Эта научная истина, подтверждаемая этнологией и признанная агрономами и спортсменами, еще более применима к детям. Чем меньше ребенок и чем быстрее он растет, тем труднее он переносит холод. Во Франции новорожденные дети нередко умирают зимою от того, что их носят в контору мэра для записи в метрику. Кэтле пишет, что в Бельгии на одного ребенка, умирающего в июле, приходится двое, умирающих в январе. В России смертность детей громадная. Даже в возрасте, близком к зрелости, не совсем развитой организм, сравнительно, не способен выносить холода; вспомните, как быстро умирают солдаты новобранцы в трудных походах. Рациональный вывод из всего этого очевиден. Мы уже обращали внимание читателей на тот факт, что вследствие беспрестанно изменяющихся отношений между поверхностью и объёмом тела ребенка, он теряет, сравнительно, гораздо большее количество теплоты, чем взрослый человек; при этом мы должны заметить, что ребенку труднее возбудить в себе теплоту. Леман говорит: «Если мы возьмем количество углекислоты, выделяемой детьми и молодыми животными, и сравним его с соответствующим весом их тела, то окажется, что дети выделяют из себя вдвое более углекислоты, чем взрослые». Количество же выделяемой ими углекислоты изменяется сообразно с количеством производимой ими теплоты. Таким образом, мы видим, что организм детей, поставленный даже в невыгодные условия, должен заготовлять почти двойное количество материала, производящего тепло.
Что же сказать теперь о безрассудном обычае родителей одевать детей как можно легче? Между всеми взрослыми, теряющими, как известно, теплоту далеко не так быстро, как дети, и не имеющими другой физиологической работы, кроме пополнения ежедневных трат своего организма, найдется ли хотя один отец, который счел бы полезным для себя разгуливать с голыми ногами, голыми руками и голой шеей? Между тем, маленьких детей своих он не жалеет и налагает на них ярмо обычая, которому сам подчиниться не хочет, хотя знает, что дети слабее его. Если он сам не подвергает малюток этому жестокому методу, то допускает других применять его на практике и никогда не протестует. Напомните ему, что каждая унция пищи, напрасно израсходованная на поддержание температуры в теле ребенка, вычитается из питательных веществ, идущих на строение его тела, так что если его сын избегнет простуд, приливов крови и других недугов, то он все-таки не достигнет надлежащего роста и будет хил и тщедушен.
Правило таково, что не следует одеваться всегда одинаково, но надо употреблять такого рода платье, которое достаточно защищало бы тело, в известных случаях, от продолжительного ощущения холода, как бы это ощущение ни было слабо. Это правило, которое доктор Комб обозначает в своем сочинении курсивом, признано за совершенно справедливое всеми учеными и всеми практическими людьми. Мы еще не встречали ни одного компетентного по этой части человека, который строго бы не осуждал обычай обнажать детские члены. Из всех вопросов, где дело идет о том, чтобы избегать «вредных, губительных обычаев», самый важный — это вопрос об одежде детей.
Легкомыслие матерей при выборе детского туалета. Грустно, право, видеть, как матери расстраивают здоровье своих детей из угождения нерациональной моде. Довольно и того, что они сами сообразуются с каждой выдумкой по части нарядов наших французских соседей; но рядить детей настоящими шутами в эксцентричные туалеты, измышляемые модным журналом «Le petit courrier des dames», не обращая внимания на неудобство и на нерациональность такой одежды — это, просто, чудовищное легкомыслие. Детям неловко, холодно, они беспрестанно простужаются в своих модных костюмах, рост их чрез то задерживается, желудок расстраивается, словом, вся жизнь их подтачивается и они умирают бо́льшей частью преждевременно, а почему? потому только, что маменьки считают необходимым одевать их по фасонам, и из материалов, предписываемых капризом французов. Матери, ради моды, не только вредят своим малюткам, обнажая их до половины, но даже сами придумывают для них туалеты, идущие в разрез с гигиеническими законами. Ради красоты наряда, выбираются иногда такие цвета и такой сорт материи, которые совершенно не соответствуют бойким детским движениям при различных играх, и потому из страха измять, изорвать или запачкать изящный костюм, ребенку запрещают резвиться. «Встань сейчас, ты изомнешь платье»! приказывает няня мальчугану, если тот вздумает ползать по полу. «Назад! ты запачкаешь чулки», кричит гувернантка своему маленькому воспитаннику, который сошел с дороги и карабкается на песчаную насыпь. Дети между двух огней. Чтобы угодить маменькиной страсти к щегольству и служить предметом восторга для гостей, они должны ходить полуголые, носить тесное платье, сшитое из материй светлых, марких цветов, и чтобы как-нибудь не запачкать и не изорвать эти непрочные наряды, они обязаны сдерживать свою естественную резвость, столь необходимую в детстве. Движение, вдвое более потребное ребенку, когда он легко одет, строго запрещается ради того, чтобы не испортить цвета и фасона его платья. Когда же люди, придерживающиеся этой глупой системы, поймут ее страшную жестокость! Скажем прямо, что тысячи детей ежегодно осуждаются на горе, вследствие такого безрассудного поклонения изящной внешности; здоровье их подтачивается, живость пропадает, они становятся совершенно неспособны к счастливой жизни; мало того, сколько детей преждевременно умирают, буквально принесенные в жертву материнскому тщеславию. Нам не хотелось бы советовать принять строгие меры против этого зла, но оно так велико, что вполне оправдало бы, ежели не теперь, то впоследствии, решительное вмешательство отцов.
И так, мы пришли к заключению, что одежда детей, не доходя до ступени кутания, производящего неприятный жар в теле, должна всегда быть настолько удовлетворительна, чтобы предотвращать ощущение холода *); что вместо легкого батиста, кембрика, полотна и других смешанных тканей, обыкновенно употребляемых в этом случае, детей следует одевать в платье из какой-нибудь грубой шерстяной материи, надежного непроводника тепла. Материя эта должна быть настолько прочна, чтобы дети могли играть, не боясь изорвать или измять ее, притом, такого цвета, который бы не скоро линял и нелегко пачкался.
_____________
*) Необходимо заметить, что дети, привыкшие с самых ранних лет ходит с голыми руками и ногами, перестают чувствовать влияние холода на поверхность кожи; точно также, как и у нас по привычке, не зябнет лицо даже в морозные дни. Но если кожа детей и утратит излишнюю чувствительность, то из этого еще не следует, чтобы принятая система не наносила им вреда, и чтобы житель Огненной земли не страдал от своей наготы, хотя он и не обращает внимания на талый снег, падающий на его обнаженное тело.
Телесные упражнения мальчиков и девочек. Большинство людей, до известной степени, уже сознали необходимость телесных упражнений для детей, следовательно, нет надобности много говорить об этой потребности физического воспитания, особенно, относительно мальчиков. Как в общественных, так и в частных школах Англии, детям всегда отводятся удобные места для игр и уделяется достаточно много свободного времени для прогулок и телесных упражнений на чистом воздухе, в виду пользы для их здоровья. В этом только случае, по-видимому, дозволяется мальчикам следовать их естественному побуждению. Вообще, принятая в последние годы система разнообразит продолжительные утренние и послеобеденные уроки несколькими минутами отдыха на чистом воздухе, лучше всего доказывает увеличивающееся стремление педагогов согласовать школьные уставы с физическими потребностями воспитанников. Значит, нам в этом отношении нечего жаловаться или давать советы родителям и воспитателям.
Но мы вынуждены все-таки оговориться, что вышеприведенные благодетельные нововведения касаются «только мальчиков». Относительно школ для девочек — ровно ничего не сделано. По странной случайности, мы имеем возможность почти ежедневно сравнивать положение тех и других. У нас перед глазами две школы: одна — мужская, другая — женская; контраст между ними поразительный. У мальчиков почти половина большого сада обращена в открытую, усыпанную гравием площадку, весьма хорошо приспособленную для различных игр; тут же вбиты шесты и устроены трапеции для гимнастических упражнений. Каждый день, после завтрака, часов около 11-ти утра, затем, после полудня, часа два спустя после обеда и, наконец, вечером, по окончании классов, вся окрестность оглашается радостными криками и громким хохотом мальчиков, бегущих играть все время, пока они резвятся на площадке, вы видите и слышите, что они всецело поглощены этой приятной забавой, от которой пульс оживленно бьется и возбуждается здоровая деятельность каждого органа.
Девочкам позволяют делать слишком мало движения. Совсем иную картину представляет «Заведение для молодых леди». Пока нам не сказали, мы даже не догадывались, что от нас на таком же близком расстоянии находится и школа для девочек. Тамошний сад — точно таких же размеров, как и в мужской школе — не имеет ни малейших признаков приспособления к развлечениям молодежи; он состоит из чистеньких лужаек, аллей, усыпанных песком, кустарников и клумб с цветами, словом, носит общий казенный характер хорошо распланированного сада. В течении целых пяти месяцев, наше внимание ни разу не было привлечено к этой местности веселыми восклицаниями или звуками детского смеха. Изредка видели мы девочек, которые скромно прохаживались по дорожкам с книжками или тетрадками в руках, а не то, просто, гуляли попарно под тенью деревьев. Раз только удалось нам подметить, как две девочки гонялись друг за другом по аллее; но за исключением этого единичного случая, мы никогда не видели, чтобы воспитанницы упомянутой школы предавались телесным упражнениям или играм.
Где кроется причина такой изумительной разницы? Неужели сложение девочек так не похоже на сложение мальчиков, что деятельные телесные упражнения совсем для них не нужны? Неужели у девочек нет никаких побуждений к шумным играм, так увлекающим мальчиков? Неужели природа, одарившая мальчиков врожденной живостью, с целью побуждать их к физической деятельности, без которой немыслимо окончательное развитие человека, дала ее девочкам только для того, чтобы они раздражали своих воспитательниц? Может быть, впрочем, мы не понимаем цели тех лиц, которые посвятили себя воспитанию слабого пола. У нас есть причины смутно подозревать, что родители не желают иметь дочерей крепкого телосложения; что избыток здоровья и физических сил считается неприличным для девушки благородного происхождения; что истинная леди должна быть несколько бледная, воздушная, обладать настолько крепкими ногами, чтобы быть в состоянии пройти пешком мили две, не более, кушать мало и то с разбором, быть по природе робкой, как все слабые люди. Никто из родителей, конечно, в этом не признается, но нам сдается, что идеал каждой гувернантки аристократических мисс близко подходит к начерченному типу. Если мы не ошибаемся, то система женского воспитания, принятая в настоящее время, великолепно рассчитана на осуществление помянутого идеала. Но воображать, чтобы таков был идеал мужчин — это глубокое заблуждение. Мы не хотим сказать, будто мужчин привлекают женщины через-чур мужественные; напротив, мы вполне согласны с мнением, что некоторого рода робость, мягкость характера, как бы жаждущая опоры в мужской силе, составляют большую для нас привлекательность в девушке; но эта физическая слабость, противоположная энергии мужчины, тогда только может нравиться, когда она естественна; если же ее вызывают искусственно и превращают женщину в тряпку, в вялое, бесхарактерное существом — эта слабость скорее отталкивает нас, а не привлекает.
«Так вам, верно, хочется, чтобы девочкам позволяли также скакать и прыгать, как мальчикам? Чтобы из них вышли грубые, бойкие шалуньи?» спросит какой-нибудь защитник приличий. Такого рода опасение не только весьма естественно со стороны всех учительниц и начальниц женских заведений, но даже составляет больное место их. Мы узнали, что в известном «Заведении для молодых леди» шумные игры, ежедневно разрешаемые мальчикам, считаются уголовным преступлением, и предполагаем, что их потому запретили, чтобы воспитанницы не приобрели через то дурных манер. Опасение, вполне неосновательное. Если резвая деятельность, допускаемая в мужских школах, не мешает воспитанникам впоследствии сделаться настоящими джентльменами, то почему, спрашивается, физические упражнения такого же рода помешают девочкам сделаться настоящими леди? Как бы мальчики ни дурачились в школе в рекреационные часы, не позволит же себе ни один из них, по выходе из заведения, играть в чехарду на улицах или в шары в гостиной. Вместе с школьной курточкой, мальчики бросают и свои детские игры; в них нередко проявляется даже мелочное опасение, доходящее до смешного — не сделать чего-нибудь такого, что недостойно мужчины. Если в юношах это чувство мужского достоинства так сильно обуздывает всякую склонность к шалостям и играм детства, то неужели чувство женской скромности, укрепляясь постепенно с приближением зрелого возраста, не сдержит порывов к необузданной резвости в молодых девушках? Разве женщины менее обращают внимания на внешность, чем мужчины? Не проявляется ли в них даже более сильного стремления к обузданию всего грубого и шумного? Как глупо предположение, будто женские инстинкты не обнаружились бы никогда в слишком бойких девочках, если бы не было суровой дисциплины школьных надзирательниц!
В этом случае, как и в других, для исправления зла, от искусственности одного рода прибегают к искусственности другого рода. Девочкам запретили нормальные движения, а между тем, убедились в дурных последствиях недостаточности движения, вот и вздумали заменить его искусственными упражнениями — гимнастикой. Мы, пожалуй, можем допустить, что это лучше, чем ничего, но чтобы это вполне заменило нормальное беганье и игры — с этим мы никогда не согласимся. Гимнастика имеет как положительные, так и отрицательные недостатки. Во-первых, установленные телодвижения далеко не так разнообразны, как те, которыми сопровождаются юношеские игры, и не заставляют равномерно действовать все части тела, вследствие чего, упражнение только некоторых членов вызывает скорее, чем следовало бы, утомление. Кроме того, прибавим мимоходом, что от постоянно повторяющегося движения известных частей тела происходит непропорциональное развитие последних. Притом, гимнастические упражнения потому уже не полезны, что кроме неровного распределения деятельности между членами, они, по монотонности своей, в высшей степени скучны? Если ребенок и не чувствует к ним отвращения, как к неизбежному уроку, то они все-таки очень надоедают ему и утомляют его своим отсутствием занимательности. Соперничество в ловкости и проворстве служит отчасти приятным стимулом; но его нельзя сравнить с удовольствием, сопровождающим процесс каждой игры. Наиболее же веское обвинение гимнастики еще нами не высказано. Уступая обыкновенным играм в количестве мускульного упражнения, гимнастика ниже их и по качеству. Упомянутый нами выше сравнительный недостаток занимательности ее, как причина быстрого утомления детей, составляет также одну из причин, почему она не оказывает полезного влияния на детский организм. Очень ошибаются те люди, которые предполагают, что детям нужна только известная степень физической деятельности, не разбирая, приятна она им или неприятна. Умственное возбуждение, например, производит в высшей степени оживляющее влияние на человека. Посмотрите, как действует на больного радостное известие или посещение любимого им друга; заметьте, как тщательно доктора рекомендуют приятное общество слабонервным больным; вспомните, как благотворно действует на здоровье перемена обстановки. В сущности, удовольствие есть самое действительное лекарство; ускоряя обращение крови, облегчая процесс каждого отправления, оно быстро укрепляет здоровье и восстановляет его даже тогда, когда оно утрачено. Вот почему обыкновенные игры имеют такое огромное преимущество над гимнастикой. Живой интерес, возбуждаемый в детях играми, бешеная веселость, с которой они предаются иногда довольно грубым проказам, точно также благодетельно влияют на них, как и самое движение. А так как гимнастика не вызывает в детях такого умственного возбуждения, то, по нашему мнению, она радикально бесполезна.
И так, допуская, что установленные гимнастические упражнения членов лучше, чем ничего, допуская далее, что они могут служить с пользою, как дополнительные пособия физического воспитания, мы утверждаем, что они никогда не могут заменить естественных упражнений тела. Для девочек, равно как и для мальчиков, самопроизвольная деятельность, вызываемая природным инстинктом, необходима для здоровья. Тот, кто кладет на нее запрет — тормозит установленные природою средства к физическому развитию.
Вырождение человеческой породы. Нам остается обсудить один вопрос, быть может, более важный, чем все предыдущие. Многие утверждают, будто в среде образованных классов, юноши и более зрелые молодые люди далеко отстали в росте и в крепости телосложения от стариков родителей. Услыхав это замечание в первый раз, мы готовы были причислить его к обыкновенным стариковским рассуждениям, в которых всегда проглядывает желание восторгаться прошлым, в ущерб настоящему. Вспомнив тот факт, что судя по воинским доспехам, люди современной эпохи крупнее древних людей (?) и что таблицы смертности доказывают не сокращение, а напротив возрастание долготы человеческой жизни, мы не обратили внимания на вышесказанный аргумент, считая его лишенным всякого основания. Вникнув же поглубже в дело, мы изменили несколько свой взгляд. Исключив из сравнения рабочие классы, мы убедились наглядно, что в большинстве случаев, дети не достигают роста своих родителей, а относительно тучности, соответственной возрасту, они едва ли не более еще отстали от них. По словам врачей, теперешние люди не могут выносить таких частых кровопусканий, как прежние. Преждевременная плешивость, в настоящее время, есть явление, гораздо более обыкновенное, чем в старину. Раннее выпадение зубов встречается в современном поколении поразительно часто; в общем итоге сил мы также видим контраст изумительный. Люди прошлых поколений, несмотря на то, что вели жизнь разгульную, были гораздо выносливее настоящего поколения, которое ведет крайне умеренную жизнь. Наши недавние предки кутили напропалую, проводили ночи без сна, не обращали никогда внимания на погоду, мало заботились об опрятности, и при всем том, они до преклонной старости могли долго и много работать, без ущерба для своего здоровья. Чтоб убедиться в справедливости этих слов, стоит только посмотреть архивные летописи наших присутственных и судебных мест.
Уж как мы теперь хлопочем о гигиене, едим умеренно, пьем без излишеств, заботимся о чистоте воздуха, совершаем частые омовения, делаем ежегодные экскурсии, пользуемся отличными медицинскими пособиями — и что же? нас так и подкашивает труд. Мы обращаем особенное внимание на законы здравия, а все-таки мы гораздо слабее наших дедов, которые во многих случаях шли наперекор гигиеническим законам. Наконец, судя по внешнему виду и по частым болезням подрастающего поколения, нам кажется, что оно даже будет менее крепко, чем мы.
Что ж это значить? Не то ли, что объедание взрослых и детей в старину было менее вредно, чем недоедание, столь распространенное, в настоящее время, как мы уже заметили это выше? Не то ли, что при воспитании наших детей мы вводим столь достойную порицания систему обнажения рук, ног и шеи их? Или причиною всему наш ошибочный метод запрещать детям излишнюю резвость, ради приличия? Все сказанное нами дает право заключить, что каждая из перечисленных причин имеет свою долю участия в этом зле *). Кроме того, тут сильно влияет еще одно обстоятельство, быть может, самое губительное, именно: чрезмерное умственное напряжение детского мозга.
_____________
*) Мы еще не уверены в том, не служит ли оспопрививание, отчасти, причиною распространения второстепенных видов органических расстройств. Есть известные патологические факты, которые приводят к заключению, что организм ребенка, которому привита была оспа, выделяя посредством нарывов оспенную материю, стремится выделить, в тоже время, тем же путем, и другие острые материи, причиняющие болезни; в особенности это случается тогда, если материя принадлежит к числу обыкновенно выделяющихся через кожу и потому самых ядовитых. Очень воз-можно, даже вероятно, что органически зараженный ребенок, хотя бы так слабо, что зараза не проявляется еще в форме болезни, может, путем испорченной лимфы, взятой от него, сообщить свою органическую заразу другим детям, те третьим и т. д.
Вред, происходящий от чрезмерных умственных упражнений. Давление современной жизни вызывает все большее и большее напряжение умственных сил у стариков и у молодых, а постоянно усиливающаяся конкуренция во всех делах страшно напрягает также энергию и способности взрослых людей; с своей стороны, молодежь подвергается строжайшей дисциплине, в прежние времена неслыханной, с целью подготовить ее к жизненной борьбе. Вред от этого удваивается. Отцы, стесненные со всех сторон сильным наплывом конкурентов и вынужденные работать при самых невыгодных условиях, тратят множество денег на покрытие домашних расходов, по причине усиливающейся дороговизны, круглый год трудятся с утра до ночи и только в краткие минуты отдыха имеют возможность делать движение. Измученные, истощенные ненормальным, превышающим силы трудом, они передают своим детям подточенный уже организм, а эти, сравнительно, слабые дети, предрасположенные к изнеможению даже от самого незначительного напряжения энергии, осуждаются на новый непосильный труд: их заставляют проходить «курс жизни», гораздо более обширный, чем тот, который предписывался нерасслабленным детям прошедших поколений.
Пагубные последствия этого, как и следовало ожидать, заметны повсюду. Куда ни взгляните, вам непременно бросятся в глаза дети или юноши, молодые люди обоих полов, более или менее, расстроенные в здоровье чрезмерными умственными занятиями. Вот мальчик, которого нашли нужным взять из училища на год для поправления сил, истощенных излишним учением. Вот девочка, у которой хронические приливы крови к мозгу продолжаются уже несколько месяцев и грозят продлиться еще долее. Тут вы слышите о ребенке, занемогшем горячкой, вследствие ненормального возбуждения, вызванного в школе; там вам расскажут про юношу, который был вынужден на время прекратить занятия, а когда потом снова принялся за уроки, то начал падать в обморок в классе. Все это факты, которых мы не искали, но которые обратили на себя наше внимание во время наших двухлетних наблюдений над немногими учебными заведениями, бывшими у нас на глазах. Но составленный нами список грустных примеров далеко не полон. Недавно мы имели новый случай убедиться, что вкоренившееся у нас зло передается по наследству. Одну молодую леди, дочь сильных, здоровых родителей, отдали на полный пенсион к кому-то в Шотландию. Там ее так плохо кормили и так обременяли уроками, что крепкое ее сложение совершенно расшаталось. Она вышла замуж и до сих пор, каждое утро, вставая с постели, подвергается сильным головокружениям, а дети ее, унаследовав от матери ослабленный мозг, не в состоянии позволить себе даже умеренных умственных занятий без того, чтобы у них не заболела или не закружилась голова. В настоящее время, у нас ежедневно на глазах молодая девушка, организм которой расстроен на всю жизнь тем училищным курсом, чрез который она прошла. Ее душили уроками до такой степени, что в свободные часы, у нее уже не доставало физических сил для моциона. Теперь, окончив свое воспитание, она вечно жалуется на нездоровье; аппетит у нее самый маленький, вкус прихотливый, к мясу она чувствует отвращение, оконечности у нее постоянно зябнут, даже в самую теплую погоду; она до того слаба, что почти совсем не может ходить; подымаясь на лестницу, она страдает одышкой и усиленным биением сердца; зрение у нее плохо, росту она маленького, сложения тщедушного. Вот каковы результаты системы воспитания, которой ее подвергли. Как другой пример, мы можем привести ее приятельницу и подругу по училищу; эта молодая девушка точно такая же слабенькая; ей делается дурно при малейшем волнении; наконец, пользующий ее доктор был вынужден радикально запретить ей всякое серьезное занятие.
Если такие очевидные расстройства организма попадаются очень часто, то и не перечесть случаев не столь незаметных и важных повреждений его! На один случай, где серьезную болезнь явно произвело чрезмерное напряжение умственных сил, придется, по крайней мере, шесть случаев подобного рода: когда зло не так очевидно и увеличивается постепенно; когда все отправления человека делаются неправильными, что приписывается то той, то другой специальной причине, чаще же всего слабости сложения; когда рост задерживается или преждевременно совсем останавливается; когда проявляется явная наклонность к чахотке, которая и развивается впоследствии; когда обнаруживается предрасположение к воспалению мозга и сумасшествию — обыкновенной теперь болезни взрослых, обременявших себя умственными занятиями. Каждый из нас увидит, до какой степени сильно подточено общественное здравие в нынешнем веке, когда припомнит длинный список умерших и заболевших за последние десятки лет: ученых, писателей, художников, промышленных и торговых людей; все это жертвы непосильных трудов и забот. Подумайте после этого, какое страшное влияние должно производить на неразвившийся организм детей чрезмерное напряжение умственных способностей! Где же ребенку перенести такой труд и такое неестественное физическое и умственное напряжение, какие переносит взрослый? Обсудите внимательно если взрослые люди видимо страдают от чрезмерных умственных усилий, то как велик должен быть вред, наносимый детям, когда от них требуют того же.
Просматривая беспощадную школьную программу ежедневного распределения часов для учащихся, мы удивляемся не тому, что она причиняет вред детям, а тому, как они ее вообще выносят. Возьмем, например, отчет, представленный сэр Джоном Форбсом, лично знакомым с делом; он утверждает, что это есть образчик распределения часов, почти во всех средних женских училищах в Англии. Опуская мелкие подробности распределения времени целых суток, мы возьмем только итог 24-х часов.
Воспитанницы проводят: в постели...................................................... 9 час. (маленьк. 10)
В школе за классными и приготовительными....................................... 9 —»
В школе или дома, старшие за необязательными уроками или
за рукодельем, а младшие в играх.......................................................... 3½» (маленьк. 2½)
За завтраками и обедом........................................................................... 1½»
В движении на чистом воздухе, в виде форменной прогулки,
часто с учебниками в руках и, притом, тогда только, когда в
назначенное время погода хороша.......................................................... 1 час.
________________________________
Итого............... 24 часа.
Каковы же должны быть результаты такого «изумительного регламента», по выражению сэр Джона Форбса? Конечно, слабость девочек, бледный цвет лица, вялость, общее недомогательство. Но он приводит еще несколько безотрадных подробностей. Это крайнее невнимание к физическому благосостоянию воспитанниц, излишнее усердие развивать их ум, слишком продолжительное упражнение мозга, недостаток движения — как оказалось по тщательном исследовании — не только вызвало расстройство физических отправлений, но и отозвалось на телесном сложении девочек. Форбс говорит: «Мы недавно осматривали в одном большом городе пансион, где воспитывалось 40 девочек; по внимательном и строгом исследовании, мы узнали, что нет ни одной воспитанницы, которая, пробыв в этом пансионе два года (большинство поступило именно за два года до нашего осмотра), не сделалась бы кривобокой»! *)
_____________
*) Cyclopaedia of Practical Medicine vol.1 pp. 697, 698.
Очень может статься, что после 1833 г., т. е. после того замечания, введены были некоторые улучшения. Надо надеяться, что да, но что система в школах и пансионах все та же теперь, как была и прежде, что в некоторых случаях она доходит до еще больших крайностей, чем прежде — это мы можем лично засвидетельствовать. Недавно мы посетили учительскую семинарию для молодых людей; это одно из заведений, учрежденных в последние годы, с целью снабжения школ хорошо подготовленными учителями. Здесь, при официальном надзоре, дававшем право рассчитывать на нечто лучшее, чем управление надзирательниц частных пансионов, мы нашли следующее распределение времени на каждый день:
В 6 часов утра — студентов будят.
От 7 до 8 — уроки.
» 8» 9 — чтение священного писания, молитвы и завтрак.
» 9» 12 — классы.
» 12» 1¼ — отдых, номинально посвящаемый прогулкам или другим упражнениям, но
чаще употребляемый на уроки.
» 1¼» 2 — обед, который, обыкновенно, продолжается 20 минут.
» 2» 5 — уроки в классах.
» 5» 6 — чай и отдых.
» 6» 8½ — уроки в классах.
» 8½» 9½ — частные занятия, состоящие из приготовления уроков к следующему дню.
В 10 часов вечера — студенты ложатся спать.
Таким образом, из 24 часов в сутки, восемь отдаются сну, четыре с четвертью — одеванью, молитве, еде и сопровождающим ее кратким промежуткам отдыха; десять с половиною часов — на ученье, час с четвертью — на телесные упражнения, которые необязательны и часто даже избегаются. Десять с половиною часов, предназначенные для ученья, очень часто доходят до одиннадцати с половиной, потому что студенты посвящают чтению различных книг свободное время, уделяемое им для отдыха и, кроме того, некоторые из воспитанников встают в четыре часа утра, чтобы приготовлять уроки. Надзиратели нередко сами поощряют их к тому! Курс, который должен быть пройден в известный срок, до того обширен, а учителя, репутация которых зависит от успеха экзаменов, до того взыскательны, что воспитанники, зачастую, вынуждены отдавать 12, 13 часов в день умственному труду!
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |