З.п.н. и генетически, и по существу представляет собой отрицание талиона (древний обычай равного возмездия). В процессе многообразной внутренней дифференциации и расширения общественных отношений талион трансформируется в двух направлениях: подлежащий отмщению ущерб начинает а) калькулироваться с учетом субъективного аспекта (за его скобки постепенно выносятся ущерб, нанесенный скотом, ненамеренные действия и т.д.) и б) заменяться материальным вознаграждением, выкупом. Эти изменения привели к необходимости перехода от коллективной ответственности рода к индивидуальной ответственности лиц и снятия той резкой разделенности между «своими» и «чужими», которая могла уравновешиваться только взаимным признанием права силы. Они воплотились в З.п.н., которое отличается от талиона тем, что 1) утверждает в качестве субъекта поведения само действующее лицо и обязывает его руководствоваться своими собственными представлениями о хорошем и плохом («чего в другом не любишь...», «во всем, как хотел...»); 2) соединяет «своих» и «чужих», которые теперь становятся просто другими и охватывают всех людей; 3) представляет собой идеально (мысленно) заданный регулятив поведения, а не обычай.
З.п.н. есть формула отношения человека к себе через его отношение к другим. Существенно важно, что у этих видов отношений разные модальности: отношение к себе реально, охватывает поступки («поступайте и вы», «того и сам не делай»), отношение к другим идеально, охватывает область пожеланий («как вы хотите», «чего в другом не любишь»). Предполагается, что человек необходимо должен и хочет руководствоваться нормами, которые имеют достоинство всеобщности (не разрушают его связей с другими, а открывают перспективы сотрудничества с ними). З.п.н. предлагает способ, с помощью которого человек это может установить: необходимо мысленно поставить себя на место другого (других), т.е. тех, кто будет испытывать действие нормы, а другого (других) поставить на свое собственное место. Аргументы Г.В. Лейбница (желания могут быть безграничными) и И. Канта (преступник не пожелал бы быть осужденным) не учитывают этого мысленного обмена диспозициями, в результате чего субъект исходит не из своих ситуативно заданных эгоистических желаний по отношению к другому, а из тех предполагаемых желаний, которыми бы он руководствовался, окажись он на месте другого, а тот другой — на его месте. З.п.н. можно интерпретировать как мысленный эксперимент для выявления нравственного качества отношений между индивидами, состоящего в их взаимности (взаимоприемлемости этих отношений для обеих сторон). Оно соединяет произвольность моральных требований с их общезначимостью и в этом смысле выражает специфичность нравственности как таковой.
Специфичность З.п.н. как сугубо нравственного феномена отразилась и в его языке. Язык талиона выдержан исключительно в повелительном наклонении: его императивность является категорической в этом отношении «жизнь за жизнь» ничем не отличается от «не убий». З.п.н. дополняет повелительное наклонение сослагательным («как вы хотите» означает на самом деле «как вы хотели бы»). Через повелительное наклонение формула З.п.н. задает отношение субъекта к себе, а через сослагательное наклонение — отношение к другим. Получается: нравственность общезначима в качестве идеального проекта (в желаниях) и произвольна в качестве реального выбора (в поступках).
Гусейнов А.А. Золотое правило нравственности. М., 1988; Reiner Н. Die «Goldene Regel» Die Bedeutung einer sittlichen Grundformen der Menschheit // Zeitschrift fur philosophische Forschung. 1948. Hft. 1. Bd III.
А.А. Гусейнов
ЗОМБАРТ (Sombart) Вернер (1863—1941) — нем. экономист, социолог, философ. Проф. экономики в Бреслау и Берлине. Один из первых нем. социологов, вместе с М. Вебером руководил жур. «Архив социальной науки и социальной политики», в 1920-е гг. был первым президентом Немецкого социологического общества.
Развивая идеи «исторической школы» в политэкономии, З. испытывает влияние марксизма, примыкает к «катедер-социализму». Работа «Современный капитализм» (1902) приносит З. широкую известность. Как в ней, так и в последующих работах о возникновении капитализма З. показывает связь экономики с многообразными социальными ин-тами и историческими обстоятельствами. Полемизировал с Вебером, полагая неверным выведение капитализма из протестантской этики и связывая его генезис с множеством различных социальных и психологических факторов (Евреи и их участие в образовании современного хозяйства, 1910; Буржуа, 1924; Luxus und Kapitalismus, 1907; Krieg und Kapitalismus, 1911). В годы Первой мировой войны переходит на позиции нем. национализма, в кн. «Торгаши и герои» (1915) противопоставляет «героизм» немцев утилитаризму англичан. В 1920-е гг. окончательно порывает с марксизмом, разрабатывает один из первых вариантов «понимающей социологии», применяя его затем к политэкономии (Die drei National-okonomien, 1930). Будучи одним из ведущих представителей «консервативной революции», в нач. 1930-х гг. развивает идеи особого «немецкого социализма», преодолевающего как либеральный капитализм, так и марксистский социализм. В 1938 публикует свой главный филос. труд «О человеке», в котором развивает идеи В. фон Гумбольдта, В.Дильтея и всей «исторической школы» о человеке как творце и творении культуры. Публикация этой книги, в которой З. возвращается от национализма к идеалам гуманизма, приводит к конфликту с идеологами национал-социализма. Данная работа близка кругу идей «культурной антропологии» Э. Ротхакера и М. Ландмана.
Современный капитализм. Т. 1—2. М., 1903—1905; Т. 3. М.; Л., 1930; Народное хозяйство в Германии XIX и в начале XX века. М., 1924; Soziologie. Berlin, 1923; Die Zukunft des Kapitalismus. Berlin, 1932; Die Zahmung der Technik. Berlin, 1935; Deutscher Sozialismus. Berlin, 1934; Vom Menschen. Berlin, 1938.
ИБН РУШД Абу-л-Валид Мухаммед ибн Ахмед [латини-зир. — Аверроэс (Averroes)] (1126—1198) — араб. философ, ученый, медик, виднейший представитель восточного перипатетизма. Был разносторонне образованным человеком, служил в качестве главного судьи г. Севилья и придворного врача у правителя Кордовы. Идейная атмосфера мусульманской Испании втор. пол. 12 в. характеризовалась резко негативным отношением к философии со стороны религиозных деятелей, весьма недовольных популярностью «чужестранной науки» — философии. В 1195 произведения И.Р. были публично осуждены, а сам он выслан из столицы. Незадолго до смерти он был возвращен ко двору. Научное наследие И.Р. включает в себя самостоятельные труды и комментарии чуть ли не по всем известным тогда отраслям знаний: философии и естественным наукам, медицине и юриспруденции, филологии и политике. Большинство сочинений комментаторского характера представляют собой толкования к трудам Аристотеля, написанные в форме малых, средних и больших комментариев. Недаром И.Р. получил почетное прозвище Великого комментатора. К основным филос. произведениям относятся «Непоследовательность «Непоследовательности», «Рассуждение, выносящее решение относительно связи между религией и философией», «Книга об открытии путей аргументирования догм общения». Его учение о соотношении философии, «спекулятивной теологии» (калам) и религии обобщило уже накопленный перипатетиками мусульманской Испании опыт, который свидетельствовал о невозможности к.-л. «истинной религии». Его утверждения о том, что философ и рядовой верующий могут быть счастливы, но каждый по-своему, связано с его учением о том, что как для философов, так и для «широкой публики» истина едина, а разница связана лишь со способами ее постижения. Поэтому религию И.Р. рассматривал как «молочную сестру» философии. Его филос. рационализм наиболее полно представлен в его работе «Рассуждение, выносящее решение относительно связи между религией и философией», где люди делятся на аподейтиков, диалектиков и риториков. У И.Р. философия прямо связывается с аподиктическими суждениями и целью ее объявляется постижение истины. Диалектические, риторические и поэтические суждения исходят из посылок, основанных на мнении, а софистика и вовсе не стремится к достижению истины. И.Р. связывает теологию с диалектическими, а религию с риторическими суждениями. И.Р. полагает, что «священные тексты» могут быть подвергнуты символико-аллегорическому толкованию, и давать такое толкование правомочны только философы, т.е. вопросы мировоззренческого характера не могут быть предметом теологических рассуждений. Вместе с тем И.Р. считает, что философы не имеют права разглашать свои взгляды широкой публике. Развивая идеи перипатетиков о вечности и несотворенности мира во времени, И.Р. рассматривал Первосущее как тождественное мировому порядку, который является источником существования и необходимости универсума, ибо бытие вещей во Вселенной зиждется на их взаимосвязи и единстве. Такая, в сущности, пантеистическая трактовка Бога делала совершенно излишней теорию эманации, с помощью которой арабо-мусульманские перипатетики стремились доказать несотворенность мира во времени. Концепция Первосущего И.Р., отождествляющего его с мировым порядком, а этот последний — с действием природных сил, не нуждалась ни в различении в предметах сущности и существования, ни в делении сущего на возможное и необходимое и в целом утверждала автономность и самодостаточность мира. Социальные идеалы И.Р. основывались на «Государстве» Платона. Зло, существующее в гос-ве, он рассматривал как следствие моральной испорченности, которая ведет от «идеального» гос-ва к аристократии, затем к тимократии, олигархии, демократии и тирании. Худшим видом власти И.Р. считал тиранию «духовенства». Имя Аверроэса стало символом свободомыслия, и его философия рассматривалась как вершина средневекового рационализма. Широкой популярности его идей способствовали работы его европейских последователей — аверроистов, в частности, развивавших его учение о бессмертии и единстве общечеловеческого разума и т.н. теорию двойственной истины.
Тахафут ат-тахафут. Бейрут, 1969—1971. Т. 1— 2; Фальсафат Ибн-Рушд йахтави ала китабай фасл ал-микал ва-л-Кашф ан-манахиджал-адилла. Бейрут, 1979; Непоследовательность «Непоследовательности», Рассуждение, выносящее решение относительно связи между религией и философией // Классики арабо-мусульманской философии в переводах А. В. Са-гадсева. Нью-Йорк, 1999; Averroes' Tahafut at-Tahafut. Vol. 1 — 2. London, 1954; Averroes' Commentary on Plato' Republic. Cambridge, 1956.
Ренан Э. Аверроэс и аверроизм. Киев, 1903; Сагадеев А.В. Ибн-Рушд (Аверроэс). М., 1973; Кирабаев Н.С. Социальная философия мусульманского Востока. М., 1987; Игнатенко А.А. В поисках счастья. М., 1989; Фролова Е.А. История средневековой арабо-исламской философии. М., 1995; Сагадеев А.В. Восточный перипатетизм. Нью-Йорк, 1999; History of Islamic Philosophy. Tehran, 1999. Vol. I—II.
Н.С. Кирабаев
ИБН СИНА Абу Али Хусейн Абдаллах [латинизир. — Авиценна (Avicenna)] (980—1037) — философ, ученый, врач, представитель восточного перипатетизма. На мусульманском Востоке был известен под именем «аш-Шейх ар-Раис» («Первый мудрец») и «Худжат аль-Хак» («Авторитет истины»). В довольно раннем возрасте испытал влияние исмаилизма, еще в юности приобщился к религиозным наукам, античному наследию, логике и математике, физике и медицине. Слава искусного врача пришла к нему после того, как он в 17-летнем возрасте вылечил эмира Бухары. И.С. считается автором свыше 400 работ на араб. языке и около 20 — на фарси по всем известным тогда разделам науки и филос. знаний. Наибольшую известность ему принес «Канон врачебной науки» и многотомный энциклопедический труд «Книга исцеления» (в сокращенном изложении «Книга спасения»), которая состоит из четырех разделов, посвященных логике, физике, математическим наукам и метафизике. На фарси им была написана знаменитая «Книга знания» (Даниш-намэ). В последний год своей жизни он написал «Книгу указаний и наставлений», в которой подвел итоги своих филос. размышлений. В классификации наук логика рассматривается им как пропедевтика к философии, а собственно философия разделяется на теоретическую (физика, математика и метафизика) и практическую (этика, домоводство (экономика) и политика). Метафизика подразделяется на «универсальную» (онтология и начало естественных наук) и «божественную», которая содержит в себе принципы эманационного учения, служащего переходом к практическим наукам. В логическом учении И.С. содержится решение вопроса о соотношении философии, «спекулятивной теологии» (калам) и религии: философия основывается на аподиктических суждениях как единственно достоверных, калам опирается на диалектику и софистику, а религия — на риторические и поэтические суждения. В онтологии он рассматривает проблемы универсалий, соотношение сущности и существования, учение о «бытийно-возможном» и «бытийно-необходимом», поскольку бытие, согласно Аристотелю и И.С, не может выступать в качестве рода, делимого на к.-л. виды. Предметом метафизики у И.С. выступает сущее как таковое. Отношения между предметами, необходимо сопутствующими сущему (субстанция и акциденция, единое и многое, потенциальное и актуальное, общее и частное, возможное и необходимое), он рассматривает как чисто логические отношения. Основная задача метафизики — доказательство того, что у сущего есть единое начало. Предельное основание бытия И.С. рассматривает как вневременное целокупное сущее («бытийно-необходимое само-по-себе»), т.е. Бог неизменен и запределен времени, а мир отождествляется с совокупностью вещей в пространстве и во времени, которые сами по себе лишь возможны («бытийно-возможное само-по-себе»). Но поскольку совокупность вещей включена во всеобщую систему причинно-следственных связей, то они становятся необходимыми («бытийно-необходимое бла-годаря-другому»). Т.о., отношение Бога к миру уподобляется отношению логического исследования. В божественной науке соотношение между этими тремя «ипостасями» сущего именуется эманацией. Согласно И.С, универсалии существуют лишь в вещах и после вешей как отражение вещей в человеческом разуме. Неприятие И.С. представлений о самосущих универсалиях, подобных платоновским идеям, обусловлено тем, что И.С. считал различие между сущностью и существованием не реальным, а лишь логическим. Филос. и медицинские идеи И.С. оказали большое влияние на развитие науки в странах Востока и Запада.
Китаб ан-Наджат. Каир, 1938; Аш-Шифа. Ал-Бурхан. Каир, 1954; Аш-Шифа. Ал-Илахиййат. Каир, 1960. Т. 1—2; Аш-Шифа. Ал-Мантык. Т. I. Каир, 1952, Т. 2. Каир, 1970; Канон врачебной науки. Ташкент, 1954—1961. Т. 1—5; Китаб ал-Ишарат ва-т-Танбехат. Каир, 1957—1960. Т. 1—4; Избр. филос. произв. М., 1980; Избр. М. 1980; Книга наставлений и указаний. Душанбе, 1980; Аш-Шифа. Ат-Табиййат. Т. 1. Каир, 1983. Т. 2. Каир, 1969. Т. 6. Каир, 1975; Жизнеописание, Книга исцеления (Математика. Тройка. Свод науки о музыке) // Классики арабо-мусульманской философии в переводах А.В. Сагадеева. Т. 1. Нью-Йорк, 1999; Даниш-намэ. М.. 1999; The Metaphysica of Avicenna (Ibn-Sina). London, 1973.
Абу Али Ибн-Сина; к 1000-летию со дня рождения. Ташкент, 1980; Абу Али Ибн-Сина и его эпоха: к 1000-летию со дня рождения. Душанбе, 1980; Завадовский Ю.Н. Абу Али Ибн-Сина. Жизнь и творчество. Душанбе, 1980; Сагадеев А.В. Ибн-Сина (Авиценна). М., 1980, 1985; СагадеевА.В. Восточный перипатетизм. Нью-Йорк, 1999; Goichon A- M. La distinction de l'essence et de l'existence d'apres Ibn Sina (Avicenna). Paris, 1937; Goichon A.-M. La philosophie d'Avicenna et son influence en Europe medievale. Paris, 1944; Corbin H. Avicenna et le Recit visionnaire. Teheran; Pans, 1954. T. 1—2; Afman S.M. Avicenna. His Life and Works. London, 1958; Morewedge P. The Metaphysica of Avicenna. London, 1973; Carra de Vaux B. Avicenna. Amsterdam, 1974.
Н.С. Кирабаев
ИВИН Александр Архипович (р. 1939) — специалист в области логики, философии науки, теории аргументации, философии истории. Окончил филос. факультет МГУ (1965), аспирантуру Ин-та философии АЛ СССР (1968). Преподавал на филос. факультете МГУ, в Московском историко-архивном ин-те, с 1985 работает в Ин-те философии АН СССР (РАН). Доктор филос. наук (1975), проф. (1976). Официальный представитель в России Европейской ассоциации аналитической философии (1991 — 1996). Автор около тридцати книг, в т.ч. девяти индивидуальных монографий (четыре из них переведены за рубежом). В числе опубликованных работ более десяти учебников, а также ряд научно-популярных книг.
В 1968 изложил первую логическую теорию абсолютных оценок (логику понятий «хорошо», «безразлично», «плохо»). На ее основе построил логику утилитарных оценок («А является средством для достижения позитивной ценности 5»). В дальнейшем показал, что нормы сводятся к оценкам с помощью определения: «действие обязательно, если и только если ситуация, реализуемая им, позитивно ценна, и хорошо, что воздержание от действия ведет к наказанию». Тем самым нормативное употребление языка было сведено к оценочному, а логика норм (деонтическая логика) — к логике абсолютных оценок. Ввел общее понятие ценности, охватывающее ценности всех видов и идущее в параллель классическому определению истины: добро есть соответствие объекта высказанной о нем идее, своему стандарту. Исследовал описательно-оценочные утверждения языка, на этой основе подверг критике выдвигавшееся позитивистами требование исключать любые оценки из языка социальных и гуманитарных наук. Поскольку человеческая деятельность невозможна без оценок и норм, науки, изучающие человека и общество и имеющие своей конечной целью рационализацию человеческой деятельности, всегда содержат оценки и устанавливают имплицитные, а иногда и эксплицитные ценности. Проблема не в устранении оценок, которое в этих науках в принципе недостижимо, а в обосновании объективности выдвигаемых оценок.
Определил понимание как подведение под ценность, т.е. как выведение понимаемой ситуации из общего утверждения о должном. Тем самым было показано, что операция понимания является столь же универсальной, как и операция объяснения; пониматься могут не только языковые выражения, но и человеческое поведение и явления неживой природы. В социальных и гуманитарных науках понимание, опирающееся на общие оценки, явно превалирует, однако, над объяснением, требующим общих истин.
В книгах по теории аргументации (см.: Аргументации теория) предложена новая общая концепция этой теории и проанализированы многообразные конкретные приемы аргументации. В их числе эмпирическая аргументация (прямое и косвенное подтверждение в опыте), теоретическая аргументация (дедуктивное обоснование, системная аргументация, методологическое обоснование и др.) и контекстуальная аргументация (ссылка на традицию, веру, интуицию, здравый смысл, вкус и т.п.).
В 1987 предложил первую логику без принципа фальсификации (modus tollens), позволяющую устранить сильную асимметрию между подтверждением утверждения и его опровержением (парафальсифицирующая логика). Показал, что не достигшая успеха фальсификация теории (ее «критика», в терминологии К. Поппера) является только ослабленным вариантом верификации.
В книгах по философии истории развита идея двух-полюсности человеческой истории: история движется между двумя достаточно постоянными полюсами, одним из которых является коллективистическое (закрытое) общество, другим — индивидуалистическое (открытое) общество. Коллективизм охватывает большую часть истории: древний, или примитивный, коллективизм, средневековый умеренный коллективизм и, наконец, индустриальный, или тоталитарный, коллективизм. Последний реализовался в 20 в. в двух социалистических вариантах: интернациональный социализм, обещавший рай на земле для всего человечества, и национальный социализм (национал-социализм), пытавшийся создать рай для избранной расы за счет всех остальных. К индивидуалистическим обществам относятся древние демократии и современный капитализм. Социалистические версии коллективизма исчерпали себя, наступил своеобразный «конец истории». В будущем коллективизм способен возродиться только в новой, уже не социалистической форме. Концепция биполярной истории может рассматриваться как соединение элементов линейно-стадиального и цивилизационного подходов к истории. Вместе с тем в этой концепции не постулируется ошибочный в своей общей форме принцип экономического детерминизма, требуемый формационным подходом, отсутствует идея причинно или телеологически предопределенного прогресса, охватывающего все основные сферы социальной жизни, истории приписывается не объективный, а лишь субъективный смысл. Многообразные цивилизации оказываются взаимосвязанными, хотя и разнородными фрагментами единого потока человеческой истории.
О логике оценок // Вопросы философии. 1968. № 8; Основания логики оценок. М., 1970; Логика норм. М., 1973; По законам логики. М., 1983; Искусство правильно мыслить. М., 1986, 1990; Логика без принципа фальсификации // Философские науки. 1987. № 3; Строгий мир логики. М., 1988; Многообразный мир любви // Философия любви. М., 1990. Т. 1; Логика: Учебник для средней школы. М., 1996; Практическая логика. М., 1996; Логика. Экспериментальный учебник. Киев, 1996; Логика. М., 1997; Основы теории аргументации. М., 1997; Введение в философию истории. М., 1997; Словарь по логике. М., 1998 (в соавт.); Логика: Учебник для гуманитарных факультетов. М., 1999; Логика. Общий курс. М., 1999; Философия истории. М., 2000; Теория аргументации. М., 2000; Модальные теории Яна Лукасевича. М., 2001; Grundlagen der Logik von Wertungen. Berlin, 1975; Der Deontis-chen Logik. Berlin, 1976; Wahrheit und Zeit // Logik und empirische Wissenschaflen. Berlin, 1977; The Evolution of Theoretical Thought // The Opened Curtain. Boulder; San Francisco; Oxford, 1991 и др.
ИГРА — один из важнейших феноменов человеческого существования. Обычно И. противопоставляют труду, в лучшем случае видят в ней тренировку перед серьезным делом или необходимое восполнение монотонной односторонней деятельности. Считается, что только ребенку пристало жить И., для взрослых И. — только отдых, расслабление, нечто несерьезное. Однако очень часто, если не всегда, И. воспринимается играющими — будь то шахматисты или футболисты, будь то болельщики или завороженные хитросплетениями И. дети — очень серьезно. Отношение И. — серьезное всегда остается неустойчивым. И. постоянно превращается в серьезное, а серьезное — в И. «Игра похищает нас из-под власти привычной и будничной серьезности жизни, проявляющейся прежде всего в суровости и тягости труда, в борьбе за власть. Это похищение возвращает нас к еще более глубокой серьезности, к бездонно-радостной, трагикомической серьезности, в которой мы созерцаем бытие словно в зеркале» (Е. Финк). И. отличается от любой др. деятельности тем, что она не имеет цели, она совершается не ради счастливого будущего, она сама по себе счастье. Она может подниматься до высот прекрасного и священного, оставляя серьезное далеко позади себя. Интенсивность И. не объяснить никаким биологическим анализом, И. подтверждает особый характер человеческого положения в мире. Животные могут играть, значит, они уже нечто большее, чем просто механизмы, люди играют — значит они суть нечто большее, чем просто разумные существа, ибо И. есть занятие внеразумное.
И., с т.зр. гол. историка и философа Й. Хейзинги, старше культуры, человеческая цивилизация не добавила никакого существенного признака к общему понятию И. Она, как и труд, выражает сущность человека. Но И., в отличие от труда, присуще настроение окрыленного удовольствия, которое больше простой радости от достижения ч.-л. конкретного. Здесь человек радуется своей свободе.
Во всех сферах деятельности человека проявляются явные или замаскированные формы И. Любые возрасты причастны И., все время от времени погружаются в И., испытывая освобождение, окрыленность, счастье, — от детей до глубоких стариков. Она охватывает все сферы человеческого существования. Играют в смерть, в похороны, в любовь, в труд. Особое место занимает И. в сфере праздника и культа, в сфере священного. В несовершенном мире и сумбурной жизни она создает временное, ограниченное совершенство, ритм и гармонию, не достижимые в повседневной жизни. Человек играет тогда, когда он празднует бытие. Этот праздник прерывает цепь отягощенных заботами будней, он отграничен от их серого однообразия, возвышен как нечто необычное и редкое. И. как праздник нужна будням, чтобы победить утилитаризм труда, чтобы работа для человека была не тягостной обязанностью, а возможностью самовыражения, возможностью выявления своей свободы. Только такой труд, сопряженный с И. в самом глубоком смысле этого слова, с И. как праздником бытия, и является в полном смысле человеческим трудом. Он очеловечивает мир, но не овеществляет человека.
Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. СПб., [992; Хейзинга Й. Homoludens. M., 1992; Fink E. Grundphanomene des menschlichen Daseins. Munchen, 1979.
ИДЕАЛ (от лат. idealis, греч. idea — образ, идея) — 1) в общеупотребительном смысле: а) высшая степень ценного или наилучшее, завершенное состояние к.-л. явления, б) индивидуально принятый стандарт (признаваемый образец) ч.-л., как правило, касающийся личных качеств или способностей; 2) в строгом этическом смысле: в теоретическом плане — а) наиболее общее, универсальное и, как правило, абсолютное нравственное представление (о благом и должном), в нормативном — б) совершенство в отношениях между людьми или — в форме общественного И. — такое устроение общества, которое обеспечивает это совершенство, в) высший образец нравственной личности.
И. как специальное понятие ценностного, в частности морального, сознания и этического рассуждения формируется в просветительской и романтической мысли. Однако в историко-философском анализе оно может быть реконструировано и в отношении иных, более ранних мыслительных эпох путем вычленения представлений о высшем благе (подлинном блаженстве), конечном предназначении человека или его доминирующих обязанностях.
Различие подходов в теоретическом понимании И. обусловливается решением проблемы соотношения И. и реальности. При натуралистическом подходе к морали и ценностям вообще И. может трактоваться по-разному: 1) как результат обобщения и/или абсолютизации в культуре того, что составляет предмет потребностей человека; 2) как результат обобщения содержания норм и правил или отвлечения этого содержания от конкретных задач действия; соответственно, идеалов столько, сколько норм: в каждом устанавливается общая цель, сообразно которой формулируется предписание относительно того, чего не следует или что следует делать. По такой логике нет морального И. вообще, но есть идеалы добра, справедливости, человечности и т.д. Наряду с этим на практике универсальный И. может индивидуализироваться и принимать персонифицированные формы, трансформируясь в личный И. — в представление индивида о лучшем из всего того, что ему известно, или в индивидуально принятый стандарт ч.-л., как правило, касающийся личных качеств или способностей. От индивидуализации И. отличается конкретизация И. в отдельном образе (к примеру, совершенной или божественной) личности при сохранении его абсолютных характеристик; 3) как имманентные социальной или индивидуальной действительности требование или ценность, раскрывающие перед человеком более обширные перспективы.
При идеалистическом подходе к морали И. рассматривается существующим трансцендентно к реальности и данным человеку непосредственно, через «голос совести» (Платон) или априорно (И. Кант). Концепция И., основанная на радикальном противопоставлении должного и сущего, ценности и факта, получила развитие в неокантианстве (В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Р. Лотце), в рус. религиозной философии (B.C. Соловьев, С.Л. Франк, И.О. Лосский).
Как форма нравственного сознания И. является одновременно ценностным представлением, поскольку им утверждается определенное безусловное положительное содержание поступков, и императивным представлением, поскольку то содержание определено в отношении воли человека и вменяется ему в обязательное исполнение. В структуре морального сознания И. занимает ключевое место; им задается содержание добра и зла, должного, правильного и неправильного и т.д. И. — наиболее отвлеченное и общее нравственное представление. Его императивная и ценностная сила несомненна. Проблема заключается в том, какую роль он играет в жизни индивида. В отличие от большинства др. нравственных понятий в И. дан завершенный и абсолютный образ добра — вне его противопоставленности злу (частные принципы и нормы морали непременно отражают противоречивую взаимоопределенность добра и зла). По тому, признается ли существование универсального и абсолютного И. в качестве критерия выбора ценностей и оценки, философы и моралисты делятся на абсолютистов и релятивистов.
Непонимание того, что невозможно инструментализировать абстрактное императивное содержание И. в конкретных поступках или в качестве исключительной индивидуальной нравственной задачи, упование на непосредственное и тем более полное воплощение И. представляет собой своеобразный «идеализм», который может выражаться в пренебрежении или ненависти к реальной жизни, в которой более или менее относительное добро присутствует наравне со злом, и в бегстве от активной жизни, которую не удается втиснуть в рамки «бескомпромиссно» понятого И. Идеализму в этом значении слова противостоит реализм, опасность которого проявляется в педантичной приверженности И. как абсолютному добру, что может выражаться в нигилизме в отношении самой морали: факты безнравственности в конкретных проявлениях жизни истолковываются в том смысле, что в самой нравственности нет правды. В поведенческом плане первая позиция может вести к крайнему ригоризму и тираническому понуждению др. людей к жизни «по И.», пусть и лишенному жизни, вторая — к аморализму, выражающемуся, в частности, в игнорировании нравственных требований, попрании практических норм морали. Между тем воплощение высокого императивно-ценностного содержания нравственного И. в конкретных поступках предполагает осуществление ряда менее общих принципов и исполнение частных требований.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 141 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |