Он снял очки и наклонился вперед, опираясь на кафедру.
— Значит, можно утверждать, что на территорию, где было найдено тело, взрослому человеку пробраться трудно?
— Трудно, да, там все заросло. Думаю, поэтому тело и не заметили. К счастью, это я его нашел, а не дети.
— Да уж. Когда тело было опознано, вы узнали мальчика?
— Нет. Он был не из завсегдатаев.
— Спасибо, мистер Кернс.
Пока Гордон Джонс поворачивался к Ирен Кларк, зал, как обычно, замер в молчании. Дэниел прикусил губу, ожидая ее вопроса. Он наблюдал, как она пролистывает свои записи, и заметил вздувшуюся вдоль длинной шеи вену.
Джонс был доволен собой. Попытка показать, что место убийства было доступно только ребенку, предвосхищала утверждение защиты о том, что на нанесение травм, подобных тем, что были нанесены Бену, у ребенка не хватило бы сил.
Ирен оперлась о кафедру и скупо улыбнулась мистеру Кернсу. Дэниел восхищался ее выдержкой.
— Мистер Кернс, вы назвали строение, под которым обнаружили жертву, деревянным шалашом. Вы могли бы описать его подробнее и сказать, для чего он предназначен?
— Ну, это маленький домик или шалаш на сваях… Наверное, его можно было бы назвать «шалашом на дереве», но… он поднят над землей всего на пару футов. Просто вокруг сплошные деревья, поэтому детям кажется, что он тоже на дереве. По-моему, это задумка такая.
— Дети любят играть в этой части площадки?
— Ну, иногда там играют, но я бы не сказал, что ее особенно любят, нет. Многие боятся зарослей. Там и насекомые, и крапива…
— Надо же, значит, эта территория действительно труднодосягаема, даже для ребенка?
— В какой-то степени. Нужно раздвигать ветки в стороны, можно испачкаться. Но дети обычно на такие вещи внимания не обращают.
— Значит, чтобы добраться до шалаша и тела жертвы, вам потребовалось, скажем… десять минут?
— Нет, меньше минуты.
— Меньше минуты? Для взрослого мужчины, чтобы пролезть сквозь такие густые заросли?
— Да, где-то так.
— Значит, эта зона парка доступна не только детям?
— Нет, это было бы недопустимо. Мы наблюдаем за всеми детьми, играющими на площадке, поэтому нам нужно иметь доступ во все уголки, если вдруг что случится.
— Возможно ли, что даже детям может быть трудно добраться до домика, например, если у них не хватает сил раздвинуть ветки?
— Да, конечно, это возможно, но большинство детей просто проползают под ними. А вот взрослому пришлось бы их раздвигать.
— Спасибо, мистер Кернс, больше вопросов нет.
После перерыва Дэниел заметил, что Кеннет Кролл сидит, далеко откинувшись на спинку кресла, и сверлит Себастьяна свирепым взглядом. Мальчик отвернулся от отца и пристыженно уставился в стол. Дэниел захватил с собой газету с кроссвордом, которую кто-то оставил в комнате отдыха. Он положил ее перед Себастьяном, обернувшись, чтобы кивнуть Кроллу.
Себастьян свесил голову, снял с ручки колпачок и принялся обводить слова, весь поглощенный этим занятием. Дэниел смотрел на хрупкую шею мальчика с тонкими младенческими волосками на затылке. Ему доводилось видеть, как на суде рыдают взрослые мужчины, и он не мог понять, откуда у Себастьяна взялись силы на такую собранность и спокойствие.
Шла проверка телеэкранов. Маделин Стокс сидела в слезах. Ее лицо было таким бледным и перекошенным, что Дэниелу пришлось отвести взгляд. Во время перерыва он видел, как адвокат Стоксов что-то им объяснял. Мистер Стокс мрачно кивал. Дэниел догадывался, о чем им говорят. Следующими должны были вызвать патологоанатома, полицейских, обнаруживших тело, и судмедэкспертов. Адвокат наверняка объяснял, что демонстрация фотографий тела была совершенно необходима, чтобы указать на нужные детали, но что родителям жертвы не обязательно при этом присутствовать. Возможно, именно мистер Стокс в свое время опознал тело сына, по родимому пятну на плече или форме стоп.
Теперь он даже не пытался успокоить плачущую жену или передать ей платок, когда та начала искать его в сумочке. Его боль выдавали только глаза, рыщущие по залу, заглядывающие в каждый уголок, в каждое лицо, словно спрашивая «почему?».
— Будут показывать кино? — спросил Себ.
— Нет, фотографии… — Дэниел замолк, не успев сказать «тела», потому что вспомнил интерес Себастьяна к смерти. — Адвокаты другой стороны пригласили экспертов, чтобы те объяснили, что, по их мнению, случилось с жертвой. Думаю, они захотят проиллюстрировать свои слова изображением на экране…
Себастьян кивнул с улыбкой, закрыл ручку колпачком и сложил пальцы в замок. Он как будто ждал начала представления.
Далее суд начал разбирать улики, представленные полицией: фотографии тела, распростертого на спине с руками вдоль туловища. В ложу для свидетелей встал сержант Тернер, допрашивавший Себастьяна. Была показана видеозапись допроса, в которой Себастьян отказывался признать, что причинил Бену какой-либо вред. Джонс потратил остаток дня на допрос сержанта Тернера, показав эпизод, в котором Себастьян рассуждал о том, откуда на его одежде взялась кровь, и устраивал истерику. Кроме того, Джонс не преминул отметить браваду, с которой Себастьян отвечал на вопросы, и как логично он объяснил улики, обнаруженные судмедэкспертами на его теле. У присяжных не могло не создаться впечатления, что Себастьян не по годам умен и склонен к манипулированию.
Ирен смогла провести перекрестный допрос сержанта полиции только на следующее утро. Публика в зале суда посерьезнела и притихла, до сих пор пребывая в шоке от показанного накануне зрелища: мальчик рыдает под стражей в полиции. На видео он казался таким маленьким.
— Сержант, я задам вам несколько вопросов по показаниям мистера Рэнкина, вы не против?
— Отнюдь.
Под ярким освещением в зале лицо сержанта казалось красным, словно от гнева, но он все же выдавил для Ирен улыбку.
— Мы все слышали заключение патологоанатома, что мальчик мог стать жертвой нападения во второй половине дня восьмого августа в любое время: в четыре, в пять, даже в шесть часов вечера. Мистер Рэнкин показал, что видел, как некто в бледно-голубой или белой рубашке предположительно нападал на жертву между тремя и четырьмя часами. Что вы предприняли для установления личности этого нападавшего в белой одежде?
— К доказательствам по делу была приобщена белая рубашка, принадлежавшая обвиняемому, — ответил Тернер. — Свидетель с уверенностью заявил, что в тот день уже видел мальчика, подходившего под описание подсудимого, — подсудимый признал это, — и позже видел его снова.
— Понятно.
Ирен повернулась и подняла руку, обращаясь к присяжным:
— Ну конечно же!
Качнув головой, она принялась выговаривать сержанту:
— У вас есть подсудимый, который был одет в белую рубашку и признает ссору с жертвой, случившуюся около двух пополудни. И нет никакой необходимости что-либо делать. Нет никакой необходимости расследовать возможность существования другого нападавшего, вероятно взрослого человека в бледно-голубой рубашке…
— Мисс Кларк, — Бэрон косо улыбнулся, — вы собираетесь задавать свидетелю вопрос?
— Да, милорд. Сержант, разве свидетель не убедился в том, что видел ребенка в белой рубашке, только потому, что ваши коллеги предложили взять под арест кого-нибудь, подходящего под это описание?
— Конечно же нет!
— Мисс Кларк, от свеженазначенного королевского адвоката я бы ожидал умозаключений получше, — подпустил шпильку судья.
Дэниел взглянул на Ирен, но та была неустрашима. Ее подбородок слегка вздернулся вверх и вбок — в знак того, что она приняла вызов.
— Сержант Тернер, в суде мистер Рэнкин признал, что мог видеть взрослого, одетого в голубую или белую рубашку. Вне зависимости от того, имелась у обвиняемого подобная рубашка или нет, скажите, что вы сделали для того, чтобы расследовать данное заявление, согласно которому второе нападение было совершено ближе к вечеру, во время, на которое мой клиент имеет алиби?
— Мы проверили записи видеонаблюдения, но не смогли установить, находился ли еще кто-нибудь на площадке в это же время… если совсем точно, мы не нашли там никого за всю вторую половину дня и ранний вечер.
— Означает ли это, что взрослый человек в бледно-голубой рубашке в тот день не нападал на жертву?
— Нет, как и то, что это не доказывает, что ваш клиент в тот день не нападал на жертву.
— Почему?
Сержант Тернер кашлянул и ответил:
— Дело в том, что во второй половине дня камеры видеонаблюдения в основном направлены на прилегающие улицы и парк практически не попадает под обзор… То есть нападения на камеру записано не было, как и драка между мальчиками, происшедшая ранее в тот же день, которую обвиняемый уже признал.
— Как удобно! — Ирен снова повернулась к присяжным. — Днем камеры не направлены на парк, находится свидетель, видевший, как человек в бледно-голубой или белой рубашке нападает на жертву, а у вас под арестом ребенок, у которого есть белая рубашка, значит…
— Белая рубашка, запачканная кровью жертвы, — прервал ее сержант Тернер, повысив голос.
Дэниел почувствовал, как у собравшихся в зале перехватило дыхание, а Ирен приподняла подбородок, готовясь отразить атаку.
— Когда съемки камер видеонаблюдения оказались бесполезны, что еще вы предприняли, чтобы найти «вечернего» нападавшего? — спросила она.
— Как я уже сказал, улики, обнаруженные судмедэкспертами, убедили нас, что мы взяли того, кого было нужно. — Тернер сделал паузу и покраснел, словно признав неуместность подобных выражений.
— Взяли того, кого нужно, — повторила Ирен. — Понятно. Вы арестовали маленького ребенка, а свидетель, заявивший, что видел, как кто-то в светло-голубой рубашке напал на жертву около четырех пополудни…
Тернер снова прервал Ирен:
— Свидетель заявил, что видел того же самого мальчика, что и в обед.
Дэниел чувствовал, что присяжным неприятно, что Тернер кричит на Ирен.
— Понятно, значит, у вас было полное совпадение?
Она повернулась к свидетелю и сделала паузу.
— Мы не подгоняли его под описание, он сам под него подошел, — ответил Тернер с налитым краской лицом.
— Если бы я сказала вам, что мистер Рэнкин заявил под присягой, что страдает близорукостью и что теперь он считает, что во второй раз в тот день он видел взрослого человека, вы бы по-прежнему считали, что у вас все совпало?
— Да, результаты судебно-медицинской экспертизы говорят сами за себя.
— Я бы сказала, что сама за себя говорит небрежность в работе полиции. Если есть хоть один шанс на то, что свидетель видел нападение, совершенное взрослым человеком, разве вы не считаете разумным сделать все, что в ваших силах, чтобы этого человека обнаружить?
— Мы провели тщательное расследование. Подсудимый подошел под описание, данное свидетелем, а потом на его одежде обнаружили кровь жертвы.
— Поработали на «отлично».
Ирен подняла взгляд на присяжных и села.
Прежде чем отпустить свидетеля, Бэрон спустил очки пониже и поверх них критически посмотрел на Ирен, но ничего не сказал.
Дэниел заметил, как тяжело она дышит. Он смотрел, как вздымается ее грудь. Все смотрел и смотрел, в надежде, что Ирен повернется к нему, но она не повернулась.
После обеда специалисты по анализу места преступления дали показания по поводу обнаруженных улик и пропитанной кровью листвы.
— Давайте выразимся как можно точнее, — сказала Ирен во время перекрестного допроса. — На месте преступления не было обнаружено ни одного отпечатка пальцев?
— Мы нашли несколько частичных отпечатков, но их нельзя идентифицировать.
— Давайте уточним: на месте преступления не было найдено ни одного полноценного отпечатка?
— Верно.
— А что с орудием убийства? На кирпиче были отпечатки?
— Нет, но, принимая во внимание тип поверхности, это не удивительно…
— Пожалуйста, отвечайте «да» или «нет».
— Нет.
После того как специалист по анализу места преступления покинул ложу, объявили перерыв, а потом настала очередь Гарри Уотсона, судебно-медицинского эксперта со стороны обвинения.
Джонс встал и попросил Уотсона подтвердить свое имя, звание и квалификацию. Уотсон перечислил по списку: бакалавр гуманитарных наук в Университете Ноттингема, дипломированный биолог и член Института биологии. Закончил основной и продвинутый курс по анализу пятен крови в Соединенных Штатах Америки и является членом Международной ассоциации аналитиков рисунка кровяных пятен. Уотсон указал, что его опыт в основном распространяется на биологические аспекты судебно-медицинской экспертизы, а именно биологические жидкости, волосы и волокна.
Дэниел чувствовал, что Себастьяну скучно. День тянулся бесконечно, но показания этого свидетеля были для стороны обвинения ключевыми, и Дэниел надеялся, что Ирен удастся их подорвать.
— Какие именно предметы вы исследовали?
— В основном одежду жертвы и подсудимого.
Уотсону было около пятидесяти, и костюм на нем трещал. Эксперт сидел неподвижно, поджав губы, и ожидал следующего вопроса.
— И что вы обнаружили?
— При обыске дома были изъяты джинсы подсудимого. На внутренней поверхности джинсов на уровне бедер была обнаружена концентрация волокон. Эти волокна полностью совпали по составу с волокнами с брюк жертвы. На обуви, джинсах и рубашке подсудимого были выявлены пятна крови. Было установлено, что эта кровь принадлежит жертве.
— Как бы вы описали пятна крови, найденные на одежде подсудимого?
— Пятна, найденные на рубашке, являются выдохнутой кровью — это кровь, выделившаяся из носа, рта или раны в результате давления воздуха, который и является толкающей силой.[40]
— Какого рода повреждения на теле жертвы могли бы стать причиной появления на подсудимом кровяных брызг подобного типа?
— Кровяные брызги соответствуют лицевой травме — грубому повреждению лица или носа, в результате которого кровь жертвы вытекает на нападающего.
По залу прокатился возмущенный ропот.
— Итак, Себастьян Кролл был забрызган выдохнутой кровью жертвы. Что-нибудь еще в крови, обнаруженной на одежде подсудимого, указывало на то, что он был вовлечен в жестокое столкновение с погибшим?
— В дополнение к выдохнутой крови, обнаруженной на одежде подсудимого, были найдены контактные пятна на джинсах и обуви, что предполагает нахождение подсудимого в тесном контакте с погибшим в момент нападения, повлекшего за собой смерть. Небольшое количество крови было также обнаружено на подошве ботинка подсудимого.
— И на что указывает кровь на подошве?
— Это мог быть результат того, что в кровь жертвы ступили после совершенного нападения.
— На подсудимом был найден еще какой-нибудь биологический материал жертвы?
— Да, под ногтями подсудимого была обнаружена кожа жертвы, а на руках и шее — оборонительные царапины.
— Значит, Бен пытался отбиться от Себастьяна и таким образом его поцарапал?
— На вид было именно так.
Гордон Джонс сел на свое место, Ирен Кларк встала:
— Мистер Уотсон. — Ирен не смотрела на свидетеля, просматривая вместо этого свои записи. — Когда вы начали работать в Службе судебно-медицинской экспертизы Министерства внутренних дел?
Прежде чем ответить, мистер Уотсон расправил галстук:
— Чуть больше тридцати лет назад.
— Тридцать лет. Надо же! У вас огромный опыт. Вы работаете там с семьдесят девятого года?
— Да.
— И за тридцать один год службы в расследовании скольких дел вы принимали участие?
— Я не смогу ответить, не сверившись со своими записями.
— Ну, скажите примерно сколько — тридцать, сто, пятьсот, — навскидку?
Ирен наклонилась вперед на кафедре, втянув голову в плечи. Дэниел подумал, что она похожа на девчонку, которая высунулась из окна, чтобы поглазеть на парад.
— За тридцать один год я работал с сотнями дел, их было порядка пятисот, может, меньше, а может, и больше.
— И за тридцать один год службы в скольких судебных процессах вы давали показания под присягой?
— Точно больше чем в ста.
— В двухстах и семидесяти трех, если точно. Вы действительно экспертный свидетель. Скажите, из этих двухсот семидесяти трех дел в скольких вы давали показания в пользу защиты?
— Мои показания беспристрастны, и у меня нет предвзятости ни к защите, ни к обвинению.
— Конечно, позвольте прояснить, в скольких из этих двухсот семидесяти трех процессов вы давали показания в качестве свидетеля, вызванного стороной обвинения?
— В большинстве.
— В большинстве, а не могли бы вы прикинуть, в скольких именно?
— В двух третях?
— Не совсем, мистер Уотсон, из двухсот семидесяти трех судебных процессов вы выступали свидетелем со стороны защиты всего на трех. Три раза за тридцать лет! Вас это не удивляет?
— Немного, я ожидал, что будет чуть больше.
— Понятно. Чуть больше. Относительно вашей квалификации… Я вижу, у вас степень бакалавра гуманитарных наук Ноттингемского университета со специализацией в экономике… Экономика помогает вам в данной сфере деятельности?
— С тех пор я стал дипломированным биологом.
— Понятно. Вы показали, что на одежде обвиняемого были обнаружены волокна с джинсов Бена Стокса. Скажите, разве нельзя допустить, что мальчики, соседи и товарищи по играм, могут иметь у себя на теле волокна одежды друг друга, попавшие туда в результате обычной игры?
— Да, возможно.
— А оборонительные царапины на коже обвиняемого и кожа под ногтями жертвы — они могли быть результатом простой драки понарошку между двумя школьниками, разве нет?
— Возможно.
— Кроме того, вы показали, что кровь на одежде Себастьяна является выдохнутой. Вы заявили, что это предполагает нанесение удара в нос или в лицо. Верно?
— Да.
— На этот счет обвиняемый сделал заявление, согласно которому во время их совместной игры жертва упала и ударилась носом, что вызвало обильное кровотечение. Мой клиент заявил, что наклонился над жертвой, чтобы рассмотреть травму. Скажите, возможен ли перенос на обвиняемого выдохнутой крови жертвы в таких менее драматичных обстоятельствах?
— Характер кровяных брызг предполагает применение силы, и я считаю эту причину более вероятной, но перенос выдохнутой крови мог произойти также и в результате случайной травмы, которую вы описали.
— Еще одно. Вы сказали, что кровь на одежде обвиняемого — выдохнутая, контактные пятна и прочее присутствуют в минимальном количестве?
— Количество крови на одежде невелико, — ответил мистер Уотсон.
— Перенос крови был очевиден во время судебно-медицинской экспертизы, но, согласно фотографиям на странице двадцать три в подшивке материалов дела, невооруженным глазом разглядеть его очень трудно.
Себастьян наблюдал за происходящим широко раскрыв глаза. Дэниел вспомнил, как наблюдал за детьми друзей, игравшими в видеоигры: насколько их неподвижность была неестественной для их юного возраста. Внимательность Себастьяна тоже была неестественной. Он пожирал взглядом фотографии брызг крови на грязной одежде.
— Пятна крови были видны невооруженным взглядом, — уточнил эксперт, — но они не настолько велики, чтобы в них можно было распознать кровь.
— Понятно. Спасибо за разъяснения, мистер Уотсон… При тяжких повреждениях подобного типа — лицевой травме, нанесенной тупым предметом, — явно нанесенных из положения в непосредственной близости к жертве, разве не логично было бы ожидать, что нападавший будет… в крови с головы до ног?
Уотсон поерзал на стуле. Дэниел наблюдал за ним. Румянец у него на щеках говорил о взрывном темпераменте.
Свидетель кашлянул и сказал:
— Данный тип повреждений предполагает значительную потерю крови и, соответственно, значительный ее перенос на нападавшего.
— Вам не кажется странным, что обычно при подобной травме, нанесенной тупым предметом, количество выдохнутой крови и контактных пятен намного превышает пару локализованных пятнышек, обнаруженных на одежде обвиняемого?
— Нам нужно помнить положение тела и тот факт, что самый большой вред жертве причинило внутреннее кровотечение…
— Понятно. Но тем не менее вы только что сказали, что ожидали бы значительного переноса крови?
Уотсон кашлянул. Он оглянулся на зал суда, словно прося о помощи. Джонс пристально смотрел на него, зажав подбородок двумя пальцами.
— Мистер Уотсон, разве в случае подобных повреждений одежда нападавшего не должна быть вся покрыта кровью?
— Обычно, — вздохнул Уотсон, — в подобных случаях предполагается большее количество контактных пятен или крови, перенесенной воздушным путем.
— Благодарю вас, мистер Уотсон.
Перекрестный допрос прошел так хорошо, что Ирен решила не вызывать судебно-медицинского эксперта со стороны защиты. Обратить эксперта обвинения в свою пользу было куда эффективнее.
Неделя закончилась выступлением патологоанатома со стороны обвинения, Джилл Голт. В ложе для свидетелей она держалась так же сердечно и ободряюще, как и у себя в кабинете окнами на Сент-Джеймсский парк. Она была высокого роста, в сапогах и сером костюме и производила впечатление человека, который по выходным занимается греблей, не особенно терзаясь знанием того, как именно был размозжен очередной детский череп.
— Доктор Голт, вы проводили посмертное вскрытие тела жертвы, Бенджамена Стокса? — начал Джонс.
— Верно.
— Скажите, к какому заключению вы пришли относительно причины его смерти?
— Причиной смерти стала острая субдуральная гематома, характерная для травмы, нанесенной тупым предметом, вызванная ударом в переднюю правую часть черепа.
— Доктор Голт, как бы вы описали субдуральную гематому в обывательских терминах?
— Это просто мозговое кровотечение, которое увеличивает давление на мозг и, если не принять меры, приводит к его смерти.
С помощью проектора присяжным была продемонстрирована модель мозга и описанной травмы, чтобы показать точное месторасположение раны. В подшивке материалов дела была фотография лица Бена Стокса. Себастьян изучил ее и наклонился, чтобы прошептать Дэниелу на ухо:
— Почему второй глаз не закрылся? Если ты умираешь, разве глаза не закрываются?
Дэниел почувствовал на своей руке нежные пальцы мальчика и нагнулся, чтобы на него шикнуть.
— Доктор Голт, вы определили орудие, которым был нанесен смертельный удар в голову?
— Характер повреждения указывал на тупой удар, соответственно, орудием убийства должен был быть тупой тяжелый предмет. На месте преступления был найден кирпич, а из лицевой раны были извлечены кирпичные крошки.
Секретарь принес сумку с вещественными доказательствами, и присяжным был продемонстрирован кирпич в целлофановом пакете.
— Этот кирпич был найден на месте преступления, и мы выслушали показания свидетеля, подтвердившего, что на его поверхности были обнаружены кровь, мозговое вещество, кожа и волосы жертвы. Вы согласны с тем, что форма и размер кирпича соответствуют полученным жертвой повреждениям?
— Да, контуры кирпича в точности совпадают с контурами раны.
И снова модель, чтобы показать, каким образом кирпич располагался в ране.
Себастьян с улыбкой повернулся к Дэниелу.
— Это тот самый кирпич, — прошептал он с медовым придыханием в голосе.
Дэниел кивнул и жестом велел ему замолчать.
На экранах мелькали фотографии изуродованного лица Бена Стокса — их мог видеть судья, присяжные и представители обвинения и защиты, но не публика на балконе. Правый глаз ребенка, белый и чистый, был открыт — Себастьян верно заметил; левый же напомнил Дэниелу раздавленное птичье яйцо. Присяжные с ужасом содрогнулись. Судья Филип Бэрон созерцал экран без всяких эмоций. Дэниел рассматривал лицо старика, как углы его рта тянутся вниз под весом собственной кожи на щеках. Джилл Голт с помощью лазерной указки показала на точку удара и сказала, какую силу необходимо было приложить, чтобы так повредить череп и скулу.
— И вы смогли установить приблизительное время смерти, доктор Голт? — продолжил Гордон Джонс, вонзая ручку в папку.
— Да, приблизительно в шесть часов вечера в понедельник, восьмого августа.
— И это исключает возможность нападения ранее в тот же день, например в два или даже четыре часа дня, когда обвиняемого в последний раз видели дерущимся с жертвой?
— Вовсе нет. В случае с острой субдуральной гематомой можно установить приблизительное время смерти, но не самой травмы. Ее природа такова, что смерть может наступить и очень быстро, и через несколько часов. Кровотечение создает давление на мозг, но, прежде чем оно станет смертельным, могут пройти минуты, а могут — часы.
— Значит, Бен мог умереть через несколько часов после того, как получил удар кирпичом в лицо?
— Да, верно.
— И он мог все это время оставаться в сознании?
— Это крайне маловероятно… но возможно.
— Возможно. Спасибо, доктор Голт.
Судья Бэрон шумно кашлянул и наклонился к микрофону:
— Обратим внимание на время, сейчас как раз удобный момент для перерыва. — Он перекрутился в талии, разворачивая к присяжным мантию и лицо с двойным подбородком. — Пора пойти выпить чашку кофе. Напоминаю: не обсуждать дело вне полного состава.
— Всем встать.
Дэниел оставался на месте, пока Себастьяна не отвели вниз, и только тогда вышел из зала сам. Сунув руки в карманы, он наблюдал за людьми, бродившими по нарядным, украшенным росписью коридорам Центрального уголовного суда: косяки заблудших душ, волочащих за собой горе, бедность и несчастья. Здесь вершились счастье и горе, но здесь нельзя было их обрести. Он почувствовал себя брошенным, еще одной заблудшей душой, бредущей по бесконечным коридорам, и достал телефон, чтобы позвонить Каннингему. Тот был с клиентом, и Дэниел оставил ему сообщение, спрашивая, есть ли новости о продаже дома Минни.
Кто-то тронул его за плечо. Это была Ирен.
— Все в порядке? — спросила она.
— Конечно, почему ты спрашиваешь?
— Каждый раз, как я на тебя смотрела, ты хмурился.
— Так ты на меня засматриваешься? — пошутил он, хотя и понимал, что момент не самый подходящий.
В наказание она стукнула его по руке шариковой ручкой и продолжала:
— Что тебя беспокоит?
— Ты видела лица присяжных, когда им показывали те фотографии? — спросил Дэниел.
— Знаю, но мы докажем, что Себастьян не имеет к этому отношения.
— А как Джонс спросил, мог ли Бен быть в сознании в течение всего времени перед смертью! Боже…
Дэниел покачал головой, но Ирен положила руку ему на плечо, и он ощутил ее тепло.
— Не теряй веры, — прошептала она.
— Только не в тебя, — произнес он, когда она отвернулась и направилась в зал суда.
— Доктор Голт, вы описали субдуральную гематому как «кровотечение в мозг», — начала Ирен перекрестный допрос. — Значит, речь должна идти о значительной потере крови?
— В результате травмы кровь скапливается в мозге. При любой субдуральной гематоме крошечные сосуды между мягкой поверхностью мозга и его внешней оболочкой — по-латыни dura — растягиваются и рвутся, вызывая сток крови. Возникает давление, которое влечет за собой смерть.
— Спасибо за уточнение, доктор. Но скажите, при подобной лицевой травме, нанесенной резким ударом, очевидно предполагать, что нападавший был бы забрызган кровью жертвы?
— Да, скорее всего, подобная лицевая травма привела бы к значительному переносу крови на нападавшего.
Ирен сделала паузу и кивнула. Дэниел видел, как ее лицо, напоминавшее формой дынное семечко, задумчиво склонилось набок.
— Последний вопрос, доктор Голт, — сколько весит кирпич?
— Простите?
— Кирпич, обычный кирпич, как тот, что представлен в качестве улики, сколько он весит?
— Фунта четыре.
— Тогда скажите нам, доктор, по вашему мнению, какую силу нужно было бы применить, чтобы нанести травмы, аналогичные нанесенным Бенджамену Стоксу, принимая во внимание вес орудия убийства?
— Довольно значительную.
— Вы могли бы представить, что необходимая сила была приложена одиннадцатилетним мальчиком, особенно такого хрупкого телосложения, как подсудимый?
Доктор Голт заерзала на стуле. Она бросила взгляд в сторону Себастьяна, и Дэниел заметил, что тот ответил ей тем же.
— Нет, я склонна считать, что необходимая сила скорее указывает на то, что нападавшим был взрослый… но тем не менее человек маленького роста или даже ребенок мог бы нанести подобные травмы, если бы жертва находилась ниже нападавшего, чтобы недостаток физической силы компенсировался силой тяжести.
— Понятно, — кивнул судья Бэрон. — Понятно. У вас есть еще вопросы, мисс Кларк?
— Доктор Голт, как медицинский эксперт, вы считаете, вес орудия убийства мог бы помешать ребенку нанести подобные травмы?
— На этот вопрос свидетельница уже ответила, мисс Кларк, — прервал ее Бэрон.
Ирен села, и ее щеки на секунду залились краской.
— Мистер Джонс? — спросил судья.
— Если позволите, милорд, небольшое уточнение… — сказал Джонс.
Судья Бэрон помахал пальцами в знак согласия. Ирен бросила взгляд на Дэниела.
Гордон Джонс снова взошел на кафедру:
— Доктор Голт, вкратце, если смертельный удар был нанесен с помощью силы тяжести, согласуется ли это с положением, в котором было найдено тело: лицом вверх, руки вдоль туловища?
— Да, — ответила та, поколебавшись. — Возможны несколько вариантов положения тела, но если пострадавший был в какой-то мере оглушен или напуган, это дало бы возможность нанести удар, пока он лежал на земле, из положения стоя или сидя на нем верхом. Это облегчило бы нападение слабому человеку.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |