— Да, вернуть должок.
— Мне тебя подождать?
— Да, дождись, пойдем выпьем. Я ненадолго. Освобожусь, как только смогу.
Когда Ирен ушла, Дэниел повернулся к суду и увидел, как родители Бена Стокса уходят в сопровождении сотрудника отдела по связям с семьями пострадавших. На него вдруг нахлынуло сочувствие. Пол держал Маделин за плечи, он практически нес ее. Она переставляла ноги крошечными шагами, бессильно свесив голову. Поравнявшись с Дэниелом, она откинула волосы с лица, и он увидел покрасневшие глаза и нос, запавшие щеки. Ее глаза сверкнули, и она вырвалась из объятий мужа. Дэниел отпрянул назад в уверенности, что она хочет напасть на него. Но Маделин целилась в Шарлотту. Огромный зал огласился эхом, когда она вскрикнула и протянула руки — с пальцами, скрюченными, словно когти, — к ее плечу:
— Он чудовище! Он убил моего малыша…
Дэниел уже хотел позвать охрану, но Пол Стокс оттащил жену в сторону. Когда они разминулись, Маделин снова затихла, позволив мужу себя увести.
— Шарлотта, с вами все в порядке? — спросил Дэниел.
Она открыла сумочку и принялась остервенело в ней рыться. Содержимое падало на пол: щетка для волос, зеркальце, подводка для век, цветные карандаши. Себастьян каждый раз наклонялся, чтобы их поднять, проворно сгибая колени.
— Мне нужно… нужно… — шептала Шарлотта.
— Бога ради, женщина, да успокойся же, — прошипел Кеннет.
Дэниел потянулся к ней, но опоздал — колени Шарлотты подогнулись, и она упала на пол, выронив открытую сумку. Таблетки, которые она искала, выкатились наружу. Себастьян поднял их и показал отцу:
— Вот.
Лицо Кеннета стало багровым, то ли от неловкости, то ли от напряжения, когда он помогал Шарлотте встать на ноги.
Подошел охранник и спросил, не нужна ли им помощь.
— Послушайте, у нас все в порядке, — прогудел Кролл и повернулся к Дэниелу. — Не мог бы ты минутку присмотреть за Себом? Мне нужно привести ее в чувство, прежде чем мы отсюда выйдем.
Тот кивнул, глядя, как они удаляются. Себастьян посмотрел на него, опустив руки и высоко задрав подбородок: все его круглое личико оказалось повернутым к Дэниелу.
— Мы будем в комнате для консультаций, — прокричал Дэниел в спину Кроллу.
— Дайте нам двадцать минут.
Дэниел посмотрел на часы. Мальчик по-прежнему не сводил с него глаз.
— У нее панический приступ, — объяснил Себ. — Она задыхается, и у нее белеет лицо, и она начинает дышать вот так…
Себастьян принялся изображать гипервентиляцию, пока Дэниел не положил руку ему на плечо. Мальчик уже покраснел и закашлялся.
— Заходи, — сказал Дэниел, открывая дверь в одну из конференц-комнат и приветствуя стоявшего рядом охранника. — Давай посидим здесь, пока твоей маме не станет лучше.
Дверь закрылась, запечатав их в изолированном пространстве. Окон в комнате не было. Она напомнила Дэниелу похоронный зал, где кремировали Минни. Звуки Олд-Бейли — стук каблуков по плиткам пола, адвокаты, перекрикивающие друг друга в мобильники, солиситоры, шепчущиеся с клиентами, — были оттуда изгнаны.
Внутри царила теплая, успокаивающая тишина. Глаза у мальчика были сухими, бледное лицо — задумчивым. Дэниел вспомнил, что он уже видел его таким — когда они впервые встретились в полицейском участке в Ислингтоне.
— Как вы думаете, большинству не нравится, что меня оправдали? — спросил Себастьян, глядя на Дэниела.
— Не важно, кто что думает, у тебя была хорошая защита, и присяжные тебя оправдали. Теперь ты сможешь вернуться к прежней жизни.
Себастьян встал и обошел стол, чтобы встать рядом с Дэниелом.
— Мне не хотелось возвращаться в Парклендз-хаус.
— Нет, конечно. — Дэниел опирался на локти, и их лица оказались на одном уровне. — Мне тоже не хотелось, чтобы ты туда вернулся.
Мальчик вздохнул и прислонился к Дэниелу. Положил голову ему на плечо. Дэниел уже не раз видел, как Себа успокаивает мать, и знал, что делать. Секунду помедлив, он поднял руку и пробежал пальцами по его волосам.
— Все будет хорошо, — прошептал Дэниел. — Все уже кончилось.
— Я попаду в ад?
— Нет, Себ.
— Откуда вы знаете?
— Потому что ада не существует. Ну, или я в него не верю.
— Но вы же не знаете наверняка. Никто не знает наверняка. Верить — значит просто думать, что что-то происходит так, как кажется.
— Ну, значит, я упрямый, но я думаю, что знаю. Для меня все это чепуха.
— А Бен попадет в рай? Все говорят, что он ангел.
— Себ, послушай, я знаю, что все это было очень тяжело — о твоем деле говорили по телевизору и в газетах, все ребята в Парклендз-хаусе о тебе сплетничали, но ты должен попытаться не обращать внимания на прессу и на все остальное. Это только для того, чтобы продать больше газет, а не потому, что в этом есть хоть доля правды…
— Правды, — спокойно повторил Себастьян. — Дэниел, я вам нравлюсь?
— Да, — ответил тот, выдохнув.
— Если я вам что-то скажу, то все равно буду вам нравиться?..
Дэниел, подумав, кивнул.
— Это я придавил Бену лицо кирпичом.
Задержав дыхание, Дэниел посмотрел на мальчика. Зеленые глаза Себа отражали свет. На губах играла почти неуловимая улыбка.
— Ты же сказал, что просто пошел домой…
— Ничего, — теперь Себастьян улыбался во весь рот, — у меня все будет в порядке. Вам не надо обо мне беспокоиться…
Дэниел кивнул. У него свело мышцы живота.
— Вы тоже мне нравитесь. Вы мой друг. Я рад, что вы были моим адвокатом…
Дэниел снова кивнул. Ворот рубашки вдруг стал ему мал.
— Что значит… ты придавил… Бену лицо кирпичом?
— Мне не нравилось его лицо. Я просто решил его прикрыть, чтобы больше не видеть. Он был такой плакса, все время хотел домой. Я сказал ему перестать хныкать. И что если он попытается удрать, то я дам ему настоящий повод поплакать… а потом, когда я придавил ему лицо кирпичом, он вдруг перестал. Он больше даже не пикнул. Совсем.
У Дэниела поникли плечи. Он выдохнул и ослабил галстук. Потом наклонился вперед и провел обеими руками по волосам.
— Себастьян, ты должен был мне сказать. — Его голос прогремел на всю комнату. — Ты должен был сказать мне в самом начале. Мы бы все сделали по-другому.
Мальчик улыбнулся и сел напротив Дэниела. Он был сама невинность: густые ресницы, веснушки, аккуратный пробор в волосах.
— Я подумал, что не понравлюсь вам, если скажу. Я хотел вам понравиться.
— Себастьян, при чем здесь «нравиться»?! Я же сразу тебе объяснил, тебе нужно было рассказать мне все, правду, такую, какая есть. Я твой адвокат… ты был обязан мне рассказать!
— Ну, теперь же вы знаете! — заявил Себастьян, наклонив голову набок.
Дэниела затошнило, на спине выступил холодный пот. Стараясь сохранить спокойствие, Дэниел прижал язык к нёбу и выдохнул:
— Мне пора. Давай… найдем твоих родителей.
Мальчик посмотрел на него снизу вверх, и Дэниел перевел дыхание, не зная, что сказать.
Шарлотта уже стояла на ногах, дрожа, как подсолнух, и нацепив большие солнечные очки с черными стеклами. Кеннет по-прежнему держал ее под локоть.
— Спасибо, Дэн, — сказал он, когда тот привел мальчика.
Дэниел поморщился от неуместной фамильярности Кролла.
— Ну, молодой человек? — прогудел Кеннет сыну.
Себастьян скользнул между родителями и взял их за руки. От вида этой семьи Дэниела затошнило. Ему хотелось отвернуться.
Но они уже уходили, дружно шагая к дверям Олд-Бейли, и Себастьян оглядывался через плечо, пока его осторожно тянули наружу.
Дэниел расстегнул воротник рубашки, снял галстук и сунул его в карман. Он шел тяжелой походкой, ощущая слабость в ногах. Это было как тогда, когда он в последний раз уходил от Минни. Клиенты лгали ему и раньше. Дэниел не понимал, почему именно в этот раз он чувствовал себя таким раздавленным.
Он остановился в главном коридоре Центрального уголовного суда и посмотрел по сторонам. Его потеря была закутана в странное облегчение. Так или иначе, теперь все было кончено.
Дэниел ступил за дверь в рой журналистов. Было холодно, и собирался дождь, но ему было жарко от фотовспышек. Они его ослепили, и он совершенно не видел лиц тех, кто задавал вопросы, только нацеленные в него микрофоны в поролоновых кожухах.
— Мы рады исходу дела, мой клиент и его семья предвкушают возвращение к нормальной жизни. И мы все скорбим вместе с семьей жертвы.
Он уже протискивался сквозь толпу, когда один из журналистов выкрикнул:
— Каково было выиграть? Вы удивились?
Дэниел повернулся и посмотрел на задавшего вопрос, понимая, что оказался слишком близко к камере. Эмоции, отразившиеся на его лице, будут растиражированы и прокомментированы во всех новостях.
— Сегодня выигравших нет, — сказал он. — Маленький мальчик потерял жизнь, но мы благодарны за справедливость, восторжествовавшую для моего клиента.
Были еще вопросы, когда на выходе из здания суда показались Стоксы. Маделин пришла в себя, хотя и пошатывалась, губы Пола были решительно сжаты. Дэниел и солиситор обвинения были покинуты ради родителей жертвы.
Дэниел нигде не мог найти Ирен. Он пошел к метро и вдруг увидел ее впереди: она казалась подавленной и брела опустив голову.
— Я думал, ты меня подождешь, — позвал он, бегом догоняя ее.
— А, вот ты где! Я не знала, куда ты делся…
Она убрала назад прядь волос, упавшую на лицо.
— Как ты? — спросил Дэниел, заглянув в ее усталые глаза.
— Не знаю, — вымученно улыбнулась Ирен. — Странное ощущение. Наверное, просто вымоталась.
— Ты победила.
— Мы победили! — уточнила она и взялась за лацкан его пиджака.
Дэниелу понравилась тяжесть ее руки у себя на груди. Мелькнула мысль притянуть Ирен к себе и поцеловать.
Он набрал воздуха, собираясь поведать о том, что услышал от Себастьяна, но удержался. Она была единственным человеком, кому он хотел рассказать, единственным, кто бы понял. И он обязательно расскажет, но не теперь, на сегодня им хватит.
— Как ты выбрался? — спросила Ирен, указав на толпу журналистов.
— Да запросто. Они уже переключились на Стоксов.
Ирен посмотрела в сторону и призналась:
— У меня за них сердце разрывается. Остались ни с чем. Сын мертв, а им даже некого обвинить.
Дэниел поежился от холодной сырости, пытаясь стряхнуть воспоминание о словах, которые прошептал ему Себастьян.
— Но команда из нас получилась отличная, — сказала Ирен.
Он, поймав ее взгляд, кивнул, и она снова ухватилась за его лацкан.
Внезапно Дэниел почувствовал, как она вся прильнула к нему, встала на цыпочки и поцеловала в губы.
Губы у нее были холодными, а на голову Дэниелу упали первые капли дождя. Он был слишком напряжен, чтобы вернуть поцелуй, но не отстранился, пока она не сделала это сама.
— Прости, — сказала Ирен и отвернулась, покраснев, с упавшими на глаза волосами.
Дэниел провел рукой по ее щеке, задев большим пальцем за подбородок. Он понятия не имел, что должно было случиться дальше, — но что-то очень важное.
ЭПИЛОГ
Дождь прекратился, только когда Дэниел приехал в Брамптон. Здесь на Дэниела снизошло удивительное спокойствие, хотя мысли о суде преследовали его до самой Камбрии.
Он не мог точно сказать, был ли когда-нибудь уверен в невиновности Себастьяна. За рамками дела это не имело для него значения. Теперь же, когда мальчик вышел на свободу и признал свою вину, Дэниел чувствовал ответственность за него. Он подумал о Поле и Маделин Стокс, об их горе, брошенном на волю волн без путеводной звезды — приговора убийце. Этот ребенок нуждался в помощи, но роль Дэниела в его судьбе закончилась. Он мог только надеяться, что комитет по социальной защите и те специалисты, которые уже работали с Себастьяном, поймут, что именно ему нужно.
Дэниел знал, что, окажись приговор другим, он чувствовал бы себя не лучше. Его опыт общения с изоляторами, исправительными центрами для несовершеннолетних и тюрьмами показывал, что, как бы ни были дети травмированы в прошлом, в каком бы отчаянном положении они ни находились там, куда их отправляли для наказания и реабилитации, все это только усугублялось.
Здесь, в Брамптоне, Себастьян казался ему чем-то очень далеким — болезненно слабым, словно едва различимая нота. Уже почти настала зима, и с деревьев облетели все листья. Их обнаженные силуэты чернели на фоне неба, как рисунок легких. Въезжая в деревню, Дэниел услышал под колесами плеск дождевой воды. Задержав дыхание, он подумал, какая чудесная перемена была бы возможна, будь у Себастьяна своя Минни.
Он попытался отогнать мысли о мальчике. Ему вспомнился вкус губ Ирен от вчерашнего поцелуя, и он улыбнулся, останавливаясь перед фермой.
Двор был прибран, старый сарай исчез. Огород был вскопан, газон перед домом — подстрижен. Дэниел вдохнул чистый запах земли. На воздухе было холодно, и он достал ключ и вошел в дом — в последний раз.
Внутри все изменилось. О Минни уже почти ничего не напоминало. Полы сверкали чистотой, в ванной и на кухне пахло хлоркой. Старая электрическая плита еще никогда не была такой белой. Он провел по ней пальцем, вспоминая еду, которую Минни ему здесь готовила: мясную запеканку, рыбу с жареной картошкой, ростбиф и йоркширские пудинги.
Окна были выкрашены, стол пуст, а открытый холодильник сиял отмытым нутром.
Дэниел должен был встретиться с Каннингемом, чтобы обменяться экземплярами договора и отдать ключи. Он вспоминал, как приехал в опустевший дом несколько месяцев назад, все еще злясь на Минни, как страдал от своей потери, отказываясь это признать, как просил, чтобы все ее вещи выкинули и наняли клининговую компанию, чтобы вычистить дом. Теперь ему хотелось увидеть газету, которую она читала, банки со споротыми пуговицами, ее старую одежду, пластинки, на которых нельзя было оставлять отпечатки пальцев, животных, которые делили с ней жизнь, когда он от нее отказался.
У Дэниела сжалось горло. Он открыл дверь в гостиную. Там было пусто: ни старого дивана, ни старомодного телевизора с видеомагнитофоном, ни фотографий с рисунками, ни скамейки для ног, на которую она клала свои мозолистые, с ороговевшими ногтями ступни.
На полу остались царапины от ножек пианино, а там, где инструмент когда-то закрывал пол от света, дерево было темнее. Дэниел закрыл глаза ладонями.
— Мама, прости меня, — прошептал он в тишину пустого дома, и у него перехватило горло и по щеками потекли горячие слезы. — Пожалуйста, прости.
Ее босые ноги жали на педали — колени расставлены в стороны, ткань юбки свесилась между бедрами. Она распрямила плечи и со смехом отклонилась назад, ударяя по клавишам.
— Когда ты научилась играть на пианино? — спросил Дэниел.
Он лежал на диване и смотрел на нее, заложив руки за голову.
— В детстве. Отец любил играть и научил нас с сестрой… водил нас на концерты… а когда включал проигрыватель, заставлял сидеть тихо-тихо. У меня осталось несколько его пластинок, я их слушала еще маленькой девочкой.
Минни наклонилась к Дэниелу, правой рукой перебирая клавиши, а указательный палец левой прижав к губам:
— Хочешь, я тебя научу?
Он помотал головой и спросил:
— А твоя дочка умела играть?
Минни не ответила.
Он не мог понять, что случилось с маленькой девочкой, чью бабочку он пытался украсть, но каждый раз, смотря на фигурку, он думал о ней.
— Совсем чуть-чуть, — наконец сказала Минни и заиграла так громко, что он почувствовал вибрацию звука через диван. У него даже зачесалась голова.
Щеки у нее покраснели, глаза наполнились слезами. Но потом она, как обычно, откинулась назад и рассмеялась. Тяжело ударив по клавишам, посмотрела в окно.
— Ах, ну давай же, Денни. Сядь рядом и покажи, на что ты способен.
Он снова замотал головой.
— Ты же пробовал на прошлой неделе. Ты думал, что я во дворе, но я слышала, как ты давил на клавиши. Оно не сломается, не бойся. Давай разучим с тобой мелодию, или просто сыграй сам. Это не важно. Так приятно иногда пошуметь. Прекращает гул в голове. Вот увидишь. Поди сюда, садись…
Она пересела на длинную скамью перед пианино и похлопала по сиденью рядом с собой.
Прошло всего две недели с тех пор, как его избили и он убегал к матери. Нос до сих пор был какой-то не такой. Усевшись рядом с Минни и посмотрев на клавиши, Дэниел шумно втянул воздух. Он почувствовал запах влажной шерсти и прикосновение мягкого, словно подушка, бедра.
— Разучим что-нибудь простенькое или будем просто шуметь? По мне, хорошо и так и этак.
— Давай разучим, — тихо сказал он, тронув клавиши и прислушиваясь к одиноким пустым звукам.
— Отлично, посмотри на клавиатуру, тут есть черные клавиши, а есть белые. Что скажешь о черных?
Дэниел погладил их пальцем:
— Некоторые идут по две, некоторые по три.
— Боже, ну какой ты разумник!
Минни потянулась к правой части клавиатуры мимо него, отчего их лица почти соприкоснулись. Ударила по клавишам, пробежала пальцами до самого конца налево и ударила снова.
— Чем отличаются звуки?
Она наклонилась к нему низко-низко, так, что он мог разглядеть темные синие кольца вокруг радужек ее светло-голубых глаз. Они были похожи на мраморные шарики, такие же твердые и чистые.
— Здесь низкие, там высокие, — сказал он, указывая на противоположные концы клавиатуры.
— Ты совершенно прав, высокие — справа, низкие — слева, да ты просто прирожденный музыкант. Теперь попробуем сыграть дуэтом.
Она, не торопясь, показала ему высокие ноты, назвав их в том порядке, в котором ему нужно было их нажать, и начала наигрывать мелодию в нижнем регистре. Потом объяснила, когда давить на клавиши, пытаясь научить его брать аккорд тремя пальцами, но ему больше нравилось жать на них по одной указательным пальцем, наслаждаясь чистым леденящим звуком.
Так они упражнялись несколько минут. Минни играла на левой части клавиатуры и пихала его локтем под ребра, вскрикивая «давай, давай!» со своим странным ирландским акцентом, чтобы он проигрывал выученные ноты справа. По ее словам, эта песня называлась «Сердце и душа».
Но Дэниел уже утомился и просто забарабанил по клавишам ладонями. Трям-трям-трям, вверх и вниз по регистрам. Он ждал, что она рассердится. Плохо же он ее знал! Он заглянул ей в глаза, но в них было только веселье. Она тоже ударила ладонями по низким клавишам, отчего в гостиной грянул мрачный гром, которому вторил выбиваемый им пронзительный лязг. Но это был настоящий дуэт. Блиц удрал из комнаты, спасаясь от шума, а Минни запела высоким голосом, вспоминая на ходу слова из старых песен. И Дэниел стал вторить, пока не охрип и оба они не оглохли, а по щекам у них не потекли слезы от хохота.
Потом они замолчали, и она прижала его к себе. Он устал и поэтому не сопротивлялся. Под утихающий гул в ушах к нему пришла мысль, звонкая и чистая, как высокая нота на пианино. Ему нравилась Минни, и он хотел остаться с ней. Эта мысль медленно пульсировала у него в мозгу, погрузив в оцепенение. Пальцы все еще горели от заданной клавишам взбучки, и он нежно погладил деревянный инструмент, отделанный слоновой костью.
Примечания
Ангел (англ.). — Здесь и далее прим. перев.
Два самых популярных сетевых супермаркета в Великобритании.
Центральный уголовный суд Лондона.
Джорди (англ. geordie) — акцент и диалект жителей Тайнсайда (а также они сами), многие годы считался показателем необразованности и низкого социального класса его носителей, а также их враждебности в общении с другими. Носители данного акцента очень им гордятся и ценят свое чувство национальной идентичности.
ярд равен 91,4 см.
Имеется в виду фильм по одноименному роману Ч. Диккенса.
Адрес магистратского суда, часть района Ислингтон в Лондоне.
В Великобритании уголовные преступления относятся к юрисдикции судов высшей инстанции, Королевских судов, выступать в которых имеют право барристеры — судебные адвокаты. Дэниел Хантер — солиситор и может выступать только в магистратских судах, а также готовить дело для барристера.
дюйм равен 2,54 см.
«Дом в парке» (англ.).
Американская актриса, певица и автор песен в жанре панк-рок и нью-вейв, пик ее популярности пришелся на 70–80-е годы XX века.
В Великобритании левостороннее движение, руль у автомобилей расположен справа, место пассажира — слева.
Пирог из бездрожжевого теста, запеченный в соке жарящегося над ним мяса. Обычно подается к ростбифу с мясной подливкой.
Британский телесериал, судебная драма, выходил с 1972 по 1984 год.
В Великобритании: исправительное учреждение для подростков в возрасте от шестнадцати до двадцати одного года, совершивших правонарушения.
«Yale» (англ.) — американская марка замков, ставшая нарицательным именем.
Американский телесериал, сага о семье нефтяных магнатов, выходил на экраны с 1978 по 1991 год.
Телесные наказания в английских школах были официально отменены в 1986 году.
Лимонный сок в пластиковых контейнерах в форме лимонов. Популярный в Великобритании бренд, ставший нарицательным именем.
Британский футбольный клуб.
Имеется в виду убийство двухлетнего Джеймса Балджера, совершенное двумя десятилетними мальчиками, Джоном Венеблсом и Робертом Томпсоном, в 1993 году в Ливерпуле.
Станция метро на улице Пикадилли в Лондоне.
Комплекс зданий с террасами, примыкающий к Сент-Джеймсскому парку, годы постройки 1827–1832. Входит в список архитектурного наследия.
Английская пинта равна 0,57 литра, размер пивного бокала или кружки.
Патриция Дженет (р. 1955), баронесса Шотландская, — известный британский адвокат и политик.
Католическая святая.
Ливерпульский диалект и жители Ливерпуля.
Британская поп-группа, популярная в середине восьмидесятых годов прошлого века.
Британский комедийный сериал о жизни универмага, выходил с 1972 по 1985 год.
Тип аутизма, характеризуется высоким интеллектуальным развитием ребенка при запаздывающем развитии эмпатических способностей. Далее в тексте автор подменяет более широкое понятие «аутизм» термином «синдром Аспергера».
Приложение № 1 к Закону о детстве и юношестве от 1933 года, представляющее собой список правонарушений в отношении детей, от убийства и изнасилования до любого действия, способного нанести ребенку телесное повреждение.
Кокни (англ. cockney) — коренной житель Лондона, представитель низших социальных слоев, родившийся в пределах слышимости колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу, а также тип лондонского просторечья, для которого характерен рифмованный сленг и особенное произношение.
Сорт конфет, очень твердые драже диаметром от одного до трех сантиметров.
Желтая пресса.
Светлоокрашенный известняк, крупные разработки которого находятся на острове Портленд у южного побережья Великобритании.
Уильям Батлер Йейтс (1865–1911) — ирландский англоязычный поэт, драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе 1923 года.
Настоящее имя Фредерик Аустерлиц (1899–1987), американский актер, танцор, хореограф и певец, величайший мастер музыкального жанра в кино. Считается одним из самых великих танцоров XX века.
Премьер-министр Великобритании с 1990 по 1997 год, лидер партии консерваторов, сменил на этом посту Маргарет Тэтчер.
Маргарет Тэтчер, премьер-министр Великобритании от партии консерваторов с 1979 по 1990 год. Ее экономические реформы в конце семидесятых годов XX века привели к росту безработицы, особенно среди шахтеров, и не способствовали ее популярности у рабочего класса.
На самом деле кровь, выделяющаяся из раны под давлением, называется фонтанирующей.
Мери Флора Белл (р. 1957) в 1968 году была осуждена за убийство двух мальчиков, четырех и трех лет, оба ребенка были задушены. На момент первого убийства ей было десять лет, на момент второго — одиннадцать. Была признана виновной в непредумышленном убийстве со смягчающими обстоятельствами: у нее выявили психопатическое отклонение, симптомами которого являются отсутствие раскаяния за совершенные поступки и неспособность планировать их последствия.
Американский сериал, вестерн (англ. Little House on the Prairie), выходил на экраны с 1974 по 1983 год.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |