебе показывать, как нужно играть на
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |