Результаты излишнего воздержания. Априористические причины доверять влечениям аппетита детей не только основательны и неоспоримы, но даже другого руководства родителям и искать не нужно. Разве может иметь вес суждение отца или матери, когда они сами беспрестанно его меняют! Мальчик поел чего-нибудь и просит еще. Мать или гувернантка отвечает: «Не надо»! На каком основании они ему отказывают? Думают, верно, что он получил достаточную порцию? Но почему они это думают? Разве у них есть тайные сношения с желудком ребенка? Ясновидящие, что ли, они, чтобы уметь определять нужды его организма? Если нет, то как же они могут так решительно произносить свой приговор? Разве они не знают, что спрос организма на пищу определяется множеством самых сложных причин? Он изменяется вместе с переменами температуры, с гигрометрическим и электрическим состоянием воздуха, изменяется вследствие того, много или мало ребенок делал перед тем движения, много или мало и что именно он перед тем ел, наконец, быстро или медленно переварилась только что принятая им пища. В состоянии ли они взвесить результаты такой совокупности причин? Вот что нам говорил отец пятилетнего мальчика, переросшего своих сверстников на целую голову и при этом сильного, румяного, подвижного: «У меня нет искусственной мерки для определения количества потребной ему пищи. Если бы я ему сказал: «довольно», то сделал бы это чисто по догадке, а догадка может быть одинаково и ошибочна, и верна. Поэтому, не доверяя догадкам, я позволяю ему есть, сколько он хочет». Конечно, каждый, кто стал бы судить о системе действий этого отца по результатам, был бы вынужден признать его благоразумие. По настоящему, самонадеянность, с которой большинство родителей предписывают законы желудкам своих детей, доказывает только их незнакомство с физиологией; если бы они имели больше сведений, они, по всей вероятности, были бы скромнее. «Гордость науки смиренна, сравнительно с гордостью невежества». Если кто-нибудь пожелает убедиться, как мало можно верить человеческому суждению и как много существующему порядку вещей, то пусть он сравнит опрометчивость неопытного врача с осмотрительностью ученого врача; пусть он со вниманием прочитает сочинение сэр Джона Форбса: «О природе и искусстве лечения болезней»; тогда он увидит, что по мере того, как люди приобретают более познаний в законах жизни, они гораздо менее начинают доверять самим себе и гораздо более природе.
Переходя от вопроса о количестве пищи к вопросу о качестве ее, мы заметим точно тоже стремление к излишнему воздержанию. Детей, сравнительно, не только мало кормят, но дают им даже скудную пищу, считая это для них полезным. Составилось общепринятое понятие, будто детям не следует давать слишком много мяса. Надо полагать, что такое мнение зародилось среди недостаточных классов, на основании экономических расчетов, из желания сберечь лишний пенни. Родители, не имеющие достаточно денег, обыкновенно, отвечают детям на просьбу покормить их мясом, так: «Мясо нездорово для маленьких мальчиков и девочек». Этот ответ, придуманный, конечно, как подходящее извинение, вследствие частых повторений, возрос до значения догмата. Высшие же классы, для которых излишние издержки ничего не значат, поддались, частью примеру большинства, частью влиянию нянек, взятых из простого сословия, а в некоторой степени, и желанию произвести реакцию в животной жизни детей.
Прочного основания для подобного рода мнения мы, конечно, не найдем, как бы его ни искали. Догмат этот затвердили и приняли его на слово точно так, как существующий тысячи лет обычай пеленать ребенка свивальниками. Очень вероятно, что желудок ребенка не обладает еще достаточной мускульной силой, чтобы растереть как следует мясо прежде, чем оно превратиться в питательный раствор, а потому оно не может быть пригодной для него пищей. Но это возражение не подходит к той мясной пище, из которой отделены волокнистые части; точно также нельзя применить этого правила к детям двух, трех лет, когда желудок приобретает уже значительную мускульную силу. Так как очевидно, что мясо не совсем пригодно очень маленьким детям, а полезно и даже необходимо детям более старшего возраста, а между тем, ни последним, ни первым в Англии его почти совсем не дают, то доказательство, выше нами изложенное, приобретает еще более силы и веса.
Диета должна быть питательна. Приговор науки в этом случае, радикально противоположен установившемуся народному мнению. Мы обращались с вопросом на счет детской диеты к двум из наших лучших докторов и ко многим из знаменитейших физиологов, и все они единодушно утверждали одно и то же, именно, что диета детей должна быть не менее, а скорее более питательна, чем диета взрослых.
Основания для такого вывода вполне очевидны, а дело, само по себе, очень просто. Стоит только сравнить жизненные процессы взрослого мужчины и мальчика, чтобы убедиться, что требования пищи, относительно, гораздо сильнее у последнего, чем у первого. Для каких целей взрослому необходима пища? Тело его ежедневно утрачивает большое количество теплоты, чрез мочеиспускание и вследствие мускульных упражнений; а так как для продолжения жизненного процесса равновесие температуры тела должно постоянно сохраняться, то потерю эту нужно беспрерывно вознаграждать веществами, дающими теплоту, что́ достигается окислением известных составных частей воспринимаемой человеком пищи. Следовательно, пища необходима взрослому единственно для восстановления ежедневных утрат теплоты и для снабжения тела необходимым топливом. Чего же требует мальчик? Он точно также утрачивает материалы своего тела чрез движение, и достаточно обратить внимание на его неутомимую деятельность, чтобы видеть, что соответственно своему росту, он расходует почти столько же сил, сколько и взрослый мужчина. Он также теряет теплоту чрез лучеиспускание, а так как его тело, пропорционально своей массе, представляет бо́льшую поверхность, чем тело взрослого мужчины и, следовательно, быстрее охлаждается, то понятно, что ему необходимо большее количество согревающей пищи, чем взрослому, и потому, если бы в мальчике происходили даже точно такие же жизненные процессы, как и в большом человеке, то относительно роста, он все-таки требовал бы несколько большего количества питания, чем взрослый. Дело в том, что кроме восстановления равновесия тела и поддержания в нем известного градуса теплоты, мальчику приходится вырабатывать в себе новые ткани, т. е. расти. Пополнив утраты сил и тепла, остающийся излишек пищи идет у него на дальнейшее строение тела, и нормальный рост ребенка возможен только при существовании такого излишка. Рост, превышающий нормальную мерку, быстро истощает организм, вследствие недостаточного восстановления сил. Правда, что на основании одного механического закона, объяснять который здесь не место, люди небольшого роста имеют преимущество над людьми высокого роста в деле отношения между поддерживающей и разрушительной силами, каковым преимуществом отчасти обусловливается и самый рост человека. Допустив это, станет очевидно, что если мы будем недостаточно кормить детей и если от этого излишки жизненной силы их не вполне утратятся, то все-таки, мы ослабим их организм, уменьшим их рост, помешаем телу достичь необходимого совершенства развития. Насколько велика потребность развивающегося организма в питательных веществах, доказывается «непомерным голодом школьников» — впоследствии редко проявляющимся в такой же степени — я тем, что аппетит детей быстро возвращается. Если бы потребовалось еще доказательств, как необходимо для детей питание, то напомним читателям тот факт, что во время голода, после кораблекрушения или других бедствий, дети всегда умирают первые.
После того, как мы признали необходимость давать детям более питательную пищу, на том основании, что они чувствуют в ней более потребности, нежели взрослые, займемся вопросом, чем лучше питать детей: чрезмерным ли количеством растительной пищи или умеренным количеством пищи концентрированной? Относительно питательности, количество мяса известного веса может быть заменено не иначе, как бо́льшим по весу количеством хлеба, еще бо́льшим количеством картофеля и т. д.; значит, чтобы удовлетворить потребность ребенка, надо увеличивать количество пищи по мере уменьшения питательности ее. Спрашивается теперь, следует ли сообразоваться с потребностями ребенка, который растет, и давать ему соразмерное количество пищи такой же хорошей, как и взрослому человеку? Или, не обращая внимания на то обстоятельство, что желудок ребенка может легко переварить, относительно, даже большее количество этой хорошей пищи, следует ли обременять его худшей в увеличенном размере?
Ответ очевиден. Чем менее мы даем работы желудку, тем более сберегаем энергии для роста и движений тела. Желудок и кишки не могут выполнять своих функций без помощи большого запаса крови и нервной силы; известной степени утомление, испытываемое после чересчур сытного обеда, ясно доказывает, что этот запас крови и энергии исчерпывается в ущерб всего организма. Если требуемое питание получается от значительного количества непитательной пищи, кишкам достается гораздо более работы, чем в тех случаях, когда человек принимает на себя меньшее количество питательной пищи. Излишняя работа желудку чрезвычайно вредна; вред этот обнаруживается у детей в уменьшении энергии или в остановке роста, а иногда в том и другом вместе. Вывод из всего сказанного следующий: кормить детей нужно, по возможности, питательной и удобоваримой пищей.
Нет сомнения, что детей можно вырастить, давая им исключительно растительную пищу. В среде высшего сословия в Англии очень часто встречаются дети, которым дают, сравнительно, мало мяса и которые, тем не менее, растут и, по-видимому, здоровы. В тоже время, дети рабочего класса почти в глаза не видят мясной пищи, а все-таки достигают здоровой зрелости; но эти противоречащие факты отнюдь не имеют того веса и значения, которые им придают. Во-первых, никак нельзя сказать, чтобы дети, питавшиеся хлебом и картофелем и всегда отличавшиеся здоровьем, достигали непременно крепкого телесного развития. Сравнение земледельческого и среднего класса в Англии, с средним и низшим классами Франции, окажется отнюдь не в пользу тех, кто питается преимущественно растительной пищей. Во-вторых, тут речь идет не об объеме только тела ребенка, но и о свойствах этого тела. На первый взгляд, мягкое, дряблое тело почти также красиво, как и плотное, здоровое; но присмотревшись внимательнее к двум таким экземплярам детей, сейчас увидишь разницу между ними; если бы даже неопытному наблюдателю и показалось, что толстый, вялого сложения ребенок ни в чем не уступает своему коренастому, более крепкому телом сверстнику, то стоит только заставить этих детей побороться, чтобы увидеть, кто из них сильнее. Толщина, даже у взрослых, часто бывает признаком слабости; недаром многие лечатся от нее и радуются, когда тело их теряет вес. Следовательно, худоба детей, которых мало кормят, не есть еще доказательство болезненного состояния. В-третьих, кроме объема тела, свойств тела, надо еще обратить внимание на энергию детей. В этом отношении, между детьми тех сословий, которые питаются мясом, и тех, которые сидят на хлебе да на картофеле, существует поразительная разница. Как по живости ума, так и по физической силе и проворству, сын английского крестьянина несравненно ниже сына джентльмена.
Если мы начнем сравнивать между собой разных пород животных, разных племен людей, или одинаковых пород животных и одинаковых племен людей, только питающихся различной пищей, то мы еще сильнее убедимся в истине, что степень энергии существенно зависит от степени питательности пищи.
Корова, питающаяся таким непитательным кормом, как трава, служит лучшим образчиком, какого огромного объёма надо иметь желудок, чтобы переварить потребное ему громадное количество пищи; небольшие, сравнительно с туловищем, ноги обременены его тяжестью; а так как для ношения этого бремени и переваривания чрезмерного количества корма, требуется большая трата сил, вследствие чего, излишек их бывает самый ничтожный, то и оказывается, что корова животное очень ленивое. Сравните теперь корову с лошадью — животным весьма близким с нею по строению, но привыкшим к более умеренной и питательной пище. Все туловище ее и, в особенности, брюхо гораздо более пропорциональны с размерами ног; она не утрачивает столько сил, как корова, на поддержку своих массивных внутренностей и не обременяет своих пищеварительных органов огромным количеством пищи; вследствие всего этого, она сильнее, проворнее и живее коровы. Если затем, мы проведем параллель между неподвижностью глупого травоядного барана и живостью собаки, питающейся мясом, мучнистыми веществами или смесью тех и других, то встретим еще более резкую разницу. Пройдемтесь по зоологическому саду; там мы увидим, что все плотоядные животные, в продолжение целого почти дня, с редкими промежутками, тревожно ходят взад и вперед в своих клетках; тогда как травоядные, большей частью, лежат. Не ясно ли и это доказывает связь между питательностью пищи и степенью деятельности животного?
Что такая разница не происходит непосредственно от органического строения животных, как многие предполагают, а есть прямой результат различия пищи, потребляемой животными, очевидно из того факта, что различные породы одного и того же вида почти всегда обладают не одинаковой степенью живости и силы, потому что питаются не одинаковой пищей. Разнообразные породы лошадей лучше всего могут подтвердить наши слова. Сравните толстобрюхую, неповоротливую, кроткую ломовую лошадь с тончавой, горячей скаковой или охотничьей, и вспомните при этом, как мало питателен корм первой, сравнительно с последней. Возьмем также пример из племен человеческих. Австралийцы, бушмены и другие дикие низших пород, питающиеся кореньями, ягодами, личинками насекомых и тому подобной скудной пищей, сравнительно, малорослы, имеют большие животы, слабые, неразвитые мускулы и совершенно неспособны соперничать с европейцами ни в физической силе, ни в продолжительной деятельности. Переберите, затем, рослые, сильные, деятельные дикие племена: кафров, северо американских индейцев, патагонцев, и вы увидите, что все они очень много едят мяса. Дурно питающийся индус смиряется перед англичанином, выросшим на питательной пище и превосходящим его как умственной, так и физической силой. Вообще, по нашему мнению, вся история мира доказывает, что хорошо питавшиеся народы всегда были самыми энергическими и преобладающими.
Доказательство, еще более убедительное, представляет нам тот факт, что одно и то же животное может, сообразно с питательностью отпускаемого ему корма, работать больше или меньше. Это всего чаще замечается на лошади. Она может быть довольно тучной, питаясь одною травой; но за то силы у нее окажется меньше, что тотчас же и обнаружится, если ее употребят на тяжелую работу. Поставьте лошадь на траву — у нее немедленно появится ослабление мускульной системы. Трава отличное средство для откармливания телят на продажу, но очень вредное для охотничьей лошади. Издавна уже известно, что после лета, проведенного на подножном корму, охотничья лошадь должна простоять несколько месяцев в стойле на овсе или ячмене, чтобы сделаться годной для охоты с собаками, и все-таки она придет в такое состояние, какое желательно, не ранее, как в начале следующей весны. М-р Эпперлэ утверждает, что новейшими опытами дознано, что охотничью лошадь не следует выпускать на траву, и, за исключением особых благоприятных обстоятельств, вообще не следует выгонять ее в поле. Другими словами, никогда не следует кормить лошадь непитательным кормом, потому что наибольшая сила и крепость приобретаются не иначе, как постоянным потреблением здоровой, питательной пищи. Это так справедливо, что, по мнению м-ра Эпперлэ, подтвержденному опытом, продолжительным хорошим питанием можно сделать посредственную лошадь совершенно равной, по выносливости и силе, первоклассной лошади, питающейся обыкновенным образом. К этим доводам прибавим всем почти известный факт, что когда от лошади требуется удвоенный труд; ей, обыкновенно, дают бобы — пищу, заключающую в себе гораздо большее количество азотистых и мускулообразовательных веществ, нежели овес.
Еще раз повторяем, что относительно отдельных личностей из человеческой среды, эта истина столько же, если не более, очевидна. Мы не говорим о людях, готовящихся к тяжелым механическим занятиям, требующим особенной силы; те, вероятно, соблюдают, по необходимости, диету, вполне согласную с нашим учением. Но сошлемся на опытность подрядчиков, строителей железных дорог и на их рабочих. Много лет тому назад признано, что английский землекоп, питающийся мясом, гораздо сильнее землекопа с континента, который всегда, говорят, кормится, преимущественно, мучнистой пищей и притом, настолько сильнее, что подрядчики железных дорог, англичане, находят выгодным брать всюду с собой своих рабочих. В новейшее время, ясно было доказано, что превосходство это происходит не от племенного различия, а от различия диеты, так как многократными опытами удостоверились, что рабочие с континента, изменив свой образ жизни по образцу английских землекопов, быстро крепли в силах и вскоре могли почти равняться с своими соперниками в выносливости. Дополним этот факт другим, противоположным, выведенным нами из личного шестимесячного наблюдения над влиянием растительной пищи. Мы положительно утверждаем, что долгое воздержание от мяса ведет за собой ослабление не только физической, но и умственной силы.
Влияние высшей диеты. Не подкрепляют ли приведенные примеры наши аргументы касательно питания детей? Не свидетельствуют ли они, что если при питательной и непитательной пище и возможно довести двух разных детей до одинакового роста и полноты, то все-таки ткани у одного ребенка окажутся несравненно низшего качества, чем у другого? Не доказывают ли они, что в тех случаях, где необходимо усилить энергию и рост человека, нужно непременно кормить его самой лучшей, питательной пищей? Не служат ли они явным подтверждением априористического заключения, что тот ребенок, от которого не требуется почти никакой физической или умственной деятельности, может вырасти довольно здоровым, питаясь преимущественно мучными веществами, тогда как другой ребенок, которому приходится ежедневно не только вырабатывать в себе новые ткани, пополнять потерю физических сил, потраченным чрезмерным упражнением мускулов, но и вознаграждать израсходованные силы мозга, вследствие продолжительных умственных занятий, — что этот ребенок непременно должен питаться веществами, содержащими в себе бо́льшую пропорцию питательности? Не приводят ли нас вышесказанные доказательства к очевидному выводу, что, лишая ребенка хорошей пищи, мы наносим ущерб или росту его, или его физической, или умственной деятельности, смотря по сложению его и по обстоятельствам, в которые он поставлен? Надеемся, что всякий разумный человек не усомнится в этом теперь. Думать иначе, значило бы поддерживать, только в другой форме, старинное заблуждение изобретателей perpetuum mobile, или, иначе, допускать возможность происхождения силы из ничего.
Прежде, чем покончить с вопросом о пище, мы считаем необходимым сказать несколько слов о необходимости разнообразия ее. В этом отношении, диета молодежи в Англии весьма неудовлетворительна. Если наших детей не присуждают, подобно солдатам, «на двадцатилетнюю еду вареной говядины», то им все-таки приходится переносить однообразие пищи, правда, не столь крайнее и менее надоедающее, чем у солдат, однако, столь же противное законам гигиены. За обедом, действительно, им дают, более или менее, разнообразную пищу и меняют ее каждый день; но за то завтрак, изо дня в день, из года в год, неизменно состоит из одного и того же кушанья — молока с хлебом, изредка заменяемым овсяной кашицей. Ужин — повторение того же молока с хлебом, иногда с прибавлением чая и тартинок с маслом.
Такого рода обыкновение резко противоречит законам физиологии. Если детям прискучивает одна и та же еда, если они искренно радуются, когда их угостят новым, редким для них блюдом, — это не есть еще признак жадности, как думают многие, а только побуждение к более здоровой, разнообразной диете. Многочисленными опытами доказано, что едва ли найдется какая-нибудь пища, как бы хороша она ни была, которая пополняла бы, в надлежащем количестве и виде, все вещества, потребные для поддержания нормального порядка жизненных процессов; из чего следует, что для равномерного доставления всех этих веществ, нужно непременно как можно чаще менять пищу. Далее, физиологи приняли за факт, что наслаждение, доставляемое любимым кушаньем, действует как нервное, возбудительное средство, облегчающее процесс пищеварения тем, что оно увеличивает деятельность сердца и усиливает быстроту движения крови. На этих истинах основаны правила новейшей системы откармливанья скота посредством постоянного чередования различных сортов корма.
Не только было бы полезно периодически менять пищу, но хорошо было бы, по тем же самым причинам, смешивать в каждом кушанье различные вещества. Чем более окажется равновесия в составных частях блюда, чем сильнее возбудится этим аппетит, тем лучше и скорее совершится процесс пищеварения. Если от нас потребуют фактов в подтверждение сказанного, мы укажем только на ту сравнительную легкость, с которой желудок переваривает французский обед, бесконечный по количеству блюд, но чрезвычайно разнообразный по материалам. Едва ли кто позволит себе утверждать, что одинаковое количество всякой другой пищи, хотя бы отлично изготовленной, может быть также легко переварено, как этот обед. Если читатели пожелают доискиваться новых фактов, пусть они пороются в любом из новейших сочинений об уходе за животными. Животные всегда скорее растут, если в ежедневный корм их входят разнообразные вещества. Опыты Госса и Старка представляют наиболее убедительные доказательства выгоды или, скорее, необходимости смешивать вещества в корме животных и в пище людей, чтобы изготовлять из них смесь, наиболее приноровленную к деятельности желудка *).
_____________
*) Cyclopaedia of Anatomy and Physiology.
Если кто-нибудь возразит нам — а это несомненно — что постоянная перемена диеты для детей или приготовление для них разнообразных кушаний вызовет много хлопот в хозяйстве, мы ответим, что о хлопотах нечего думать, когда дело идет об умственном развитии детей, и что для будущего их счастья всего необходимее хорошее физическое развитие. Притом, грустно и странно то, что хлопоты об откармливании свиней составляют для нас род удовольствия, а хлопоты, как бы получше питать детей, мы считаем бременем.
Добавим еще несколько слов в виде предостережения тем, кто предпринял бы выполнение изложенной нами системы. Перемену в пище не следует производить разом, так как скудное питание до того расслабляет организм, что делает его неспособным переносить круто измененную диету. Недостаточное питание есть, само по себе, причина плохого пищеварения. Это мы видим и на животных. «Телята, которых поят снятым молоком или сывороткой и вообще скудно кормят, бывают подвержены несварению желудка», говорит Мартон в своем сочинении Энциклопедия земледелия **).
_____________
**) Cyclopaedia of Agriculure.
Следовательно, когда силы слабы, переход к более питательной и обильной пище должен быть постепенен; сообразно с возрастанием сил может увеличиваться и питание. Затем, не надо выпускать из вида и того, что с концентрированием пищи можно зайти очень далеко. Все, что требуется для хорошего обеда, это такое количество здоровой пищи, какое было бы достаточно для наполнения желудка; плохой обед тот, где недостает веществ, могущих дать соразмерную массу. Хотя у хорошо питающихся, образованных наций, размер пищеварительных органов гораздо менее, чем у плохо питающихся диких племен, и хотя размер этот может случайно еще более сократиться, однако, количество принимаемой пищи должно всегда определяться настоящей вместительностью кишок. Приняв во внимание эти два определения, мы придем опять-таки к прежнему выводу, что пища детей должна быть в высшей степени питательна, что ее надо, по возможности, ежедневно разнообразить и давать детям в обильном количестве.
Влияние личных ощущений. Относительно одежды детей, воззрения большинства родителей и воспитателей точно также ошибочны, как и относительно пищи. Аскетизм проглядывает и здесь. Установилось, почему-то, общее мнение или, скорее, теория, не выразившаяся в определенной форме, что на личные ощущения никогда не надо обращать внимания, так как они существуют не для того, чтобы руководить нами, а чтобы вовлечь нас в ошибки; таков, по крайней мере, прямой смысл установившегося мнения. Это громадное заблуждение; мы организованы гораздо благоприятнее. Наши физические страдания, преимущественно, происходят не от того, что мы слушаемся своих ощущений, а от того, что не повинуемся им. Ест вредно не тогда, когда ощущаешь голод, а тогда, когда совсем его не чувствуешь. Точно также и пить полезно, когда чувствуешь жажду и чрезвычайно вредно продолжать пить, когда жажда утолена. Свежий воздух, которым наслаждаются здоровые люди, не может вредить нам, а вреден испорченный воздух, против которого протестуют сами легкие. Нам точно также не может повредить ежедневное правильное и продолжительное движение, предписываемое даже природой, что́ мы видим на каждом ребенке; но невнимание к этому природному побуждению очень вредно отзывается на нас. Вред причиняется не той умственной деятельностью, которая самопроизвольна и доставляет нам удовольствие, а той, которая продолжается после того, как разгоряченная и разболевшаяся голова наша требует отдыха. Мы вредим себе не тем телесным упражнением, которое нам или приятно, или, просто, необременительно, а тем, которое продолжается, когда мы уже выбились из сил. Правда, что у людей, которые долго вели беспорядочную жизнь, ощущения притупляются и становятся уже плохими руководителями. Точно также и тот, кто слишком много сидел взаперти, умственно изнурял себя и движения не делал, ел, сообразуясь с часами, а не с своим аппетитом, очень легко может быть введен в обман своими извращенными чувствами. Но, ведь, ненормальное состояние этих людей и есть прямой результат нарушения предписаний их личных ощущений. Если бы мы с малолетства привыкли повиноваться — скажем, «физической совести», она не заглохла бы в нас, а сделалась бы нашим верным руководителем.
Одежда детей. К числу ощущений, служащих для нас руководством, надо причислить и ощущение тепла и холода; при выборе одежды для детей, необходимо тщательно сообразоваться с этим, иначе можно очень повредить их здоровью. Принятый некоторыми метод «закаливанья» весьма ошибочен и пагубен. Немало детей отправилось на тот свет по милости этого метода, а те, которые пережили его, остались малорослыми и тщедушными. «Их слабое телосложение явно показывает, какой вред нанесен им, а частые болезни должны бы служить предостережением для неразумных родителей», говорит доктор Комб. Эта система «закаливания» имеет весьма шаткие основания. Богатые родители, видя, что у крестьян маленькие мальчики и девочки играют и бегают на чистом воздухе полуодетые, приписывают этому факту здоровое состояние рабочего народа и выводят из него ложное заключение, что надо одеваться как можно легче, чтобы быть здоровым, вследствие чего, они начинают держаться правила, как можно меньше кутать детей. Они забывают, что деревенские ребятишки, прыгающие на лугу и бегающие по полям и лесам, во многих отношениях, гораздо выгоднее обставлены: они проводят почти все свое детство в играх, целые дни напролет дышат легким воздухом и, вдобавок, их организм не подточен чрезмерной умственной работой. Можно смело сказать, что их здоровье поддерживается, благодаря этим условиям, вопреки, а не вследствие недостаточной одежды. Они непременно были бы еще здоровее, если бы их теплее одевали; тогда как теперь, потеря животной теплоты, по милости недостаточно прикрытого тела, неизбежно наносит, хотя и незаметный, вред их организму.
Если даже ребенок настолько крепко сложен, что может переносить холод, и если такого рода метод отчасти закаливает его, то все же это не проходит ему даром и отзывается на его росте. Справедливость нашего мнения легко проверить как на животных, так равно и на людях. Шотландские пони легче выносят суровый климат, чем южные лошади, но за то они малорослы; шотландские овцы и скот, живущие в горах и, в сравнительно, более холодном климате, гораздо мельче английских пород. Как в арктической, так и в антарктической полосах, человеческие племена не достигают нормы обычного роста: лапландцы и эскимосы почти карлики, жители Огненной земли, которые, по словам Дарвина, ходят нагие даже зимою, до того малы ростом и так безобразны, что «трудно верится, чтобы это были люди».
Наука объясняет эту малорослость излишним выделением теплоты из тела и доказывает, что она есть результат недостаточно питательной пищи и вообще дурных жизненных условий. Мы уже говорили выше, что для того, чтобы вознаградить потерю теплоты чрез лучеиспускание, человеку необходимо принимать в употребляемой им пище известные вещества, которые постоянно бы окислялись, и что количество этих окисляющихся веществ должно быть непременно соразмерно количеству потери теплоты. Между тем, сила пищеварительных органов ограничена, следовательно, если им приходится заготовлять большое количество материала, необходимого для поддержания известной температуры, то они успевают выработать весьма малое количество его на строение тела. Излишняя трата на топливо, влечет за собой сокращение средств для других целей. Вот почему тело, через-чур подверженное влиянию холода, туго подвигается в росте и отличается несовершенством тканей.
Из всего сказанного, очевидно важное значение одежды. Либих говорит: «наша одежда, относительно температуры тела, есть только замена известного количества пищи. С уменьшением потери теплоты уменьшается и количество топлива, необходимого для поддержания тела; а когда желудку меньше нужно заготовлять топлива, он, естественно, может более заготовлять других материалов». Этот вывод подкрепляется опытом людей, посвятивших себя уходу за животными. Холод, по их мнению, переносится животными на счет их жира, мускулов или роста, смотря по обстоятельствам. Мартон пишет в своей Энциклопедии Земледелия: «Если откармливаемый скот держат на холоде, он медленно тучнеет или требует увеличенного количества пищи». М-р Эпперлэ строго настаивает на том, чтобы охотничьих лошадей, ежели хотят довести их до хорошего состояния, держали не иначе, как в теплых стойлах. Заводчикам скаковых лошадей исстари известно, что подвергать их холоду не следует.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |