После прибытия судна в Калининград ЗАО "Судостроительное предприятие "Янтарь" по договору со страхователем произвело дополнительный ремонт УПС "Крузенштерн", который был необходим для устранения оставшихся после проведенного в порту Норфолк ремонта недостатков, возникших вследствие столкновения с теплоходом "Beli".
13 ноября 2000 г. ПСК обратилась к владельцу судна "Beli", компании "Losinjska Plovidba", а также к страховщикам его ответственности - "North of England P&I Association Limited", считая их ответственными за столкновение, с просьбой урегулировать требование об убытках от столкновения в сумме 88936 дол. США. Однако эти убытки ни владельцем судна "Beli", ни его страховщиками возмещены не были.
С просьбой возместить убытки, понесенные в результате страхового случая, БГА обратилась также к ПСК.
7 декабря 2000 г. ПСК направило в адрес БГА письмо, в котором страховщик предложил страхователю представить объяснения, почему при незначительных повреждениях затраты на ремонт (90762 дол. США) составили 78,23% от страховой стоимости судна (3305475 руб.). Требование страхователя о выплате страхового возмещения страховщик не исполнил.
4 июня 2001 г. страхователь предъявил иск в МАК о взыскании со страховщика суммы страхового возмещения (88043,46 дол. США), а также штрафа за просрочку выплаты страхового возмещения. Исковое заявление было выполнено на бланке "Балт Ассистанс" и подписано директором этой компании. К исковому заявлению была приложена копия доверенности, которой ООО "Балт Ассистанс" была уполномочена истцом на совершение действий по данному делу, подписанной руководителем истца.
Позиция истца сводилась к следующему. Во-первых, он полагал, что страховщик своевременно не выразил своего несогласия с выбором верфи, где был произведен ремонт судна, и, следовательно, в соответствии с договором страхования "считается, что выбор дока и верфи согласован со страховщиком"; равным образом страховщик не выразил своего несогласия и с выбором поставщика якоря и якорных цепей. Невозможность обсуждать цены на ремонт и запчасти, существующие на российском рынке, истец объяснил еще и тем, что Регистр запретил судну плавать в поврежденном состоянии (кроме разового перехода до ближайшего места ремонта), и судно, оказавшись в порту Норфолк, было вынуждено встать там на ремонт по существующим в США ценам. Представитель Регистра в Гамильтоне однозначно указал на то, что судно с такими повреждениями эксплуатироваться не может. Если бы судно специально перегонялось для ремонта из порта Гамильтон в Россию, то расходы на такой перегон, согласно подготовленному истцом расчету, превысили бы 400000 дол. США, т.е. такой перегон был бы невыгоден, кроме того, что он был бы небезопасен. Также истец пояснил, что утерянный судном в результате столкновения адмиралтейский якорь является уникальным изделием и в настоящее время не имеет широкого применения, а следовательно, производится, как правило, только по специальным заказам. В ходе тендера истец выяснил, что изготовлением подобных якорей в России занимается завод в Нижнем Новгороде, однако срок изготовления необходимых якоря и якоря-цепи составит около 40 дней, в течение которых судно было бы лишено возможности покинуть порт Норфолк и вынуждено нести расходы в связи с пребыванием в порту, превышающие стоимость якоря. БГА согласилась на покупку якоря, предложенного польской компанией "Polish Baltic Company", поскольку этот якорь имелся у нее в наличии и срок его поставки на судно определялся лишь временем доставки из Польши до Норфолка.
Во-вторых, по поводу довода страховщика о несоответствии сообщенной страхователем страховой стоимости УПС "Крузенштерн" его действительной стоимости страхователь отметил, что, являясь государственной организацией, он добросовестно указал страховую стоимость судна равной его балансовой стоимости; он не знал и не мог знать его рыночную стоимость, "не помышляя его оценивать на рынке и тем более продавать". Данное несоответствие балансовой и рыночной стоимости судна, по мнению истца, было или должно было быть известно страховщику. Следовательно, страхователь должен быть освобожден от обязанности сообщать страховщику общеизвестные сведения (ч. 2 п. 1 ст. 250 КТМ РФ), а "страховщик должен был не принимать справку о балансовой стоимости в качестве определения его страховой стоимости и предложить страхователю действительную стоимость". Поскольку страховщик при заключении договора страхования не воспользовался своим правом на производство осмотра и оценки страхуемого судна, по мнению истца, в соответствии с ч. 1 ст. 947 ГК РФ страховщик потерял право на оспаривание страховой стоимости судна и обязан выплатить страховое возмещение в пределах установленной страховой стоимости судна. Страховщик не вправе оспаривать указанную в договоре страховую стоимость, так как он не был умышленно введен в заблуждение относительно действительной стоимости судна. Зная страховой рынок и имея возможность оценить рыночную стоимость УПС "Крузенштерн" в любой момент по документам и фактически, страховщик пошел на страхование судна по указанной страхователем стоимости. Кроме того, истец указал, что ПСК уже три года подряд страхует УПС "Крузенштерн" и у страховщика никогда не возникало сомнений в страховой стоимости судна.
Дело было принято к производству МАК и рассмотрено в заседании 30 октября 2001 г.
Ответчик не согласился с размером исковых требований, мотивировав свое несогласие следующим. Место, сроки, объем и стоимость работ по ремонту судна со страховщиком согласованы не были. Поэтому сумма страхового возмещения в соответствии с договором страхования определяется страховщиком, исходя из разумных и целесообразных затрат на ремонт. До начала ремонта страховщик представил страхователю сюрвейерский отчет, в котором говорилось о предварительно исчисленной стоимости восстановительного ремонта УПС "Крузенштерн" на уровне 22000 - 25000 дол. США, а также о возможности приобретения цепи с якорем на российских заводах. Страхователь проигнорировал такую возможность и предпочел отремонтировать судно в США и купить якорь и якорную цепь польского производства.
По мнению ответчика, страхователь, предложивший страховщику принять судно на страхование, был обязан до заключения договора установить реальную (рыночную) стоимость судна, для чего привлечь сюрвейера. Это обязательство исполнено им не было. Согласно представленному ответчиком сюрвейерскому заключению рыночная стоимость УПС "Крузенштерн" составляет 36 млн. - 40 млн. дол. США. Страхователь, по мнению ответчика, не мог не знать, что рыночная стоимость судна намного больше той, которую он сообщил при заключении договора страхования. В частности, только в 1993 и 1995 гг. страхователь затратил на ремонт УПС "Крузенштерн" около 1800000 дол. США. Сведения о приблизительной стоимости УПС "Крузенштерн" (60 - 70 млн. дол. США) публиковались в прессе в связи возможным арестом этого судна в порту Амстердам по иску компании "Noga". Страхователь сообщил страховщику заведомо ложные сведения в части реальной стоимости судна с целью, как полагал ответчик, минимизировать расходы на страхование. Не сообщив страховщику действительную стоимость судна, истец нарушил ст. 250 КТМ, обязывающую страхователя сообщить страховщику сведения об обстоятельствах, имеющих существенное значение для определения степени риска, к числу которых, по мнению ответчика, относятся сведения о страховой стоимости страхуемого имущества. Это дает страховщику право в соответствии с правилами страхования отказать в уплате страхового возмещения. Тем не менее, не отказываясь от выплаты страхового возмещения, ответчик настаивал на уменьшении его суммы пропорционально отношению страховой суммы к страховой стоимости. При этом размер понесенных истцом убытков, по мнению ответчика, не превысил бы безусловную франшизу, установленную договором в размере 3% от страховой суммы, если принять эту страховую сумму равной 100% рыночной, а не балансовой стоимости судна.
Вместе с тем ответчик признал, что, страхуя УПС "Крузенштерн", он шел навстречу страхователю, понимая сообщенную страхователем стоимость судна как предельную сумму интереса, которую тот хотел бы получить в случае полной гибели судна, а в случае причинения судну ущерба - сумму, пропорциональную составу причиненного ущерба общей стоимости судна (3305475 руб.). Ответчик отметил, что ПСК имеет давнюю историю отношений с БГА, что страхование УПС "Крузенштерн" "было делом имиджа ПСК".
Кроме того, в заседании ответчик заявил ходатайство о прекращении производства по делу в связи с тем, что исковое заявление было подписано представителем истца, в то время как доверенность, уполномочивающая его на ведение данного дела в МАК, не содержит специального указания на право подписывать исковые заявления от имени истца, как того требует, по мнению ответчика, п. 2 § 4 Правил производства дел в МАК. Ответчик допускал применение аналогии права в отношении процессуальных прав представителя: в соответствии со ст. 50 АПК РФ право на подписание искового заявления предполагает его специальное делегирование представителю.
Мотивы решения
Морская арбитражная комиссия, рассмотрев материалы дела и выслушав объяснения представителей истца и ответчика, пришла к следующим выводам:
1. Арбитры не нашли оснований для удовлетворения ходатайства ответчика о прекращении разбирательства по делу, мотивированное им отсутствием в доверенности, выданной истцом представителю, подписавшему исковое заявление, полномочий на подписание иска. Во-первых, арбитры нашли, что право представителя подписывать исковые заявления по данному делу от имени истца выводится из текста представленной вместе с иском доверенности. Во-вторых, проректор БГА по экономическим вопросам, участвовавший в заседании, полностью поддержал требования, заявленные в иске. Наконец, в-третьих, арбитры не признали правильным мнение ответчика о том, что в доверенности должно быть предусмотрено специальное делегирование представителю права на подписание иска и что допустимо применение по аналогии ст. 50 АПК РФ, поскольку МАК как третейский суд не применяет при осуществлении своей деятельности арбитражное процессуальное право.
2. В отношении утверждения ответчика о праве не уплачивать страховое возмещение, в связи с тем что страхователь сообщил ему при заключении договора страхования заведомо ложные сведения об объекте страхования (стоимость УПС "Крузенштерн"), арбитры отметили следующее. Арбитры признали, что сведения о стоимости УПС "Крузенштерн" относились к числу сведений, имеющих существенное значение для определения степени риска, поскольку соответствующая информация была запрошена страховщиком в бланке заявления на страхование. Однако в силу п. 1 ст. 250 КТМ обязанность страхователя сообщать страховщику сведения об обстоятельствах, имеющих существенное значение для определения степени риска, ограничивается обстоятельствами, которые известны или должны быть известны страхователю на момент заключения договора страхования. УПС "Крузенштерн" как государственное имущество, находящееся в оперативном управлении государственного образовательного учреждения - БГА, оценивалось по его балансовой стоимости. Арбитры признали, что на момент заключения договора страхования истцу была известна лишь балансовая стоимость судна, которую только он и мог сообщить ответчику. Подписав договор страхования, страховщик подтвердил достаточность сообщенных ему страхователем сведений о страховой стоимости судна. Ответчик довольствовался этими сведениями, страхуя судно на протяжении нескольких лет; обладая правом на оценку страхового риска, страховщик ни разу им не воспользовался. Поэтому арбитры сочли, что страховщик был не вправе впоследствии, при наступлении страхового случая, ссылаться на предоставление ему неверных сведений о стоимости объекта страхования как на основание для отказа в выплате страхового возмещения.
3. Как установили арбитры, страховщик в данном случае не вправе уменьшить размер подлежащего выплате страхового возмещения пропорционально отношению страховой суммы к страховой стоимости в соответствии с п. 4 ст. 259 КТМ. Таким правом он мог бы воспользоваться, если бы доказал, что был умышленно введен в заблуждение страхователем относительно действительной стоимости УПС "Крузенштерн". В данном случае доказать это ответчик не смог. Арбитры признали, что ответчик, профессиональный участник рынка морского страхования, не мог быть введен в заблуждение информацией о стоимости УПС "Крузенштерн", предоставленной ему страховщиком. Ответчик, по мнению арбитров, не мог не знать, что уникальное парусное судно "Крузенштерн" стоит дороже 3305475 руб. При этом арбитры учли заявление ответчика о том, что он имеет давнюю историю отношений с истцом и что страхование УПС "Крузенштерн" было делом имиджа ПСК.
4. Арбитры сочли отчасти обоснованными утверждения ответчика о том, что размер убытков, понесенных истцом в связи со страховым случаем и предъявленных им к возмещению страховщику, является завышенным. Ответчик полагал, что, поскольку истец не согласовал с ним выбор верфи, где производился ремонт судна, в соответствии с правилами страхования размер подлежащих возмещению убытков страхователя должен определяться исходя из разумных и целесообразных затрат на ремонт.
Как установили арбитры, столкновение УПС "Крузенштерн" с судном "Beli" произошло у берегов Иберийского полуострова. Поскольку УПС "Крузенштерн" не потеряло управление в результате столкновения, оно как участник регаты продолжало следовать в западном направлении к Бермудским островам, удаляясь от тех мест, где устранение причиненных в результате столкновения повреждений обошлось бы дешевле. Свое решение продолжить участие в парусной регате истец принимал самостоятельно, без согласования с ответчиком. По заявлению представителя истца, отказ от участия в регате затронул бы его престиж и повлек бы для него определенные финансовые потери. Приняв такое решение, истец, по мнению арбитров, поставил ответчика перед свершившимся фактом, по существу предопределив выбор верфи с существующими там ценами и сделав невозможным принятие предложения ответчика о выборе верфи и стоимости ремонта, основанного на стоимости услуг и запасных частей, существующей на верфях СНГ.
Поэтому размер расходов на оплату работ по ремонту УПС "Крузенштерн", подлежащих возмещению страхователю, был определен арбитрами как среднее арифметическое между расходами на оплату работ по ремонту, фактически понесенными истцом в портах Норфолк и Калининград, и условными расходами на оплату работ по ремонту, подсчитанными сюрвейером, привлеченным ответчиком.
4.14. Решение от 25 января 2002 г. по иску ООО "Моторные масла", Магадан, Россия, к ЗАО "Промышленно-страховая компания", Москва, Россия (дело N 11/2001).
Страховщик не может быть освобожден от обязанности выплатить страховое возмещение в случае, когда ущерб застрахованному имуществу нанесен недобросовестными действиями третьих лиц (хищением) в ситуации, когда это имущество оказалось без присмотра вследствие страхового случая (шторма), даже если риск хищения не покрыт страховкой.
Стороны в договоре морского страхования вправе договориться о том, что понесенные страхователем необходимые и целесообразные расходы по спасанию, предотвращению, уменьшению и установлению размера убытков подлежат возмещению только в пределах страховой суммы.
Указание в договоре морского страхования на то, что франшиза является безусловной (или вычитаемой), должно пониматься в том смысле, что убытки возмещаются всегда за вычетом франшизного лимита.
Договор страхования считается заключенным на условиях тех правил страхования, о которых договорились стороны при заключении договора и которые были вручены страхователю, даже если к моменту заключения договора страховщиком были приняты какие-либо иные правила страхования.
В ситуации, когда страхователь не предоставил доказательств понесения им убытков в связи с нарушением страховщиком его обязательств, требование о взыскании штрафа в размере 1% за каждый день просрочки уплаты страхового возмещения, вытекающее из правил страхования, расценено арбитрами как явно несоразмерное последствиям нарушения обязательств страховщика. Арбитры в соответствии со ст. 333 ГК РФ уменьшили размер подлежащего взысканию штрафа до 0,1% от неуплаченной части страхового возмещения за каждый день просрочки уплаты.
Обстоятельства дела
Между ООО "Моторные масла" (далее также страхователь, истец) и ЗАО "Промышленно-страховая компания" (далее также ПСК, страховщик, ответчик) 30 августа 2000 г. был заключен договор страхования двух принадлежащих страхователю судов. В договоре было указано, что страхование судов осуществляется "на условиях Правил добровольного страхования средств водного транспорта N 37 от 29 декабря 1993 г. с ответственностью страховщика за гибель и повреждения судов вследствие наступления предусмотренного договором страхового случая". Страховая сумма по договору была установлена в размере 100% от страховой стоимости судов, безусловная франшиза - 3500 дол. США по обоим судам.
16 октября 2000 г. оба судна, находившиеся на якорной стоянке у причала Магаданского морского порта без экипажа, были сорваны с места штормом и унесены в море. В тот же день страхователь письменно известил страховщика о происшествии. Со дня происшествия страхователь принимал меры по поиску пропавших судов. В частности, для этой цели им был зафрахтован морской буксир, которому в условиях продолжающегося шторма было дано разрешение отплыть только на две мили от порта. 17 октября была дана радиограмма на все находящиеся поблизости суда с извещением о случившемся. 25 октября было получено сообщение о местонахождении судов. Как выяснилось, суда были выброшены на каменный берег мыса Чирикова примерно на расстоянии одной мили друг от друга: одно судно было разбито и затонуло в 20 метрах от края прибоя, от него остался лишь двигатель, а другое судно лежало на камнях параллельно берегу на расстоянии примерно 5 метров от кромки воды.
27 октября 2000 г. комиссия в составе работника Магаданского филиала ПСК, а также представителей страхователя прибыла на место, куда суда были выброшены штормом. Комиссия осмотрела то, что от них осталось, и по результатам осмотра составила акт, в котором предложила "признать полную гибель судов... после заключения эксперта".
В ходе обследования потерпевших крушение судов было установлено, что часть оборудования с них похищена. Об этом страхователем 27 октября 2000 г. было подано заявление прокурору г. Магадан. По данному факту было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, описанного в ст. 158 п. 3(б) УК РФ (кража имущества в крупном размере). Лица, виновные в этом преступлении, установлены не были. У нескольких граждан, проживающих неподалеку от места, куда были выброшены суда штормом, и проходящих по уголовному делу в качестве свидетелей, была изъята и передана на ответственное хранение ООО "Моторные масла" незначительная часть имущества с пострадавших судов.
27 октября 2000 г. аварийный комиссар, проведший по просьбе страхователя осмотр судов на месте их крушения, установил факт полной гибели одного судна, а также то, что другое судно, получившее "серьезные повреждения", не подлежит восстановлению по причине невозможности его эвакуации. По результатам осмотра им был составлен аварийный сертификат, в котором комиссар установил размер убытков страхователя, который соответствовал полной страховой стоимости судов. Стоимость услуг аварийного комиссара составила 5000 руб.
Страховщик выплатил страхователю страховое возмещение. Однако его сумма соответствовала сумме страховой стоимости судов, уменьшенной на стоимость похищенного с судов оборудования и безусловной франшизы. Также страховщик отказался возместить страхователю расходы в связи с привлечением аварийного комиссара.
15 февраля 2001 г. страхователь направил страховщику претензию, в которой указал, что страховое возмещение уплачено ему не в полном размере. Страхователь потребовал уплаты суммы, состоящей из стоимости похищенного судового имущества и стоимости услуг аварийного комиссара, а также штрафа за просрочку выплаты страхового возмещения в размере 1% от неуплаченной суммы за каждый день просрочки уплаты долга, установленного правилами страхования, которые страхователь получил при заключении договора страхования.
Поскольку эта претензия была отклонена, в мае 2001 г. страхователь обратился в МАК с иском к страховщику. Истец утверждал, что гибель судов (фактическая - одного и полная конструктивная - другого) произошла вследствие события (шторма), происшедшего 16 октября 2000 г. По договору страхования убытки, понесенные страхователем вследствие такого рода событий, подлежали возмещению страховщиком. К требованиям, заявленным в претензии, страхователь добавил требование об уплате суммы франшизы. В подтверждение истец сослался на условие договора страхования о том, что "возмещение в размере полной страховой суммы выплачивается в следующих случаях: при полной фактической гибели судна... при полной конструктивной гибели судна...".
Ответчик в своем отзыве на иск, а также устно в ходе заседаний возражал против исковых требований. Позиция ответчика сводилась, в частности, к следующему. Ответчик отметил прежде всего то, что в соответствии с договором страхования страховое возмещение подлежало выплате только в случае наступления страхового случая, под которым ст. 1.1 договора страхования понимала полную гибель судна или его повреждение лишь вследствие определенных договором обстоятельств, в частности опасностей или случайностей мореплавания, к числу которых противоправные действия третьих лиц, например хищение судового имущества, не относились. Убытки истца в своей значительной части были вызваны именно хищением, т.е. обстоятельством, не являющимся страховым случаем. Риск утраты оборудования судов в результате противоправных действий третьих лиц договором страхования, заключенным между истцом и ответчиком, не охватывался. Ответчик полагал, что необходимо выбрать ближайшую причину убытков для того, чтобы установить непосредственную причинно-следственную связь между этими убытками и действиями/явлениями, их породившими. Такой причиной в данном случае было, по убеждению ответчика, хищение. Поскольку хищение страховым событием по договору страхования не являлось, то причиненные им убытки возмещению не подлежали. Во-вторых, ответчик возражал против возложения на него обязанности возместить истцу понесенные им расходы в связи с оплатой услуг аварийного комиссара, сославшись на то, что в соответствии с п. 7.4 Правил страхования N 37 аварийный сертификат составляется страховщиком или уполномоченным им лицом. Истец вопрос о проведении сюрвейерского осмотра перед ответчиком не ставил, к тому же, по мнению ответчика, аварийный сертификат был составлен привлеченным истцом специалистом поверхностно. В-третьих, ответчик настаивал на том, что сумма безусловной франшизы, предусмотренная договором страхования, подлежит вычету из суммы страхового возмещения. Ответчик полагал, что если в договоре предусмотрена безусловная франшиза, то не требуется каждый раз, когда речь идет о страховом возмещении, указывать, что страховое возмещение выплачивается с учетом франшизы. Безусловная франшиза, предусмотренная в договоре с истцом, подлежит применению во всех случаях, когда выплачивается страховое возмещение. Наконец, ответчик был не согласен с требованием о взыскании штрафа в размере 1% за каждый день просрочки. В подтверждение ответчик указал, что в редакции Правил страхования средств водного транспорта, одобренной страховщиком и действовавшей на момент заключения договора страхования, положение о таком штрафе отсутствовало. Следовательно, требование о его уплате не соответствовало договору сторон.
Мотивы решения
Рассмотрев материалы дела и выслушав объяснения представителей сторон, арбитры пришли к следующим выводам.
1. Арбитры констатировали, что стороны согласны с тем, что имели место полная фактическая гибель одного судна ("судно полностью уничтожено или безвозвратно утеряно для страхователя" - п. 5.4.1 договора страхования) и полная конструктивная гибель другого ("восстановление или ремонт судна экономически нецелесообразны" - п. 5.4.3 договора страхования). Стороны спорили лишь о том, что явилось причиной убытков истца и может ли то обстоятельство, что какое-то имущество было похищено с потерпевших крушение судов, стать основанием для освобождения страховщика от установленной договором страхования обязанности выплатить возмещение в размере полной страховой суммы.
Арбитры пришли к выводу, что гибель судов имела место в результате действия морских рисков, относящихся к категории "опасностей и случайностей мореплавания", убытки от которых покрывались договором страхования. С момента, когда суда налетевшим штормом были оторваны от стояночного якоря и унесены в море, истец утратил контроль над ними. До их обнаружения в бухте Нагаева прошло девять дней, в течение которых суда оставались неохраняемыми. В момент обнаружения суда, по сведениям обеих сторон, уже находились в состоянии, которое дало возможность констатировать их полную гибель. Из этого, в частности, следовало, что после обнаружения судов страхователь не был обязан предпринимать действия по охране корабельных остатков, поскольку договором страхования была установлена обязанность страхователя принимать меры по сохранению поврежденных, но не погибших судов.
То, что какая-то часть судового имущества могла оказаться менее поврежденной и быть похищена после того, как суда были выброшены на берег, не могло служить, по мнению арбитров, убедительным опровержением того факта, что единственной значимой причиной гибели судов в данном случае стал именно шторм. Сами условия хищения, если таковое и имело место, были созданы страховым случаем (штормом): в то время как страхователь предпринимал все разумные усилия по поиску судов, они на протяжении нескольких дней находились без присмотра на пустынном берегу, не защищенными от действий расхитителей.
Кроме того, в течение всего этого времени продолжался шторм, и выброшенные на берег суда подвергались разрушительному воздействию морских волн. Поэтому, даже если бы никакое имущество с судов похищено не было, а осталось бы на них, это имущество было бы наверняка уничтожено стихией.
Также арбитры констатировали, что сведения о составе похищенного имущества имели предположительный характер. Установить, какова была стоимость похищенного на момент хищения, также было затруднительно. Ответчик в заседании признался, что он в части этих сведений опирался на информацию, полученную от истца, а истец указал на то, что он никогда не располагал точными данными ни о составе, ни о стоимости похищенного, а соответствующие предположения были им сделаны лишь для одной конкретной цели - побудить правоохранительные органы к расследованию происшествия и поиску судового имущества, которое отсутствовало на судах в момент их обнаружения. Эти действия привели к определенному результату: часть имущества в ходе проведения следственных мероприятий была обнаружена и возвращена истцу. Вместе с тем, по утверждению истца, возвращенное имущество не обладало сколь бы то ни было значительной стоимостью, поскольку оно в результате шторма утратило свои полезные свойства.
По этим причинам арбитры сочли, что истец был вправе потребовать уплаты страхового возмещения в размере полной страховой суммы, как это предусмотрено п. 5.4 договора страхования. Арбитры также нашли, что заявление истца об отказе от его прав на застрахованное имущество (абандоне) было сделано им правомерно. Арбитры тем самым признали обязанность страховщика в соответствии с п. 1 ст. 278 КТМ уплатить страхователю всю страховую сумму, после чего к первому перейдут все права на застрахованное имущество.
2. По поводу требования истца о взыскании с ответчика суммы расходов, понесенных истцом в связи с оплатой услуг аварийного комиссара, арбитры отметили следующее.
Истец указывал на то, что работа этого специалиста была необходима для того, чтобы зафиксировать ряд фактических обстоятельств аварии. Совершение этих действий, по утверждению истца, не допускало отлагательства ввиду скорого наступления периода устойчивого ледообразования. Страховщик, в обязанности которого входило составление аварийного сертификата, медлил с назначением агента для осмотра места аварии судов, необходимого для составления такого аварийного сертификата.
В соответствии со ст. 275 КТМ страховщик был обязан возместить страхователю необходимые расходы, произведенные последним для тех целей, которые перечислены в этой статье, включая "выяснение и установление размера убытков, подлежащих возмещению страховщиком". При этом расходы по выяснению и установлению размера убытков возмещаются страховщиком даже в том случае, если "они вместе с убытками, подлежащими возмещению, могут превысить страховую сумму". Как указали арбитры, широко признано, что положение, выраженное в ст. 275 и ст. 276 КТМ, имеет важное значение, стимулируя страхователя к принятию соответствующих мер в обоюдных интересах.
Как следовало из подп. "г" п. 2.2.1 Правил страхования, на которых был заключен договор страхования, страховщиком подлежали возмещению, в частности, "необходимые и целесообразно произведенные [страхователем] расходы по... установлению размера убытка, если убыток возмещается по договору страхования". В то же время в договоре страхования содержался следующий пункт (п. 5.3): "В пределах страховой суммы возмещаются:
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |