Рыцари церкви. Кто они? 4 страница

Несмотря на то что храмовники наряду с иоаннитами стали наиболее организованной военно-политической силой Иерусалимского королевства, они не только ни в коей мере не способствовали расширению крестоносных владений в Святой земле, но и фактически не оказали никакой существенной помощи франкским феодалам по удержанию в своих руках Восточного Средиземноморья.

Уже в первые десятилетия после своего образования орден терпел поражения от мусульман, например в 1153 г. под Аскалоном, где в бою погибли все сорок участвовавших в нем храмовников.

И тем не менее через каких-то двадцать лет после собора в Труа орден значительно увеличил и распространил свое влияние. Когда в конце 1128 г. Хуго де Пэйнс прибыл в Англию, то был принят королем Генрихом I с большим почетом. Многие молодые аристократы из западноевропейских стран вступали в орден, со всех концов христианского мира в казну тамплиеров шли щедрые пожертвования, дарились земельные угодья, замки и поместья.

Хуго де Пэйнс безвозмездно передал ордену все свое состояние. Так же обязаны были поступать все, кто надел на себя белый плащ рыцаря Храма. Но не на этом богател хилый поначалу орден "бедных рыцарей Христа".

В документах, сохранившихся с той далекой поры, отмечены источники всех даров и пожалований, текших к давшим обет бедности монахам. Приведем несколько примеров. Когда великий магистр ордена Роберт Бургундский в 1138—1139 гг. находился во Франции, король Людовик VII, незадолго перед этим вступивший на престол, решил отметить свое царствование передачей тамплиерам двух мельниц, дома в Ла-Рошели и др. Он также освободил рыцарское братство от налогов и разрешил тамплиерам беспошлинно перевозить орденское имущество и товары. Владетель Арагона граф Раймунд Беренгар IV подарил рыцарям церкви несколько замков и отдал им десятую часть доходов. Король Англии Генрих II, первый из династии Плантагенетов, во искупление совершенного им злодейского убийства архиепископа Кентерберийского Томаса Бекета отдал тамплиерам 42 тысячи марок серебром и 5 тысяч марок золотом, дабы монахи Храма вымолили ему местечко на небесах. Известно, что французский король Филипп II Август хранил свою казну в орденском замке в Париже. Огромную сумму денег и драгоценности получили тамплиеры в 1217 г. от венгерского короля Андраша II.

К 1130 г. орден уже располагал обширными земельными владениями во Франции, Англии, Шотландии, Фландрии, Испании и Португалии. А еще через 10 лет он стал крупным землевладельцем и в других странах: Италии, Австрии, Германии, Венгрии и Святой земле. Вопреки обету бедности тамплиеры накапливали несметные богатства. И все же не брезговали они торговлей, спекуляцией, а то и прямым грабежом. По свидетельству того же Гийома Тирского, рыцари Храма нападали на арабские караваны и обирали купцов. В 1154 г. вооруженные храмовники захватили в плен бежавшего из Египта сына великого визиря Аб-баса, Насир ад-Дина Насра, которого арабы выкупили затем за 60 тысяч золотых.

Когда речь шла об обогащении, то "чистые и светлые душой" тамплиеры шли и на прямое предательство Христовых интересов. Пример тому — осада Дамаска в 1142 г. во время второго крестового похода. Вюрцбергский хронист свидетельствует: осажденные подкупили рыцарей Храма, которые оказали им поддержку, что и послужило в конечном счете одной из основных причин провала хорошо задуманного и подготовленного крестоносцами предприятия.

Правдами и неправдами сосредоточив в своих руках колоссальные богатства, тамплиеры занялись банковскими делами и ссужением денег под проценты. Хронист пишет, что когда Людовику VII, одному из предводителей второго крестового похода, не дали ссуды генуэзцы и пизанцы, то великий магистр ордена Храма Эбрар де Барр выслал французскому королю из Антиохии "на святое дело" достаточно звонкой монеты, покрывшей расходы крестоносцев.

Тамплиеры под солидные проценты ссужали деньги и обедневшим монархам, превращаясь в банкиров практически всех европейских королевских домов и даже некоторых мусульманских властелинов. Филиалы ордена по всей Европе и на Ближнем Востоке осуществляли выдачу денег в кредит купцам, которые постепенно попадали в зависимость к храмовникам. Таким образом, "бедные рыцари Христовы" стали крупнейшими ростовщиками своей эпохи, а парижский орденский дом превратился в центр европейских финансов. Тамплиеры вели сложную систему финансового делопроизводства: бухгалтерские книги, документы приходно-расходной отчетности и так далее Храмовники ввели в обращение банковские чеки, какими до сих пор пользуются во всем мире.

Завершая тему о богатствах и финансовых операциях тамплиеров, скажем еще, что во время третьего крестового похода английский король Ричард Львиное Сердце, как всегда, остро нуждавшийся в деньгах, продал или заложил рыцарям Храма захваченный им у Византии остров Кипр, за который в 1191 г. тамплиеры заплатили аванс в 40 тысяч безантов, а 60 тысяч отдали позднее.

Располагая огромными по тем временам финансовыми средствами, орден превратился во влиятельную силу международного значения. В Европе, Палестине и Сирии тамплиеры действовали подчас как посредники между князьями и монархами. Например, в Англии великих магистров регулярно приглашали на заседания парламента и рассматривали их в качестве главы всех католических орденов. Вследствие этого им подчинялись фактически все приоры и аббаты страны.

Тамплиеры, которые поддерживали хорошие отношения как с Генрихом II, так и с Томасом Бекетом, неоднократно пытались уладить раздоры между монархом и архиепископом, но безуспешно.

Последующие английские короли, включая и младшего сына Генриха II, Иоанна Безземельного, даже свою резиденцию размещали в лондонском доме ордена, и, когда последний 15 июня 1215 г. подписывал "Magna Charta Libertatum" ("Великую хартию вольностей"), отражавшую интересы феодальной аристократии, великий магистр тамплиеров стоял рядом с монархом.

Политическая деятельность рыцарей католической церкви не ограничивалась только Западом — и с исламским миром орден установил тесные деловые отношения. Даже сарацины, против которых боролись крестоносцы, оказывали тамплиерам гораздо больше уважения, чем другим европейцам. Рыцари-храмовники, как стало известно из документов, имели сношения с ассасинами, террористическим религиозно-политическим орденом, известным своим фанатизмом и воинственностью, так сказать, "исламскими тамплиерами", и посещали замок Аламут в Иране — центр ассасинов.

Почти на всех политических уровнях храмовники выступали как официальные третейские судьи, и нередко короли признавали их авторитет.

В 1252 г. английский король Генрих III отважился угрожать ордену конфискацией земельных владений:

— Вы, тамплиеры, пользуетесь большими свободами и привилегиями и располагаете такими крупными владениями, что ваша надменность и гордыня не знают удержу. То, что было когда-то так непродуманно вам дано, может быть мудро и отобрано. То, что было слишком быстро уступлено, может быть возвращено назад.

Великий магистр отвечал:

— Что вы сказали, о король? Было бы лучше, если бы ваши уста не произносили таких недружественных и неумных слов. Пока вы творите справедливость, вы будете править. Если же вы нарушите наши права, то вряд ли останетесь королем.

Современники имели возможность, таким образом, сделать вывод, что тамплиеры утвердили для себя такие привилегии, которые им не давал сам папа: право назначать на трон или смещать монархов по своему усмотрению.

В отдельных летописях отмечается, что рыцари Храма поощряли развитие науки и техники, способствовали появлению новых идей в этих областях человеческих знаний. Вследствие своих довольно действенных контактов с мусульманской и иудейской культурами тамплиеры, подчеркивают летописцы, обладали чуть ли не монополией на самую передовую технику своего времени.

Орден не скупился, выделяя средства на развитие геодезии, картографии, строительство дорог и мореплавание. Он располагал своими портами и верфями, а также собственным флотом, суда которого были оснащены невиданной в те далекие времена диковинкой — магнитным компасом. Имея несколько десятков грузовых кораблей и судов для транспортировки людей, храмовники перевозили паломников из Европы в Святую землю и в обратном направлении, получая за свои богоугодные дела приличную мзду и к тому же благодарность папы римского.

Наряду с несением военной службы многие тамплиеры должны были обладать и соответствующими знаниями в области медицины, поскольку уход за больными и ранеными составлял один из компонентов храмовнической деятельности. Рыцари ордена Храма мастерски изготовляли лекарства, беря за основу травы и другие традиционные средства народной медицины. Искусные врачи, в первую очередь хирурги, применяли новейшие по тому времени методы санитарии и гигиены, используя даже антибиотики в виде экстрактов из плесневых и других сумчатых грибов. Отношение медиков-тамплиеров к эпилепсии как к болезни, а не как к одержимости дьяволом, в определенной степени свидетельствовало о правильном направлении в лечении недугов психического характера...

В XII в. тамплиеры заняли первенствующее положение в крестоносных государствах на Востоке, имея в своем распоряжении многочисленные замки и крепости, а также большие земельные участки и угодья. В 1150 г. они как "храбрейшие и опытнейшие в ратном деле люди" получили в вечное пользование мощную крепость Газа, а в 1152 г. — все то, что осталось от крепости Тортоза после разрушения ее войсками Hyp ад-Дина, успешно выступившего против графства Триполи. Кроме того, "бедные рыцари Христа" владели и такими твердынями, как Торон де Шевалье, Бет Жибелин и др. А тамплиерские дома и воинские казармы, не имевшие ничего общего с монашескими кельями, были разбросаны по всему Иерусалимскому королевству и графствам Антиохии и Триполи.

Надменность и далеко не монашеский образ жизни рыцарей ордена Храма были известны на всем пространстве от Святой земли до Португалии. Поговорку "пьет как тамплиер" знали во всей Европе. А перед самой своей смертью отличавшийся явными прохрамовническими настроениями Ричард Львиное Сердце тем не менее не преминул произнести такую фразу:

"Я оставляю скупость цистерцианским монахам (по образу и подобию которых Бернар Клервоский и создал уставы тамплиеров. — Б. П.), роскошь — ордену нищенствующих братьев (францисканцы, доминиканцы, бернардинцы, кармелиты и др. — Б. П.), а гордость — тамплиерам". Причем можно утверждать, что английский король под гордостью имел в виду именно гордыню, заносчивость и пренебрежение к другим. Маркиз Конрад Монферратский, который оборонял Тир от полчищ Салах ад-Дина, подчеркивал, что рыцари Храма "своей завистливостью вредили ему больше, чем язычники".

В марте 1185 г. скончался король Иерусалима Балдуин IV. В борьбе за его наследство великий магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридефор нарушил клятву, данную покойному королю, и тем самым привел христианскую общину в Палестине чуть ли не на грань междоусобной войны. И это был не единственный бесчестный поступок Жерара. Та надменность, с которой он обращался с сарацинами, привела фактически к прекращению долговременного перемирия — боевые действия вспыхнули вновь. В июле 1187 г. Ридефор послал своих рыцарей вместе с остатками крестоносного воинства на битву, окончившуюся катастрофическим поражением при Хаттине. Христианские войска были наголову разбиты Салах ад-Дином, и через два месяца завоеванный за сто лет до этого Иерусалим вновь попал в руки сарацинов.

А еще через четыре года египетский султан захватил последний "вольный" город Палестины Сен-Жан-д'Акр, или Акру. Тамплиеры тоже сражались, обороняя осажденный город, рухнувшие стены которого погребли под собой не только множество тамплиеров и их великого магистра, но и славу храмовников как "воинства Христова".

С потерей Святой земли фактически лишалось смысла само пребывание "рыцарей Христа" в этом регионе, ибо отсутствовал, как говорят французы, "raison d'etre" ("смысл существования"). После падения Акры тамплиеры устроили свою резиденцию на Кипре, а затем окончательно перебрались в Европу.

Особенно много их осело в Лангедоке. Богатые землевладельцы юга Франции, которые либо сами являлись катарами, либо симпатизировали им, подарили ордену крупные земельные участки, замки и крепости. Бертран де Бланшефор, четвертый по счету великий магистр тамплиеров, происходил из семьи катаров. Члены его фамилии через сорок лет после смерти Бертрана плечом к плечу с другими катарскими аристократами сражались против северофранцузских и немецких крестоносцев во главе с Симоном де Монфором.

В альбигойских войнах тамплиеры были, по крайней мере внешне, нейтральными и ограничивались ролью наблюдателя. Однако великие магистры ордена даже в обращениях к папе подчеркивали, что настоящие крестовые войны следует вести лишь против сарацинов. Сохранились источники, где указано, что рыцари Храма предоставляли убежище многим катарским беженцам, нередко защищая их с оружием в руках. Если же посмотреть на состав ордена в начале альбигойских войн, можно отметить немалый приток катаров в орден, где те получали высокие должности. А с храмовниками в те времена шутки были плохи и для Симона де Монфора. Известно, что в Лангедоке среди высокопоставленных тамплиеров было больше катаров, чем ортодоксальных католиков. Необходимо отметить, что эти катарские аристократы — в отличие от своих католических собратьев — оставались главным образом в Лангедоке, так что орден в этом регионе всегда мог опереться на испытанную и стабильную базу.

Связи тамплиеров с еретиками-катарами, их богатство и могущество стали вызывать тревогу у папской курии и европейских, особенно французских, монархов. А простолюдинам, в свою очередь, была непонятна та таинственность, которой окружали себя рыцари церкви:

храмовники исповедовались только у орденских капелланов и никогда не допускали посторонних на свои церемонии.

— Почему же, — вопрошал недоумевавший народ, — это воинство Христово осело во Франции, а не в Испании, где истинные христиане сражаются против неверных сарацинов?

— Отчего же, — вторили им аристократы, — бедные рыцари церкви, коими называют себя тамплиеры, так пекутся о расширении и обогащении своих владений, о дальнейшем развитии торговли и о недостойном ни для монахов, ни для рыцарей ростовщическом деле?

— Зачем же, — восклицали монахи и церковные иерархи, — монахи-храмовники проявляют столь необычайный интерес к военному делу, ведь они не в Святой земле, а в Европе, зачем вербуют новых воинов, строят цитадели, укрепляют старые крепости и покупают так много оружия и боевых коней?

Ответ тамплиеров был один, весьма неубедительный, ибо далекий от реальности:

— Мы готовимся к походу на Иерусалим, хотим отвоевать у неверных Гроб Господень!

К началу XIV в. у французского короля Филиппа IV, прозванного Красивым, созрел план очистить Францию от тамплиеров, которые и по отношению к монарху, на чьей земле они расселились и обустроились, вели себя независимо и высокомерно. Кроме того, Филипп был прекрасно осведомлен, насколько богаты храмовники: однажды, преследуемый парижской чернью, он нашел убежище в Тампле — храме в центре французской столицы, воздвигнутом для капитула тамплиеров. К тому же король задолжал храмовникам деньги, много денег, и не смог бы расплатиться до конца дней своих.

И все же Филипп отдавал себе отчет в том, что рыцари-тамплиеры не только имели вооруженные силы, состоявшие из профессиональных воинов, но и были в отличие от королевской армии прекрасно организованы и дисциплинированы. Наряду с этим во Франции храмовники занимали важные посты и полностью выходили из-под власти Филиппа. Конфликт Филиппа с папой Бонифацием VIII, когда тамплиеры приняли сторону понтифика, показал, что рыцарей-монахов, пользующихся поддержкой римской курии, несмотря на все старания короля, трудно обвинить в ереси только на том основании, что они были нейтральны в альбигойских войнах.

Тогда Филипп начертал прошение великому магистру, где просил оказать ему честь и сделать его, короля Франции, почетным рыцарем ордена тамплиеров. Жаку де Моле, тогдашнему главе храмовников, было ясно, что монарх тщится рано или поздно добиться достоинства великого магистра, чтобы превратить затем это звание в наследственное для французской короны. В учтиво-цветистых, но твердых выражениях де Моле отверг притязания Филиппа.

Тогда король через своего ставленника — нового папу Климента V попытался подойти к тамплиерам с другого конца: курия высказала целесообразность слияния ордена Храма с его постоянным соперником — иоаннитами. Де Моле ответил решительным отказом, ибо понимал, что для тамплиеров такой альянс под эгидой папы и Филиппа Красивого будет означать конец независимости.

Не видя другого выхода из создавшегося положения, кроме как ошельмование рыцарей ордена Храма, Филипп IV составляет список обвинений, которые частично подсказали ему шпионы и провокаторы, внедренные в орден, а большей частью Эскен де Флойран — приор Монфоконский, исключенный в свое время из ордена храмовников за "убиение одного из братьев". Этот ренегат обвинил тамплиеров ни больше ни меньше как в идолопоклонстве, отречении от Христа и других кощунственных деяниях, а также в содомском грехе. Иными словами, история альбигойцев здесь повторяется один к одному: вновь на одну доску были поставлены еретики и "рыцари церкви".

Весной 1307 г. Климент V вызывает Жака де Моле с Кипра, где тот вел подготовку к высадке экспедиции в Сирию. Великий магистр в сопровождении 60 рыцарей, туркопилье и чернокожих рабов прибывает во Францию. Туркопилье — легкая кавалерия.

А между тем Филипп IV разослал секретные депеши своим сенешалям и бальи по всей Франции, а также в Испанию. Предписание гласило: королевская печать должна быть сломана точно в назначенное время и приказы незамедлительно исполнены.

23 сентября вместо архиепископа Нарбоннского, который отказался судить тамплиеров, канцлером назначен Гийом де Ногаре, страстный ненавистник рыцарей Храма. 24 сентября де Ногаре собрал в Мобюиссоне главных советников короля, инквизиторов и епископов. Этот форум принял нужное Филиппу решение: все тамплиеры — иерархи, рыцари, капелланы, сержанты и братья-служители — должны быть арестованы и преданы инквизиции.

И вот в утренних сумерках 13 октября 1307 г., в пятницу, все члены ордена подвергнуты аресту, орденские дома и замки поставлены под надзор королевских властей, а вся их недвижимость конфискована.

Первые строки королевского циркуляра гласили: "Событие печальное, достойное осуждения и презрения, подумать о котором страшно, попытка же понять его вызывает ужас, явление подлое и требующее всяческого осуждения, акт отвратительный; подлость ужасная, действительно бесчеловечная, хуже, за пределами человеческого, стала известна нам благодаря сообщениям достойных доверия людей и вызвала у нас глубокое удивление, заставила нас дрожать от неподдельного ужаса..."

Что случилось дальше, уже известно. Добавим только, что когда в Тампль ворвался вооруженный отряд королевских стражников во главе с канцлером Гийомом де Ногаре, то находившийся там великий магистр Жак де Моле и еще полторы сотни храмовников не оказали никакого сопротивления и позволили увести себя в тюрьму.

Хотя Филипп и использовал момент внезапности, но не добился своей главной цели — сокровищ и документов ордена король не получил.

Как утверждают, в одну из ночей перед волной арестов сокровища были вывезены из Парижа и доставлены в порт Ла-Рошель, где погружены на 18 галер, отбывших в неизвестном направлении. Можно поэтому сомневаться, что акция французского короля была настолько неожиданной для тамплиеров, как это утверждают некоторые историки.

Известно, что Жак де Моле незадолго до начала арестов успел сжечь многие документы и рукописи ордена. Во все орденские дома во Франции великий магистр сумел направить письмо, в котором приказал не сообщать даже минимальной информации об обычаях и ритуалах тамплиеров. Чтобы описать то, что было после ареста, мы вновь прибегнем к помощи Фредерика Поттешера.

"После этого под стенами орденского замка разыгралось разнузданное языческое празднество, напоминающее праздник шутов в рождественскую ночь, когда после мессы толпа мужчин и женщин всех сословий врывается в собор и предается там блуду и пьянству. Именно так случилось и вчера: как только разнесся слух, что вооруженный отряд проник в резиденцию ордена, парижане бросились в замок, чтобы принять участие в кощунстве. Людям хотелось отомстить тамплиерам за их суровость и спесь. Толпа пускалась в погоню за теми, кто пытался бежать, ловила их, избивала и жалких, истерзанных вручала королевским прево. Из погребов выкатили бочки, и вино полилось рекой. Кухни были разграблены. Всю ночь народ пировал на улицах при свете факелов. И на следующее утро, несмотря на дождь, люди теснились вокруг костров, разведенных под открытым небом. Пьяницы храпели на голой земле. Публичные девки, надев на себя белые рыцарские плащи, отплясывали непристойные танцы, а увешанные серьгами цыганки били в тамбурины. В огонь летели вязанки хвороста. Женщины несли котелки с горячим вином и разливали его в подставленные кружки, а вокруг бесновался пляшущий хоровод.

Крики и смех были слышны в самом сердце замка, в подземельях большой башни, но туда они доносились приглушенно, неясно. Сержантов и братьев-служителей согнали в большую сводчатую залу. А сановников и рыцаре? разместили в одиночных камерах. Со вчерашнего утра они не получали пищи. Никто не пришел к ним. Никто не объяснил причин внезапного ареста и незаконного заключения. Время от времени они слышали шаги в переходах, звон оружия, скрип замка, порой вдалеке — голос одного из братьев, горячо спорящего с теми, кто его уводил. И снова наступала тишина, нарушаемая лишь далеким гомоном праздника да глухими ударами колокола, отсчитывающего часы..."

Арестованные тамплиеры предстали перед судом, многих пытали. При этом добились странных признаний, но выдвинутые обвинения были еще более чудовищными. Им инкриминировали то, что они поклонялись дьяволу по имени Бафомет. Во время своих бдений храмовники-де падали ниц перед головой бородатого мужчины, который говорил с ними и наделял их оккультной силой, непрошенные же свидетели этих ритуалов уничтожались. Их обвиняли также в том, что они убивали детей, принуждали женщин к абортам, целовали неофитов в самые непотребные места и поддерживали между собой гомосексуальные отношения. В конце концов против этих воинов Христовых, которые в Палестине и Сирии боролись и погибали во имя Христа, выдвигалось обвинение в том, что они отказались от Господа, попирали крест ногами и плевали на него. Вот некоторые протоколы допросов тамплиеров:

"— Брат Апгерран де Мильи, подойдите ближе и не бойтесь. Мы собрались здесь, чтобы выслушать вас во имя Божье. Готовы ли вы ответить на наши вопросы и клянетесь ли говорить правду без какого-либо принуждения?

— Я не обязан давать отчет никому, кроме капитула и великого магистра нашего ордена. Кто вы такой, чтобы допрашивать меня?

— Я Гийом Эмбер, великий инквизитор Франции и духовник короля, выступаю от имени его святейшества папы Климента V...

— Ложь! Ложь! Монсеньор папа не потерпит, чтобы с рыцарями Храма обращались так, как это делаете вы.

— Согласны вы отвечать или нет?

— Покажите приказ монсеньора папы, письмо, написанное его рукой, и я буду вам отвечать.

— Снимите с брата плащ и приготовьте его как положено. Может быть, тогда он будет не столь высокомерен...

— Брат де Мильи, вам надлежит по доброй воле или по принуждению ответить на следующие вопросы: кто вас посвятил в рыцари Храма? приказывали ли вам после церемонии отречься от Христа? раздели ли вас потом и целовали ли вас пониже спины? И предложили далее совершить содомский грех? А потом опоясали шнурком, снятым с некоего диавольского истукана, которому поклонялись древние? И наконец, правда ли, что ваши капелланы во время мессы умышленно не приобщают святых тайн?

— Это недостойные вопросы! Я не буду отвечать..."

Видя, что тамплиера ничем не проймешь, инквизитор протянул ему показания великого магистра.

"Вопрос. Кто вас посвятил в рыцари ордена тамплиеров?

Де Моле. Меня посвятил рыцарь Юбер де Пейро в городе Боне около сорока лет тому назад. Сначала я дал обет соблюдать различные правила и пункты устава ордена, затем на меня надели плащ. Далее брат Юбер велел принести бронзовый крест с изображением Христа и велел мне отречься от Христа, изображенного на этом распятии. Против воли я сделал это. Затем брат Юбер велел мне плюнуть на крест, а я плюнул на землю.

Вопрос. Сколько раз это было?

Де Моле. Только один раз, я хорошо помню.

Вопрос. Когда вы произнесли обет целомудрия, намекнули ли вам, что вы должны вступить в плотскую связь с другими братьями?

Де Моле. Нет. И я никогда этого не делал.

Вопрос. Посвящение других братьев происходило точно так же? Де Моле. Не думаю, чтобы церемониал моего посвящения отличался от общепринятого, а мне самому не слишком часто приходилось руководить этим церемониалом. После посвящения я обычно просил моих помощников отвести новообращенных в сторону и повелеть им сделать что полагается. Я хотел, чтобы они совершали поступки, некогда совершенные мной".

Ангерран де Мильи не поверил в подлинность протокола допроса великого магистра тамплиеров. Тогда, чтобы вытянуть у него признание, палачи инквизиции раздробили ему обе ноги, раздавили пальцы рук, грудь прижгли раскаленным железом, потом вздернули на дыбу...

Уже к концу следующего после ареста тамплиеров дня, 14 октября 1307 г., королевский бальи на площади зачитал показания рыцарей Храма, 136 из которых заговорили под страшными пытками. А 12 августа 1308 г. кардиналы получили папскую буллу "Faciens misericordiam" ("Творя милосердие"), где Климент V сообщал о гнусностях иерархов ордена, которые "в присутствии двух кардиналов признались в совершении чудовищных обрядов посвящения, а также поведали о других ужасных и позорных делах, о коих папа из стыда желал бы умолчать".

Во Франции расследования, допросы и процессы над тамплиерами длились долго. В 1310 г. на поле возле монастыря святого Антония под Парижем на медленном огне были сожжены 54 рыцаря церкви, отказавшиеся от своих прежних хулящих орден показаний, вырванных у них под пытками в тюремных застенках.

Судьба тамплиеров, по крайней мере во Франции, была решена. Филипп IV немилосердно преследовал их, пытал, бросал в казематы, сжигал на кострах. Король подверг и папу римского страшному давлению, в результате чего Климент V 3 апреля 1312 г. на заседании XV Вселенского собора огласил буллу "Vox clamantis" ("Глас вопиющего"), согласно которой орден тамплиеров был распущен. А через месяц появилась новая папская булла "Ad providam Christi vicarii" ("Попечением наместника Христова"), которая содержала решение практических вопросов, связанных с ликвидацией ордена Храма: запрещается носить орденские одеяния и называться тамплиером.

Еще два года после этого несправедливого с правовой точки зрения упразднения — ведь вина храмовников не была доказана — продолжалась травля "рыцарей церкви", апогей которой пришелся на март 1314 г., когда перед собором предстал великий магистр Жак де Моле и приор Нормандии Жоффруа де Шарне.

Филипп де Мариньи, епископ Санский, по приказу которого сожгли уже не один десяток тамплиеров, обращается к иерархам ордена:

— Повторите перед богом и людьми, в каких злодеяниях вы признали себя виновными?

И тут вместо признаний из уст, казалось бы, сломленного духовно и физически великого магистра звучат слова, произнесенные неожиданно громовым голосом, так, чтобы слышал народ:

— Справедливость требует, чтобы в этот ужасный день, в последние минуты моей жизни я разоблачил всю низость лжи и дал восторжествовать истине. Итак, заявляю перед лицом земли и неба, утверждаю, хотя и к вечному моему стыду: я действительно совершил величайшее преступление, но заключается оно в том, что я признал себя виновным в злодеяниях, которые с таким вероломством приписывают нашему ордену. Я говорю, и говорить это вынуждает меня истина: орден невиновен! Если я и утверждал обратное, то только для прекращения чрезмерных страданий, вызванных пыткой, и умилостивления тех, кто заставлял меня все это терпеть. Я знаю, каким мучениям подвергли рыцарей, имевших мужество отказаться от своих признаний, но ужасное зрелище, которое мы сейчас видим, не может заставить меня подтвердить новой ложью старую ложь. Жизнь, предлагаемая мне на этих условиях, столь жалка, что я добровольно отказываюсь от сделки...

Королевский сержант затыкает ему рот и сталкивает с помоста. Молчавший до тех пор Жоффруа де Шарне успевает крикнуть:

— Мы рыцари Христа, устав наш святой, справедливый и католический...

Началась свалка...

18 марта 1314 г. Жака де Моле и приора Нормандии в бумажных колпаках еретиков сожгли на Еврейском острове напротив королевского дворца, из окна которого Филипп Красивый и дал сигнал палачу. В последний момент над любопытствующей толпой пронесся голос великого магистра:

— Папа Климент! Король Филипп! Не пройдет и года, как я призову вас на суд божий!

Через две недели от кровавого поноса в ужасных судорогах преемник святого Петра почил в бозе. А в ноябре того же года Филипп Красивый скончался от неизвестной болезни — легенды утверждают, что тамплиеры были искусны в изготовлении сильнодействующих ядов. Вера в тайные силы тамплиеров и в то, что сбывалось проклятие де Моле, получила новую пищу.

Дата добавления: 2015-11-03