По существу возражений ответчика и соответчика истец сообщил следующее. Прежде всего, истец выдвинул возражения по заявлению АО "Данамет" об отмене решения МАК от 12 января 1996 г. по вопросу юрисдикции. Истец указал на то, что АО "Данамет" еще до подписания тайм-чартера в подтверждение имевших место устных переговоров направило истцу два письма с просьбой предоставить судно в тайм-чартер, что, по мнению истца, свидетельствовало о причастности соответчика к заключенному договору. Истец указал, что факт выдачи гарантийного письма говорил о принятии соответчиком на себя обязательств в случае спора на условиях арбитражной оговорки. Истец сослался на ряд решений МАК, в которых признавалось, что арбитражная оговорка распространяется не только на лиц, ее подписавших, но и на третьих лиц, причастных к делу (Сборник ТПП "Из практики МАК. 1984 - 1986 гг.", дела N 36 (с. 103) и N 38 (с. 108); Сборник ТПП "Из практики МАК. 1972 - 1977 гг.", дело N 51 (с. 119)).
Истец признал факт задержки передачи т/х "Иван Кулибин" в тайм-чартер, однако подчеркнул, что никаких требований ответчик в связи с этим обстоятельством не предъявлял. Истец сослался и на информированность ответчика о более низкой реальной скорости судна, чем было указано в боксе 12 ч. 1 тайм-чартера, что нашло отражение в приложении к акту приема-передачи судна в тайм-чартер, подписанном представителями как истца, так и ответчика. В отношении оплаты фрахтователем расходов судовладельца истец пояснил, что все уплаченные фрахтователем суммы шли в счет уменьшения фрахта по тайм-чартеру. Истец также не согласился с утверждением ответчика о том, что действия судовладельца по выводу судна из эксплуатации и осуществлению залогового права нарушали условия договора. Истец пояснил, что арест судна грузополучателями в порту Ашдод (Израиль) в октябре 1994 г. произошел по вине фирмы "Юнион-333", так как задержка выдачи груза, послужившая причиной ареста судна, была осуществлена истцом в соответствии с его залоговым правом, оговоренным как в тайм-чартере, так и в коносаментах на груз, в связи с неоплатой перевозки фрахтователем. Фрахтователь был информирован истцом о его намерении воспользоваться своим залоговым правом на груз за 48 часов до прибытия судна в порт Ашдод, однако не предпринял никаких действий по ликвидации задолженности. Истец указал, что ответчик не предъявлял к нему претензий в отношении его действий по задержке выдачи груза и выводу судна из тайм-чартера. Истец отказался признать погашение ответчиком задолженности по договору и представил окончательный расчет суммы задолженности ответчика.
Мотивы решения
Учитывая, что со стороны одного из лиц, к которым предъявлен иск, были заявлены возражения в отношении компетенции МАК, арбитры признали необходимым в первую очередь обратиться к рассмотрению этого вопроса. При этом арбитры указали, что в соответствии с п. 3 ст. 16 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" постановление по заявлению стороны об отсутствии у третейского суда компетенции может быть вынесено арбитрами как по вопросу предварительного характера.
Арбитры нашли, что в этом деле компетенция МАК рассматривать споры вытекала из бокса 24 тайм-чартера от 4 февраля 1994 г., подписанного истцом и ответчиком. По утверждению истца, эта арбитражная оговорка распространялась и на соответчика, который не только выступал в качестве поручителя за выполнение чартера фрахтователем, но, по существу, сам участвовал в договорных отношениях, осуществлял эксплуатацию судна, производил платежи, т.е. являлся реальной стороной в тех отношениях, из которых возник спор.
Проанализировав представленные материалы, арбитры нашли, что позиция истца в этом отношении являлась правильной.
Как следовало из письма от 21 декабря 1993 г., АО "Данамет" просило истца о предоставлении в тайм-чартер т/х "Иван Кулибин" для собственных нужд, указав, что готово к его эксплуатации с учетом особенностей, связанных с учебным процессом в МГАВТ. АО "Данамет" само предложило конкретную ставку фрахта, оплату работы экипажа и т.п. В действительности именно эти основные условия были включены в тайм-чартер от 4 февраля 1994 г. Хотя тайм-чартер был подписан представителями истца и фирмы "Юнион-333", акт приема-сдачи судна, являвшийся приложением к договору, был подписан со стороны "Юнион-333" лицом, являвшимся сотрудником АО "Данамет".
АО "Данамет" также приняло на себя гарантийные обязательства перед истцом. Согласно гарантийному письму от 17 апреля 1994 г. N 43 оно подтвердило, что "гарантирует выполнение условий тайм-чартера по т/х "Иван Кулибин" фирмой "Юнион-333" (Республика Болгария) и обязуется обеспечить правильность и своевременность финансовых расчетов фирмы "Юнион-333" с МГАВТ с 4 марта по 20 декабря 1994 г.".
АО "Данамет" осуществляло платежи в рамках расчетов с истцом, относящихся к тайм-чартеру. В частности, в ответ на просьбу истца к фирме "Юнион-333" уплатить 60 млн. руб. "в счет оплаты фрахта по тайм-чартеру от 04.02.94", сформулированную в письме истца от 4 апреля 1994 г., оплата посредством платежного поручения от 19 апреля 1994 г. N 22 была произведена за фрахтователя АО "Данамет" согласно гарантийному письму.
Указанные обстоятельства позволили арбитрам признать, что АО "Данамет" приняло на себя широкие обязательства перед истцом. Гарантия от 17 апреля 1994 г. была сформулирована как распространяющаяся на "выполнение условий тайм-чартера" ответчиком, т.е. практически на все пункты этого договора, включая пункт о разрешении споров. Непосредственное участие АО "Данамет" в инициировании и оформлении тайм-чартерного договора, причем в своих собственных интересах, осуществление расчетов по этому договору, т.е. как предшествовавшее договору, так и последующее поведение этого лица, равно как и истца (что, как отметили арбитры, должно учитываться при толковании договора в соответствии с п. 2 ст. 59 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик), подкрепляли такую точку зрения арбитров. Арбитражная оговорка, содержащаяся в договоре, связывает тех, кто его подписал. Однако в зависимости от конкретных обстоятельств и воли сторон она может связать и третье лицо, коль скоро возможно установить, что оно приняло на себя действие этой оговорки. В данном случае такое волеизъявление АО "Данамет" вытекало из его гарантийного письма, отсылающего к условиям тайм-чартера, одним из которых являлся бокс 24 о МАК, и, более того, из его непосредственной и реальной причастности к договору, выходящей за рамки гарантии. Поэтому арбитры пришли к выводу, что соглашение о рассмотрении возможных споров между истцом и соответчиком в Морской арбитражной комиссии было выражено АО "Данамет" в его гарантийном письме, отсылающем к условиям тайм-чартера, которое было направлено соответчиком истцу и которое было принято истцом, и с этой точки зрения оно связывало эти два лица (п. 2 ст. 7 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже").
Арбитры отметили, что этот вывод сам по себе отвечает тем целям, которым служит арбитраж, являющийся, как указано в преамбуле к Закону РФ "О международном коммерческом арбитраже", "широко применяемым методом разрешения споров, возникающих в международной торговле". В рамках комплексных отношений, где в том или ином качестве участвует несколько лиц из разных стран, использование арбитража для урегулирования возможных споров не может считаться противоречащим их интересам.
В свете этого арбитры признали как по вопросу предварительного характера, что МАК компетентна приступить к рассмотрению по существу иска МГАВТ как к фирме "Юнион-333", так и к АО "Данамет".
После вынесения этого предварительного решения соответчик вновь заявил возражения в отношении компетенции МАК и просил об отмене этого решения, сославшись на ряд доводов. Оспаривая свою причастность к заключению и исполнению тайм-чартера, соответчик указал, в частности, что его письмо от 21 декабря 1993 г. касательно судна было получено истцом 25 марта 1994 г., т.е. уже после заключения тайм-чартеров с болгарским фрахтователем; что подписание одного из документов А.В. Хоркиным, являвшимся работником АО "Данамет", было совершено им в личном качестве; что уплата 60 млн. руб. была произведена АО "Данамет" по просьбе фрахтователя, который, не являясь российским лицом, не мог осуществлять платежи в рублях.
Рассмотрев эти доводы, арбитры отметили, что, хотя впоследствии фрахтователем судов по договоренности стала болгарская фирма, основные условия подписанных тайм-чартеров полностью соответствовали предложениям, содержавшимся в письме соответчика от 21 декабря 1993 г. На самом этом письме имелись указания, сделанные от руки руководителем МГАВТ 25 марта 1994 г., в том числе о необходимости "строго следить за платежами". Это свидетельствовало о понимании, что речь идет об операциях, к которым причастен соответчик, предоставивший впоследствии формальную гарантию соблюдения фрахтователем правильности и своевременности расчетов. Независимо от характера взаимоотношений, которые могли существовать между соответчиком и ответчиком в связи с арендой судов, арбитры констатировали, что 60 млн. руб. были оплачены истцу в счет фрахта соответчиком. Также арбитры не нашли убедительных объяснений тому, каким образом А.В. Хоркин, являвшийся генеральным директором АО "Данамет", находящегося в г. Мытищи, подписал в Новороссийске 11 марта 1994 г. акт сдачи-приемки в тайм-чартер судна в качестве представителя фирмы "Юнион-333", если только не считать, что руководимое им общество имеет прямой интерес и связано с эксплуатацией судна. Кроме того, соответчик не только обратился к истцу с просьбой пролонгировать тайм-чартер по т/х "Омский-143", сданному истцом в аренду фирме "Юнион-333" на условиях, аналогичных тайм-чартеру по т/х "Иван Кулибин" (дело МАК N 38/1994), до 17 июня 1994 г., но и направил текст этого тайм-чартера истцу. Согласно справке капитана т/х "Омский-143" на его борту с 14 марта по 23 июля 1994 г. находился И.Г. Саркисов, действовавший в качестве представителя фрахтователя и осуществлявший оперативное руководство работой судна. Одновременно И.Г. Саркисов являлся сотрудником - представителем АО "Данамет". В этом качестве он вел радиотелефонные разговоры через судовую радиостанцию, что подтверждалось представленной истцом ведомостью на оплату этих разговоров, подписанной капитаном и начальником радиостанции (с указанием дат и номеров телефонов в разных странах). 17 июля 1994 г. именно И.Г. Саркисов подписал в порту Бургас акт о возврате т/х "Омский-143" из тайм-чартера. О реальной роли соответчика во всей операции свидетельствовал и тот факт, что, хотя на момент выдачи поручительства 14 апреля 1994 г. суда находились только в трехмесячном фрахте, соответчик, согласно гарантийному письму, распространил свою ответственность до 20 декабря 1994 г. Хотя тайм-чартеры в отношении т/х "Иван Кулибин" и т/х "Омский-143" были заключены между истцом и ответчиком, установленные арбитражем обстоятельства не могли не рассматриваться как подтверждающие прямую заинтересованность соответчика в использовании арендованных судов, выходящую за рамки его гарантийных обязательств. По мнению арбитров, гарантировав "выполнение условий тайм-чартеров по т/х "Иван Кулибин" и т/х "Омский-143" и "обязавшись обеспечить правильность и своевременность финансовых расчетов" с истцом - фирмой "Юнион-333", соответчик выразил свое согласие на тот метод урегулирования споров, могущих возникать по этому поводу, который был предусмотрен в тайм-чартерах. Поручительство было им дано 17 апреля 1994 г., т.е. после заключения тайм-чартеров, содержащих оговорку о МАК, и истец, принимая это поручительство, имел все основания в свете фактической роли и поведения соответчика в целом исходить из того, что возможные претензии к соответчику как к поручителю, солидарно отвечающему вместе с фрахтователем за несвоевременность платежей, могли быть разрешены в том же порядке, что и претензии к фрахтователю, в том числе, в случае необходимости, путем одновременного предъявления требований в обусловленный арбитраж.
Арбитры констатировали, что в контексте отношений между сторонами и поведения соответчика имелись достаточные основания для того заключения, которое было сделано в решении от 12 января 1996 г. относительно толкования волеизъявления истца и соответчика в части порядка разрешения споров. Содержавшаяся в выданной соответчиком и принятой истцом гарантии от 17 апреля 1994 г. ссылка на тайм-чартер, стало быть, и на его п. 24 - "место арбитража... МАК, Москва" - могла в данном случае рассматриваться - в части разрешения их возможных споров - в качестве арбитражного соглашения как элемента дополнительно выраженного в гарантии обязательства соответчика обеспечить своевременность платежей фрахтователем. Ссылка в договоре поручительства на тайм-чартер, содержащий оговорку о МАК, может, в свете всех обстоятельств, рассматриваться в качестве таковой, которая "делает упомянутую оговорку частью договора" (п. 2 ст. 7 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже").
Придя к выводу, что между истцом и соответчиком имелось арбитражное соглашение, связывающее стороны, арбитры нашли неосновательным и утверждение соответчика о том, что для передачи дела в МАК якобы требовалось еще "отсутствие возражений", т.е. дополнительное согласие со стороны лица, к которому предъявляется иск, и приступили к рассмотрению по существу требований истца как к ответчику, так и к соответчику.
Обратившись к вопросу о праве, применимом к отношениям сторон, арбитры констатировали, что согласно ст. 28 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" в случаях, когда стороны не договорились о нормах права, применимых к существу спора, "третейский суд применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми". В силу этой статьи арбитры (в отличие от государственных судов) вправе руководствоваться не только российскими, но и иностранными коллизионными нормами. Однако арбитры отметили, что в практике отечественных институционных арбитражей, в том числе самой МАК, принято руководствоваться по общему правилу российскими коллизионными нормами, коль скоро нет особых причин с точки зрения характера или субъектного состава конкретного спора признавать применимыми коллизионные нормы, установленные иностранным законом.
В части отношений между истцом - российским юридическим лицом и ответчиком - болгарской фирмой как сторонами договора фрахтования судна на время (тайм-чартера) в соответствии с частью второй ст. 14 КТМ СССР применимо законодательство места заключения договора. Поэтому взаимные права и обязанности этих сторон определяются по российскому законодательству, включая Кодекс торгового мореплавания СССР, положения гл. X которого о договорах фрахтования судна на время носят в целом диспозитивный характер, позволяя сторонам договариваться об условиях такого договора в каждом конкретном случае (ст. 179 КТМ).
Касательно отношений между истцом и соответчиком, вытекающих из гарантии, выданной последним 17 апреля 1994 г., хотя обе стороны этого договора поручительства и являлись российскими юридическими лицами и сама гарантия была выдана в России, вопрос об определении применимого закона, как заключили арбитры, все же возник ввиду того, что гарантия относилась к договору тайм-чартера, заключенному между российским лицом и зарубежной фирмой, т.е. имеющему международный характер. Существование такого иностранного элемента в рамках правоотношения позволило арбитрам отнести договор поручительства к разряду внешнеэкономических сделок, о которых говорилось в ст. 166 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, продолжавших действовать в России. Это, в свою очередь, оправдывало обращение к коллизионным нормам и конкретно к разд. VII Основ. Согласно п. 12 ст. 166 Основ, касающемуся обязательств по внешнеэкономическим сделкам, при отсутствии согласия сторон договора поручительства о подлежащем применению праве их права и обязанности определялись по праву страны, где учрежден, имеет место жительства или основное место деятельности поручитель. В данном случае это приводило к выводу о применении российского права.
Ознакомившись с представленными истцом расчетами суммы иска, арбитры пришли к выводу, что его требования в части взыскания недоплаченной арендной платы в размере 18150 дол. США являлись справедливыми.
Исходя из того что ответчиком была допущена просрочка в уплате арендной платы, которая - во всяком случае начиная с августа 1994 г. - не вносилась каким-либо образом (путем денежных переводов или путем компенсации издержек судовладельца), арбитры нашли, что судовладелец был вправе вывести судно из эксплуатации. Утверждение ответчика о том, что судовладелец не мог расторгнуть договор согласно положениям ч. 2 тайм-чартера, поскольку п. 2 Дополнительных статей тайм-чартера, предусматривавший начисление пени за просрочку в оплате фрахта, якобы преобладал над этими положениями ч. 2 договора, исключая их применение, арбитры признали необоснованным. В п. 19 боксовой части тайм-чартера, устанавливающем размер фрахта, содержалась прямая ссылка на ст. 6 ч. 2 тайм-чартера, которая была таким образом инкорпорирована в договор сторон и определяла их отношения. В соответствии со ст. 6 тайм-чартера "при просрочке в оплате аренды судовладелец вправе вывести судно из эксплуатации фрахтователя без фиксации какого-либо протеста и без какого-либо вмешательства суда или каких-либо формальностей любого рода и без ущерба для любых требований, которые судовладелец может иметь против фрахтователя на основании чартера". Арбитры констатировали, что в свете этого само по себе условие о пене никоим образом не затрагивало право судовладельца вывести судно из эксплуатации, коль скоро имел место факт ненадлежащего исполнения фрахтователем его основного обязательства - оплаты аренды. Более того, в ст. 6 тайм-чартера было прямо предусмотрено, что вывод судна из эксплуатации не умаляет любые требования, которые судовладелец может иметь на основании чартера, включая взыскание неустойки за просрочку уплаты фрахта.
В отношении требований ответчика об убытках, которые, как тот утверждал, имелись у него к истцу, в том числе по поводу несвоевременной сдачи судна в тайм-чартер, несоответствия его скорости договорным условиям, задержек судна и т.п., арбитры отметили, что эти требования, согласно Правилам производства дел в МАК, могли быть заявлены в виде встречного иска. Ответчик, однако, такого иска не предъявил, сославшись на отсутствие у него средств на оплату аванса арбитражного сбора. Исходя из того что такая ссылка не может служить основанием для освобождения стороны от выполнения правил арбитражной процедуры и учитывая отсутствие встречного иска, арбитры не нашли оснований входить в этом решении в обсуждение вопросов, поднятых ответчиком.
Обратившись к возражениям соответчика по существу дела и, в частности, касательно порядка установления его ответственности по гарантии, арбитры констатировали следующее. В соответствии с обязательствами, принятыми на себя соответчиком по гарантии от 17 апреля 1994 г., т.е. по договору поручительства, он выступал в качестве солидарного должника наряду с основным должником - фрахтователем по тайм-чартеру и отвечал в том же объеме, что и основной должник. Согласно ст. 204 ГК РСФСР, действовавшего на момент заключения договора от 17 апреля 1994 г., иное условие, т.е. не о солидарной, а, например, о субсидиарной ответственности поручителя, должно быть зафиксировано в самом договоре. Поскольку такого условия в договоре не было, поручитель и должник являлись солидарными должниками. В силу как ст. 181 ГК РСФСР 1964 г., так и части второй п. 2 ст. 67 Основ гражданского законодательства кредитор был вправе требовать исполнения как от обоих должников совместно, так и от каждого из них в отдельности. При этом оба солидарных должника оставались обязанными до полного погашения обязательства. Статья 205 ГК РСФСР прямо санкционировала возможность предъявления иска кредитором только к поручителю, предусматривая лишь, что сам поручитель в этом случае обязан привлечь должника к участию в деле, что, впрочем, относилось к отношениям поручителя не с кредитором, а с основным должником (с точки зрения возможного регрессного требования).
Поэтому МАК удовлетворила исковые требования в размере 18500 дол. США с начислением на эту сумму 3% годовых со дня предъявления истцом его требований ответчику по день уплаты, возложив обязательство уплатить истцу соответствующую сумму как на ответчика, так и на соответчика.
5.10. Решение от 10 декабря 1996 г. по иску АО "Пионерская база океанического рыболовного флота", Пионерский, Россия, к АО "Балтийская компания", Калининград, Россия (дело N 8/1996).
Прекращение договора, содержащего арбитражную оговорку, не влечет за собой прекращения такой оговорки.
Осуществление рыболовного промысла в исключительной экономической зоне иностранного государства, для целей которого между двумя российскими лицами был заключен договор аренды морских судов, дает возможность сторонам такого договора договориться о праве, применимом к их отношениям, отличном от права Российской Федерации.
Соглашение сторон о прекращении договора должно по общему правилу пониматься как освобождающее их от дальнейшего исполнения взаимных обязательств по этому договору.
Обязанности сторон договора, возникшие до прекращения договора, и/или обязанности, возникшие у сторон вследствие нарушения такого договора, в том числе обязанность уплатить штраф, должны исполняться сторонами и после его прекращения, если последние, заключая соглашение о прекращении договора, не условились об ином.
Иск о защите нарушенного права, заявленный после истечения срока исковой давности, подлежит удовлетворению, если ни одной из сторон в споре не было сделано заявления о применении исковой давности.
Если валютой долга по нарушенному обязательству является иностранная валюта, а валютой платежа - российские рубли, то соответствующее исковое требование, заявленное в рублях, подлежит удовлетворению в размере, рассчитанном истцом исходя из курса такой иностранной валюты к рублю на день предъявления иска и указанном в исковом заявлении, если истец до вынесения решения не сделал заявления об увеличении его искового требования в связи с ростом курса иностранной валюты долга.
Обстоятельства дела
АО "Пионерская база океанического рыболовного флота" и АО "Балтийская компания" 27 мая 1993 г. заключили договор тайм-чартера, в соответствии с которым принадлежавшие Пионерской базе промысловые суда СТР 8213 "А. Рензаев" и СТР 8229 "Сколе" были сданы в аренду АО "Балтийская компания" для добычи рыбы в зоне Республики Ангола. Договор устанавливал начало аренды судов с момента их выхода из порта Пионерский. Арендная плата по договору составляла по каждому из судов 400 дол. США за сутки в период промысловой деятельности и 300 дол. США - во всех остальных случаях. В соответствии с приложением к договору от 27 мая 1993 г. промысловое время начиналось с даты прибытия судна в район промысла согласно нотису капитана, а заканчивалось с даты снятия судна в порт для сдачи лицензии. Договором было установлено обязательство АО "Балтийская компания" произвести первый платеж арендной платы не позднее чем через 90 суток после выхода судов из порта Пионерский и производить последующие выплаты ежемесячно. За задержку платежей предусматривался штраф в размере 0,05% от суммы задолженности за каждый день просрочки платежа.
Договор тайм-чартера от 27 мая 1993 г. предусматривал 12-месячный срок аренды судов. Однако аренда закончилась ранее - с заключением между теми же сторонами по поводу тех же судов нового договора - договора о совместной деятельности, вступившего в силу с даты его подписания - 17 ноября 1993 г.
В связи с нарушением фрахтователем его обязательства по уплате арендной платы судовладелец в соответствии с арбитражной оговоркой тайм-чартера 23 февраля 1996 г. обратился с иском в МАК. В иске он просил взыскать с АО "Балтийская компания" 418270720 руб., в том числе 406980000 руб. основного долга и 11290720 руб. пени.
18 апреля 1996 г. ответчик представил отзыв на иск, в котором требования истца не признал. Ответчик указал, что срок действия договора от 27 мая 1993 г. истек в ноябре 1993 г. в связи с заключением нового договора о совместной работе от 17 ноября 1993 г. В соответствии с п. 6.8 этого нового договора все предыдущие договоры и соглашения сторон, следовательно, и тайм-чартер от 27 мая 1993 г. считались утратившими силу.
В заседании МАК 8 июля 1996 г., на которое представители ответчика не явились, представители истца по поводу возражений ответчика на иск пояснили, что прекращение всех предыдущих соглашений между истцом и ответчиком с даты подписания договора от 17 ноября 1993 г., по мнению истца, не освобождало ответчика от обязанности уплатить арендную плату, предусмотренную договором от 27 мая 1993 г. Представители истца настаивали на том, что долг ответчика прощен истцом не был и продолжал существовать.
В заседании МАК 27 сентября 1996 г. представители истца передали арбитрам акт N 1 промежуточных взаиморасчетов между истцом и ответчиком по контракту о совместной деятельности от 17 ноября 1993 г., подписанный представителями обеих сторон 4 января 1994 г., предусматривавший, в частности, принятие мер к обеспечению сверки и оплаты АО "Балтийская компания" счетов истца N 637 и 638 по судам СТР 8213 и СТР 8229. Этот акт, по мнению истца, служил косвенным доказательством того, что долги по арендной плате не были прощены, а также свидетельствовал о признании ответчиком его задолженности по уплате арендной платы.
В заседании МАК 10 декабря 1996 г. представители истца передали МАК подробные пояснения к расчету суммы исковых требований и копии счетов N 637 и 638, содержавших данные об арендной плате за использование судов СТР 8213 и СТР 8229, а также пояснили, что, поскольку действующее законодательство запрещало осуществление платежей в иностранной валюте между российскими резидентами, счета N 637 и 638 были выставлены в рублях по существовавшему на момент платежа курсу доллара США к рублю, установленному Центральным банком РФ. Представители истца указали, что по договору от 27 мая 1993 г. истец вообще не получил никаких платежей, а также отметили тот факт, что ответчик не представил никаких документов, подтверждающих выполнение им условий договора от 27 мая 1993 г. по уплате арендной платы.
Мотивы решения
Поскольку договор от 27 мая 1993 г., хотя и заключенный между двумя российскими юридическими лицами, предусматривал осуществление рыболовного промысла в исключительной экономической зоне иностранного государства, арбитры в первую очередь задались вопросом о законе, применимом к договорным отношениям сторон. Арбитры отметили, что возможность выбора сторонами закона в ситуациях, осложненных иностранным элементом, вытекает из второго абзаца ст. 14 КТМ СССР 1968 г., продолжавшего действовать в России. В этой связи арбитры констатировали, что в тайм-чартере содержалась ссылка на действующее законодательство РФ, что означало прямо выраженное согласие сторон с применимостью к их отношениям российского законодательства.
Арбитры отметили, что между сторонами не было спора о том, что договор тайм-чартера от 27 мая 1993 г. прекратился в результате соглашения об этом, выраженного в п. 6.8 договора о совместной деятельности от 17 ноября 1993 г., хотя позиции сторон в отношении последствий заключения договора о совместной деятельности расходились.
Арбитры сочли необходимым указать, что само по себе прекращение договора от 27 мая 1993 г. не затрагивало компетенции МАК при ТПП РФ рассматривать требования, вытекающие из этого договора. Содержавшаяся в этом договоре арбитражная оговорка о разрешении в МАК всех споров и разногласий, возникших в связи с договором, не утратила силы с его прекращением, ибо по своему назначению и объему эта оговорка распространялась и на такие споры, которые могли касаться последствий его прекращения.
Рассмотрев по существу возражения ответчика, арбитры нашли невозможным согласиться с его утверждением о том, что он свободен от каких-либо обязательств по тайм-чартеру, утратившему силу в связи с заключением сторонами договора о совместной деятельности.
Действительно, предусмотрев в п. 6.8 договора о совместной деятельности, что с момента его подписания "все предыдущие договоры и соглашения, включая переписку... считаются утратившими силу", стороны договорились о прекращении всех имевшихся между ними договоров, включая тайм-чартер. Соглашение сторон о прекращении договора должно, по общему правилу, пониматься как освобождающее их от дальнейшего исполнения взаимных обязательств по этому договору. Что же касается вопроса об ответственности за нарушение договорных обязательств, имевшее место до даты прекращения договора, то этот вопрос, по мнению арбитров, не может считаться автоматически разрешенным фактом прекращения договора, а должен быть исследован с учетом соглашения, намерений и понимания обеих сторон. Статья 73 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г., действовавшая в РФ до введения в действие с 1 января 1995 г. части первой ГК РФ 1994 г., предусматривая ряд оснований для прекращения обязательств, указывала, что другие случаи прекращения обязательств могут быть предусмотрены законодательством или договором. В этой части была применима, в частности, ст. 233 ГК РСФСР 1964 г., согласно которой "обязательство прекращается соглашением сторон, в частности соглашением о замене одного обязательства другим между теми же лицами". Как отмечалось в научной литературе, например в "Комментарии к Гражданскому кодексу РСФСР" (М., 1982. С. 275 - 276), в свете ст. 233 ГК соглашение сторон о прекращении обязательств возможно в различной форме: путем совершения мировой сделки, прощения долга, договоренности о замене одного обязательства другим (новации) и т.д. При этом соглашение сторон о прекращении обязательства не исключает проведения между ними расчетов по ранее существовавшему обязательству. Арбитры нашли, что этот вывод относится и к рассматриваемому делу, поскольку согласие сторон, выраженное в п. 6.8 договора о совместной деятельности, не касалось вопроса о задолженности ответчика перед истцом в отношении арендной платы, уплата которой не была произведена ответчиком за предоставленные ему по договору тайм-чартера рыболовные суда СТР 8213 и СТР 8229. Это соглашение, по мнению арбитров, надлежало рассматривать, в отсутствие иных указаний, с точки зрения п. 6.5 договора тайм-чартера, предусматривавшего возможность его расторжения по письменному согласию сторон, т.е. возможность его досрочного прекращения. При этом арбитры учли, что и в п. 4.2 тайм-чартера стороны предусмотрели, что в случае невыполнения обязательств в силу обстоятельств, не зависящих от сторон, освобождение от ответственности не распространялось на "обязательства по взаиморасчетам по условиям контракта".
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |